Две Лии и Иаков. Книга 5

Алик Серебров

Две Лии и Иаков. Книга 5

Я до сих пор помню, как меня позабавили и каким

лестным комплиментом мне показались слова

моей мюнхенской машинистки, с которыми эта

простая женщина вручила мне перепечатанную

рукопись «Былого Иакова» …

«Ну вот, теперь хоть знаешь

как все это было на самом деле!»

– сказала она. Это была трогательная фраза,

– ведь на самом деле ничего этого не было.

Томас Манн «Доклад: Иосиф и его братья»

Часть 1

Глава 1

Ранним осенним утром по еще тихим и сонным улочкам Каркемыша, отдыхавшего после бурного празднования нового года «сева», небольшой караван направлялся к южным воротам. Первые солнечные лучи отбрасывали на стены домов, выстроившихся вдоль дороги, длинные причудливые тени нарядно украшенных верблюдов, седоков на осликах, пеших участников процессии. Не было никакой спешки в их движении, скорее сквозила усталость после пребывания в шумной веселой толчее праздника. Сейчас, когда тишина окутывала просыпающийся город, покидающие его приезжие гости уже начали забывать вчерашнюю оживленную суматоху, а в памяти всплывали знакомые пейзажи пустынных пастбищ, ласковые дуновения прохладного ветерка, поднимающего игривые вихри пыли и сухой травы, ласковое тепло первых лучей благодатного солнца, блеяние овец, призывные крики ослов, встречающих очередное утро. Хотелось побыстрее оказаться дома, в родном стойбище, и снова стать естественной частью этого мирка.

Неспешное движение каравана, пробегавшие по лицам путников улыбки при воспоминаниях о приятно проведенном времени у одних, отсутствующие взгляды перед собой и выражение раздумий на лицах других – все свидетельствовало о душевном спокойствии. Все было предопределено, неоткуда было ожидать неожиданностей. Хозяйка обо всех помнит и обо всем позаботится.

Лия привычно устроилась в старом знакомом седле на белоснежной ослице Красотке. Красотка, с которой пришлось преодолеть множество приключений, понимала хозяйку с полуслова и стала скорее подругой, чем обычной, давно знакомой скотинкой, послушной исполнительницей приказов.

Прошло уже более пяти лет с той ночи, когда два сознания, разделенные более чем тремя с половиной веками, повинуясь воле Создателя

объединились в мозгу Лии, девушки из простой крестьянской семьи в окрестностях Харрана. И сделано это было с одной, далеко не благовидной целью, – проверить, сможет ли современная девушка выжить в условиях древней цивилизации, от которой остались лишь развалины величественных зданий да клинописные записи на черепках и камнях, понятные сейчас лишь пытливым ученым.

Двум сознаниям в одной голове, подругам поневоле, первым делом пришлось поверить в происшедшую метаморфозу. Сначала они придумали себе имена для общения между собой. В разуме простой девушки Лии появились сознания Адат, девушки из древней Месопотамии, и Тарбит – современной выпускницы школы из Израиля. Теперь им вместе предстояло пройти весь путь одной из прародительниц целого народа – Лии, жизнь, описанную в Торе и Библии. Неудача могла закончиться лишь одним – на земле стало бы одной безумной больше, только и всего. Все предначертанное сбылось бы в любом случае, но без них.

Первые месяцы совместного пребывания Адат и Тарбит были настолько насыщены невероятными событиями, что, бывало, разум одной из них отключался, и сознанию подруги приходилось брать управление телом Лии на себя. Чего только не придумали наблюдающие за ними Создатель с верными друзьями Бытием и Сознанием, чтобы насладиться зрелищем. Было все – и беременная собака, и больной египтянин, и обвинение в колдовстве, и испытание Рекой, когда подозреваемую бросали в мутный поток. Было и судилище, из которого Лия вышла победительницей и стала авилумой, владелицей земельного участка. Были и поиски спрятанных сокровищ, победы в философских спорах, обретение важных покровителей.

