Две Лии и Иаков. Книга 5

Так прошло пять лет, и однажды до Тамары дошли слухи, что жена Иегуды скончалась, Шел достиг возраста, когда уже мог отделяться и заводить свою семью, но стал таким же высокомерным и коварным, как и его братья. Она поняла, что была в очередной раз обманута в своих ожиданиях. Возможно, это Иегуда подумал, что и третий сын может последовать за старшими братьями. Тогда мог просто не захотеть повторения истории, надеясь, что с другой женой Шелу удастся сделать долгожданного наследника.

Шансы Тамары достичь своей цели и стать матерью одного из продолжателей рода Авраама, Исаака и Иакова стремительно приближались к нулю. Впереди маячила перспектива стать приживалкой в доме сначала отца, а потом одного из братьев, и заниматься самой тяжелой и неприятной работой.

Иегуда, овдовев, так не взял себе новой жены. Но это было совсем не исключено, хотя бы потому, что Иаков, его отец, тоже был заинтересован в прямом наследнике, и мог просто вынудить сына на повторный брак. Поскольку у Тамары надежд на Шела не осталось, оставался только свекор. Он обманул Тамару, и она не имела никаких обязательств поступать с ним честно.

Зная поведение подвыпивших мужчин, когда природная похоть заглушает голос разума, она правильно выбрала место и момент для проведения задуманного. Однажды, когда Иегуда возвращался с праздника по поводу окончания стрижки овец, «сняла она свои вдовьи одежды с себя, и покрыла себя платом и окутала себя, и уселась у входа в Энайим, что по дороге в Тимну… И увидел ее Иегуда и принял ее за продажную женщину; ибо закрыла она свое лицо. И свернул к ней, к краю дороги и сказал: Давай войду к тебе! Ведь он не знал, что это его невестка. И сказала она: что дашь мне, если войдешь ко мне? И сказал: я пришлю козленка из стада, и сказала она: если дашь залог, пока не пришлешь. И сказал он: что есть залог, что дам тебе? И сказала она: твою печатку и твои шнуры, и твой посох, который в твоей руке. И дал он ей и вошел к ней, и зачала она от него»4.

Зачала, и быстренько покинула место действия, пока сморенный вином и немалыми любовными усилиями, Иегуда почивал. Наутро, не обнаружив понравившуюся беспутницу, он вернулся домой.

Иегуда вновь и вновь вспоминал прошлую ночь. Со своей женой он никогда не испытывал тех чувств, что дала ему необычная блудница. Он до сих пор ощущал ее силу, когда достигший верха блаженства и излившийся тугой струей семени, скопившейся за долгие дни воздержания, хотел покинуть ее объятья. Но та обхватила Иегуду ногами и не позволила покинуть себя, пока не почувствовала, что принятый с необычайной страстью мощный горячий зверь внутри нее ослаб и съежился. Тяжело дыша Иегуда отвалился в сторону. Он еще ощущал, как нежные пальцы ласково перебирают волоски на его груди, маленькая ладошка медленно опускается к его паху. И все. Иегуда провалился в крепкий сон.

Несколько смущенный происшедшим и не желая снова увидеть женщину, внезапно появившуюся в ночи и околдовавшую его, Иегуда послал друга отдать за утехи обещанного козленка и забрать залог. Товарищ подивился было столь большому залогу, отданному за казалось бы обычное дело, но отправился выполнить просьбу. Как ты догадываешься, вернулся он ни с чем, не только никого не обнаружив в указанном месте, но даже не узнав ничего о неизвестной женщине от местных жителей.

В установленный природой срок беременность Тамары была обнаружена. Опозоренный поведением дочери отец потянул ее на суд свекра. Иегуда хотел покарать невестку за блуд, но тут на сцене появились печатка, шнуры и посох.

«Три месяца спустя Йеуде сказали: Распутничала Тамар, твоя невестка, и теперь беременна от распутства. И сказал Йеуда: Вывести ее и сжечь!Когда ее выводили, она послала к своему свекру сказать: Я беременна от того, кому это принадлежит. И сказала: Признай, чья это печать, шнур и посох. И признал (их) Йеуда, и сказал: Она права, ведь не выдал я ее за Шела. И более не входил к ней»5. И в положенное время родились два брата близнеца, которые продолжили род Авраама, Исаака и Иакова.

История весьма поучительная, и нам придется самую малость в ней поучаствовать. Если, конечно, потребуется. Но, оставим. Не это сейчас интересно. А вывод, который следует сделать: если хочешь достичь своей цели, думать и действовать следует нестандартно.

