Посмерт. Академия откупленных грехов

– Нет, – уверенно сказала я. Я словно почувствовала всем нутром, что он лжёт. – Но если не хочешь…

– Не хочу.

Мы полежали ещё немного, и я опять спросила:

– А почему у нас есть тела? Я думала души бесплотные.

– Если у тебя нет плоти, тебе труднее сделать больно, невозможно утомить, и практически невозможно убить, – фыркнул он, не открывая глаз, сложив руки в замок на животе. – Не забывай, зачем мы здесь. Чтобы мучиться за грехи свои.

Снова замолчали, и снова ненадолго.

– Мал, а почему в Посмерте только молодые? Не видела ни одного старого.

– Потому что старые души не грешат, – усмехнулся мужчина, приоткрывая глаз и всё же посмотрев на меня. – Им хватает мудрости этого не делать. Кроме некоторых, конечно.

– Кого ты имеешь в виду? – зацепилась за фразу, почему-то подумав о Владимире. Он выглядит слишком уставшим от бытия. Так что я бы не удивилась, узнав, что его душа старше, чем наши.

– Никого, спи.

– Хорошо, души молодые, но тела-то старые, – не унималась я. – Как тогда?..

– Уж не думаешь ли, что в каждую свою жизнь я выглядел так? – закатил глаза Малахий и снова сделал вид, что собирается спать. – Тела меняются – облик души всегда один и тот же. Так у всех. Ты тоже не выглядела при жизни так, как выглядишь сейчас.

– А как я выгляжу сейчас?

– Красивой, – после небольшой паузы ответил он. – Ты выглядишь очень красивой.

Я улыбнулась и перед сном всё думала о словах Мала. Если я выглядела в жизни не так, как сейчас, то как же меня узнал Андрей? Надо бы найти его, когда окажемся в Посмерте. Во-первых, нам, очевидно, есть что обсудить, а во-вторых, мне неловко оттого, что, будучи в шоке после появления в Посмерте, я не смогла даже ответить ему на его слова. Мне кажется, он хороший человек и заслуживает ответа.

Мне снилась Смерть. Её замотанное лицо, массивная корона, огромные крылья, мощь её меча… Но я не боялась её. Наоборот, мне казалось, что этот меч никогда не обернётся против меня.

– Вспомни… Вспомни… Вспомни… – говорила Смерть, а я клялась ей, что сделаю всё, чтобы вернуть память.

Проснулась я раньше Мала, переполненная энергией, отдохнувшая до ощущения невесомости. Вскочила на ноги и, как сумасшедшая, радостно закружилась по гроту, раскинув руки в стороны. Когда я со смехом остановилась, то увидела, что грешник лежит на боку, подперев кулаком голову, и с улыбкой смотрит на меня.

Его чёрные прямые волосы спадали до пола, струились по нему чернильными речушками. Чёрные глаза внимательно следили за каждым моим движением, а от ухмылки на щеке образовалась красивая ямочка.

– Что? – поспешила к нему, счастливая каждому безболезненному шагу.

– Ничего, – всё так же усмехаясь, ответил он. – Вижу, чувствуешь себя хорошо.

– Лучше и невозможно, – я протянула ему руку, чтобы помочь подняться.

Он на мгновение застыл, взявшись за мою ладонь, нахмурился, будто раздумывал, принять помощь, либо дёрнуть меня вниз, чтобы не зазнавалась, но в итоге всё же нехотя поднялся.

Мал окинул взглядом чернильную лужу, которая образовалась на том месте, где он спал, и тяжело вздохнул. Не такой уж ты железный, грешник, да?

Мы, обмениваясь шпильками, умылись в водопаде. Я бросила последний взгляд на Смерть, которая забрала мою боль и печали и оставила в душе почти что эйфорию. А после этого мы с Малахием всё же отправились в Посмерт.

И вот теперь он ведёт меня к Архонту, чтобы я, наконец, смогла занять своё место здесь. Но, несмотря на важность момента, меня отчего-то всё теперь веселит. Даже нет, не так. Скорее, вызывает нездоровое ироническое любопытство. Неужели происходит так, как и говорил Владимир? Отпустила ситуацию и вспомнила себя? Или стала другой под влиянием обстоятельств? Кто знает.

– Тебя примут за сумасшедшую, – хмыкает Мал, видя мою улыбку.

