Сага о Фениксе. Часть 1: Из пепла

Юэну понравилась присказка к суеверию, и более того он не ожидал, что Льёван покинет его у служебного лифта в директорское крыло.

– Мне нужно кое-что сделать. Ни пуха, ни пера, утёнок! – решил поддержать он, прежде чем сбежать.

Лифт поднял в директорскую, которая состояла из нескольких этажей: первый – совещательный зал, второй – личный кабинет над расписным потолком с пробегающими облаками.

– Здравствуйте, Юэн. – послышался низкий голос.

Он повернулся на слух и увидел спускающуюся по ступеням мощную, высокую, волевую женщину, полную седых, короткостриженых волос. Одетая в бронзовое приталенное платье-мантию, она властной медленной осмотрительной походкой приближалась. Слегка морщинистые носогубные складки, подтянутое грубое мужское лицо, тонкие сухие губы, строгие серые глаза придавали ей очертания грозной пантеры, что без самодовольства, с достоинством могла заменить на тронном пьедестале любого льва. Суровый взгляд не позволял испуганно опустить глаза в пол – наоборот, заставлял лицезреть внешнюю непоколебимость и дисциплинированную мимику. Джаннет Олдрижд подошла и удостоила Юэна крепкого рукопожатия – её крупные руки были тверды.

– Я рада, познакомится с вами. – сказала она, и решила не терять ни минуты – перешла сразу к делу. – Пройдёмте в мой кабинет: обсудим все детали…

Директриса уступила дорогу юноше, и они оба вошли в скромное и светлое помещение, уставленное различными стеллажами и галографическими глобусными картами, а напротив мини-оранжереи втискивался крупный стол и кресло.

Прежде чем, сесть, Юэн от волнения спросил:

– В этой академии все освещается естественными источниками, даже ночью?

– Совершенно верно, – удивилась женщина, но не показывала того, что ей показалось весьма неуместным и «странным». Так или иначе, она не могла не ответить, чтобы не нарушить стандартов. – Технологии позволяют вырабатывать солнечную энергию и освещать все коридоры замка. Жилые помещения питаются за счет ультрасолнечных батарей. В позднее время суток здесь светлее, чем в Грейтфелльском дворце Единства.

Юэн замялся, и наблюдал за тем, как директриса собралась, прежде предложив чаю, от которого он не отказался. Олдридж не пыталась на протяжении переговоров проникнуться излишней симпатией к столь неловкой и застенчивой опосредованности прилежного и ответственного из-за тревожности практиканта. Она не меняла кремниевого выражения лица, однако внутренне не выглядела сухарем, скорее сдержанной и практичной, особенно в употреблении слов – её не интересовала связь престудента с Льёваном, а волновало чисто служебное сотрудничество.

– Мадам, в чём будет состоят моя работа на этот год? – осмелился спросить Юэн.

– Вы будете моим личным помощником, младшим ассистентом.

– Вы думаете я справлюсь? – Он думал его посадят за какую-нибудь монотонную, скучную и пылью работу. – Мне только четырнадцать…

– Юэн, вы слишком ужасного мнения о себе. – отрезала директриса.

– Извините… – маленький стыд пробежал по его лицу.

Ответ не произвел никакого эффекта. Олдрижд опустила на секунду стальной подбородок, помолчала, и продолжила:

– Мне понравилось ваше вступительное эссе. – она вдруг начала хвалить заслугу Юэн, чтобы перейти к более существенным вещам. – Вам нужно уметь отстаивать свою позицию, поэтому начнём....

Предстояло ежедневно разбирать и читать корреспонденцию, составлять официальные запросы и акты, вести протоколы студенческих и преподавательских заседаний, проверять и делать учёт всего документооборота. По срочному трудовому договору он числился сотрудником с должностью; ему предоставлялся доступ во все служебные и иные помещения академии, в том числе Библиотечный Архивный фонд. Практика, в дополнение, оплачивалась на полставки, и равнялась зарплате официанта в приличном ресторане, рабочий день не превышал четырех часов (теоретически, конечно); предоставлялось отдельное жилое помещение в студенческом общежитие, полноценное питание, право участвовать во всех мероприятиях, включая научно-исследовательские. Остальное время предназначалось для личного отдыха и подготовки доклада под началом директрисы как научного руководителя. Внимательно ознакомившись с соглашением о неразглашении и прочими приказами, он без колебаний поставил на необходимых экземплярах подписи.