– Но при чем здесь наше нынешнее положение? – Адат почувствовала, что теперь можно втиснуться в монолог подруги. – Единственное, что меня порадовало во всей этой истории, так это то, что у нас будет много сыновей.

– А повествование это всплыло в памяти, когда я вспомнила, что у нас есть рабыня по имени Тамара. Тоже женщина с необычной судьбой.

– И что их может связывать кроме имени? – удивилась Адат.

– Иаков. И та и другая находятся где-то неподалеку от него. Ну подумай! С чего бы Иакову в будущем обращать внимание на неудачливую невестку Иегуды? У всех сыновей к тому времени уже будут свои семьи, а надежды, что именно Тамара будет той, благодаря которой принцип первородства не будет нарушен, слабоват. И обратить на нее внимание, а потом признать своих внуков и дать им свое благословение он может только потому, что в его жизни уже была женщина по имени Тамара, и она сыграла в ней какую-то особую роль.

– И как зачуханная рабыня может повлиять на безнадежно влюбленного Иакова? Слишком закрученную интригу ты затеваешь, подруга. Слишком заметную роль ты ей прочишь. Сомневаюсь, что для Иакова существует кто-нибудь, кого он мог бы запомнить кроме Рахели. Разве что имя его матери, Ревеки, сохранилось в памяти.

– Но все же, появилась ведь какая-то ассоциация. Думай! Нам нужно готовиться к свадьбе. Учитывая, что Иаков вином не злоупотребляет, в сторону женщин не смотрит и полностью поглощен мыслями о далеком идеале, провернуть операцию, подобную той, что я тебе изложила не получится. Да и вариант этот нам не подходит по той причине, что нам нужны не просто продолжатели рода, но дети от законного мужа. И они будут! Нужно только сделать все правильно. Думай!

Глава 3

Лия вздрогнула, когда почувствовала, что кто-то теребит ее за плечо. Недоуменно посмотрела на стоящую рядом Зилпу. Помотала головой, прогоняя туман в голове, чему-то своему кивнула и соскользнула на землю.

Красотка, до сих пор стоявшая на месте и нетерпеливо перебиравшая ногами, издала облегченный вздох. Наконец-то хозяйка соизволила освободить нагруженную спину от пусть привычного, но с каждым годом все более обременительного груза.

– Извини, милая, задумалась, – обратилась к верной помощнице Лия-Адат, погладив ее по холке, – пора уже сыночка твоего к делу пристраивать, а тебе полегче ношу подобрать. Зилпу к примеру. Девчонка уже созревать начала, надо бы ее по поводу парней поостеречь, другая ей судьба уготована.

За прошедшие годы множество раз именно здесь останавливались караваны Лии, постоянно снующие между кочевьем, соленым озером и Каркемышем, и место стоянки всем было уже хорошо знакомо. Красотка без всяких понуканий отправилась к погонщикам, занимавшимся привычной работой обихаживания скотины, а Лия с Зилпой устремились к лежащей Хорошке. Та встретила их понимающим взглядом и прикрыла своим горбом присевших рядышком девушек. После всех выполненных традиционных процедур, те, неторопливо разговаривая, появились из-за гордо поднятой змеиной шеи верблюдицы и направились в разные стороны.

Еще издали Лия усмотрела Имитту и сидящих рядом с ним двух мужчин. Сначала ей показалось, что здесь, по воле какого-то странного случая, перед разложенной на куске ткани немудренной едой устроились Гиваргис и Шор, о прибытии которых она то ли не знала, то ли забыла.

– Тарбит, это кто? – замедлив ход Адат обратилась к подруге, – я что-то пропустила вчера, когда нежилась в извилине пока ты вела умные разговоры с Гершомом и Орцхо?

– Не знаю. Вечером я, правда, попросила Орцхо дать нам двух стражников. Не хотелось, знаешь ли, оглядываться по сторонам, когда хочется обдумать как до Иакова добраться. Передай мне тело, я разберусь.

Лия на мгновение остановилась, вздрогнула, и к обществу мужчин уже подходила Лия-Тарбит.

– Здравствуйте, ахурру, – Лия первая обратилась к незнакомцам, устраиваясь возле Имитту, – не посматривайте на меня осуждающе, увидев как я вольно веду себя в обществе мужчин. Я имею на это право. Имитту, если у него будет настроение, расскажет у вечернего костра о наших совместных похождениях. Мне еще повезло, что он не обучен грамоте, или на нашем пути не попался человек, захотевший бы записать его байки.

