Море и я

Когда наступило время десерта, я вытащила из сумки грильяж. Во Франции он всегда принимался с похвалой, и сейчас я не сомневалась в удачном выборе. Сестра разнесла всем кофе и конфеты. Все уже вышли из-за стола и присели на диваны. Наступила тишина, и вдруг неожиданно раздалось нервное хихиканье. Это была сестра Д. Хихиканье подхватила и мать, поощряющее поглядывая на дочь. Мужчины продолжали сидеть молча.

– Что такое? – поинтересовалась я.

– Нет, нет, – задыхались от смеха мать и дочь, – нет, нет, просто… просто… эти конфеты…

– Вам не понравились? – я была в полном замешательстве.

– Ну, они…

– Нам просто не привычны такие конфеты, тут же попытался всё как-то объяснить отец Д. – Кедровые орехи мы едим только в салатах, в шоколаде нам непривычно.

В воздухе повис конфуз, но отец Д. тут же перевёл разговор. Неприятное впечатление начало развеиваться, и, в конце концов, хотя я и посчитала всю эту сцену довольно невежливой, в общем и целом, вечер получился приятным и, посчитала я, наверное, конфуз стоило лучше забыть.

Глава 6.

Предложение.

Дни летели за днями. Я позабыла дорогу к моей квартирке в южном квартале города и почти полностью перебралась к Д. Любовь совершенно вскружила наши головы. Хотя, его опьянение мною было сильнее моего чувства к нему, и это давало мне упоение моей женской властью над ним, властью корсетов, чулков, капроновых колготок, платьев. Он, казалось, сходил с ума и готов был разорвать меня на части. А я упивалась его безумством, и в тоже время оно было так необходимо мне, ведь нет женщины на свете счастливей и уверенней чем та, которую так страстно желает мужчина, и который подобно мышке в когтях у кошки находится в её власти.

Помню, мы подолгу лежали вечерами, обнявшись, под лунным светом, падавшим из круглого окошка под самым потолком старинного дома, и не могли наговориться, точнее не мог наговориться он, а я слушала долго и внимательно, узнавая его мысли и чувства, познавая, как я думала тогда, его душу. И, казалось, что не было никого счастливее меня, желаннее. А иногда он садился за стол и при свете тусклой лампы кидался писать стихи. Листы падали на пол, он с яростью строчил слова на бумаге. В эти моменты ему нельзя было мешать. А потом я становилась первым слушателем нидерландских фраз, смысл которых почти не долетал до моего опьяненного счастьем сознания, но это не мешало ему декламировать.

Казалось, это и была любовь, страстная, неповторимая, глубокая. Мы, словно две половинки, словно волшебное продолжение друг друга, и каждое биение сердца одного передавалось другому. На этой ноте, понимая, что вскоре я должна буду покинуть страну, Д. сделал мне предложение. Я почему-то ожидала этого, и всё казалось мне игрой, как будто я, не задумываясь, переставляла пешки по шахматной доске. И я согласилась. Согласилась вот так сразу, на порыве чувств и по велению жгучего молодого сердца, живя одним моментом и не заглядывая вперёд.

Глава 7.

Помолвка

Весть о предложении разлетелась мгновенно.

Сначала мы набрали по телефону моих родителей, и Д. торжественно попросил моей руки. Родители мои, такого оборота не ожидая, не знали даже, что и сказать. Папа, казалось, прошептал что-то, но потом попросил меня к телефону.

– Что ты делаешь? спросил он меня сквозь зубы.

– Ой, папа, это мужчина всей моей жизни, я правда нашла свою вторую половину, я так счастлива с ним, я не хочу его покидать!

– Поступай как знаешь, но в голосе его я впервые услышала горечь. Однако я предпочла закрыть на это глаза и не огорчать себя в такой, казалось бы, счастливый момент моей жизни, ведь я выхожу замуж, в конце концов! До этого у меня женихов особых и не было я все время училась а тут вот вдруг вон как. И потом, рассуждала я сама с собой, это моя жизнь и я сама в праве решать.

