Измена. Верни мне мою жизнь

– Не утрируй, – слишком нервно. – Я тебе предлагаю подумать, а стоит ли какой-то секс двух разрушенных жизней?

Глава 13

– Ты ко мне как пришла с голой задницей, так и уйдёшь, – процедил Макар, не дождавшись от меня ответа. А я… нет. Не испугалась. Меня подхлестнула волна злости. Слёзы временно покинули чат, и во мне проснулась покойная бабушка, которая периодически предлагала втащить «леща» всем наглецам. – Либо уезжаем отсюда вместе, либо вертись, крути задницей как хочешь.

Я засмеялась. Да. Меня сегодня прям из крайности в крайность бросает. И муж явно был недоволен такой моей реакцией на свои пафосные слова, но после сегодняшнего меня и дракон бы не напугал. Максимум я бы попросила у него прикурить.

– Макар, это ты ко мне с голой задницей пришёл, – отсмеявшись, выдавила я. Мне так хотелось задеть его. Чтобы вот всё вспомнил – и свою ложь, и мою любовь. – Я, если что, из тебя порядочного человека сделала и уважаемого бизнесмена. А то так бы и ходил, семками щёлкал и мобилы отжимал на районе…

– Дрянь, – коротко рубанул Макар и вытащил сигареты из кармана. – Как будто без твоего участия я бы сгнил на нарах…

– Тебя бы до них не довезли, прибили бы по дороге, – призналась я. – Поэтому посмотри, какая у тебя хорошая жена и как плохо ты с ней поступил.

Макар не любит вспоминать, что реально был почти гопником на районе. Какие-то мутные схемы, вечно круговорот тачек в жизни, деньги пачками и карточные столы. Вот последнее особенно.

И дело не в том, что мне принципиально было выйти замуж девственницей или за мажора. Когда Макар сделал предложение, вся грязь в его жизни ещё была, а я её не хотела, поэтому и поставила одно из условий: легальная жизнь и моё согласие на брак. Выкарабкивался муж примерно год. А вот привычка решать дела за столом в покер оставалась долго. И на третьем году брака, когда у нас появились какие-то ангары и склады в промышленной зоне, у меня случился кризис и прозвучало новое условие: либо он прекращает, либо я ухожу. Он прекратил.

И вы скажете, что нет моей заслуги в том, что сейчас у Макара строительная фирма, а не наркопритон?

Я вот считаю, что есть.

И плевать, что в некоторые моменты я забивала на мелочи, такие, как брачный контракт. Ну, могла я подумать, когда разбрасывалась условиями, что мне подсунут какую-то позорную купчую на наши отношения? Нет, конечно. Я его любила.

И люблю.

Слёзы опять защипали нос, и я приказала себе успокоиться. Я тут преференции сейчас буду выторговывать, не время реветь. На сегодня хватит. Надо бы ещё про свекровь рассказать, а то что я одна страдаю…

– То есть ты не возвращаешься домой? – упрямо переспросил Макар.

– А есть ещё какие-то варианты? – удивилась я и закинула ремешок сумки на плечо.

– Да. Просто поехали домой, и я сделаю всё возможное, чтобы ты забыла про сегодняшний день…

– Лоботомию? – предположила я, и муж зарычал.

– Если тебе смешно, то посмотри вот на какую ситуацию. Я заблокирую все твои карты, отзову все выплаты в твои салоны, клиники, у тебя не будет доступа к семейным счётам.

Он так перечислял, словно являлся миллионером на зелёном "Мазерати", а не обычным строителем. Хотя ничего нового для себя я не услышала, поэтому перебила:

– Макар, я сдохла сегодня. А мертвецам плевать на бабки!

Муж дёрнулся ко мне, но я развернулась к нему спиной и, махнув рукой, пошла к подъезду. Я знала, что он проводит взглядом, и всё же не удержалась.

– На днях заеду за вещами…

– Твоих вещей в моём доме нет, – он намеренно делает ударения на нужных словах, и пару часов назад меня бы размололо. Меня и сейчас размалывает, но как только Макар поймёт, что я беспомощна перед ним, станет тираном, поэтому я ехидно уточняю:

– Что, и трусы мои Геле передаришь?

Наверно, его физиономия искупила весь сегодняшний вечер. И если хотя бы треть его слов правдивы, ничего он не сделает. Развод не знаю, даст или нет, нервы потреплет, но вот вещи я спокойно заберу. А там и подумать можно будет спокойно. Ростки пшеницы перестать жрать, один чёрт не забеременела. И вот с работой решить что-то…

Под недовольным взглядом мужа я пикнула домофоном и вошла в подъезд. Оперлась спиной о дверь и закрыла глаза.

