Два плюс два или строптивая любовь майора Белова

Не вовремя вспоминаю, что в бардаке завалялась открытая пачка сигарет. От желания аж трубы начинают гореть. Длинный и напряженный день. Дурацкая привычка. Но я искренне стараюсь ей не злоупотреблять. Тем более в присутствии дочери курение – табу.

– Чего не поделили-то? – спрашиваю я, когда мы уже подъезжаем к дому.

– Он посмеялся над моей прической, – нехотя признается егоза. – Дурак!

– А ты что, не могла просто посмеяться над ним? Зачем было устраивать драку?

Плечами пожимает.

– Ражажлилась, – говорит себе под нос, нарочито шепелявя. Такое она неосознанно проворачивает только когда ей очень и очень стыдно. Это и заставляет меня поумерить свой пыл и спросить:

– Какой урок из сегодняшнего дня вынесла?

– Бить надо по-тихому, чтобы классуха не узнала.

– Таисия! – гаркаю я, сам едва сдерживая улыбку.

– Ла-а-адно, – закатывает глаза дочь, – драться – это плохо. Я больше… так… постараюсь… не буду…

– Постараюсь или не буду?

– Первая не полезу! Так пойдет?

На этот раз сдержать смешок не получается.

– Уже лучше, чем ничего. Принимается.

– Что теперь с формой делать? – спрашивает дочь, помахивая своим оторванным рукавом рубашки. – Пришьем? – предлагает с сомнением, теребя почти отвалившийся карман темно-синего пиджака.

– Рубашку на выброс. А по поводу пиджака сегодня позвоню в ателье и попрошу по твоим меркам сшить новый. Этот тоже подлатаем. С такими вашими косяками, юная леди, запасной лишним не будет.

– А без нее вообще-вообще никак нельзя?

– Таковы местные правила.

– Они мне не нравятся.

– Мне тоже многое что в этой жизни не нравится, детеныш, приходится подстраиваться.

Тася что-то невнятно бубнит. Кажется, это что-то типа: пусть жизнь подстраивается под меня, а не я под нее. Я посмеиваюсь, похоже, мой ребенок хакнул эту систему в свои восемь лет.

Едем дальше. Таська задумчиво вяжет узелки из оторванного рукава. Очевидно, устав молчать, мое чадо оборачивается, начиная издалека:

– Пап.

– Да, дочь?

– Можно я кое-что спрошу?

– Ты уже кое-что спросила.

– Да, пап! – закатывает глаза. – Так вы что, реально с мамой Кириешки знакомы? – спрашивает, пытливо уставившись на меня.

Я поджимаю губы, включаю поворотник, заезжая на территорию нашего с дочкой нового дома и глушу мотор, потом только нехотя бросая:

– Сегодня познакомились.

– Где? – щурит глаза Таська.

– На дороге. Нужно было помочь. У Евгении были некоторые… проблемы с машиной.

– Как это? Ей что, больше некому было помочь? Обязательно тебе надо?

– Я спасатель, малышка. Помогать – это моя работа. И вообще, не слишком ли много вопросов, Таисия Назаровна?

– Просто для справки, – хмурит брови дочь. – Она мне тоже не нравится! Еще больше, чем эта идиотская форма. Гораздо, гораздо больше.

От такого заявления у меня отвисает челюсть. Не буквально. Фигурально. Мысленно я в нокауте. Какого черта? Я даже с ответом в кои-то веки не нахожусь, а от продолжения разговора меня спасает шипение рации и голос нашего диспетчера Михалыча.

– Белов, прием.

– Не понимаю, о чем ты, Тась, – говорю я дочери, плавно съезжая с темы, и достаю аппарат из нагрудного кармана спецовки. – Это по работе. Заходи в дом, я сейчас.

– Ты опять уедешь, да?

– Скорее всего. Прости, детеныш, но работа у меня такая.

– Дурацкая, пап.