А самое главное – появились новые верные друзья. В Харране, ранее незнакомом ей городе, в окрестностях которого Лия жила в семье Лавана, появился ставший родным уютный дом с развесистой яблоней во дворе, где ее ждали Устад и Рабити. Потом там же, в Харране, обосновались спасенный ею египтянин Чензира и мальчик сирота, спасший ее друзей Шумелу и Имитту. Да, именно друзей, из наемных охранников ставших незаменимыми помощниками. На теперь принадлежавшем ей участке, бывшем пустыре, Лию всегда ожидала радостная встреча с первым наставником и защитником. Отставной воин-инвалид Гиваргис поддерживал Лию, когда та, полуслепая девушка, ощущавшая себя обузой семье, просила богов только об одной милости – забрать жизнь и избавить, наконец, от незаслуженных страданий. На этом пустыре и таком же соседнем заброшенном куске никому не нужной земли, принадлежащим Гиваргису, стараниями ее собственного первого раба (та еще была история, когда из свирепого зверя удалось сделать верного, даже не раба, скорее слугу), расположились прекрасный огород и ферма по разведению куропаток. Жизнь в поселке Паддан-Арама наладилась и спокойно продолжалась, что Лию не могло не радовать. Сейчас другие заботы одолевали ее, а заниматься еще и своим, когда-то приобретенным в жарких словесных боях на устроенном недоброжелателями судилище, имуществом было недосуг.

Время неумолимо шло вперед, жар засушливого лета сменялся колючими холодными ветрами зимы, и все более остро вставал вопрос о решении самой главной задачи – свадьбы с Иаковом. Он, правда еще не знал, что ему суждено стать супругом Лии, той, чью внешность при необходимости он и описать бы не смог. Так, невзрачная полевая мышка, убегающая при первом приближении опасности.

Когда пять лет назад Иаков, посланный отцом Исааком на поиски невесты в Харран, увидел Рахель, младшую дочь Лавана, для него перестали существовать все остальные девушки мира.1 Все попытки старшей дочери Лавана, Лии, обратить на себя внимание встречали лишь недоуменные взгляды и насмешки. Ей же, стараниями объединенных сознаний удалось отодвинуть дату свадьбы на семь лет, и на это время разлучить влюбленных. Сейчас те встречались лишь дважды в году, весной и осенью на праздниках Акиту, посвященных встречам нового полугодия. Иаков и Рахель проводили время в бесконечных разговорах и признаниях в любви, а Лия, если она отправлялась в родные места Паддан-Арама, стремилась в Харран. Там ее ожидали прекрасные встречи с дорогими людьми и решение накопившихся финансовых вопросов с тамкаром Сасином.

Предприятие по добыче, транспортировке и продаже соли, организованное Лией на озере, найденном на просторах пустынных пастбищ, процветало. Именно соль, а также обустроенные нужным образом пустоты в руслах пересыхающих рек, которые в сезон дождей наполнялись водой, давали так необходимые для достижения поставленной цели средства. Лия поставила себе цель стать женой очень богатого мужа, отягощенного скотом, слугами и рабами. Но поскольку мысли Иакова (он еще не знал, что именно ему предстоит стать этим самым богатым мужем), были заняты лишь помыслами о Едином Боге и любимой Рахели, то заботы о благосостоянии будущей семьи легли на плечи девушки.

И сейчас, посвятив праздничные дни решению деловых вопросов со своими партнерами в Каркемыше, Лия направлялась домой, в родное стойбище. Вместе с ней возвращалась небольшая компания, которую она решила взять с собой. Зилпу, ее личную служанку, развлекали два близнеца: пастухи Рашид и Ришад. Молодежь, подростки шестнадцати лет, дурачились, обменивались впечатлениями, хвастались подарками и мелкими покупками. Имитту на ослике ехал впереди, возглавляя караван, за ним Лия на Красотке и гордо вышагивающая следом Хорошка, первая верблюдица Лии, купленная за гроши у растерянного от неприятного давнего разговора Иакова. Все, без кого могло обойтись разросшееся хозяйство Лии, сейчас возвращались из города, довольные предоставленными днями отдыха и небольшими деньгами, позволившими в полной мере насладиться праздничными днями. Два отставных солдата тянулись в конце, а три верблюда, нагруженные подарками для всех обитателей стойбища и необходимым в хозяйстве товаром, замыкали караван.

Жизненный путь Лии описан в великих книгах Торе и Библии. Он был известен Тарбит, современной девушке, чье сознание было перенесено через века. Но как прожить новую жизнь так, чтобы написанное не изменилось, чтобы ход истории не был нарушен? Как преодолеть все препятствия, одно за одним возникающее перед Лией? Как разлучить внезапно ошеломленных всепоглощающей любовью Иакова и Рахель? Как обратить на себя внимание и стать законной женой Иакова и матерью его сыновей? Как из полунищего пастуха чужих овец сделать богатейшего обладателя несметных стад, владельца многочисленных слуг и рабов. Как…? Как…? Как…?

