Селеноградия. Та, которую я… Книга 2

Мне самому едва хватает здесь места.

Потому важнее руды сейчас ничего и нет.

Даже та, которую я… Не вторгалась в мое сознание. Спряталась в самых дальних закоулках моих извилин.

Что одна, что другая…

Фрол, видимо, заметив перемены, произошедшие во мне, снял цепь, да и кнут всё реже вынимал из-за пояса – мое тело привычно функционировало в автоматическом режиме, выполняя тяжелую рутинную работу практически без сбоев.

Любой, заглянувший в мои потухшие глаза, не отыскал бы в них и отблеска от когда-то весьма яркой искры жизни, пылающей внутри.

Я придуривался? Создавал обманчивые иллюзии?

Совершенно нет.

Именно так я и жил. Точнее, существовал, пока…

Пока не произошло событие, в очередной раз вывернувшее мое естество наизнанку.

Шурф уже превратился в многометровую штольню, и я всё больше времени проводил в кромешной темноте. Как-то в один из дней я, находясь на самом дне, почувствовал легкое волнение, встревожившее планету.

Воспринял я это довольно безучастно, однако направился к выходу на поверхность. Дрожь внезапно усилилась, резкие толчки, исходящие из самых сумрачных недр, привели в активное движение подземные пласты.

Я с трудом уворачивался от падающих крепежных балок, пару раз зацепило, а одной из них меня даже придавило, но я выкарабкался и протискивался дальше – между «ручьями» рыхлого грунта, бьющими сверху и рвущимися из стен штольни «фонтанами» песка и камней. Они сбивали меня с ног, я поднимался и пробирался через образовавшиеся вязкие насыпи, пока не уткнулся в завал, который преодолеть уже не смог.

Конечно, я пытался.

Пусть моей человеческой натурой полностью завладела апатия, но перед явной угрозой для жизни во мне проснулось нечто звериное – на уровне животных инстинктов. Я греб руками, распихивал землю ногами – но без толку.

Я понял, что у меня осталось совсем мало времени. Возможно, последние минуты. Странно, но в этот миг утихомирились даже животные инстинкты.

Смирились с поражением, осознав безвыходность ситуации.

Вдруг мое бедро обожгло резкой болью, и вокруг меня возникла искрящаяся полупрозрачная сфера. Она медленно и упорно принялась продираться сквозь слоистую почву к поверхности.

К белому свету.

К жизни.

Я слышал, как надсадно трещат горные породы – лопаясь и разваливаясь на части, расползаясь в стороны и пропуская сферу туда, куда она стремилась.

Что это?!

И только сейчас вспомнил, что по-прежнему носил в кармане тот непонятный амулет, правда, и амулетом его уже не считал. Как ни странно, у меня его не отняли. Не придали ему никакого значения – простецкий камешек на веревочке, ленточкой перевязанный.

Да кому он нужен?

Я словно проснулся, амулет помог мне воспрянуть духом.

Ничего себе камешек!

И тотчас в мозгу забились, четко проявились слова богоотступников: «Да поднимется она из глубин!»

Вот и я поднимаюсь на поверхность из самых темных глубин, как в прямом, так и в переносном смысле…

Каторга?! Да пропади она пропадом!

Пусть так устроен здешний мир, но почему я должен с этим мириться?

Мне это не подходит! Отныне я буду биться до последнего вздоха и больше не позволю заточить себя ни в темницу, ни в конуру, ни в штольню!

Тем временем сфера, спасающая меня, достигла нулевого уровня, и тотчас лопнула практически беззвучно, как мыльный пузырь.

Я огляделся. Никого. Даже Фрола не видать.

Лунотрясение прекратилось также быстро, как, в общем-то, и началось. Будто бы неведомые силы устроили его специально для меня. Для моего освобождения.

Вынул из кармана тусклую штуковину и долго не без удивления рассматривал ее.

«Ничего себе! Занятный амулет… А что ж ты раньше тихушничал?! – мысленно отругал его я. – Столько времени и сил я угробил впустую! Думал – уже всё, а ты, зараза, полеживал себе преспокойненько в кармане…»

Конечно же, я его сразу «простил» и даже не засунул обратно в штаны, а аккуратно расправив веревочку, водрузил себе на шею и спрятал под одежду.