Больно.

Я могла играть перед ним храбрую девочку, могла сколько угодно дерзить, но боль не утихла ни на грамм. Скорее она сильнее разрывала все сердце, потому что пришло осознание, что теперь точно всё. Окончательно.

Почему его коробила моя холодность. Я не жаловалась и активно имитировала. Я-то со своей изюминкой научилась жить. Играть эту роль. Но были моменты, которые я просто не способна была принять. И тогда он чувствовал?

Чёрт…

Ну почему он так поступил?

Слёзы покатились из глаз, и я, шмыгнув носом, всё же прошла к ступеням и начала подниматься на третий этаж. Свет не горел, и в замочную скважину я пыталась попасть минут пять. Плюс от рыданий руки тряслись, как у пропойцы, и это ни капельки не ускоряло дело.

Наконец ключ повернулся в замке, и я тихонько приоткрыла дверь.

Темнота и тишина приняли в свои объятия почти с любовью, и я смогла выдохнуть. Поставить сумку на пол и снять один сапог. Зачем-то сразу же стянула пальто, которое намокло и теперь неприятно холодило тело.

Я так упивалась своей медлительностью, что онемела, когда свет в прихожей зажёгся. По нервам ударил ток, во рту пересохло, и с замиранием сердца я повернулась к входу в зал. Там стоял, воинственно держа в руке бабушкин утюг, полуголый мужчина.

Глава 14

– Я закричу, – зачем-то призналась я.

– Я тоже, – хрипло отозвался незнакомец и дёрнулся ко мне. Я всё же выполнила своё обещание. Завизжала так, что мужчина оступился, зажал босой ногой шнур от утюга и пролетел мимо меня прямо в шкаф. Мой визг разносился по квартире и отлетал от стен, поэтому я тоже немного деморализовалась, и вместо того чтобы выбежать из квартиры и начать ломиться напротив к соседке тёте Маргарите, натянула домушнику его же куртку на голову. Это настолько обескуражило ночного преступника, что он пару раз налетел на стену и всё же уронил утюг себе же на ногу. Запрыгал на уцелевшей, нечленораздельно бурча что-то себе под нос. Я подхватила сумочку и стала лупить мужчину ей по спине. От каждого удара спина содрогалась, а потом терпение и нервы нападавшего сдали, и он закричал не хуже меня:

– Прекратите меня лупить!

– Прекратите меня обворовывать, эксгибиционист на пенсии! – выкрикнула я и отскочила к входу в зал. Подцепила обувную ложку и выставила перед собой на манер шпаги. Мужчина справился с курткой и замер под прицелом моего кустарного оружия.

– Вы что, меня этим бить будете?

– Нет, я этим вас поглажу, – с намёком на утюг выплюнула я, отбросила прядь волос с лица и тыкнула пару раз воздух, как бы примеряясь. – Что вы делаете в моей квартире?

– Живу! – рявкнул он. – По договору суточной аренды…

Я аж ложку для обуви опустила.

Ну это совсем маразм. За моей спиной сдавать квартиру и лупать глазками, что, дескать, мне бы к мужу вернуться, а не в дом бабушки идти. Конечно, как тут вернёшься, когда уже постояльцы все заняли.

– А вы кто и как попали сюда? – он прикрылся курткой, но весёлые боксеры с мордой Спанчбоба всё равно радовали глаза.

– Я хозяйка квартиры и никому её не сдавала…

Мы смотрели друг на друга. Я волнительно и нервно. Мужик – обречённо. Потом он потянулся к своим растрёпанным тёмным волосам, запустил в них руку и простонал:

– Ну как так-то?

Он присел на пуфик возле двери и подпёр подбородок кулаком. Такая Алёнушка в тестостероновом варианте.

– Что? – Я по стеночке просачивалась в зал, чтобы в случае чего закрыться в спальне и вызвать…

Чёрт!

Телефон мёртвый.

А-а-а-а…

– Так, – слепо глядя в стену напротив, сказал мужик. – У меня договор аренды, и там данные владелицы.

– Хорошо, давайте проверим, и вы покинете мою квартиру, – покладисто согласилась я, внутренне выдыхая, потому что только разборок с полицией, свекровью и вот этим подкидышем мне сейчас не хватало.