Пока сознание Адат управляло телом Лии, Тарбит в укромной знакомой извилине в глубине мозга размышляла о будущем.

А подумать было о чем. Пора было готовиться к моменту окончания контракта между Лаваном и Иаковом и неминуемой свадьбе. Иаков, правда, еще не знал, что ему предстоит стать мужем не обожаемой Рахели, а нелюбимой Лии, на которую он старался не обращать внимания. Да и интересы их в последние пять лет существования бок о бок особо не пересекались. После первой трудной зимы, когда они были вынуждены делить один шатер на двоих, дела пошли в гору. Подготовленные за осень цистерны возле русел пересыхающих рек, вади, и найденный колодец были полны водой, и к ним потянулись ближайшие отары и караваны проведавших о новом пути купцов. Летом, когда уровень воды в озере упал, начал работать солевой прииск.

Поселок в пустынной местности рос, появлялись новые шатры и загоны, стада разбредались по отдаленным пастбищам. Все это время Лие было не до решения проблем с будущим мужем. Но вот сейчас, когда срок его работы на Лавана приближался к концу, а перспектива свадьбы с Рахелью становилась все отчетливей, пора было переходить к решению основной задачи: преодолению предписанного пути. Если все ее старания окажутся напрасными, то зачем были все испытания, зачем деньги и богатство, зачем все хлопоты и усилия, если результат будет один – лишение разума и прозябание в теле безумной?

Караван незаметно миновал городские ворота и вышел на давно знакомую дорогу к ставшим уже родными местам. Стихли разговоры, неторопливо шагали люди, семенили ослики, мерно поднимались и опускались голенастые ноги верблюдов, их головы на длинных змеиных шеях безразлично смотрели на окружающих. Все погрузились в свои думы, воспоминания, планы на будущее.

Глава 2

– Тарби-т-т! Снова становится скучно, – первой не выдержала Адат, управляющая телом Лии, – ты снова вернулась к своим бесконечным проблемам о деньгах, воде и соли, новых рабах и слугах, ослах и верблюдах. Не надоело еще за пять-то лет. Все тебе мало и мало. Не забыла своих обещаний? Да, да! Мужа и детей кто обещал? Иштар? Вот окажемся через два года на свадьбе Рахели с обещанным тобой супругом, если позовут, конечно, что тогда? На богов ссылаться будешь? Хотя на свадьбу могут и не позвать. Если посмотреть на выражение лица Иакова, когда Лия попадается ему на глаза, то приглашение на свадебный пир становится весьма проблематичным. Заметила, как он кривится, когда приходится разговаривать с нами? А ты только об Иакове и думаешь. Только не говори, что влюбилась! Сколько желающих осчастливить вокруг нас крутилось? Как комаров на берегу Евфрата. А ты нет и нет. Предписано стать его женой, так и нечего на других женихов засматриваться. Так и досидимся в своей пустыне до старости. Боюсь, все наши денежки не стоят одной застенчивой улыбки Рахели, ее мимолетного касания и влюбленного взгляда.

– И опять ты права, – задумчиво отозвалась из любимой извилины Тарбит, – пора готовиться к свадьбе. Но как? С чего начать?

– Но ты же знаешь историю нашей жизни! Сама говорила, что в школе учила, – затараторила Адат, – что там сказано о нас? Вспомни!

– В том-то и дело, что ничего не сказано. Написано только, что Лаван, отец наш, Лии то есть, обо всем побеспокоится, обманом подсунет старшую дочь вместо младшей. Но что-то я сильно в этом сомневаюсь. Хорошо еще, что удалось надоумить его отложить свадьбу на семь лет.

А Иаков? Что ему не так? Договор выполняется, отара растет и нашими стараниями процветает, Рахель выросла и еще больше расцвела, мы в его дела не лезем. Жених даже и не вспоминает, поди, о нашем существовании. Только если ему что-нибудь приглядится для себя или ненаглядной Рахели. Деньги за найденный колодец регулярно в его кошель падают, сестрица наша в обносках не ходит и подарки получает немаленькие. Придет время, все, что положено по договору, получит сполна. Что ему еще нужно? Сиди и жди, когда тебе поднесут обещенное.