– Так кто же спорит. Все, шуруй в дом.

Дождавшись, пока дочь выберется из машины и забежит на крыльцо, отвечаю на вызов:

– На связи, Михалыч.

– Савелич, ты уже освободился?

– Только подъехал к дому. Дочку привез. Что у нас с обстановкой по городу?

– Сплошные аварии, обрывы линий электропередач да поваленные деревья. Одна машина с туристами застряла в горах – дорогу размыло. Еще две улетели в кювет. Пассажиры живые, но выбраться не могут, ждут вертолет. Три аварии и два возгорания в СНТ. Парни зашиваются, Савелич.

– Принял. Куда нужно подскочить?

– Пенсионерка позвонила, у них в частном кооперативе халабуду недостроенную ветром повалило. Оттуда, говорит, звуки какие-то странные слышны, как будто скребется кто-то. Возможно, под завалами есть человек. Осмотреться надо бы. Я уже направил туда Илюху со всем необходимым снаряжением, но один он, боюсь, не справится, а свободных отрядов больше нет. Подмогнешь? Ты там рядом.

– Уже выезжаю. Кидай адрес. И будь на связи, возможно, понадобиться бригада скорой помощи.

– Принято.

Михалыч оперативно скидывает координаты мне на телефон. Я врубаю навигатор. До места назначения чуть больше девяти минут по трассе.

Растираю ладонью шею, лицо. Смотрю на свою грязную футболку и принимаю решение, что переодеваться нет ни времени, ни смысла.

Завожу мотор и трижды сигналю Тасе. Это наш с ней «позывной», сообщающий, что я уехал. Детеныш выглядывает из окна и, скорчив рожицу, кивает.

Ну вот и всё, отдохнули и будет, товарищи майор. Долг зовет.

Глава 7

Женя

Я сосредоточенно веду машину, изо всех сил вцепившись в руль. Поджимаю губы, чтобы не начать выливать на ребенка все свое негодование. У меня внутри фонтанирующий из эмоций вулкан. Меня вот-вот взорвет! Я не хочу превращаться в мать-пилку, но наложившаяся на благодатную почву нашего со спасателем скандала ссора детей вывела меня из себя окончательно. Особенно после конкретной головомойки в кабинете директора, где мне только чудом удалось сохранить достоинство.

А может, не удалось.

Судя по взглядам, что на меня бросал этот Назар Савельевич – все эмоции у меня буквально были написаны на лице.

Назар… имя-то какое. Самое то для грубияна!

Ближе к дому, уже чуть поумерив свой пыл, я все же поднимаю волнующую меня тему, говоря:

– Ты сегодня поступил неправильно, сынок. Так делать нельзя.

– Да как так-то? – бурчит мой ребенок.

– Бить девочку.

– Она первая меня толкнула, я просто защищался, мам! Или что, мне и защищаться теперь нельзя?

– Защищаться можно, но лучше словесно, особенно когда ссоришься с девочкой. А лучше вообще быть выше скандала с женщиной и, молча проигнорировав, отвернуться и уйти. Поверь, по женщине это ударит больнее, чем любые слова. Мы очень не любим, когда нас игнорируют.

– Ага, уйти, чтобы меня потом вся школа ссыклом считала, да?

– Ну почему сразу ссыклом?

– Да потому что.

Так, это дорожка ведет в никуда.

Срочно меняем тактику.

– Ладно, – киваю я, – ты говоришь, что Таисия первая тебя толкнула. Но наверняка она это сделала не просто так, правильно? Ты что-то ей сказал? Пошутил неудачно? Посмеялся?

Сын, потупив взгляд, молчит. Пинает носком кроссовки коврик под ногами и кусает губы.

Вот, кажется, нащупала.

– Киря.

– Ну ляпнул я там че-то про ее волосы…

– Что-то?

– Сказал, что у нее прическа дурацкая и петухи торчат. Но если это правда!

Я вздыхаю.