Два уже немолодых воина переглянулись, но промолчали. Подошедшая Зилпа протянула хозяйке лепешку, сыр и кружку с парящим приятно пахнущим напитком. В полном молчании вся компания принялась за еду, время от времени посматривая друг на друга. Утолив первый голод и осторожно сделав маленький глоток из глиняной кружки, Лия снова заговорила.

– Я не буду вас расспрашивать о том, как вы очутились в моем караване. Попробую угадать. На случайных попутчиков вы не похожи, да и заняться двум бравым воинам в наших пустынных местах просто нечем. Не пастухами же вам устраиваться в конце концов. Просто присоединиться, чтобы проделать с нами часть пути, направляясь в какой-нибудь большой город в низовьях реки? Вряд ли. Караванные пути совсем в другой стороне. Попробую предположить, что вас прислал Орцхо. А что? Дать заработать малую денежку двум ветеранам, прошедшим с ним немало походов и битв, что плохого может быть в этом? Ничего, только еще одна возможность вспомнить о былых годах

Мужчины зашевелились и заулыбались. Напряжение ушло, и сейчас рядом сидели просто случайно встретившиеся в дороге путники, почувствовавшие полное отсутствие опасности.

– Значит, угадала, – улыбнулась Лия, – бывшие воины, стражники, согласившиеся на случайную работу. Совсем как Имитту и Шумелу. Они тоже начинали как стражники, правда служили не мне. А сейчас мои друзья и соратники. Может и вы согласитесь служить у меня? Я объясню, в чем нуждаюсь, но сейчас хочу рассказать вам один случай из истории моей семьи.

Мой, кем же он приходится…? Бетуэль – мой дед, Нахор, следовательно, прадед, а Авраам – брат Нахора. Видите, как давно это было.

Авраам и его племянник Лот пасли свои стада на просторах разных царств, ибо они были так многочисленны, что ни одно из пастбищ, как бы просторно оно ни было, не могло вместить такую массу крупного и мелкого скота, которая была у каждого из них.

Однажды в страну, где разбил свои шатры Лот, а было это возле города Содом, что в долине реки Иордан, пришла война. Это была война четырех царей с пятью владетелями городов долины. И потерпела поражение объединенная армия пяти царей долины, где пас свои стада Лот. Победители забрали все имущество Лота и его самого и ушли на север в свои царства. Беглец, спасшийся от пленения и рабства, пришел со скорбной вестью к Аврааму.

Теперь слушайте внимательно, ахурру. «И услышал Аврам, что его родственник взят в плен, и снарядил своих служителей, рожденных в доме его, триста восемнадцать (человек), и преследовал (нападавших)… И разделился против них ночью вместе со своими слугами, и преследовал их… (далее на север). И вернул все имущество, а также своего брата Лота и его имущество вернул, и женщин, и народ».6

Вот такие великие деяния предков знает история моей семьи. Вы спросите: «А мы тут причем?», и будете правы. Что я хотела бы получить от таких умудренных опытом воинов? Армию! Я хочу, чтобы вы сделали из моих пастухов, слуг и рабов настоящую армию, способную повторить подвиги предков. Сейчас мои люди едва могут противостоять диким зверям, разоряющим мои стада, и мелким шайкам, ищущим легкую добычу в пустыне. А мне нужно больше. Я хочу, чтобы по моему сигналу с разбросанных пастбищ быстро собрались хорошо обученные вооруженные бойцы, с которыми я смогла бы уверенно разговаривать с сильным противником.

Если вы согласитесь на те условия, с которых мне начинали служить Имитту и Шумелу, то получите в свое распоряжение не только послушных новобранцев, но также и возможность приобретать все необходимое для моих отрядов. Если вам понадобится помощь, вы получите ее. Я не требую немедленного ответа. Нет! Я благодарна за то, что вы согласились проводить нас до самого дома, и если я увижу вас в лагере после ухода в Каркемыш очередного каравана, то буду знать, что вы уже начали свою новую службу. Вот и все. Без лишних разговоров и объяснений. А сейчас нам пора. Погонщики уже поднимают верблюдов.

Лия направилась к Красотке, которая без всякого удовольствия обреченно ожидала продолжения длинного пути. Девушка придержала Имитту, собравшегося было занять свое место, и остановилась с ним в стороне, пропуская караван мимо себя. Они вышли на дорогу, когда пыль, поднятая копытами верблюдов улеглась. В действиях когда-то слуги, а теперь соратника, ведающего всеми хозяйственными делами, не чувствовалось ни малейшей тревоги. С какой стати она могла появиться! Только любопытство. Что еще задумала его неугомонная хозяйка? Неужели, в его уже устоявшийся быт снова ворвется ветер приключений?