– Лаван? Обведет вокруг пальца? А Иаков, простофиля, и не заметит подмены? Он же и не пьет почти. Не смеши Иштар! Богиня хоть и покровительствует нам, но такого может и не стерпеть. Как нас с Рахелью перепутать-то можно? Лия покрупнее будет. На свежем воздухе, да на здоровой пище… Скоро Красотка везти откажется, придется на Хорошку пересаживаться.

– Ну ты и сказала! Не до такой же степени… Хотя… Может где-то, как-то, в некоторых местах.., – и продолжила задумчиво, – в одном ты права, пора готовиться к свадьбе. Есть предложения?

– На глаза ему почаще попадаться, в разговоры затягивать… Может подарки дарить? Или опередить Рахель и выйти замуж прямо здесь, в Каркемыше. Договор он не нарушит, на сестре нашей женится в договоренное время. Невелика беда, если она будет второй женой. Ведь так и по книжкам ученым получается: Лия первая жена, Рахель – вторая.

– Так да не так. Но что-то в этом все же есть. Описана в Торе одна история… Правда, не наш случай, но все же о том, на что способна сильная женщина, поставившая перед собой цель. И главными действующими лицами в ней будет наш четвертый сын, Иегуда. Нам тоже придется поспособствовать, чтобы все пошло как до́лжно.

– У нас будет четверо сыновей? – мысленный возглас Адат был настолько внезапен и силен, что тело Лии подпрыгнуло в седле, – расскажи!

– Не дергайся! Дай вспомнить. Только не задавай ненужных вопросов. Не отвлекай.

Сыновей у Иакова будет двенадцать, и шестерых из них даст ему Лия, мы то есть. Но это при условии, что хорошо постараемся, и события пойдут по предначертанному пути. Вся суть этой истории упирается опять же в вопрос о первородстве. Точнее, кому из сыновей его отдаст Иаков. У Рахели первенец появится, когда у нас уже будет шестеро. То есть, целая очередь претендентаов на первородство будут преграждать путь к этому званию сына Иакова от любимой жены. Не буду углубляться в подробности, но трое наших старших отпрыска по разным поводам будут лишены этого права. И мы этому мешать не будем.

Адат, без вопросов. Сказала, не будем, значит не будем, – Лия скорее почувствовала, чем услышала желание подруги прервать ее и углубиться в тонкости родословной, – нам не хватит времени, если я начну подробно излагать все события.

Как бы то ни было, но между любимым сыном от ненаглядной Рахели и Иаковом следующим станет один человек, претендующий на право стать главой рода, Иегуда, наш четвертый сын. Снова это первородство! Все, как в споре между Иаковом и Эсавом. Но сейчас уже и Ревеки не будет, да и Рахель к тому времени скончается, так что Иакову посоветоваться будет не с кем. Лию, нас то есть, в качестве советницы он воспринимать не пожелает, тем более, что во всей этой истории будет замешан наш сын. Останется ничего не предпринимать, просто ждать. И неизвестно, чем бы все закончилось, но тут исчезает первенец Рахели, Иосиф. Иаков считает его погибшим, а, следовательно, вопрос о праве наследования уже остро не стоит, а проблема генеалогии повисает в воздухе. Можно сказать, что ожидание было не напрасно, и решение пришло само собой.

Только не вздумай проболтаться о том, что тебе известно будущее и, в том числе, имена всех еще не родившихся членов семьи, – строго напомнила Тарбит, – продолжаю.

Иаков явно будет выделять первенца Рахели, Иосифа. Именно ему всеми силами будет стремиться Иаков передать право первородства, а с ним и продление рода. Именно он постоянно будет находиться неподалеку от отца, видящего в его чертах образ любимой жены.

Кстати, Адат. Нам еще предстоит позаботиться об образовании Иосифа, не забыть бы. От отца он получит все религиозные знания, а нам придется позаботиться об общем образовании. Причем обучать будем письму и счету на египетский манер. Нужна будет литература, история, да и риторика с логикой не помешают.

– Ты ведь сказала, что он исчезнет, – не выдержала Адат, – зачем же столько внимания сыну умершей сестры-соперницы, из-за которой Иаков даже не смотрит в сторону Лии?

– Так нужно! Все, что было, ты уже знаешь. Что будет – узнаешь в свое время.

