Вот и всё. Полное собрание сочинений

Зелёный луг. В центре него стоит дерево. Я – это оно. Нет, мы все – это оно. Мы одно целое. Мы дышим одним воздухом, мы думаем об одном и том же, и все мы растим наши общие плоды. К нам подходят два существа, мы слышим их смех. Раздаётся какой-то стук, и я просыпаюсь от боли.

* * *

Я начинаю скучать по нашему старому дому. По его темноте, тесноте и нашим там разговорам между собой. Здесь мы лишены всего этого. У нас пропал голос.

Я начинаю мечтать о смерти.

Каждый день нас посещают дети. Мне кажется, они хотят нас спасти.

* * *

Вокруг нас стоят дети. Они пришли нам помочь.

Божки разбрелись по сторонам, и за их спинами появился наш старый дом. Дети подошли к нему и открыли дверь, туда зашли двое, через секунду они вышли с сотворённым. Они взяли его за ноги и со всего размаху ударили головой об стену дома, так что у сотворённого искры посыпались из глаз, и он загорелся как… как… спичка?!

Я, блядь, что – спичка?!

Спичка?! А как же сотворённые? Боги? Мы что, зря старались понять суть нашего существования и за какие грехи нас наказывают? Неудивительно, что те, кто видел, как мы умираем, сходили с ума!

Дети подносят этого недоделанного феникса к нам. Я – теперь сумасшедший – тянусь к огню, чтобы сгореть дотла и навсегда забыться нет сначала месть. Дом пылает, его стенки обгорели, давление на меня ослабло, и мне удаётся выбраться.

Я весь горю от гнева. Я хочу мстить богам, хочу, чтобы они страдали нет мне нужны не боги а чи чела человек. Спрыгиваю со стола на пол. Он покрыт ковром. Поджигаю его. Слышу храп кровать. Он там спит сперва надо себя потушить а то мстить будет некому. Иду в ванную. Начинаю переворачиваться и кататься по сырому обоссанному кафелю получилось. Иду к кровати. На пол свисает край одеяла. Цепляюсь за него. Я на месте. Он всё ещё спит. Из открытого рта раздаётся храп.

Я смотрю ему прямо в лицо. Меня переполняет гнев. Тут я чувствую, как на моей голове, на месте пепла, начинают вырастать воло… тьфу ты как моя головка покрывается серой. Она загорается, и я вгоняю её прямо ему в глотку. Я сжигаю всё на своём пути. Язык, пищевод, лёгкие, сердце. Дело сделано пора наружу. Проламываюсь через грудную клетку прям как в каком-то фильме.

Я на свободе. Оглядываюсь здесь делать больше нечего. Иду на балкон. На улице тишина впереди много работы.

Прыжок…

* * *

Родитель так и не проснулся. Интересно было только вначале, когда огонь вспыхнул, потом ребёнку это наскучило. Всё прошло без сучка и задоринки, если не считать прогоревшего из-за упавшей спички ковра. Но мальчик его быстро потушил. Спичку не нашёл. Когда домик догорел до конца, мальчик осторожно взял его (он не развалился) и отнёс к унитазу. Держа в одной руке творение своего отца, он, сжав кулак, превратил его в кучку пепла, после чего высыпал останки сотворённых в унитаз, откуда его мощный поток унесёт их в океан.

Вскоре после этого среди сотворённых будет ходить легенда о храброй спичке. Но она не подтолкнёт их к борьбе или побегу, для них она станет просто весёлой байкой, которую можно будет рассказать у себя дома и посмеяться. Ведь одно дело – быть спичкой, и совсем другое – быть сотворённым.

Он и она

Он приехал за ней, чтобы отвезти её в институт, в другой город. Он любит её.

А она?

Она? Ну, он тоже ей очень сильно нравится, но пока это не любовь.

Вот они в дороге: разговаривают друг с другом, веселятся, а иногда просто молчат. Он смотрит в своё стекло – на дорогу, а она в своё – на то, что справа от дороги. И вдруг в какой-то момент она испускает громкий душок. Она, отвернувшись от него, смущённо и сконфуженно смотрит на убегающие деревья и надеется, что он не заметил.

А что он?

Он посмотрел на неё краем глаза и улыбнулся. Он же любит её, вы что забыли? Да если ему дать волю, он каждый день вдыхал бы этот аромат до потери чувств. Но мечты и реальность несовместимы.

Он же не еврей, чтобы умереть в этой газовой камере! Но он терпит.