– Тем лучше, – ещё шире скалюсь, встречаясь взглядом с каким-то грешником, который тут же отводит взгляд. – Ты же не сможешь всегда меня защищать. Должна же у меня быть собственная репутация вне тебя.

– Вне меня… – он будто пробует на вкус эти слова. – Не думаю, что мне это нравится. Не хочу снова бегать, спасать тебя, Белая.

– Но если придётся, ты же прибежишь? – вскидываю бровь я.

– Иди, ради Смерти, – закатывает глаза Малахий, открывая передо мной дверь.

В кабинет Архонта я вхожу со смехом. Где делась трясущаяся от каждого шороха девчонка? Похоже, осталась в Гроте Смерти, утонула в водопаде. И к добру. Очевидно, здесь с моим новым подходом гораздо больше шансов выжить.

– Рад, что тебе здесь радостно, грешница, – саркастично замечает мужчина, сидящий за огромным столом.

Он в странной чёрной одежде – что-то вроде пиджака на голое тело, только с множеством пуговиц, но грудь так же открыта. На плечах мужчины подобие погон, значат ли они что-то, я не знаю, может, просто для красоты. Длинные пальцы сложены домиком перед его красивым лицом – слишком молодым для руководящей должности, слишком утончённым, чтобы выглядеть хоть немного устрашающе. Но, надо признать, у него получается. Внимание привлекают его волосы – чистая платина, собранная в высокий хвост, из которого плетётся длинная коса, перекинутая через широкое плечо. Красиво. И весь он красивый. Но всё же не такой красивый, как Мал.

– Простите, забыла, что должна страдать, – смиренно склоняю голову я. – Исправлюсь.

Из дальнего угла раздаётся смех. Я оборачиваюсь туда и замечаю мужчину в белых многослойных одеждах, который вчера смотрел мне вслед. Только сегодня у него на глазах атласная белая лента, которая не позволяет ему что-либо видеть. Но судя по расслабленной позе и общей ауре уверенности, ему отсутствие зрения никак не мешает. Отчего-то его присутствие меня раздражает до зуда в кончиках пальцев. Но я радуюсь, что хотя бы не испытываю такого страха перед ним, как испытывала вчера.

– Ты не прошла рассмотрение, поэтому ты остаёшься в Посмерте, – говорит Архонт, склонив голову и изучающе меня разглядывая.

– Не уверена, что знаю, когда его проходила, – задумчиво кусаю губу я. – Но раз вы говорите, то так и есть.

Он только хмыкает и продолжает:

– На время твоего пребывания в Посмерте, считай, что я твой самый близкий родственник, без разрешения которого ты не станешь ничего делать, грешница.

Ух. Звучит страшно. Но не более. Ну умру и умру. Даже если насовсем, то велика ли беда? Глядишь, и за Посмертом что-то имеется, куда попадают грешники, не справившиеся здесь.

– Ты услышала меня?

– Да, – с готовностью киваю я, понимая, что в мои планы не входит ходить по струнке.

В конце концов, я Смерти пообещала сделать всё, что в моих силах. Мне память надо вернуть, себя себе вернуть, а как видится мне, это можно сделать только оказываясь раз за разом не в том месте и не в то время. Вот прямо как я с этим лесом вчера. Чувствую, не попала бы туда и не пережила бы это всё, так бы и тряслась тут, как осиновый лист.

– Она врёт, – подаёт голос мужчина с завязанными глазами.

– Вам, очевидно, виднее, – не сдерживаюсь я, намекая на отсутствие у него зрения в данный момент.

Он снова разражается смехом, совершенно не обижаясь на мои слова.

– Это Тень, – представляет мне мужчину Архонт. – Он занимается Рассмотрениями.

Вспоминаю, о чём говорил мне Жнец, я выдаю давно волнующий меня вопрос:

– Вы ангел?

– С точки зрения религий – да. С точки зрения реальности – я тень, – спокойно говорит мужчина. Я бы сказала, что он глядит на меня, но ведь он не может видеть, не так ли?

– Однако с тобой есть проблема, – продолжает местный начальник, чуть прищурившись, сверля меня долгим взглядом. – Твоего имени нет ни в одном Круге. А следовательно…

Он замолкает, скользит кончиками пальцев по блестящей столешнице. Я кусаю щёку изнутри, уже чувствуя, что этот человек приготовил мне какую-то подлянку.

– А следовательно, мы не можем определить, в чём ты грешна. Признаешься сама?