– Почему это я должен покидать квартиру, которую я оплатил на пару дней вперёд? – возмутился эксгибиционист так праведно, что мне бы смутиться, но по-моему стыд я потеряла где-то по дороге сюда. Я же супервумен. Мне некогда его теперь искать.

– Наверно, потому что в противном случае я вызову полицию…

Два взгляда. И оба такие, с намёком на худшее.

Я покрепче перехватила ложку, постоялец свою куртку. Прижавшись каждый к своей стенке, мы разминулись с ним в узком коридоре. В зале что-то упало, и очень надеюсь, что не бабушкина ваза, потому что иначе туда же отправится самооценка нежданного гостя. Шорохи и бурчание. Я хлопнула кнопкой выключателя, и комната озарилась тёплым светом.

Мужчина вытащил из спортивной сумки лист, сложенный вдвое, и распрямился.

– Как вас зовут? – он что-то читал по бумаге и ждал от меня ответа, но я покачала головой, не отвечая, и перенаправила вопрос.

– А вас?

– А какое сейчас до этого дело, если мы устанавливаем личность хозяйки квартиры? – он изогнул левую бровь, и я сдалась.

– Вознесенская Полина Андреевна, – мне кивнули, намекая продолжить. – Двадцать девятое августа девяносто третьего. Паспорт, серия, номер…

Я наизусть продекламировала свои данные, наблюдая, как с физиономии мужчины сходит глумливая улыбка.

– Всё верно, – признал он. – Это вы хозяйка квартиры и вы заключили договор с агентством «Перспектива» на сдачу квартиры риелтором, который у меня в договоре…

Вот свекровь, вот змея…

Нет. Ну мои паспортные данные у неё точно были. Но как она умудрилась провернуть это дело с агентством? Наверно, подружка какая-нибудь помогла или чёрт его знает. Но мне должен был приходить налог, по идее, а его не было. В любом случае, сейчас это не имеет значения, потому что мне надо как-то выставить мужика из моей квартиры.

– Я не с кем не заключала договор, и уверена, там даже не моя подпись, поэтому вам лучше удалиться…

Мужчину это не порадовало, и он оскалился, показывая мне идеальный набор своего рта.

– Меня не волнуют ваши проблемы. Договор у меня на руках. Я ничего не нарушал. Я имею право здесь жить.

Вот и приплыли.

– Я вызову полицию, – припугнула я, уже привыкая к этой тощей оглобле в куртке.

– Вперёд, я жду. Давайте вместе накажем «чёрных риэлтеров», но я всё равно никуда не уйду.

В подтверждение своих слов он сел на расправленный диван и укутался в одеяло. Я вздохнула и развернулась к залу боком.

– Вы куда? – удивился он и шею вытянул в сторону коридора.

– К соседке! Полицию вызывать! – телефон-то у меня всё равно разряжен.

– А-а-а… Слушайте, если там бабушка, может, принесёте от неё ещё пирожков?

Я замерла с сапогом в руке, а потом вернулась в зал.

– Вы издеваетесь?

– Нет. Просто поужинать не успел. Только от заказчика приехал и рухнул без сил спать. А вы пришли, разбудили, напомнили о голоде…

Сапог всё же спикировал на пол, а я приоткрыла рот от таких подробностей.

– Вы несёте чушь! – закончила я и наклонилась за обувью.

– Я хотя бы её несу, а вы ее творите!

– О чём это вы?

– О том, что сейчас ночь. Я устал, вы явно пережили за сегодня крайне неприятную ситуацию. Мы оба не виноваты в этом. И нас обоих обманули. Но квартира трёхкомнатная, и две спальни под замком. У вас, как у хозяйки, точно есть от них ключи. Представьте, что это хостел, и идите спать. А с утра мы объединим усилия и вызовем полицию…

Глава 15

 Я дура.

Просто невменяемая, совершенно нелогичная дура. Которой место только в психушке, потому что сижу на полу бабушкиной спальни, а по другую сторону двери укладывается спать незнакомец. Имя я, кстати, так и не узнала. Но для чего оно мне?

Я закусила губу и ударилась головой о спинку кровати. Зря, к слову. Потому что давление било, и от этого внутри черепной коробки словно железные спицы прокручивались. Глаза слабо что видели в пелене слёз. И уличный фонарь, который несмело выглядывал из-за шторы, размывался. В носу поселился аромат крови, потому что я не рискнула дойти до ванны и нормально высморкаться. Я вообще никуда не рискнула доходить, а после нескольких минут раздумья мышкой шмыгнула в спальню, чуть не выбив дверь. Просто торопилась.