Мальчик ты мой, на правде с женщиной далеко не уедешь. Взрослеть тебе еще и взрослеть.

– Такое девочкам не говорят, тем более при всем классе, Кирилл.

– Да че за нафиг, мам? Бить нельзя, говорить правду нельзя. Ничего с этими девочками нельзя!

– Потому что для нас, женщин, это обидные и унизительные слова. Вот представь, если бы мне на работе мужчина-коллега сказал, что у меня прическа некрасивая…

– И что, ты бы сразу его ударила?

– Ну, может, и не ударила, но мне было бы очень неприятно, – и, скорее всего, я плюнула бы ему на спину, но сыну я этого не скажу. – Женщины вообще существа капризные, родной. С ними надо изящней, мягче. Лучше лишний раз промолчать. Но ни в коем случае никогда нельзя поднимать на девочек руку. Ударить женщину автоматически превращает мужчину в трусливого слабака. А разве ты у меня трус и слабак?

– Нет. Но и она вообще не девчонка! – выдает Киря раздраженно.

– А кто? – спрашиваю я, бросая взгляд на сына.

– Она… она… – пыжится и злится парень. – Таська она, вот кто! Она сама кого хочешь унизит и обидит. И в бубен зарядит!

Я закатываю глаза. В такие моменты я страшно сожалею, что рядом со мной нет сильного мужчины, который доступными словами объяснит парню, что в этой жизни делать можно, а что категорически нельзя. Твердой мужской руки сыну не хватает. Это факт. Его воскресный папа явно до роли авторитета не дотягивает. Звонит он редко. Появляется и того реже. Да и принципы жизненные у Дениса сомнительные. А я мать, что с меня взять? Сюси-муси и тити-мити.

Вот был бы у Кири папа такой, как этот спасатель. Но только нормальный! Не хамоватый грубиян! А чтобы такой же сильный, рукастый и харизматичный, чтобы мужиком за версту веяло. Характер стальной. Взгляд предостерегающий. И установки жизненные железобетонные. Но где же такого взять…

– Ладно, сынок, просто пообещай мне, что ты больше не поднимешь руку на девочку, хорошо? Это неправильно, и точка.

– У тебя закончились аргументы, да?

– У меня их предостаточно, просто ты уперся рогом и не желаешь их слушать и слышать, – парирую я спокойно, мой телефон в сумочке начинает звонить, – поэтому сейчас мы с тобой закроем эту тему, но позже к ней обязательно вернемся, – договариваю я и вставляю в ухо наушник. – Просто дай мне слово мужика, что так больше делать не будешь, – прошу перед тем, как ответить на звонок.

Сын, насупившись, смотрит на дорогу.

– Кирилл, я жду.

– Ладно. Ладно, даю слово. Больше девочек бить не буду.

– Так-то лучше, – улыбаюсь я, ероша темные завитки волос на макушке сына. – Я же знаю, что ты у меня хороший мальчик! – говорю и жму на кнопку на наушнике, отвечая на вызов. – Ежова слушает…

До нашего поселка мы добираемся за полчаса с небольшим, а, заезжая на территорию, оба с сыном офигеваем. На центральной улице кипиш и суета. Почти все жители нашего «Солнечного» повыходили на прилегающие к своим домам территории и разбирают мусор и завалы – последствия бушевавшего сегодня шторма.

На самом деле только сейчас до меня в полной мере доходит, как я рисковала, сев за руль в такую страшную непогоду.

Отпиленная ты, Женька, честно слово!

Наш пригородный поселок достаточно новый. Здесь настроены сплошь современные, капитальные коттеджи и таунхаусы. И проживают семьи с достатком выше среднего. В общем, редко встретишь старые, покосившиеся халупы. Но несколько штук имеется. И два из них стихия, увы, хорошенько потрепала.

Углядев все это, Киря присвистывает.

– Же-е-есть…

– Еще какая, – соглашаюсь я.