– Я не помню, – поджимаю губы, борясь с зудом в груди.

Мне уже не весело. Происходящее меня раздражает, потому что даже тут пахнет какой-то бюрократией. Списки, определить… Будто в контору в мире живых пришла. Странно, что помню такое.

– Она говорит правду, – подаёт голос Тень.

– Жаль. Тебе было бы легче, – пожимает плечами Архонт. – Но в таком случае я принял решение: ты будешь проводить в каждом Круге по три дня.

– Каллиас, ей не место в моём Круге, – вдруг вмешивается Мал. – Она не сделала ничего подобного, ты же видишь.

– Вижу, но так будет правильно, раз уж мы не можем идентифицировать её грехи, – вскидывает брови Каллиас.

Невольно отмечаю, что надзиратели-то не наши. У грешников имена славянские, а Жнец, Тень и Архонт не такие. Эта мысль отчего-то чётко разделяет в моей голове всех моих здешних знакомцев на своих и чужих. Жаль, что Жнец всё же не в своих.

– Так НЕ правильно, – с нажимом произносит Мал. – Откупать грехи, которые она не совершала, – это справедливо?

Со стороны смешливого представителя Теней опять слышится хохот.

– Малахий, тебе ли говорить о справедливости?

– Я говорю о справедливости не для себя, – хмурится он, надменно подняв голову, глядя на Архонта, будто это не его кабинет, а Мала.

– Всё хорошо, – касаюсь его руки успокаивая. – Все Круги, так все Круги. Не волнуйся за меня.

– Ты не понимаешь, – шипит на меня мужчина. – Ты и дня в моём Круге не проживёшь.

– Поспорим? – улыбаюсь я и протягиваю ему руку.

Нет, я не сумасшедшая. Я понимаю, что, скорее всего, Мал прав. Но пойти против руководства так открыто – глупо. Не знаю, какие у них тут методы наказания, но ничего хорошего не жду. Поэтому лучше действовать как-то по-другому. Как именно я ещё не придумала, поэтому хорохорюсь.

– С сегодняшнего дня ты в Первом Круге, – припечатывает Каллиас.

– Что это за грех? – решаюсь спросить, хотя не уверена, что мне это интересно.

– Там грешники, лишившие себя жизни, – мне отвечает Тень.

– Это точно не мой грех, – качаю головой, вспоминая обрывки прошлой жизни, которые видела со Жнецом. – Я не сама. Это я помню.

– Решение уже принято. Все Круги, – властно говорит Архонт.

– Хорошо, – растягиваю губы в улыбке я. – До встречи?

– До скорой, я уверен, – сверлит он меня взглядом льдисто-голубых глаз.

Мал открывает дверь, и мы выходим из кабинета.

– Я что-нибудь придумаю, – говорит он мне. – В Первом Круге с тобой всё будет в порядке. Неприятно, но…

– Всё хорошо, не бери в голову, – бросаю я, и мой взгляд приковывает появившийся в конце коридора мужчина.

Грешники, по своему обыкновению, пялятся на него, но, надо признать, там есть на что посмотреть. Бордовый плащ развивается от его стремительного движения, коричневая кожаная броня делает его ещё массивнее, хотя куда уж ещё. Сведённые к переносице брови говорят о его напряжении. Стоит ему заметить меня, как на мгновение его лицо облегчённо разглаживается, а потом он нахмуривается ещё сильнее, на ходу приглаживает бороду и спешит ко мне ещё быстрее.

Я не хочу с ним говорить, во мне поднимается яростная и отчаянная злость на него. Мне бы уйти сейчас, пока мужчина ещё далеко, но вместо этого я говорю Малу:

– Подожди здесь, пожалуйста.

– Белая, это Страж, – он хватает меня за запястье, угрожающе понижает голос. – С ним не нужно шутить.

– Подожди. Здесь, – цежу, едва сдерживая ярость, которой во мне так много.

– Белая…

Но я уже вырываю руку и иду навстречу Владимиру.

– Что ты здесь делаешь, Страж? – громко спрашиваю я, привлекая ещё больше внимания любопытных грешников.

– Вспомнила? – тоже издалека спрашивает мужчина.

– Достаточно!

– Уже не трясёшься, – криво усмехается он.