Мужик хмыкнул и ничего не сказал.

Телефон всё еще был мёртв. Это огорчало больше всего, потому что с ним я могла бы в случае чего связаться с миром.

Настенные часы пробили три часа ночи, а я как сидела на полу, так и продолжала сидеть. Сон не шёл из-за страха. Я прислушивалась к тишине, которую не разрушало даже сопение из зала, а потом резко дёрнулась от стука в дверь.

– Полина… или как вас там… – пробормотал мужчина. – Я вам подушку принёс…

Я так оторопела, что не сразу поняла, зачем открыла дверь. Всё также в одних трусах стоял незнакомец, а в щель между косяком и дверью настойчиво лезла диванная подушка.

– Мне не надо. Тут есть на чём спать, – призналась я, невольно покосившись на ворох постельного белья на кровати.

– Так, может, вы уже уснёте? – нервно уточнил мужчина. – Потому что от ваших всхлипов я уже сам не уверен, поступил ли правильно.

– Вы хам, – растерянно нагрубила я, отпихивая от двери подушку. Моей щедрости не оценили и всё же просунули спорную вещь в щель.

– Вообще-то Алекс, но благодарю за честную характеристику, – он улыбнулся так широко, что я даже в полумраке смогла разглядеть ямочки на щеках.

– И нарцисс… – продолжила я рисовать психологический портрет.

– Не без этого. А у вас кровь из носа идёт.

Я дёрнула рукой и провела пальцами под носом. Действительно, немного кровит. Но не побегу же я сейчас сломя голову в ванную…

– И поэтому идите в ванную. Я заварю чай, который нашёл где-то на кухне, и, может, тогда вы прекратите реветь.

Я покачала головой. Почти точно не прекращу и ничего не буду пить с незнакомым… Алексом.

– Ну как знаете.

Он собирался закрыть дверь, но я совсем перепугавшись, что снова останусь в тишине, спросила:

– У вас зарядки для мобильного не будет?

– Если только вы найдёте десять минут на ванну и чай…

– Шантаж? – Я почти готова была согласиться, чтобы получить связь с миром.

– Нет, но я не теряю надежду всё же выспаться. Поэтому…

Он отошёл от двери и махнул рукой в сторону коридора, где до сих пор горел свет. Я поколебалась и кивнула. Быстро дошла до шкафа и вытащила одно из домашних платьев бабули.

Вода не смыла боль и усталость, но привела меня в состояние, близкое к нормальному. Платье оказалось велико, но мне было всё равно. На кухне горел свет от вытяжки. Опершись задницей о подоконник, стоял Алекс, который то ли Александр, то ли Алексей. Я приблизилась к столу и с сомнением посмотрела на полную чашку чая, который по цвету был таким неуверенным, словно его воскресили и заставили работать снова.

Всё было подозрительное, и я топталась возле стола, не зная, как намекнуть, что не буду пить. Тут Алекс, заметив мои страдания, протянул зарядку от мобильного и вздохнул тяжко.

– Там нет наркотиков, алкоголя или успокоительного. Пейте.

Я потупилась и всё же взяла чашку. Глотнула. Поставила на стол и забрала из протянутой руки зарядку. Собиралась развернуться и сбежать, но меня настигло усталое:

– Как бы всё сейчас плохо ни было, помните, что безвыходен только гроб.

Слова зацепили что-то внутри. Неприятно. Больно. Как на свежую рану перекисью плеснули, и я не выдержала:

– Сегодня я узнала, что мне изменяет муж, подруга была от него беременна, а свекровь считает меня шлюхой. Если это не гроб, то склеп.

Алекс печально покачал головой. И я была благодарна, что он не стал высказывать своё мнение, потому что без разницы, какие это будут слова, но любые они снова запустят жёрнова мельницы, где перемалывать будет меня.

Когда я развернулась и сделала шаг к залу, меня нагнал уверенный голос.

– Два года назад я сорвался со скалы и пролежал шесть часов в ожидании спасателей. Потом ещё полгода в больничной палате. И даже без рук, ног и с уткой я всё равно знал, что всё будет хорошо. Ведь у меня есть я.

Слова заставили все внутри меня перевернуться. Я дёрнула плечом и кивнула, намекая, что поняла смысл. Этого было достаточно, чтобы завершить ночное чаепитие.