К сожалению, человек над природой не властен. К счастью, у нас очень дружный коллектив жильцов, и никто никого никогда не оставит в беде. Вот и сейчас самая отзывчивая часть нашей грубой мужской силы поселка собрались у дома баб Шуры, соображая, что можно побыстрому сообразить, чтобы бедная старушка не осталась в эту ночь без крыши над головой. В прямом смысле этого слова.

Я притормаживаю около дома баб Шуры, отпуская окно.

Наша главная по поселку Римма Никифоровна машет мне, сокрушенно сообщая:

– Женечка, здравствуй! В поселке сегодня настоящий хаос. У баб Шуры вон что с домом, у Ашота Радиковича дерево упало прямо на фасад, проломив в стене дыру. А старую халабуду на окраине и подавно по бревнышку сложило. Говорила я администрации нашего района, что снести этот недострой надо, пока беды не случилось! Но кто меня слушать будет…

– О, господи. Никто хоть не пострадал? – спрашиваю я взволнованно, зная, что там частенько ошиваются дети, играя в войнушку. Удобное место. Дом без окон и дверей.

– Пока не знаем, но Марья слышала какой-то звук. Как будто кто-то есть, говорит. МЧС вызвали. Ждем. И со светом у нас сегодня в поселке перебои. Электрики на линии уже разбираются, но будьте готовы, что в любой момент могут отключить.

От аббревиатуры МЧС меня передергивает. Перед глазами снова лицо нового знакомого возникает. Приходится напомнить себе, что Назар не единственный в этом мире спасатель. И далеко не каждый из служащих такой же отвратительный грубиян!

– Хорошо. Спасибо за информацию, мы учтем. Помощь, может, какая нужна? – машу головой в сторону суетящейся у дома пенсионерки толпы.

– Да нет, тут уже и так полпоселка собрали. Если что, маякнем.

– Хорошо. Если что, на связи.

Мы прощаемся с Риммой Никифоровной и переглядываемся с сыном.

– Ну что, на ужин пиццу? – предлагаю я. – Раз с электричеством перебои…

– О, топчик! – поднимает два пальца вверх Киря. – И фри. Две порции, с сырным соусом.

– И фри, – повторяю я, качая головой.

Плохая ты, Женя, мать. За драку наказывать надо, а у нас, наоборот, поощрение выходит…

Мы подъезжаем к нашему дому. Я открываю с кнопки автоматические ворота, заезжая на территорию. Паркуюсь и окидываю взглядом собственноручно спроектированный коттедж, как всегда, не в силах подавить приступ гордости. Стильный, современный, двухэтажный, с отделкой самыми качественными и новомодными материалами. Построенный с учетом всех геодезических, климатических и сейсмологических особенностей нашего южного региона. С небольшим балкончиком на втором этаже, с потрясающим видом на море и центр города, раскинутого у подножия гор. С уютным задним двориком, на котором я умудрилась вместить маленький бассейн и зону отдыха. Коттедж, обставленный мною с дотошной щепетильностью и исключительно теплыми чувствами. Я вложила в этот «проект» безумно много сил и денег. Я с детства мечтала о подобном доме, где могла бы жить со своей большой и дружной семьей. Повзрослев, мечту о доме в жизнь воплотила. А вот та часть, что о большой семье, не сложилась. Нас на эти два этажа и сто квадратов всего двое.

Надеюсь, пока.

Мы с сыном выходим из машины. Я критическим взглядом оцениваю нанесенный нашему участку стихией «ущерб». Металлическую конструкцию качели завалило. Подушки с ротанговых кресел на открытой веранде посрывало. И те самые кресла по участку раскидало, вместе с декоративными вазонами для цветов. Благо, я не успела их посадить. Пару-тройку больших веток намело и немного мусора. В одном месте окно в доме треснуло. Видимо, по нему прилетело чем-то тяжелым. В целом – не критично. Могло быть и хуже.