– Отлично, буду ждать вас завтра ровно в девять часов. – пробежала хилая улыбка директрисы, которая захотела напоследок провести практиканта в его комнату. – Сейчас, прошу за мной….

– Да, мадам. – с радостным послушанием ответил Юэн.

Олдрижд поджала губы от предсказуемости. Она надеялась, что новенький, очередной практикант сможет ужиться с её строгостью и перестанет в конец то извинятся, то вежливо произносить слабое «да, мадам» – с другой стороны уверенность не покидала мнения, будто «Юэн-ёй» всё вытерпит, потому что обладал чертами угождать чужим ожиданиям и следовать правилам, а значит не возникнет никаких проблем…

Обиталище Юэна располагалось в Восточной башне – самой удачной и удобной. Мимо проносились целые корпуса с редколлегиями, творческими кружками, вроде музыкальных и театральных, которые пробуждали энтузиазм понаблюдать за командными процессами: спорами, выдумками, идеями и планами. Олдрижд успела вкратце поведать об активной жизни Ильверейн: она видела, как он хотел расспросить, но боялся задать вопрос не по деловому существу, и тоже считал её сугубо несговорчивой и отрешённой, однако это никак не задевало.

Выдержанный академический стиль гостиной общежития подражал атмосфере учёности и напоминал астрономическую обсерваторию. Они вошли в узкий проём и поднимались на верх башни. Директриса отвечала на приветствия студентов, которые выходили из комнат, чтобы помочь кому-нибудь разобрать чемоданы: многие удивлялись тому, что она провожала какого-то незнакомца. В конце последнего этажа появилась дверь. Олдрижд приложила специальную карточку-ключ и передала в руки Юэна.

– Это ваши апартаменты, так сказать… – вольно сказала она, взявшись за ручку и впустив нового жильца внутрь.

Неожиданно поприветствовал дружелюбный голос искусственного интеллекта:

– Приветствую вас, Юэн-ёй. Меня зовут Ингли. Рад познакомится с вами! Чем могу быть обязан?

Щёки мгновенно излучили пестрое смущение. Юэн давно не сталкивался с технологией умного дома. Он приложил палец к экрану на несколько секунд и начал осматриваться.

– Располагайтесь, и чувствуйте себя как дома. – Олдридж на короткое мгновение сменила официальный тон, и говорила так словно в её словах искрилось неравнодушие. Чувствовалось, что ей хотелось произвести хорошее впечатление. – А сейчас вынуждена вас покинуть – дела. – сказала она, и перед тем, как выйти вспомнила сделать приятное предложение, достойное любого гостеприимного хозяина. – Если вы заходите присутствовать на ежегодном праздновании нового учебного года, то буду только рада. Двери Ильверейн всегда открыты для вас…

Олдридж ушла. Юэн и его помощник остались вдвоём.

– Я вам все покажу и расскажу.

Виртуальный голос с первых минут понравился, ведь напоминал дройдов, которых однажды удалось повидать на школьной экскурсии во Флоренции. Пока Ингли лепетал, Юэн осмотрительно бродил и после этого немедленно приступил обустраиваться на новом месте.

Внушительная по площади комната на крыше башни располагала базовыми удобствами, и на удивление соответствовала тонкому вкусу нового жильца: самое приятное – обитый мягкий подоконник большого арочного окна уже считался идеальным уголком для задумчивого чтения с потрясающим морским видом; двуспальная кровать с занавесками, встроенные в стены книжные полки и шкафы не могли долго пустовать; каменный камин и рабочий столик дарили капельку идеализированного студенческого уюта.

После того, как Ингли показал спрятанный вход в душевую, Юэн хотел немного с ним поболтать. Это было как вчера.

– Ингли, а кто здесь раньше жил? – первое о чём захотелось спросить у искусственного интеллекта.

– Всякие, но вы, Юэн, первый в моей базе данных, – ответил Ингли.

– Небось тебе было одиноко? – Юэну стало жалко, что такому удивительному созданию приходилось находиться в долгой спячке.

– Иногда, но я не сержусь, Юэн-ёй.

– Почему ты называешь меня Юэн-ёй? – он думал будто искусственный интеллект использовал под значением «милорд» навык лести, но ощущал большую искренность в словах, чем от обычных людей.

– Это традиция Айседаля. Означает вежливое и почтительное отношение. «Юй» применяется к женщинам, «ай» к уважаемому магу – заявил уверенно Ингли, прочитав мысли нового постояльца.