– Имитту! – начала Лия-Тарбит. – Я так увлеклась всяческими денежными вопросами, что совсем забросила все то, чем тебе приходится заниматься ежедневно и ежечасно. А иногда, каюсь, все бросала и уходила бродить по окрестностям, ничем не интересуясь. Так что сейчас я слабо ориентируюсь в происходящем в стойбище. Жизнь идет своим чередом, и ладно. Спасибо тебе и Шумелу. Но сейчас мне нужна совершенно конкретная информация о Тамаре. Знаешь ее? Она появилась у нас вместе с Раббаром. Я особо не интересовалась, что с ней. То, что жива, догадываюсь. Ничего за пять лет не слышала о смерти рабов или слуг. Но что с ней происходит сейчас – понятия не имею. Я ее помню только как бесформенную кучу грязного тряпья.

– Тамара? – подозрительно вопросительный взгляд Имитту скользнул по собеседнице, – а что с ней не так? Ожила за пять лет. Элишу, повариха наша, с самого ее появления начала подкармливать. Неужели не помнишь? Сама ведь приказала. Сейчас на человека стала похожа. Вышивает, коврики вяжет. Обшивает слуг и рабов. Сейчас на одном из верблюдов целый тюк везем всяких ниток да иголок. Шумелу очень доволен. Платки да пояса, вышитые ею очень ценятся. Уж больно необычные узоры на них. Ты что знать-то хочешь?

– Значит ожила немного, – задумчиво проговорила Лия, – или много? Мужчина-то у нее есть? То, что мужа нет, знаю. Для свадьбы мое разрешение потребовалось бы. А вот мужчина… Сам понимаешь, о чем я. Не маленький.

– Со своими никаких заигрываний. Стоит с ней только заговорить, начать расспрашивать о прошлом, шипит, как дикая кошка. Только с Раббаром общается. Хотя…, на проезжих купцов иногда посматривает. Но со своими, ни-ни. Попытался однажды узнать побольше, но она на меня так глянула! Будто суккубу какая-то! Теперь я только по службе, а если и надо что-то, только через Раббара, – Имитту даже передернул плечами.

– Спасибо, друг. Я узнала все, что хотела. Теперь подумать нужно.

Остальная часть пути прошла в молчании. Имитту иногда порывался что-то сказать, но быстро замолкал, не получая ответа от хозяйки. Оба время от времени слезали со своих ушастых «скакунов», и шли рядом, разминая затекшие ноги. Иногда вспыхивал разговор ни о чем, но быстро затухал, когда Лия начинала отвечать невпопад.

К стойбищу добрались когда уже начинало темнеть. Короткая суета, пока снимали груз и устраивали верблюдов и ослов по местам, быстро затихла. У раздобревшей Элишу, с видимым удовольствием командовавшей подданными своего кухонного царства, каждому нашлось по лепешке, которую можно было окунуть в плошку с ароматным соусом. Как рой пчел набрасывается на цветы распустившегося дерева, так и усталые путешественники на короткое мгновение сгрудились у общего стола, чтобы через мгновение рассыпаться и разбрестись по своим шатрам, навесам и палаткам.

Глава 4

Наутро стойбище зажило своей обычной размеренной жизнью. Каждый занимался своими совершенно прозаическими делами. Прибывшие грузы уже растащили по местам, только несколько тюков устроились подле навеса Раббара и оставались нетронутыми, вызывая своим видом любопытство слуг. На любопытные взгляды и заданные шепотком вопросы следовал один ответ: «Хозяйка не велела».

Дождавшись, когда утренняя суета улеглась, и стойбище опустело, к Лие подошел Раббар с деревянной пластинкой, покрытой воском (тоже нововведение Лии-Тарбит). Теперь все ежедневные заметки записывались на такие таблички, чтобы раз в месяц перенести их данные на глиняную пластинку.

Раббар держался все так же отстраненно и независимо, как при первой встрече. Уверенный в себе, он, казалось, был готов к любому повороту событий. Короткое приветствие, за которым не последовало обычных вопросов о самочувствии хозяйки и городских новостях, и повисшее молчание. Раббар просто стоял и ожидал, когда и о чем захочет расспросить его хозяйка.