– Ой, мам, а что у тебя с машиной? – слышу голос сына за спиной. – Где бампер?

Я оборачиваюсь, Киря, закидывая на плечо рюкзак, рассматривает покоцанный зад моей любимой девочки. От вида грубого, не прикрытого декоративной накладкой металла, сердце кровью обливается.

– Небольшое ДТП. На дорогах из-за непогоды сегодня тоже было… весело.

– Поня-я-ятно. Делать теперь надо.

– Надо. Завтра этим вопросом займусь. А ты, давай-ка, иди, переодевайся и спускайся. Будут тебе в качестве наказания за плохое поведение исправительные работы. Наведешь порядок на участке, следом у себя в комнате. На все про все у тебя два часа. Потом за уроки. А я пока доделаю проект, который не успела закончить на работе из-за одного очень неприятного инцидента в школе.

– Ну мам! Нам дофига задали, можно, я не буду сегодня убираться в комнате?

– На старт, внимание, марш, – командую я, грозно зыркнув на ребенка.

Киря дует губы, но волочит ноги к крыльцу. Уже у двери оборачивается, сделав еще одну маленькую попытку съехать с уборки комнаты, говоря:

– Можно, я завтра… ну, когда пораньше освобожусь…

– У вас остался один час пятьдесят девять минут, молодой человек, – говорю я, бросая взгляд на наручные часы.

– Да, ма-а-а!

– Пятьдесят восемь.

– А что, если не успею? – хитро щурится мой парнишка.

– А ты попробуй, и узнаешь, – грозно задираю я бровь. – Кажется, на выходных кто-то просился с классом в «Аквапарк»?

– Ладно, понял. Сегодня я в рабстве, – бурчит ребенок.

– И сегодня, и ближайшие десять лет до совершеннолетия, – хмыкаю я. – А если будешь спорить со своим рабовладельцем, то еще и посуду после ужина будешь мыть. Ру-ка-ми.

– Да ну нафиг! – вскрикивает Киря в ужасе. – А посудомойка нам тогда зачем?

– А она для меня.

– Это жестоко.

– Зато в следующий раз ты десять раз подумаешь, прежде чем вписаться в драку. И уж тем более прежде чем поднять руку на девочку.

– Но она…

– Один час пятьдесят пять минут. Кирилл, я не шучу.

– Бр-р-р! – рычит мой сын и заходит в дом, хлопнув дверью.

Несмотря на громкий протест, пойти против моего приказа сын не решается. Ворчит, но послушно топает наводить порядок сначала на участке, а затем и у себя в комнате.

Я весь вечер провожу на кухне, за работой. Созваниваюсь с заказчиками. Подбиваю документацию и согласую с Жанной изменения в сметах, куда приходится внести еще пару-тройку пунктов. В общем, пропадаю в работе и только в восьмом часу вспоминаю про фри, которую обещала сыну.

Ужинаем мы нашей любимой пиццей с морепродуктами, усевшись в гостиной перед телевизором, под добрую комедию, проводим вечер по-семейному, тепло и уютно. Хохочем до колик в животе. В десять Кирилл желает мне спокойной ночи, чмокает в щеку и уходит спать, поклявшись, что сделал все-все-все уроки и даже собрал рюкзак. Слабо верится, но ладно.

Оставшись в одиночестве, я неторопливо убираю остатки пиццы в холодильник. Мою посуду. Навожу порядок на кухне и выбираюсь на веранду. Ночь на дворе стоит невероятная. Делаю вдох полной грудью. В воздухе морем пахнет, свежестью и теплой весной. Ветер приятно шелестит в кронах набирающих цвет деревьев. После дневного шторма сейчас обстановка удивительным образом умиротворяет. Идеальное время, чтобы посидеть в тишине с пошлым бульварным романом. Это я и делаю, устраиваясь в кресле под теплым махровым пледом.