Затем мы отправились к его родителям, но странный осадок горечи лежал теперь на моей душе. Родители его, казалось, ожидали предложения. Отец тут же пошёл в погреб за шампанским, а мать вытащила бокалы, но праздничной атмосферы почему-то не получилось. Стоял обычный пасмурный день, и мне вдруг стало грустно. Грустно от того, что моих родителей не было со мной рядом, и они не могли разделить со мной это счастье. Однако, как я ни старалась, а этого самого счастья в душе почему-то и не было…

Затем мы поехали к его сестре. Она долго махала руками, улыбалась, что-то говорила мне. «Странное дело», подумала я, впервые отметив то, что никак не могла выразить до этого словами, «её рот широко улыбается, а глаза – нет». Но она вытащила из шкафа коробку свежих шоколадных конфет и подала мне. Я вытянула большое сердце в красной блестящей обертке, и это осталось последним воспоминанием того дня.

Глава 8.

Свадебное платье.

Нас охватила свадебная суматоха. Мой романтичный поэт с мягкой и ранимой душой неожиданно превратился в довольно ловкого коммерсанта, днём и ночью заполнявшего бумаги, развернувшего активную деятельность по покупке квартиры, поискам зала. Помню, целую ночь я печатала, резала и склеивала самодельные свадебные приглашения, потому что заказать их оказалось по его подсчётам дорого. Цифры, счета, чертежи и планы навалились неожиданной лавиной, и я потихоньку начала терять власть над сердцем поэта, крупица по крупице таинство любви начало ускользать от нас, и все превратилось в какое-то широкомасштабное коммерческое предприятие.

К свадьбе активно присоединилась и его сестра, давно мечтавшая о своей собственной. Она ездила в город просматривать за меня платья и туфли, сама нашла зал в старинной вилле где-то в лесу на границе с Голландией и даже составила список гостей. Такая неуёмность поставила меня в неловкое положение, я не могла больше следить за событиями и всё, казалось, делалось быстрее, чем я успевала подумать.

Отношений с его сестрой портить мне не хотелось, однако я ощущала своё бессилие что-то изменить, и это безумно удручало меня. Казалось, со дня объявления помолвки наша жизнь перестала принадлежать нам. На протяжении нескольких месяцев мы были заняты лишь одним – подготовкой к шоу для гостей под названием свадьба, и это омрачало моё и без того поникшее настроение.

Его сестра и мать день за днём пролистывали каталоги дорогих свадебных платьев, рассматривали свадебные кольца, обсуждали туфли. Но бюджет мой был довольно скромен, поэтому я осмелилась лишить их этой феерической радости и, как оказалось позже, лишила их единственной возможности разнообразить свою довольно пресную рутину. Проходя по узкой улочке к вокзалу, я заметила скромное элегантное платье цвета шампанского по вполне небольшой цене. Оно и стало моим выбором вместе с туфлями и фатой. Мать и сестра, узнав об этом, так и замерли на месте с каталогами в руках. Они, конечно, приехали в магазин посмотреть платье, но теперь они затаили на меня обиду, чего я сразу и не поняла, и это стало началом их войны против меня.

Глава 9.

Неожиданность.

Между тем шоу под названием свадьба приближалось в ускоренном темпе. И тут Д., совершенно утративший богемный вид поэта, решил скинуть мину замедленного действия.

– Завтра нужно поехать к нотариусу, вполне по-деловому сказал он, подписать брачный договор.

– Б.. бра… что???! – вскрикнула я от неожиданности.

– Брачный договор.

– Что ещё за брачный договор?!

– О том, что всё у нас будет раздельно.

В одночасье что-то оборвалось у меня внутри.

– Зачем?

– Я всегда так хотел. Считаю, что это честно. Кто что заработал, тот с тем и остался.

– А ты что, уже собрался разводиться со мной??!

– Нет, конечно. Но это обсуждению не подлежит.

– Как это не подлежит??!!

Мы начали долго спорить, потом кричать, убеждать друг друга. Я заплакала. Это был первый раз, когда я заплакала при нём, а он неистово заорал. Все мои мечты о счастливой дружной семье рушились, терпели крах прямо у меня на глазах, а я отказывалась верить в это. «Но ведь это он», – повторяла я себе, – «Это же он! Он заблуждается, его просто охватили дела, он нервничает перед свадьбой, он не понимает, что делает. А может, он не доверяет мне почему-то? Но… о, это я исправлю! Как только всё это закончится, вся эта свадьба, и нас оставят в покое, он снова станет поэтом, а я его музой. И он поймет…».