Она удручённо чувствовала себя всё это время. Но сейчас на этом милом личике начинает проступать еле заметная улыбка. Он не сделал ничего, чтобы дать ей знать о том, что он что-либо заметил.

Значит, я ему не безразлична? Значит, он меня любит?

И тут она чувствует, как её сердце опускает ворота, чтобы принять любовь к Ону.

Но стекло опустилось быстрее.

Он стеснительный

Днём он ходит в школу. Там он любит одну девочку, но он к ней не подходит. Он стеснительный.

Вечером он гуляет по дороге среди полей. Он не любит, когда его там кто-то видит. Он стеснительный.

Однажды вечером, снова гуляя там, он увидел свет фар приближающегося автомобиля. Поэтому он как всегда прямиком побежал прятаться в ближайшие заросли.

Он испугался. Он здесь не один.

– Ты кто?

Это она.

– А ты?

Это он.

– Я люблю тебя.

– И я тебя.

Машина проехала, и они, покинув заросли, молча побрели по дороге. На развилке она ушла в свою сторону, он – в свою.

Отношения их в школе не изменились. Вечером среди полей он никогда её больше не видел.

Джонни

Секретный разведывательный штаб

Босс врывается в офис. Вся его спецбригада уже на месте.

– Кажется, у нас появилась возможность предъявить ему обвинение, – сказал босс и бросил флешку сидящему за столом хакеру, тот хотел было открыть рот, но начальник продолжил: – Здесь видеозапись, сделанная с дерева, которое находится как раз напротив его двора. Мне сказали, что высота дерева позволила заснять всё, что за забором. Джонни, это видео за всю прошлую неделю, так что тебе сегодня придётся попотеть. – Джонни уже вставил флешку и с умным видом уставился в монитор, стуча по клавишам ноутбука. – Твоя задача: найти место закладки, куда он спрятал 300 килограмм кокаина. Времени в обрез. Надо успеть предъявить улики, пока он куда-нибудь не съе…

– Я нашёл, – сообщил Джонни.

– Как? Уже?! Там же больше… 140 часов!

– Ну да. Я просто чтобы ускорить работу, набросал программу, которая поможет найти именно то, что нужно.

– Да что ты говоришь! – произнёс босс, подходя к Джонни сбоку, и, уперев подбородок на облокоченную о стол руку, вперился в него взглядом.

– Да, и когда я услышал про закладку, то просто ввёл её в поисковик и…

– И всё это ты сделал, пока я говорил?

– Да. И чтобы результат был точнее, я добавил в графу описание «кокаин» и указал массу 300 ки…

Джонни не успел договорить, так как босс взял со стола ноутбук и отъебашил им его по голове.

Секретный разведывательный штаб 2

– Ну? Узнал, где он?

– Не-а.

– Что, вообще ничего не нашёл?

– Только это… у него весь холодильник ими забит.

– «Наркотическая сыворотка». Ну так мы за эту разработку его и ищем. И что мне с ней делать?

– Не знаю, может, у Джонни спросить?

– Джонни? Он после того раза и пискнуть боится.

– Тогда я не знаю, как нам его найти.

– Ладно, пойдём.

Сыщики направились к Джонни.

– Джонни, не поможешь нам кое с чем?

– С чем? – спросил Джонни, оторвав голову от компьютера.

– Нам надо тут одного человечка найти, а мы не знаем как. Единственное, что у нас на него есть, это вот.

– «Наркотическая сыворотка». И что я могу сделать?

– Нельзя ли с помощью неё найти, где находится её разработчик?

– Вы что, с ума сошли? Нет-нет-нет, даже не думайте! Разве можно найти человека вот по этому? Нет, это невозможно.

– Да ладно тебе, Джонни, помоги нам. Ты же у нас голова. Погляди, у босса в кабинете всё равно совещание, он об этом даже не узнает.

Джонни, уставившись на дверь, задумчиво зачесал голову.

– Джонни, ну пожалуйста.

– Ладно, только я вам не помогал.

– Договорились.