С головой проваливаюсь в трагическую историю любви мафиози и невинной овечки, не забывая время от времени закатывать глаза от абсурдности женского мышления, что описывает автор. Боги, неужели мы бываем настолько… тупыми и поверхностными? Жуть!

Я дохожу до седьмой главы, и реальная жизнь напоминает о себе звонком телефона, настолько неожиданным, что я нервно подпрыгиваю на стуле, опасливо поглядывая на экран, где светится незнакомый номер.

В двенадцатом часу ночи?

Вы совсем охамели там?!

Первый порыв – проигнорировать звонящего. Второй – все же взять трубку и наговорить гадостей, ведь время уже далеко не детское и я вполне могла бы в этот час сладко спать. И только потом я соображаю, что, возможно, это набирает какой-то клиент, состоявшийся или потенциальный. И не исключено, что по какому-то архиважному вопросу. Правда, я не представляю, какой масштаб важности может быть в такое время, чтобы набрать своему архитектору? Упавшая на голову крыша и сложившиеся, как карточный домик, стены.

Проглотив все свое негодование, загибаю уголок странички, захлопываю книгу и тянусь к телефону. Отвечаю на вызов, не совсем приветливо говоря в трубку:

– Слушаю.

– Евгения Александровна Ежова? – интересуется прокуренный хриплый мужской голос с того конца провода. Незнакомый, надо сказать, голос.

– Она самая.

– Добрый вечер!

– Добрый.

– Простите за такой поздний звонок. День сегодня сумасшедший, – сетует мужчина.

Я молчу.

– Меня зовут Николай, – продолжает незнакомец. – Я мастер по кузовному ремонту. Автосервис «Аллигатор», слышали про такой?

Я молча киваю. Допустим, слышала. Но все еще плохо понимаю, что они от меня хотят.

Запоздало соображаю, что Николай моего кивка видеть не мог и теперь молчит в ожидании моего ответа.

– Да, слышала, разумеется, – говорю я. – А вы, собственно, по какому вопросы мне набираете, Николай? Если по поводу проектирования, так мое агентство не занимается нежилой недвижимостью.

– Нет-нет, я звоню по вопросу исключительно своей специализации. Сегодня днем мне набрал один знакомый. Говорит, у вашей машины проблемы с задним бампером, которые нужно решить в сжатые сроки. Очень просил принять вас вне очереди. Вот я и хотел уточнить, будет ли у вас возможность приехать завтра к десяти часам утра, чтобы мы могли посмотреть, что к чему и обговорить детали ремонта?

Э-э-э… что?

– Это что, развод какой-то? – спрашиваю я растеряно. – Новая мошенническая схема?

– С чего вы взяли?

– Нет, это вы откуда взяли мой номер, Николай? Если вы Николай, конечно.

– Говорю же, мне позвонили и попросили решить вашу проблему.

– Простите, но кто позвонил? Что-то не припомню у себя в окружении таких святых благодетелей, которые с головой бросаются решать чужие проблемы.

– Назар Савельевич Белов, знаете такого? Я думал, что он вас предупредил. Простите, ради бога! Он сказал, что это по его вине случилось ДТП. Попросил решить вопрос. Девушка, вы не переживайте, у нас очень хороший сервис, и я сам лично займусь вашей проблемой. Я машину майора уже много лет обслуживаю. Сделаю все по высшему разряду! И по поводу оплаты не беспокойтесь, Назар Савельевич сказал, счет выставить ему. Вам нужно только подъехать. Так что, сможете?

Ах, вон оно что?

Вот откуда ноги растут.

Ядовитого смешка сдержать не получается.

Благодетель! Решил прикинуться хорошим парнем? Поздно, товарищ майор, ваше мужское достоинство уже так помято, что никаким катком не разгладить.

– Евгения, вы тут?

– Здесь. Знаете, Николай, я и без вашего майора Белова способна решить свои проблемы. Девочка большая и самостоятельная. Так ему и передайте, пожалуйста. И не ждите меня завтра. Я не приеду. Доброй ночи! – говорю и бросаю трубку.