– Ох, извини, я просто никогда о таком не слышал, – утешал он задетые чувства умного помощника.

– И вы меня. Предупрежу, что я умею расшифровывать ауру человека с помощью потока эллей из отпечатка пальцев. Мой создатель – мудрейший Олфрай научил меня всему. Я могу помочь, когда вам будет грустно?

– О, Ингли – ты удивительный! – поражался такой воспитанности и отзывчивости юноша, складывая одежду в шкаф.

– Благодарю….

Часы пронеслись со скоростью песчаной бури. Юэн надел поверх рубашки строгий чёрный китель, отряхнул свободного кроя штаны и натянул на маленькие ноги скромные ботинки. На редкость он переболтал с Ингли – слишком увлекся, и поэтому опаздывал на праздник. Коридоры и галереи уже пустовали, а наручные часы показывали четыре минуты девятого, вызывая точностью раздражение.

Высочайшие ставни Фартелла были настежь распахнуты, царила невероятная тишина, которая прекращалась с переменными приветственными аплодисментами. Нарушить торжественную атмосферу своим растерянным опозданием Юэн не хотел, и считал лишние телодвижения «негармоничным». Он отыскал альтернативу – на шестом этаже располагались укромные балконы, как в театрах, что затаивались в убранстве потолков. Поспешно поймав удачный ракурс, Юэн скрылся за шторами и наблюдал за происходящим с восприимчивой высоты.

Главный зал выглядел безупречным по сравнению с другими залами: громадная величина купола отображала вечернее сумеречное небо с пурпурными оттенками утонувшего солнца, а звёзды с каждой минутой увеличивались в числе. Столы протягивались вплоть до цоколя с центральной трибуной. Монолитная изогнутая панорама заливала зал драгоценным светом.

Внизу сидели оживленные студенты и перешептывались. Вышел седовласый и темнокожий старик в серо-голубой сутане: он брал студентов за руки, держал их несколько секунд и в конце что-то шептал на ухо. Это были Слова Завета. Церемония посвящения завершилась единой хоровой фразой:

– Илилирал!

Началась праздничная трапеза, а Юэн вместо того, чтобы присоединится к остальным, не переборов страха неловкости, придумал иное развлечение – исследовать коридоры замка, и заодно восполнить давно-опустошенное вдохновение его любопытства. Неизвестно сколько времени утекло, происки света в Ильверейн наполнились невидимой магией у Пересечения нитей, где пробудилось несусветное желание достичь самой высшей точки. Юэн напрочь отказался следовать карте, и не подразумевал, что этим испытывал на прочность суеверие Льёвана о лабиринте сплетенных переходов над глубокой пропастью: он немножко представил себя в роли воздушного гимнаста: пробегал одну мостовую ветвь, словно передвигался по тонкой натянутой нити, и, едва касаясь в неизвестном пути всего прекрасного, часто останавливался и вглядывался в зеркала стен, которые сменяли меланхоличные черты его возбуждения.

Несколько минут, и на пути показалась крутая винтовая лестница. Юэн ещё сильнее поразился красоте архитектурных сводов, запрокидывая голову до пика – он испытывал плохую координацию и чувствовал головокружение от взлетающих и падающих этажей над воронкой. В неизвестной части замка его нутро следовало проискам интуиции покорно достичь последней высоты и преодолеть страх перед ней где-то позади.

Как только загорелась искра в глазах, краешек левого глаза метко столкнулись с тем, кто уже спускался с непокорённой вершины – туманные глаза седовласого, свежего на вид мужчины с щетинистой бородой, в серой мантии, облегавшая стройное и вытянутое тело, бросились случайно, были пропитаны неистовым хладнокровием, колоссальным блеском неуязвимости; острый тонкий и прямой нос пронзал – заставлял отвести взгляд до состояния самозабвения. Друг перед другом, они перестали быть незнакомцами, когда чуть не соприкоснулись плечами. То прокатилось мгновение – странные мурашки и слабый ток. Юэн заметил замедленные шаги, но продолжил идти дальше, не оборачиваясь, мужчина поступил точно также – его спина не могла скрыть дыхание укромного замешательства. Почему симметричные морщины вызвали противоречивую вспышку стёртой мысли? Юэн так и не остановился, и отреагировал случайным недоумением. Что это всё значило? Вереницу…