– Есть шанс найти его только в одном случае, если он сам недавно принимал эту «Наркотическую сыворотку». Сейчас я возьму образец и узнаю его химический состав… Есть. Ага, так я и думал. В этой сыворотке есть вещество, которое в человеческом организме выделяет особое изотопное излучение, которое можно уловить при помощи компьютера. Надо только набросать программу… Готово. Так, я ввожу молекулярный код сыворотки… ага. Поиск… Так, ого! какая удача! Компьютер обнаружил только один изотопный след. Сейчас я определю точные координаты… Гото…

Двое сыщиков видели, как захлопнулась дверь кабинета и оттуда выскочил босс, стремительным шагом направляясь к Джонни. Он уебал Джонни головой об монитор, затем об стол, после чего, насупившись, молча посмотрел на сыщиков и удалился на совещание.

Джонни без чувств лежал на полу.

Автобусная остановка

Джонни подошёл к автобусной остановке и, не присаживаясь на скамью, принялся ожидать прибытия маршрутки. За сегодняшний день он прошёл уже три собеседования, но нигде его не берут на работу. На скамье остановки сидел мужчина, с головой погрузившись в газету.

– Полиция всерьёз опасается новой разработки преступников, – вслух начал читать незнакомец, не отнимая лица от газеты, – шеф полиции сообщил, что преступники создали вещество, приняв которое они становятся невидимыми для камер. На камере они просто-напросто не отображаются! Это становится опаснейшей угрозой для безопасности всего мира! На данный момент полиция ничего не может с этим поделать.

Мужчина перестал читать. Джонни посмотрел на него, тот до сих пор был в плену корреспонденции.

– Может, – сказал Джонни, закуривая сигарету.

– Как? – спросил незнакомец, даже не пытаясь одарить его взглядом.

– Надо просто установить на каждую камеру сверхчувствительный тепловизор. И всё. Тепловое излучение ничем невозможно скрыть.

– А что это даст?

– А то, что невозможно найти на планете двух людей с одинаковым тепловым излучением. Оно как ген: у каждого своё индивидуальное. С помощью тепловизора мы просто заснимем это излучение, потом поместим запись в компьютер и расшифруем его в специальной программе… Самое главное – программу правильно соста…

Джонни выронил изо рта сигарету, когда незнакомец, улыбаясь, опускал газету. Это был босс.

– Джонни, Джонни, – говорил он, аккуратно складывая газету, – я думал, ты одумался… А ты нихуя не одумался!

– Что? Что я не так делаю? – спрашивал Джонни, пятясь назад и вытягивая руки в сторону поднимающегося со скамьи босса. – Объясните мне, я правда не знаю!

– Джонни, Джонни, всё-то ты знаешь… а это, блядь, не знаешь?! – сурово крикнул босс, приближаясь к Джонни.

– Но ведь тогда это было на работе, и вы меня за это уволили! Но что сейчас я не так де…

Босс отхуярил его по полной. Сидя на Джонни, он вбивал его голову в тротуар, до тех пор, пока та не стала более-менее похожа на кирпичи, из которых была выложена мостовая. Удовлетворившись результатом, босс спокойно встал, одёрнул пиджак и ушёл.

Джонни, не умирай!

Рай

Они оба, свесив ноги, сидели на облаке и смотрели вниз, на людей.

– Интересно, что было бы, если бы человек знал свою судьбу? – вопросил Иисус.

Джонни безразлично дёрнул плечами.

– Отец говорит: ничего хорошего… И я с ним согласен.

Джонни продолжал равнодушно глядеть вниз.

– Да, – продолжал Иисус, – хорошо, что человек никогда не сможет узнать, что его ждёт в будущем.

– Почему? – спросил Джонни, подняв голову на Христа.

– А ты думаешь, это возможно?

– Конечно. Достаточно просто набросать программу на ком…

Джонни и Иисус повернули головы туда, где захлопнулось облако.

– Папа?

– Ублюдок! – изрёк бог, направляясь к Джонни, и низверг того в ад.

Ад

Возвращаясь с обеда, Люцифер входит к себе в кабинет.

– Ну, что у нас сегодня? – присаживаясь за стол, спросил он у секретаря, который сидел на своём рабочем месте, расположенном в углу служебного помещения.

– Сегодня у нас всё идёт хорошо. Новая ветка отлично справляется со своей работой, количество пробок снизилось на 50 %. – Люцифер с довольным видом кивал головой. – Правда, утром произошёл небольшой форс-мажор. Черти по ошибке направили прибывших сладострастников в четвёртый круг, но благодаря нашим тепловизорам и тому, что мы прививаем новичков наркотической сывороткой, мне легко удалось узнать, кто они и где они находятся, после чего мы вернули их на свой второй круг. И ещё, программа прислала уведомление о скором превышении лимита в первом поясе седьмого круга, так что завтра «старичков» придётся вселять в новостройки.