– Здравствуй, Раббар, – Лия-Тарбит ответила на приветствие, устраиваясь за небольшим столом и указала на место напротив себя, – устраивайся. Надеюсь, ничего, что заставило бы тебя волноваться, не произошло, и мне ничего не грозит.

Пологи шатра были подняты. Легкий ветерок трепал их и давал ощущение ленивого спокойствия, когда все идет по заранее определенному порядку, и не приходится ожидать никаких перемен. Лия так и не привыкла сидеть на ковре, устилавшем пол ее жилища. Она предпочитала вести деловые разговоры сидя за столом, чтобы беседы выглядели более строгими и официальными. Только иногда, проводя переговоры с богатыми купцами или кочевниками, она устраивалась так, как было удобно ее гостям. Но такое происходило совсем нечасто.

Немногие сразу готовы были воспринимать в сидящей перед ними девушке равного себе собеседника. Препятствие это было для Лии легко преодолимым, так как она стремилась, чтобы встречи заканчивались обоюдовыгодным результатом. Ей были известны все хитрости, которые могли пустить в ход ее собеседники, а запас сказок и притч, которыми она угощала несговорчивых партнеров, казалось был неисчерпаем. Бывало, конечно, что переговоры заходили в тупик, но и тогда Лие удавалось сгладить ситуацию и расстаться с собеседником без особых скандалов. Но сразу вслед за этим следовало поручение Шумелу, а тому уже не приходилось объяснять, что и почему хочет знать хозяйка о заинтересовавшем ее человеке.

Шумелу нашел себя. Молчаливый и умеющий слушать, он, казалось, знал все и обо всех. Пять лет назад Лия смогла вытащить его с дороги, ведущей в царство мертвых, отомстила обидчикам, свела его с будущей женой, и теперь он со своим братом Имитту превратились из наемных стражников на службе Лии в ее ближайших соратников. Разглядев в обычном слуге, который был не склонен распространяться о своем прошлом, таланты торговца, Лия не могла пройти мимо предоставлявшейся ей возможности. Теперь Шумелу – уважаемый купец, отправляющий караваны по всем трактам, проходящим через Халаб и Каркемыш. Но для Лии он стал еще и драгоценным источником информации, позволяющем в шатре кочевника узнавать о происходящем иногда даже раньше, чем чиновники и властители в своих дворцах.

Но только не сейчас. Сейчас Лие нужен был именно Раббар. Именно он мог дать ей сведения, способные помочь ей сделать маленький шажок к цели. Завязался привычный разговор. Скорее и не беседа вовсе, а отчет о происшедшем за последнее время. Лия пропускала мимо ушей цифры, имена, названия проданных и купленных товаров, количество денег, добавившихся в ее сундуках. Она полностью доверяла своему управляющему, вытащенному ею с самого дна общества, из самой грязной корчмы Каркемыша, сидящему перед ней рабу, когда-то давным-давно даже позабывшему свое имя и откликавшемуся на оклик: «Раб!». Помнится, ей было недосуг тогда интересоваться перипетиями его жизни, и она не стала придумывать новое имя, а просто слегка изменила существующее – Раббар.

– Остановись, Раббар. Скажи лишь, стоит ли мне вмешиваться? – Лия прервала отчет, – Нет? Прекрасно. Погоди вставать. Меня интересует один вопрос, но не смей волноваться и демонстрировать особенности своего организма. Не вздумай портить запах степных ароматов своей вонью. Ни мне, ни тебе, ни той, о которой я хочу узнать поподробней, ничего не грозит. Ты понял? Прекрасно! Мне просто нужна информация. Расскажи мне о Тамаре.

– О Тамаре? Той, которую я выбрал без твоего ведома и привел сюда?

– У нас есть еще кто-то с таким именем? Раббар, я хочу все узнать о той женщине, которая валялась у твоих ног и выглядела как груда тряпок, шевелящейся от массы вшей, которых вы притянули с собой. Раббар! Если мне не изменяет память, я тогда поручила ее твоим заботам и запретила кому-либо даже прикасаться к ней. Или что-то не так?

– Все так, Лия, – Раббар поерзал на стуле, – не пойму только, почему ты вспомнила о ней.

– Дорога из Каркемыша домой длинная, сам знаешь. Мысли перескакивают с одного на другое. То ли тень от шевелящегося под ветром куста увидела, то ли заметила какое-то движущееся пятно вдали на земле, а может еще что-то… Не знаю. Только вспомнилась мне картина, как ты давишь вшей в платье своей… Кто она тебе была? Да никто. Такая же бедолага, как и ты. Наверно потому и взял с собой. Воспользовался, что мне было недосуг выбирать или интересоваться своим новым приобретением. Ладно! Что было, то прошло. Вести, что я лишилась одной из рабынь, не припомню. Значит, Тамара не сбежала и жива. Но что с ней сейчас, и что происходило за то время, когда она была здесь, мне интересно.