Д. был непреклонен. Мы поехали к нотариусу. В просторном кабинете с высокими белоснежными потолками нас усадили за широкий дубовый стол. Нотариус в аккуратном сером костюме откашлялся, поправил очки в толстой оправе, сползшие на самый кончик носа, и принялся зачитывать десять исписанных мелким шрифтом листов на голландском. Сколько я ни вслушивалась, но разобрать ничего не могла, а торжественность кабинета, огромный мраморный камин, длинные книжные полки с толстыми томами дел и даже зеркало в тяжелой старинной раме почему-то произвели на меня устрашающее впечатление. Потом нотариус вкратце объяснил мне содержание документа на английском, после чего аккуратно попросил расписаться в том, что вопросов больше не имеем, и мы приступили к подписи той злосчастной бумаги. Правда, в тот момент в душе своей я наивно была уверена в том, что смогу уничтожить этот документ впоследствии.

Глава 10.

На террасе.

День свадьбы близился. За несколько дней до праздника мы сидели на террасе у его родителей со списками гостей. Его сестра и мать верховодили рассадкой. В настроении я пребывала преужаснейшем. Я все ещё не могла переварить подписание брачного договора, и мне побыстрее хотелось отделаться от всего этого кошмара под названием «подготовка к свадьбе», а ещё я начала чувствовать то, что из богини, казалось бы, страстно влюбленного мужчины я вдруг превращалась в делового партнёра вполне практично мыслившего человека, сбивавшего правда меня ещё с толку своими проникновенными стихами, а из дорогого гостя в новоиспеченного члена семьи, где, как оказалось, давно царили свои законы, тогда ещё, правда, скрытые от моего взгляда. Адское колесо безвозвратно несло меня к венцу. Родители мои и тёти ожидались в Антверпене со дня на день, и я, не в силах остановить аттракцион, покорно следовала течению.

Однако вернёмся на террасу. Мать и дочь обсуждали рассадку гостей. Слёзы подступали к моим глазам, мне совершенно не давали слова, словно невестой была вовсе не я. Вскоре поднялся спор. Что же делать – за круглыми столами всего восемь мест, а родителей В. нужно обязательно посадить за стол с невестой и женихом (самый почётный стол)?! «Ох», кричали в голос мать и дочь, «такие уважаемые люди, такие уважаемые люди! Они ведь обидятся! Может, отсадить твоих родителей за стол с русским языком?» неожиданно спросила меня его мать. – «Там всё равно остается два места».

– Что? – я не верила своим ушам, и голос мой как-то резко вырвался из пересохшего горла. – Это же мои родители и моя свадьба! Они будут сидеть за столом рядом со мной.

– Ну, знаешь ли, вспыхнув, внезапно подбоченилась его мать, нам тоже не легко!

И без того стоявшие в глазах слёзы прыснули из моих глаз, и я выскочила с террасы в дом, а оттуда на парковку перед ним. Ветер колыхал прекрасные безмолвные кроны сосен и подгонял пожухшие хвойные иглы к моим ногам. Мелкие светло-серые камешки похрустывали под толстыми кожаными подошвами сандалий. Слёзы солёные, словно морские брызги, капали по моим щекам. Я стояла во дворике перед этим огромным домом и вдруг почувствовала яснее, чем когда-либо, что нахожусь в чужой стране совсем одна, и никого я здесь не знаю и даже не понимаю их. Но сил оглянуться на всё и проявить к себе честность у меня не хватило. А, может, я просто была девчонкой, решившей поиграть в семью? Откуда мне было знать. Вскоре он вышел из дома, и мы поехали обратно в Антверпен. «Все так и подумали, что ты просто устала. Тебе нужно отдохнуть», мягко погладил он меня рукой по плечу, но душа его уже тогда была холодна к моим печалям.

Глава 11.

Ужин перед свадьбой.

Накануне свадьбы приехали мои родители и мои дорогие любимые тёти.

Переезд на новую его квартиру состоялся за день до их прилета. Теперь я понимала всю спешку квартирного вопроса. Оказалось, что всё, что было куплено до свадьбы, в любом случае принадлежало тому, кто являлся владельцем. Несмотря на брачный договор, он решил вдвойне перестраховаться. Семейного гнезда, о котором я мечтала, никак не получалось – Д. вил лишь своё гнездо, в которое он меня просто пригласил. Это ужасно омрачало всю картину, но я ещё надеялась, что мы всё как-то сможем исправить.

Родители мои и тёти прилетели утром. Они остановились у нас. Квартира была полупустой с наспех собранной кроватью, с только что перевезённым старым диваном, круглым столом и стульями, со множеством нераспечатанных коробок.