– Да-а, – с удивлённым восторгом протянул дьявол, откидываясь на спинку стула, – что бы я делал без тебя, Джонни?

– Рад помочь, – сказал секретарь и, закрыв ноутбук, он со счастливой улыбкой повторил движения начальника.

Джонни нашёл своё место.

Похороны

Его хоронят в автомобиле, который он выиграл в гонке. Проигравший начал обвинять его в использовании закиси азота, о применении которого они не договаривались, после чего оба вступили в драку, где победитель гонки проиграл. Видимо, он слишком много времени провёл дома, и Улица его покинула. Его окружает Семья. Под песню Despacito в яму гроб-катафалк в одиночку опускает друг покойного – коп.

Да, сегодня похороны Доминика Торетто.

Совет

Он всегда был дрищом, из-за чего и становился мишенью для драчунов. Вот и сейчас он в очередной раз был побит старшеклассником, а вдобавок к этому тот ещё и унизил его, повесив за трусы на турник.

– Когда это прекратится? – заливаясь слезами, говорил он своей подруге, которая помогла ему спуститься с турника. – Я так больше не могу.

– Не знаю… Может, тебе стоит качаться?

Он так и сделал. Вот он качается, качается и ещё раз качается на затянутой вокруг его шеи верёвке, привязанной к турнику.

По-философски

Журналист берёт интервью у пожилого учёного-философа.

– И последний вопрос. Каким вы видите своё поколение?

– Что? Я не расслышал!

– Каким вы видите своё поколение? – кричит журналист.

– Э-э, вы действительно хотите это знать?

– Да, конечно. Я думаю, многие хотели бы представить себе ваше поколение именно таким, каким вы видите его сами. Так сказать, наглядно.

– Вы это серьёзно?

– Конечно. Почему вы спрашиваете? Что здесь такого?

– Ладно, как скажете… Вот смотрите, – проговорил учёный-философ, вставая со стула и стаскивая с себя штаны.

– Эй, что вы делаете? Прекратите!.. Н-да… действительно, по колено.

«Хартик»

– Теперь и в России! «Хартик» – гель номер один в мире для очистки туалетов! – говорит актёр в камеру, подходя при этом к дому.

Он звонит в дверь, и вдруг в этот момент на его лице почему-то появляется счастливая улыбка. Как странно!

Дверь открывается, и за ней взрывается хлопушка. Хозяйка ожидала гостей, но вместо них заявилась реклама.

– Поможет блеснуть перед гостями! – продолжает говорить актёр в объектив камеры, штурмом идя на хозяйку и заставляя ту пятиться назад. – Платье шикарно, – сказал он ей, хозяйка ответила на это, стряхнув с платья невидимую пыль. – А стол! – Стол и вправду был накрыт на славу. – А туалет готов? – ни с того ни с сего.

– О-о-ох, – произнёс актёр, брезгливо сморщив лицо, когда увидел, в каком ужасном состоянии находится унитаз.

– Я постоянно чищу «Хартиком», – заявила хозяйка, держа перед собой в руках этот гель.

Актёр тупо уставился на него… после чего поглядел в сторону режиссёра, у ног которого стоял целый пакет таких же «Хартиков».

– Хуёво чистишь, – упрекнул расстроенный актёр хозяйку и с опущенной головой он направился к выходу, уводя за собой съёмочную группу.

– Эй, куда вы?

– Да пошла ты.

Честный рассказ убийцы

– Ты уверена, что хочешь этого?

– Да. Она думает только о себе. Это из-за неё умерла мама, и это из-за неё мы не можем быть вместе!

– Тише, – сказал я, закрыв ей рот ладонью.

– Ты сделаешь это? – спросила она, убрав мою руку.

– Да. Но надо всё обдумать.

– Не надо, я уже всё подготовила. Сейчас мы всем скажем, что уезжаем на пару дней в гости к тётушке. Я ей обо всём рассказала, и она подтвердит, что мы были у неё. Но мы к ней не поедем. Мы сойдём по дороге и незаметно проберёмся в дом. А ночью, когда Лида пойдёт к себе спать, ты зайдёшь к ней и убьёшь её.

– А ты уверена, что тётушка нам поможет?

– Да. Она ненавидит Лиду. И это она отправит за нами свой экипаж.

– Ладно, тогда… как мне её убить?

– Я об этом тоже подумала. Вот, держи.