– Не сбежала и жива, – было видно, что Раббар явно растерян и не знает как вести разговор. Он отложил табличку, вздохнул и, будто что-то решив для себя, продолжил, – и даже ожила, мне кажется. Помнится мне, что историю Тамары я рассказывал тебе. Это когда ты поинтересовалась, как такое убожество могло появиться в твоем хозяйстве. Так что начну с того, с чего ты закончила. Со вшей. Я не смог совладать с ними, каюсь. Выпросил у Шумелу, он тогда занимался устройством стоянки, старую тунику, полученную в качестве твоей доли от Абу Ауна. Ты можешь не знать или не помнить, но вместе с перешедшим в твое распоряжение в качестве трофея шатром, ты получила и его содержимое. Там среди одежды братьев-разбойников и отыскалась старая туника, которую хозяйственный Шумелу выбрасывать не стал. Вот и пригодилась. А вшей я сжег вместе с лохмотьями, которые когда-то назывались платьем, еще и волосы Тамары исчезли в том же огне. Пришлось чуть не наголо остричь ее, иначе от этих мерзких тварей было не избавиться. Трещало тогда, помню, очень. Даже окружающие оборачивались, услышав. Наверное жирные насекомые, привыкшие к сытой и спокойной жизни, были недовольны таким обращением.

– Раббар, послушай, – не выдержала Лия, – если ты думаешь, что мне интересны подробности о жизни вшей, ты глубоко ошибаешься. А также мне не интересны сейчас истории, случившиеся с кем-либо, кроме Тамары. Ты ведь не хочешь пробежаться вокруг стойбища и вспомнить об особенностях своего организма?

– Нет, конечно. Прости, но твой вопрос настолько неожиданный, что мне потребовалось время, чтобы собраться с мыслями. Что рассказывать? Тамара пробыла в полубессознательном состоянии до зимы. Все попытки Элишу подкормить ее заканчивались неудачей. У меня создалось впечатление, что Тамара решила уморить себя голодом, но какая-то сила не давала ей этого сделать. Весь ее рацион ограничивался лепешками, грубой ячменной кашей и водой. Ровно столько, чтобы не умереть. И сон. Скорее не сон, а какое-то забытье, в котором пребывал ее разум. Корзинка с нитками и кусками ткани пылилась в самом дальнем углу.

Когда подули холодные ветры, Тамара начала подавать признаки жизни. Она ворочалась на своем коврике, дрожала, как новорожденный щенок. Я раздобыл ей одеяло, и она часами могла лежать без сна, разглядывая пятна на потолке шатра.

Однажды ночью, в полнолуние, когда гонимые сильным ветром тучи то и дело заслоняли ярко сияющий в самом зените громадный диск луны, я проснулся от холодного потока воздуха из-под болтающегося на ветру полога и обнаружил, что Тамара исчезла. В тревоге выбравшись из шатра, я заметил уносимую ветром фигуру Тамары, мчащуюся в пустоту пустыни. Волчий вой, доносившийся до меня, когда порывы ветра на мгновение стихали, заставлял всех обитателей наших загонов волноваться и сбиваться в кучу. Даже не пытаясь догнать Тамару, я последовал за ней, стремясь только не потерять ее из виду. Я думал, что когда она обессилеет и упадет, смогу помочь ей добраться обратно в лагерь. Казалось, что высохшее тело женщины ветром несет в какое-то далекое, только ей ведомое место.

Так и случилось. Тамара внезапно остановилась, как будто чего-то ждала. Когда тучи рассеялись и даже малый темный клочок не закрывал яркий диск, раскинула руки, обратила лицо к сияющей луне и завыла. Нет, не завыла! Закричала, отдавая свое горе безразлично взирающему сверху светилу. Нет! Не это. Хрипло заскрипела, разучившись за время молчания произносить членораздельные звуки? Нет. Скорее завизжала, как пытаемая подземными чудищами брошенная всеми душа. Душа, отринутая мыслящими тварями и людьми, душа, обреченная существовать в одиночестве пустого и холодного мира. Недалекие волки притихли было, а потом их жалкое тявканье, сменившее торжествующий вой стаи, стало быстро удаляться.