Как я была рада видеть их! Как я безумно была рада видеть их! Но я боялась признаться, что сильно скучала по ним. Я не любила видеть слёзы в глазах матери, также как и не любила показывать ей своих слёз. И потом, стоя на пороге длительной разлуки с ними, я боялась полностью расстроить себя и признаться, что, наверное, совершаю ошибку…

Папа, человек тайги и сибирских просторов, пожал своей широкой тёплой рукой скрючившуюся напряжённую ручку Д. Тот как-то натянуто улыбался, поправлял время от времени свои аккуратные очки. Мама щедрым жестом руки крепко сжала его в своих объятиях, он чуть пошатнулся, заулыбался ещё шире и пригласил входить. Тёти тоже поздоровались с ним, но чуть сдержанней, он учтиво протянул им руку.

Однако первый конфуз не заставил себя долго ждать. К вечеру на ужин мы ждали его родителей, чтобы не знакомиться за свадебным столом. Завязался какой-то спор по выбору блюд и тут Д. неожиданно дико заорал. Все затихли и замерли в недоумении, он сорвался и ушёл куда-то.

– Что это? – спросил меня папа.

– Не знаю, ответила я, скрыв, что так орал он уже не впервые. Нервничает перед свадьбой.

– Смотри, а то, может, не надо выходить за него? – сказал папа. – Деньги у нас есть, пойдём в гостиницу и всё. Вернёшься с нами домой.

– Да нет, что ты.

– Ну, как знаешь. Но если что…

– Да папа! Что ты такое говоришь!

На этом наш разговор закончился, но первое впечатление о Д. у моих родственников сложилось не самое благоприятное.

К вечеру всё было готово. На длинном столе красовались украшенные цветами из моркови салаты, широкие кружочки батона с яркими зёрнами красной икры, блюда с нарезкой колбас и сыров. Из печи просачивался дивный аромат запекавшейся в чесночном соусе курицы. Родители мои и тёти приготовили для его родителей подарки. Все были в сборе.

Вот приехали они. Из большого серебристого джипа вывалились моя будущая свекровь с собакой на поводке и свёкор. Чуть подальше остановился чёрный БМВ сестры и ее друга. Немного погодя раздался звонок в дверь.

– Здравствуйте, улыбались они.

– Здравствуйте, улыбались мы.

– А где мама? – спросила сразу же его мать с порога.

– Вон там, указал Д. чуть в глубь комнаты.

– Ах! Здравствуйте, приветственно раскинула М. руки и прямиком направилась к моей матери, пройдя мимо моих тёть, не обратив на них внимания.

– Здравствуйте, протянул его отец руку моему папе, широко улыбаясь.

Его сестра последовала примеру матери, и лишь потом они обе кинули едва слышное «здравствуйте» моим тётям. Картина получилась не из наилучших.

– Ох, развела руками М., глянув на стол. – Это что для нас?

– Конечно, улыбнулась я.

– Ох, а мы уже заказали столик в ресторане. Что же желать? Придётся отменять? Ну, ладно. Хотя мы не привыкли столько есть.

Они сели за круглый стол рядом с моими родителями, разодетые, облитые духами, с навешанными гроздьями украшениями. Мужчины сели возле моего отца, раскинувшись на стульях в своих добротных полосатых рубахах. Их явно заинтересовала водка, появившаяся на столе. Они завели разговор. Я переводила. Но веселье, казалось, распространялось только на круглый стол. На тёть моих внимания совсем не обращали, как будто бы их и вовсе не было в комнате. Они лишь безмолвно подкладывали в тарелки салаты и подливали напитки. Неудобство повисло в воздухе, но родственники Д. этого, казалось, совершенно не замечали.

Когда достали подарки разноцветные платья из шёлка мать и дочь скорчили лица, развернув платья, и сказали, не стесняясь:

– Что это? – и сунули их комом в свои дорогущие сумки.

И опять я предпочла закрыть на это глаза, сославшись на разницу менталитетов. Так же, впрочем, как и мои родители.

Водки они выпили прилично, мой отец явно заслуживал теперь уважения в их глазах, съели они тоже практически всё, и звонко расцеловав нас и кое-как кивнув головой моим тётям, они покинули нас. Д. уехал вместе с ними.

Глава 12.

Свадьба.