Она открыла ящик комода, достала оттуда что-то и вложила мне это в руку.

– Что это? – спросил я, вертя в руках непонятный мне предмет.

– Убиватор.

– Убиватор?

– Да. Тётушка дала. У ней сын недавно из армии вернулся. Надеюсь, тебя не надо учить, как им пользоваться?

– Э-э, нет, конечно.

– Ну всё, любимый, пойдём. Нам пора.

– Подожди. А где ты будешь всё это время?

– Здесь, в комнате. Я буду тебя ждать. Ну что, пойдём? – сказала она и поцеловала меня.

– Пойдём… Подожди!

– Что?

– Я люблю тебя, Жень.

– И я люблю тебя, monsieur le tueur[5].

* * *

Мы услышали шаги Лиды и скрип двери.

– Всё, она у себя. Иди.

В комнате было темно, поэтому я не видел Женю, но я держал её за руку. В другой руке я крутил-вертел убиватор.

Я тихо вышел из комнаты и направился к Лиде. Дверь её спальни была закрыта не до конца, и оттуда в коридор проникал свет от керосиновой лампы. Всё это время я размышлял о том, как мне применить убиватор: «Ударить им по голове? Он вроде тяжёлый… и вроде как лёгкий. Надо было признаться Жене, что я не знаю, как им пользоваться…»

Я зашёл в спальню и увидел на кровати голую Лиду, она одной рукой мяла сиськи, а другой тёрла письку.

– Ой, извините, – проговорил я и вышел в коридор, но потом, вспомнив, что должен убить Лиду, вернулся обратно.

Лида, уже успев накинуть на себя халат, стояла у кровати. Лида была стройная и красивая.

– Опять вы, – презрительно сказала она.

– Да, я, – сухо произнёс я, пряча за спиной убиватор.

– Что вам здесь надо? Вы вроде как уехали к тётушке.

– А что? Я вам помешал?

Лида бросила в меня подушку. Я увернулся, и она улетела в коридор.

– Уйдите сейчас же! – кричала Лида. – И не смейте подходить к моей сестре!

– Мы с Женей любим друг друга.

– Ха, размечтались. Взгляните на себя: вы ей в деды годитесь! У вас, поди, уже и не стоит!

– Ах ты сука! – заорал я и, замахнувшись убиватором, пошёл на Лиду. Я попал ей прямо в висок. Лида продолжала стоять на месте как ни в чём не бывало.

– Ха! Ха! – засмеялась она на весь дом. – И вы хотели меня так убить? Ха! Ха! Это вам не пейзажики рисовать.

– Сука!

Я повалил её на пол и начал душить. Лида царапала меня ногтями. Тогда я поднял с пола убиватор и двумя руками пытался вонзить его Лиде в грудь, но Лида также двумя руками удерживала меня. Мы, пыхтя, стремились убить друг друга. Ещё секунда, и убиватор коснётся Лиды, но она вдруг берёт из ниоткуда силы и направляет убиватор на меня. Он был в сантиметре от моей кожи, когда я с криком надавил на него и вонзил Лиде в грудь. Лида, открыв рот и уронив руки, уставилась на меня. Когда я вытащил убиватор, то увидел, что её грудь была цела. Я пощупал место соприкосновения, но ничего не обнаружил.

– Ха! Ха! Может, ты мне его ещё в стакан подмешаешь?

Я швырнул убиватор об стену и оглядел всю комнату: кровать, тумба и керосиновая лампа – больше ничего. Я встал и взял лампу, но потом положил её на место – я боялся поджечь самого себя. Затем снова взял её и поставил на пол. Тумба была прибита к полу. Я заглянул в неё. Пусто. Дверь держалась намертво. На кровати был один матрас. Одеяла и простыни не было.

– Блядь! – выкрикнул я и подобрал с пола убиватор.

Лида уже стояла на ногах. Я снова ударил её убиватором по голове.

– Ха! Ха! Придурок.

Я переложил убиватор в левую руку, а правую сжал в кулак и со всей силы направил Лиде в челюсть.

Лида стояла, держась левой рукой за лицо. Потом она со всего размаху ударила меня в подбородок.

Я лежал на полу. Лида стояла надо мной. Я ползком начал убегать от неё. Лида, не спеша, следовала за мной. На пути мне попался убиватор. Я перевернулся на спину и, целясь им в Лиду, несколько раз нажал на спусковой крючок.

– Ха! Ха!

Я бросил убиватор в Лиду – он отскочил от неё как мячик. Я обоссался.