На чем я остановилась? Да! Отношения Иосифа с братьями. Сказать, что они были плохими, не сказать ничего.

«Йосефу было семнадцать лет; он пас мелкий скот вместе со своими братьями, прислуживая сыновьям Бильхи и Зилпы, жен его отца, и он доносил о них дурное отцу. И увидели братья его, что его любит их отец больше всех его братьев, и возненавидели его, и не могли говорить с ним мирно»2.

Стоит ли удивляться, что с Иосифом произошел…, назовём это: «несчастный случай». Исчезновение претендента на первородство, сделало атмосферу в семье напряженной, тем более, что в нем были замешаны все сыновья Иакова. В большей или меньшей степени, но все. История получилась некрасивая, но не буду углубляться в нее. Удрученные содеянным, братья, и так не очень-то дружно живущие, еще больше отдалились друг от друга.

Скорее всего, Иегуда, особенно остро чувствовал свою вину в содеянном, и пребывание с братьями стало невыносимым, так как все время напоминало об его участии в исчезновении Иосифа. Иегуда решил побыстрее полностью отделиться от семьи. Но как? Правильно, жениться. Увидел он однажды девушку хананеянку, дочь торговца. Не думаю, что она была так уж миловидна, поскольку даже имени ее в Торе не упоминается, просто – «дочь торговца Шуа». Может зарок дал, что возьмет в жены первую встречную? Не знаю. Но попалась ему властная, сварливая особа, истово верующая в силу богов ее рода. Даже не знаю, что за боги это были. Точно, что она не верила в Единого.

В общем, сошлись они, поженились, и появились на свет три сына Иегуды – Эр, Онан и Шел. Высокие, стройные, красивые и миловидные, они были воспитаны матерью. Не зная ни в чем отказа, привыкшие смотреть на окружающих свысока, они ни во что не ставили отца и его невидимого Бога. Старший, Эр, вырос жестоким и высокомерным, средний, Онан, был хитер и лжив. Что касается третьего, Шела, то и от него не приходилось ожидать ничего утешительного.

Иегуда старался поменьше бывать с семьей, но пришло время искать сыновьям жен. Но где? Среди хананеев, поклоняющихся чужим богам? Чтобы его потомки предали и забыли Единого Бога? Иегуда вновь и вновь убеждался, что жену старшему сыну следует искать среди тех, кто сможет принять его веру. Возможно, женившись, его сын изменится?

Однажды он узнал, что в семье одного из местных крестьян, слышавшего, пусть немного, пусть не все, но все же знающего о Едином Боге и верящем в его чудесные деяния, есть девушка, которая могла бы стать женой его старшего сына. Иегуда посватал своего сына Эра за нее и не встретил отказа от ее отца. Тамара, так звали девушку, не успела и оглянуться, как сидела за свадебным столом в шатре Иегуды.

Первая брачная ночь не удалась. Пьяный Эр, не сумев, или не пожелав, исполнить свои мужские обязанности, просто избил свою молодую жену. Так продолжалось и в дальнейшем, когда молодой муж по настоянию матери посещал супругу. Да и то! Как посещал? Что делал? Неизвестно. Но в глазах властной жены Иегуды виноватой в том, что не смогла забеременеть, оказывалась именно она.

Тамара в любую удобную минуту старалась быть рядом со своим тестем Иегудой, слушать его нечастые рассказы о Боге и истории о жизни семьи, в которую попала. Ей даже удалось сопровождать тестя, когда он в очередной раз отправлялся к Иакову, своему отцу. Там Тамара обратила на себя внимание Иакова и стала его верной слушательницей.

После кончины Рахели Иаков вообще прекратил общение с женщинами, и Тамара стала единственной, сумевшей приблизиться к нему. Пораженная услышанными откровениями наставника, она поверила в силу Единого Бога и поняла, что ей суждено выполнить пророчество, стать продолжательницей рода. Но, как? Как добиться своей цели, если муж предпочитает выполнению своих обязанностей совсем другие удовольствия в окружении таких же как он беспутных друзей?

Тамара много и тяжело трудилась, пытаясь не навлекать на себя гнева сварливой и злобной свекрови. Но напрасно! Побои мужа и упреки хозяйки дома сыпались на нее, и только новая вера поддерживала силы молодой женщины. Снова ожидание! Неужели все женщины обречены только смиренно ожидать божьей милости? Нет! И Тамара начала в разговорах с Иаковом и Иегудой затрагивать тему первородства и наследования. Нет, она не жаловалась. Но заставила задуматься обоих.