Вот и настал день свадьбы.

Накануне мама с одной из тёть всю ночь пекли каравай. Я же провела весь вечер одна в спальне в раздумьях. Свадьба удивительным образом ставила неожиданно точку на моих мечтах бродить по вольным улицам Парижа, открывать новые уголки земли и наслаждаться беззаботной необременённой жизнью. Я чувствовала, что со всем этим было безвозвратно покончено, и душа моя заявила неожиданно громкий протест. Осознание начала моего заточения пришло как прозрение после долгих месяцев подготовки к этому теперь уже такому безрадостному для меня событию. Слёзы потекли по моим щекам, но ничего нельзя было остановить. Красивое подвенечное платье аккуратно висело рядом со мной на плечиках, и тонкий край декольте поблёскивал продолговатыми бусинами жемчужного стекляруса.

Сердце моё тягостно билось в груди, но я в мгновение сочла всё это за слабость, юношеский каприз и приказала себе выйти замуж во что бы то ни стало. Я закрыла свои большие глаза и заснула глубоким неподвижным сном.

Наутро меня разбудили. Я не хотела вставать. Но потом, вспомнив, что это был день моей свадьбы, вскочила с постели и побежала скорее наводить причёску и делать макияж. Душа моя кричала остановись, но руки продолжали механически завивать, подкрашивать, припудривать, пока глаза не оказались, наконец, довольны результатом. Душа моя разрыдалась, а я грозно приказала ей замолчать. Впрыгнув в прекрасное платье и закрепив на голове фату, я оказалась совершенно готова к показу для гостей.

Мама с папой вошли в комнату поглядеть на меня. Мне стало неловко. Мама расчувствовалась, я резко глянула на неё и направилась к окну. На столе в зале стоял прекрасный каравай, полный цветов и узоров. Я снова перевела взгляд на окно. Ну, где же он? Словно боясь передумать.

Я стояла у просторного окна залы и смотрела вниз на обрамлённую раскидистыми платанами улицу. Кроны деревьев шевелилась время от времени под лёгкими струями ветра, день выдался благоприятным – по голубому небу, залитому яркими солнечными лучами, быстро проплывали лохматые обрывки облаков.

А их всё не было. Никого не было. И казалось, что никто не приедет. И мне вдруг стало хорошо, очень хорошо, как будто бы я просто смотрела в окно на это прекрасное небо и деревья.

Но вот подъехал небольшой тёмно-вишнёвого цвета автобус, двери раскрылись, и на площадку перед нашим домом высыпали гости. Первым вышел отец В. в тёмно-синем пиджаке с лацканами на локтях, в начищенных горящих жаром туфлях, он приподнял худощавую руку, чтобы поправить тщательно уложенные седые волосы, и дорогие часы блеснули на его кисти. Следом вышла С., его вторая жена, с тщательно уложенными рыжими волосами в тёмно-синем шёлковом платье и с сумкой с огромным до вульгарности логотипом «Шанель». Затем появилась сестра Д. в ярко-изумрудном платье с широкой улыбкой на лице с младшей дочкой на руках, и её друг В. в тёмно-синем костюме с лацканами и тщательно прилизанными волосами. За ним последовала их старшая дочь в прекрасном белоснежном платьице. Потом вывалились его родители – Б. с огромным животом едва ни выпал из дверей, но тут же засмеялся, состроил какую-то шутку отцу В., тот улыбнулся. За ним выпала М., его жена и моя тогда уже почти свекровь, с тщательно уложенными светло-каштановыми волосами, она была в лифе тона чайной розы и тёмно-коричневой юбке в тон. За ней появился сын. Он выскочил из автобуса довольно резво, но как-то нервно, полностью в светлом костюме цвета шампанского, чем несколько удивил меня, с тщательно прилизанными волосами, что делало его голову непропорционально маленькой. Он нервно улыбался и начал ходить по кругу.

Я крикнула «Привет!» и помахала рукой через открытое окно. Все взглянули наверх и помахали в ответ. Д. тоже начал махать изо всех сил, но с места не трогался. Мы же ждали его наверху. Но рыцарь не собирался штурмовать крепость, он предпочёл подождать принцессу у выхода из башни. Меня это несколько расстроило. Сколько мы ни ждали, он не поднимался. Тогда мы спустились сами.