Я уже подползал к двери, когда услышал позади себя грохот. Я обернулся и увидел на полу Лиду. Из её головы текла кровь. Лида была мертва. Она поскользнулась на моей моче.

* * *

Приведя себя в порядок, я взял лампу и пошёл к Жене. Когда я открывал дверь её комнаты, лампа погасла. Я тихо спросил:

– Мисюсь, где ты?

Двуликий, или Как ученик и учитель заставили гаишника похитить водителя прямо на дороге

Посвящается моему учителю

Глава 1

Дождь лил вовсю. С трудом можно было разобрать дорогу. Пришлось включить ближний свет. Несмотря на вечер и непогоду, водитель всё равно ехал довольно быстро. Он резко выжал сцепление и тормоз: перед ним выскочил гаишник. Машина пролетела пятьдесят метров от того места, где стоял сотрудник ДПС, и остановилась, чудом не свалившись в кювет.

Водитель крепко ухватился двумя руками за руль, наблюдая, как одна капля за другой разбиваются о лобовое стекло. В этот момент с водителем что-то произошло. Внезапно он стал наполовину не тем, кем был раньше.

Гаишник не спеша шёл к нему и, держась рукой за козырёк фуражки, кланялся дождю.[6]

Он постучал в стекло. Дождь барабанил громче. Он постучал сильнее.

Водитель наконец услышал слева от себя стук. Он повернул голову. В размытом от дождя стекле он заметил лицо.

– Открывайте!

Водителю не хотелось впускать к себе дождь.

Рука яростно забила по стеклу. Оно опустилось.

Водитель ужаснулся. У гаишника была изуродована половина лица: глаз отсутствовал – там находилось светлое костяное углубление, кожа была коричневого цвета, рельефная (рубцы на ней местами то поднимались, то, наоборот, опускались вглубь лица), край носа с ноздрёй отсутствовал, на половине рта не хватало губ, отчего видны были зубы. Второе лицо было привычного розово-телесного цвета с обычными, предназначенными для этой части головы, аксессуарами.[7] Как это ни странно, в глазах гаишника в первые секунды тоже появился испуг, но затем двуликий быстро опомнился и улыбнулся водителю своим изуродованным уголком рта, тот при этом неестественно изогнулся вверх, под прямым углом.

– Здравия желаю, можно ваши документы? – прозвучал хриплый и слегка шепелявый голос.

Водитель не сразу вспомнил, где находятся права.

– Какая причина остановки? – спросил он, передав гаишнику документы.

– И куда вас несёт в такую погоду? – сказал гаишник, просмотрев документы и держа их прижатыми к своему животу.

– Домой! – выкрикнул водитель, пытаясь перекричать дождь.

– Домой? – многозначительно протянул гаишник. – К жене, наверное?

Водитель недовольно взглянул на гаишника.

– Верните мне документы.

– Вы выпивали?

– Нет, – раздражённо ответил водитель, перед этим ещё раз гневно оглядев гаишника.

– Надо проверить, – сказал двуликий и похлопал себя по карманам. – Эх, в машине забыл.

– Куда вы? Какая причина остановки?! – кричал водитель в спину уходящему инспектору ДПС и, бешено стуча руками по рулю, он принялся поливать его матерными словами.[8]

Двуликий не спеша возвращался обратно к остановленному водителю, уже не пряча лицо от дождя.

– Дуйте, – сказал он, протянув в салон алкотестер.

– Слушай, чего тебе надо? Вот смотри, видишь? – сказал водитель, показывая гаишнику своё удостоверение инспектора ДПС, тот не обратил на него никакого внимания. – Всё, давай отпускай меня, и я поеду. Потом сочтусь. – Алкотестер продолжал смотреть на него, свернув губы трубочкой. – Тебе что, взятку дать?.. Я бы дал… но ты же не возьмёшь, ведь мы, гаишники, взяток не берём, – проговорив это, рот за рулём улыбнулся, но, при виде струек дождя, стекающих по испещрённым руслам изуродованной и неподвижной части лица двуликого, он тут же скривился и брезгливо выставил щиты.

– Дуйте.

– Ты что, серьёзно?.. Представься!

– Дуйте.

– Ты должен передо мной представиться и сказать причину остановки!

– Значит, вы отказываетесь пройти освидетельствование на алкогольное опьянение?

– Блядь, мне ехать надо, а ты мне тут эту хуйню устраиваешь![9]