И вот однажды, вернувшись после посещения отца, Иегуда собрал семью за столом, и завел разговор о том, к кому перейдет все имущество после его смерти. Разговор перерос в спор и крики, где высокомерный и спесивый Эр помянул ханаанских богов, которым поклонялись мать и братья.

Что уж потом произошло, не знаю. То ли Эр подавился, то ли вино, которое он опрокинул в себя, прокисло, то ли его укусил прокравшийся в дом скорпион, то ли… Не знаю. Но «он царапал ногтями горло, будто хотел оторвать от него чьи-то руки. Иегуда потянулся к сыну, но Эр упал лицом на блюдо с жареным мясом»3.

Так Тамара стала вдовой в первый раз, и нельзя сказать, что была очень опечалена этим обстоятельством. Она еще более уверовала в силу божества, которому поклялась продолжить род Авраама. А если ей кто-то вознамерится помешать в этом… Тамара уже знала, кого следует попросить о помощи.

Прошло время траура, пришло время напомнить тестю о давних традиция, когда обязанности ее умершего супруга обязан выполнить его брат. Но напоминать не пришлось. Иегуда прекрасно знал обычаи и не меньше Тамары хотел продолжения рода.

Короче говоря, сразу после траурных дней, несмотря на возражения матери, состоялась свадьба Онана и Тамары.

Казалось бы, история закончена, и совершенно непонятно зачем я столько времени потратила, рассказывая ее тебе. Но наш путь долог, беседовать о чем-то приятно и полезно, а история даже на перевалила за середину.

По обычаю, в случае смерти супруга, не оставившего после себя потомства, первый сын от его брата считался сыном умершего, и, соответственно, претендовал на его долю наследства. Все последующее отпрыски считались детьми нового супруга.

Вот тут то и проявились хитрость и жадность Онана. Да, он с удовольствием исполнил свой супружеский долг, но в последний момент его детородный орган выскользнул из объятий влажного чрева Тамары, страстно ожидающей, что наконец-то долгожданное семя прольется в ее раскрытое лоно. Вдруг несчастная ощутила пустоту там, где только что была напряженная плоть, которую она так жаждала. Она открыла глаза, и увидела над собой самодовольное ухмыляющееся лицо Онана. Давно ожидаемое семя пролилось на землю, лишив ее возможности иметь ребенка.

– Что ты делаешь! – вскричала Тамара, – вместо того, чтобы, зачать дитя, который станет наследником рода, ты только удовлетворяешь свои желания? Я не блудница! Я вдова твоего ушедшего от нас брата и твоя жена. Ты обязан…

– Не тебе учить меня, не тебе рассказывать об обычаях и обязанностях. Разве ты не получила удовольствия? Мне показалось, что мой боец намного сильнее отростка покойного братца. Не беспокойся, нам будет хорошо. Иногда. Но самому делать конкурента, с которым придется делить наследство? Зачем. Будет тебе наследник, будет. После смерти отца, когда главенство рода и наследство перейдут мне, но никак не раньше. Успокойся и получай удовольствие. Я буду добр с тобой. У тебя всегда будет крыша над головой, еда на столе и иногда приятная ночь.

Тамара поняла, что придется снова обращаться за помощью. И во время ее очередного отсутствия, когда она испросила разрешение мужа и отправилась с Иегудой к Иакову, Онан однажды не проснулся после веселой вечеринки с друзьями.

Что уж там произошло, не знаю. То ли Онан захлебнулся в судорожной рвоте, то ли вино, которое он опрокинул в себя, прокисло, то ли его укусил прокравшийся в дом скорпион, то ли… Не знаю. (Кажется, я нечто подобное уже говорила).

Отсидели траур, и Тамара заявила свои претензии на младшего сына, Шела. Но тут уже жена Иегуды встала на дыбы, и требование Тамары было категорически отвергнуто. Не помогло даже обращения Тамары к Иакову, который явно привечал ее. Под предлогом малого возраста третьего сына, ей было предписано вернуться в дом отца, и там во вдовьих одеждах вести совершенно целомудренную жизнь. Пребывать в таком состоянии ей следовало пока свекор не решит, что Шел уже достиг возраста, когда сможет выполнить освященный обычаями долг и заменить на супружеском ложе старших братьев.