Автобус был украшен шарами, свадебными открытками, гирляндами. Я не знала, кто украсил всё это и почему-то восприняла всё как должное. Наверное, потому что всё на этой свадьбе решалось и делалось без меня. Мы с Д. уселись в самый конец автобуса с детьми его сестры. Обе девочки были прелестно одеты, с веночками в волосах и с цветочными корзинками в руках. Они обе тянулись ко мне, каждая, желая держать меня за руку. Дети так ещё чисты душой, так не испорчены. Они гладили меня от восхищения по рукам, а я улыбалась им в ответ.

По пути нам нужно было остановиться у отеля Нормандия, в самом центре, забрать моего дядю, приехавшего их Германии на нашу свадьбу. Все о чём-то разговаривали, автобус остановился, мы стояли ждали. Как вдруг отец В. начал выпихивать мужчину, пытавшегося войти в автобус.

– Нет, говорил он, это свадебный автобус.

Но мужчина всё равно сопротивлялся. Это был мой дядя.

– Нет, нет, замаячил Д., это её дядя.

– А, несколько свысока глянул отец В. на моего дядю, одетого в скромную льняную рубашку и серые повседневные брюки, простите, входите, конечно.

Это происшествие оставило ещё один неприятный след у меня и моих родственников в душе, но никто ничего не сказал, и все снова сделали вид, что ничего не произошло.

Бракосочетание состоялось в роскошном здании мэрии в самом центре Антверпена. Покрытая золотом лепнина, пышная барочная архитектура снаружи, по широкой старинной лестнице мы поднялись наверх в залу со старинными фресками о свадьбе Филиппа Красивого в Лире. Все расселись на деревянных скамьях, напоминавших ряды в католической церкви. Мои и его родители сели сбоку от широкого дубового стола на обитые красным бархатом стулья. Фотографы, не переставая, щёлкали фотоаппаратами. Мы ждали. Вот появился мэр в чёрном костюме с бабочкой. Он поздоровался, положил перед собой книгу, открыл её, откашлялся и начал читать, казалось, нескончаемую речь. Голландский я всё равно не понимала. Малышки, сидевшие рядом, приуныли. Я принялась разглядывала фрески и искусные деревянные панно. Зала была старинной с тремя узкими окнами, выходившими на Гроте Маркт, пол был обит толстым красным ковром, по которому так приятно было ступать в туфлях. Но вот речь закончилась, и мои наблюдения прервались. Нам поднесли кольца. Прозвучал вопрос, который я поняла и без перевода. Я сказала да. Он тоже. Мы обменялись кольцами и поцеловались.

Теперь я была замужем. Все встали и зааплодировали.

Когда мы вышли, тёти мои обсыпали нас рисом и подарили мне много цветов, а его отец запустил в небо несколько белых шаров. Все были довольны. Рот мой улыбался, но душа почему-то молчала. Мы сделали несколько фотографий в центре и поехали на обед в дом его родителей.

В саду был накрыт прекрасный стол, правда за угощение пришлось платить Д., и он разругался из-за этого со своими родителями прямо в доме. Те заказали слишком дорогое меню, по его мнению, и платить он отказывался. Настроение его матери несколько подпортилось, отец же в честь свадьбы решил сделать сыну скидку… на этом они и порешили.

Его родители решили оглушить мою семью своим богатством, но ни папу, ни дядю невозможно было впечатлить деньгами. Его отец притащил дорогущие виски из своего погреба и дал понюхать моему отцу. Но видя, что впечатления это не произвело, он принёс из кухни три гранёных стакана со льдом и плеснул туда виски. Дядю же моего нарочно обделили… Тогда мой папа, попробовав виски, передал стакан дяде. Это несколько не понравилось моему свёкру – дядя был недостаточно шикарно одет, поэтому вписывать в компанию его подчёркнуто не собирались. Затем он протянул моему папе толстую сигару, взял одну себе и предложил В. тоже. Папа передал свою сигару дяде и взял из коробки себе другую. Свёкор открыл было рот, но ничего не сказал. Они закурили. Но папа даже не кашлянул.

– Сильная штука, да? – улыбаясь, выжидательно смотрел на моего отца Б.

– Мне не привыкать, безразлично ответил мой папа. – Я всю молодость прокурил сигары.

– Правда? – удивлённо приподнял брови тот. Ведь сигара была для него верхом богатства, а тут люди явно не такие богатые…

– Да, в советское время сигарет почти не было, зато были кубинские сигары, вот мы их и курили.