Еще раз оглядел окрестности и приметил сапоги надсмотрщика, торчавшие из-под белесой глыбы с острыми краями, скатившейся с горы.

– Ну, у каждого своя судьба, – хмыкнул я, немного сожалея, что уравновесить наше прошлое «общение» теперь уже не выйдет.

Не стану же я хлестать кнутом мертвяка, как бы мне этого не хотелось…

Вернувшись в городок рудокопов, увидел приятную моему глазу картину – лагеря больше не существовало, словно его здесь никогда и не было. Все до одного строения провались под землю, включая мою ненавистную будку.

Никаких следов от каторжной «обители» не осталось.

Наверное, появившаяся тут и целиком поглотившая лагерь расщелина быстро «залечилась» и затянулась.

Что случилось с остальными каторжанами – ни выяснять, ни думать об этом – мне не хотелось. Кто сумел, тот спасся. Против стихии не попрешь.

Я желал лишь одного – скорее убраться отсюда и забыть всё, происходившее здесь, как чрезмерно затянувшийся ночной кошмар…

***

На мне были лохмотья, раньше называвшиеся приличной одеждой. Робу каторжанам не выдавали. Граф явно экономил. Да и к чему тратиться? Каторжане доживают свои оставшиеся дни у чёрта на куличках, далеко от глаз общества.

Я разозлился.

Ни за что больше не стану дармовой рабочей силой для какого-нибудь охреневшего богатея! Не буду гнуть спину! Не стану загибаться для чьей-то выгоды!

Сил у меня было мало, но все-таки удалось немного попрыгать и значительно удалиться от злосчастного места моего недавнего заточения.

Еда, новая одежда и избавление изможденного тела от каторжной вони – пока это первостепенные задачи, которые я поставил перед собой.

Встречаться с людьми в таком виде мне не хотелось, но без этого и не решить своих проблем.

Передохнув, кое-как побрел в сторону деревни, которую приметил, паря в воздухе.

Снова прыгать – больше не получалось. Силы совсем иссякли.

Надо будет – доползу! Зря я, что ли, выбрался из того кромешного ада?!

Правда, не было никакой моей заслуги в столь чудесном спасении.

Но ведь освободился я не напрасно!

Или всё же это кто-то меня освободил?

Разберусь, когда придет время. Главное – что я теперь другой! Я уже вовсе не тот человек, что еще пару часов назад был практически сломлен и до того пал духом, что и сам себя перестал считать человеком…

А вот и моральная дилемма: для обмена у меня ничего нет, отработать за то, в чем нуждаюсь, я не в состоянии. Так как же мне удовлетворить свои потребности?

С трепещущей надеждой обратился за помощью к амулету – он ведь вон какой способный!

Но камень оставался глух к моим воззваниям и призывам – как бы я его ни тер и ни сжимал в ладонях, как бы ни подбрасывал вверх, швырял вдаль и как бы ни материл его при этом вдогонку…

Ни хрена. Ноль реакции…

Растаптывать и бить его другими камнями, я не решился. Он все-таки меня спас. И возможно, он включается лишь тогда, когда уже – край, когда мне остается один шаг до смерти…

Так что сгоряча серьезно навредить амулету лишь из-за его теперешнего молчания, я не собирался.

Такая вещь мне пригодится. Мало ли куда я еще вляпаюсь в этом дурацком мире.

Остается только одно – стать вором.

А с моими-то «навыками» – еще попробуй что-то умыкнуть и не попасться…

Ну а что мне сделают? Камнями забьют? Так амулет меня снова выручит!

Правда, некоторые сомнения у меня на этот счет возникли, маленьким скользким червячком съедали мои извилины, и я сжал свой спасительный камушек, нащупав его под одеждой.

Вдруг у него предусмотрена только разовая акция спасения? А дальше сам выкручивайся, как сможешь…

А может, мне всё это почудилось? Эта каменюка мне вовсе не помогала? Но уж очень хотелось верить в столь чудесное спасение и избавление от каторги.