А в районе семи утра по залу стали раздаваться шаги. Урвав момент, когда всё затихнет, я выглянула и повесила на ручку двери спальни зарядник и закрылась изнутри на ключ. Потом что-то падало, что-то скрипело. С кухни доносился плеск воды и трель чайника, который у бабули был обыкновенным, для плиты, а не электрическим. Я вытирала слёзы подолом её домашнего платья в синие колокольчики и с ужасом боялась исчезновения Алекса из квартиры, потому что тогда даже иллюзия помощи исчезнет.

Дверь хлопнула внезапно.

Я вздрогнула и закусила костяшки пальцев.

На столе в кухне лежали договор аренды, пара тысячных купюр, зарядка для телефона и записка:

«Я бы мог прислать вам цветы, шоколад или чай. Но вам нужна зарядка для телефона. Пользуйтесь. Благодарю за незабываемую ночь. Незваный гость, Александр».

Глава 16

– Где постояльцы? – спустя четыре часа спросила свекровь, стоя в дверях бабушкиной квартиры.

– Я их сожрала, – с зевком призналась я, потому что только после ухода Александра смогла уснуть и так крепко проспала эти несколько часов, что не сразу разобралась, стоит ли открывать дверь.

Свекровь смерила меня недовольным взглядом. Даже её начёс на голове выражал порицание, но «мертвецам» плевать на мнение окружающих. Я наклонила голову и упёрлась спиной в стену, как бы всем своим видом выражая крайнюю степень заинтересованности, хотя и младенцу было понятно, что мне безразлично.

– Надеюсь, Макар не в курсе? – ей было неловко стоять передо мной сейчас.

– Ну он вчера ведь сразу оказался в курсе, куда я отправляюсь, – развела руками я.

– Не пригласишь войти?

Я покачала головой. Вот как вчера я стояла и обнимала косяки в её коридоре, так и она сегодня постоит на моём месте. Не страшно. Не переломится. У неё крепкое сердце, полгода назад проверяли.

– Я вчера перегнула палку… – давясь словами, произнесла Мария Львовна, и я неподдельно удивилась. – Макар оказался очень недоволен тем, что у нас случился конфликт…

А-а-а-а… Значит, сыночка всё же узнал постыдные подробности вчерашней нашей встречи. Не знаю, что его там могло не устроить, ведь все они, словно сговорившись, вчера резали меня на куски.

– Зачем вы приехали? – мне не особо интересно, но если не перейти к главному, то препираться на пороге я могу до заката, а мне вещи надо забрать, документы на развод подготовить, Макару нервы потрепать…

Столько дел, столько дел…

Свекровь переминается с ноги на ногу и выдаёт нехотя:

– Мы вчера не особо хорошо поговорили, – она делает такое лицо, словно опять испачкалась в навозе. – Но это всё из-за того, что я многих нюансов вашей жизни не знала…

Это она про что сейчас?

– Мы же с тобой обе понимаем, что Макар на тебе так свихнулся только потому, что девочкой брал…

Я задыхаюсь от праведного гнева. И от мерзости. Вот уж где маменькин сынок, который чуть ли не всю подноготную нашей семейной жизни изложил.

– Но это ведь только на один раз. Потом-то твоя ценность пропала… И будь ты умнее, ты бы смогла поддерживать его интерес.

Её глаза впиваются в меня и проходятся по собранным в хвостик пшеничным волосам, цепляются за слишком худосочную фигуру и бабушкино платье на ней.

– А ты с каждым годом только дурнеть стала. Не накрасишься, ни волосы не покрасишь, – она словно невзначай задевает свои лохмы под тремя слоями лака, видимо, намекая мне, что вот так должна выглядеть женщина. Но по мне, так выглядит молодящаяся бордель-маман, которая и в своём преклонном возрасте пытается зацепить клиентов если не красотой, то эксцентричностью.

– И фигурку… Мужик ведь не собака, чтобы на кости кидаться.

Ох, это её вечное: «Лучше плавать по волнам, чем биться о скалы».

Я закатила глаза и выдохнула, но этого оказалось недостаточно, чтобы заставить Марию Львовну умолкнуть, и она с жаром продолжила:

– Вот тебе бы губки сделать и брови – татуаж, а то ходишь как моль и ещё обижаешься, что муж изменяет…

– Простите, что не обделалась от счастья, когда узнала, что он заделал ляльку моей подруге, а потом отправил на аборт…

Мария Львовна теряет дар речи, ибо внуки это святое, и одному богу известно, как у меня плешь ещё не сияет от её вечных вздохов на эту тему. Но удар приходится в цель, и свекровь, задохнувшись, уточняет:

– У Макара должен был быть ребёночек? А из-за тебя он отказался от него…

Ну, здрасьте, приехали.