Глава 8

Назар

«Она меня бортанула», – падает мне на телефон сообщение от абонента, записанного емким и понятным – Карпов «Аллигатор».

Я блокирую двери тачки и поднимаюсь на крыльцо дома. Усаживаю свою задницу на верхнюю ступеньку, умотавшись за день до состояния нестояния. Достаю из пакета бутылку пива. Срываю крышку и прикладываюсь к горлышку, делая смачный глоток пенного. Ловлю пару мгновений бесцельного тупежа и снова перечитываю весточку от товарища.

Отказалась, значит. Не могу сказать, что удивлен. Чего-то подобного я от этой высокомерной Жень Санны и ожидал, но как джентльмен обязан был попытаться загладить свою вину. Как говорится, было бы предложено. Зря только важных людей напряг в поисках ее адреса и номера, которые на кой-то хер сохранил и у себя в телефоне.

Делаю еще глоток и настукиваю Николаю ответное:

Белов: «Чем хоть аргументировала?»

Карпов «Аллигатор»: «Своей самостоятельностью. Строптивая баба. У тебя точно проблем не будет, майор? Не стуканет, что ты ее того…?»

А даже если и стукнет, ну поебет мне мозг вышестоящее руководство. Спустит всех собак. Встряну на премию, возможно. На показательную порку – не исключено. Может, еще чего особо изобретательные полканы придумывают: чем-то же им надо заниматься в процессе бесконечного перекладывания бумажек у себя в кабинете. Че теперь? Не играть же в догонялки с колючей млекопитающей. Больно высоко летает эта птица, чтобы за ней с предложениями помощи бегать. Тут хоть все пятки сотри: не поймаешь.

Сообразив, что затянул с ответом, пишу Карпову:

Белов: «С женщиной никогда ничего не можешь знать наверняка. В любом случае, спасибо за содействие, Коль. Нет, так нет. До связи» – отправляю и откладываю трубу, упираясь локтями в колени.

Время – половина двенадцатого. Вокруг тишина. Смотрю на чистое звездное небо и потягиваю «Корону», щелкая крышкой зажигалки. Башка раскалывается. Ощущение, что, если на виски слегка давануть, она расколется, как переспелый астраханский арбуз. День выдался напряженный и морально, и физически. Новая школа, шторм, авария, кот под завалами старой недостроенной усадьбы, которую нам с Илюхой пришлось разбирать по бревнышку. И с десяток прочих мелких аварий, парализовавших размеренный ритм жизни приморского городка. Редко на моей памяти у меня случался настолько тотальный эмоциональный замес.

Телефон, лежащий на ступеньке, снова вибрирует. Экран подсвечивается, всплывает уведомление от пользователя «Рита». Мы не списывались уже больше двух недель. Интересно, что за повод?

Открываю сообщение в нашем чате. Это фотка. Селфи в стиле ню, которые Рита не то что не стесняется кидать, а подозреваю – даже любит. И, полагаю, не только мне.

Жадным взглядом ощупываю карамельные губы и красивое женское тело. Высокую маленькую грудь, едва прикрытую тонкой красной сеточкой. Плоский животик, колечко в пупке. И длинные, разведенные, согнутые в коленях ноги, между которыми провокационно замерла ладонь с алым маникюром, прикрывая самое… восемнадцать плюс.

Рита: «Слышала, у спасателей сегодня был тяжелый день. Приезжай, расслаблю, майор…❤️‍🔥».

Заманчиво, блть.

Промачиваю глотку пивом. Кровь стекает в пах. Организм напоминает, что у нас уже две недели не было нормальной разрядки. Рукоблудство не в счет. Мои яйца и так уже синие, а тут еще такие женщины кругами вьются: невыносимо стервозные и ахуенно сексуальные, что впору взорваться!