– Полин, ну вот что ты за человек? – она начинает заикаться и заметно подёргивать руками, словно справляется с желанием вцепиться мне в волосы. – Ни себе, ни людям. Ещё обижаешься, что он тебе изменяет… Сама родить не смогла, так он и пошёл искать ту, что родит…

– Мария Львовна, вот скажите мне честно, за что вы меня так ненавидите? – Сейчас её слова не находят цели, потому что ночь у меня была в преисподней.

Свекровь выкатывает глаза. Давится словами…

– Да за то, что ты из него вьёшь! За то, что даже вчера ночью он звонил мне и был недоволен, что я его Полюшу посмела обидеть! – она машет на меня рукой. – Да ты ему если бы сердце вырвала, он бы всё равно смотрел тебе в рот и соглашался, что так лучше.

– Вы его что, ревнуете ко мне? – дошло до меня, потому что иначе у них с Макаром большие проблемы с сепарацией.

– Не ревную! А тебя, блаженную, не могу простить! То, как ты его отвернула от семьи. И как мне на его подачки приходится перебиваться. Присылает тридцать тысяч в месяц и ещё вечно бурчит, что и так денег не хватает. А у тебя сапоги дороже стоят…

– Так я в вашего сына вложила свою жизнь, – замечаю я с комом в горле, потому что если они все считают, что я много требовала от Макара, то ошибаются. Находясь сейчас в такой ситуации, я понимаю, что мало. Мало! Надо было из него всё вытряхивать, чтобы ни денег, ни сил на любовниц не находилось.

Мария Львовна идёт пятнами и с трудом может контролировать свои действия. Она дёргает сумкой и вытаскивает оттуда стопку документов и конверт.

– На вот! Там копии договоров и деньги с аренды. И чтобы Макар ни слова не узнал о том, как мне приходилось крутиться.

Я фыркаю и не прикасаюсь к бумагам, которые швырнули на пуфик.

Свекровь хлопает дверью, а я запрокидываю голову, чтобы слёзы не покатились по щекам. Хватит. Я устала. Не хочу плакать.

Слишком больно.

И я спокойна ровно до обеденного звонка Макара, который застаёт меня идущей с остановки к нашей квартире.

– Вот признайся, Полин, ты специально её довела?

Глава 17

 Муж злился.

Я мысленно ударила себя по лбу и даже притормозила возле поворота во двор.

Он. Теперь. Бывший. Муж.

Мне просто стоит прекратить общение с ним. Сейчас только вещи заберу.

– Макар, мне некогда беречь её психику. И твоё доброе имя.

Разговор давался с трудом. Мне возмущало, что я ещё и оправдываться должна. Дыхание сбилось, будто я не с остановки бежала, а от волков. Перед глазами слегка поплыло, и я остановилась на пешеходной дорожке.

– Могла на неё хотя бы не вываливать мнимую беременность?

– Мог бы тогда и не пихать свой член в мою подругу! – рявкнула я, прикрывая слёзы злостью. Но тут же зацепилась за деталь. – Почему мнимую?

Муж тяжко вздохнул.

– Да не было никакой беременности. Я не идиот, чтобы ходить налево без резинки.

– Ну, спасибо, честное слово, – любой момент, когда памяти касалось его предательство, подкашивал меня и возвращал во вчерашний день. Я снова становилась беспомощной и уязвимой. Без напоминаний мне было проще, словно мы просто враги, которые ведут переговоры. Но даже так безумно больно осознавать, что муж мой – враг мой.

– Она не могла забеременеть и просто манипулировала. Она хотела, чтобы я бросил тебя, и не знала как уже выкрутиться…

– Ну так бросил бы, – не выдержала я, и в глазах просветлело. Я сделала нетвёрдый шаг в сторону дома.

– Я не хочу и не хотел тебя бросать! – закричал в мобильный Макар, и я отодвинула телефон от уха.

– Но трахать мою подругу хотел? – вновь зацикливая разговор, передёргиваю я. Как будто без постоянного напоминания об измене муж вдруг станет прежним.

– Полин, я моральный урод, мудак с района, придурочный кобель. И оттого, что ты мне каждый раз напоминаешь об этом…

– Мне больно, урод, мудак и кобель, – задохнувшись, призналась я и положила трубку.

Эта семейка окончательно испортила мне день. Походу после краха всего я буду не жизнь оценивать, а дни и ночи, делая маленькое резюме.