– Тебя, что ли, бояться? – фыркаю, задирая голову, чтобы посмотреть в его лицо, когда он подходит ближе, возвышаясь надо мной. – Снова вышвырнешь меня в лес?

– Я дал тебе выбор, – рычит он, наступая, почти врезаясь в меня своим скалоподобным телом.

– Ты вышвырнул меня в лес, дорогой друг, – изливаюсь ядом, хочу задеть его так же, как он задел меня. – Зачем ты пришёл, Страж?

– За тобой, – с досадой говорит Влад, и мои брови взлетают вверх.

– Страж? – раздаётся сзади.

Оборачиваюсь и вижу Тень и Архонта. Оба смотрят на нас с настороженностью. И тоже меня злят. Мимо проходите, это не ваше дело.

– Что происходит?

– Я её забираю, – безапелляционно говорит Влад, и я вижу искреннее удивление на лицах мужчин.

Мал бросается к нам, но Владимир выставляет руку вперёд, и в пространстве будто идёт какое-то преломление – словно оно треснуло, но его осколки невозможно разглядеть, словно под водой всё. Малахий останавливается, глядя на преграду перед собой и явно злясь.

– Стой, грешник, иначе следующего Рассмотрения для тебя не будет, – грозно говорит Влад.

– Те не можешь забрать грешницу, Страж, – осторожно говорит Архонт. Странно, но на нарушителя спокойствия никто и не думает нападать. – Такое не в твоей власти.

– Не в моей ли? – криво усмехается Владимир, снова вскидывает руку и стена рядом с нами начинает разъезжаться с мерзким воющим звуком.

В трещине полнейшая чернота и пустота. От неё веет холодом, мраком и отсутствием чего-либо живого – даже грешных душ там нет. Оттуда что-то скрежещет, воет, гудит так, что хочется заложить уши. И воняет тухлыми яйцами и мышиным помётом. Жуть какая!

– Я заберу её, или Посмерт провалится в небытие вместе со всеми вами, – опасно говорит Страж.

– И с тобой, – напоминает Тень.

– И хорошо, – фыркает разорвавший пространство мужчина. – Устал за тысячу лет, как пёс.

– Очень интересный диалог, я заслушалась, – вмешиваюсь я, придя в себя от вида небытия. – Только я с тобой никуда не пойду.

Абсолютно каждый участник действа смотрит на меня снисходительно, отчего я задыхаюсь от возмущения:

– Я никуда с тобой не пойду!

Влад всё так же держит пространственный разрыв и словно бы даже легко. Только по вздувшимся жилам на шее я понимаю, чего на самом деле ему стоит эта бравада.

Мужчины сверлят друг друга взглядами, пока Архонт, наконец, не бросает зло:

– Забирай!

– Что? – возмущаюсь я, беспомощно смотрю на Малахия. – Нет!

Дёргаюсь в сторону, пытаясь отбежать от Владимира, но он легко хватает меня за шиворот, как ребёнка, притягивает к себе, делает назад шаг, и в следующее мгновение мы уже стоим на ярком сафлоровом коврике.

– Что?.. – хватаю воздух, шокированная таким поведением с виду спокойного мужчины, да и вообще всем происходящим. – Что?.. Что ты себе позволяешь вообще?!

Разворачиваюсь резко и бросаюсь на него с кулаками.

– Подлец какой! – луплю его в грудь, но, судя по всему, я для него не страшнее комара, а то, может, и проигрываю насекомому. – Кто тебе право дал?

– Я открою тебе проход, пойдёшь в лучший мир, – не слыша меня, говорит Страж. – В мир живых не могу, а туда сдюжу. Пойдёшь и забудешь место это поганое.

– То есть… – замираю я, пытаясь уложить в голове эту информацию. – Что значит, откроешь? Ты можешь открыть проход в лучший мир в обход Тени?

– Сказал же, тебе открою, уйдёшь отсюда, – зло бросает он, отворачивается от меня.

– Это ты всю ночь думал, пока я по лесу бегала? – не могу не язвить. Обида на него всё ещё жива в моей душе. Даже не знаю, чего я так к нему, но по-другому не выходит.

– Ты могла остаться! – рявкает Влад, резко разворачиваясь.

– Не могла, ты же знаешь! – ору ему в ответ. – Как я могла его бросить?!

– Как ты могла бросить меня?! – выкрикивает он и застывает, будто только сейчас осознав, что именно сказал.

– Вот что между нами? – в звенящей тишине спрашиваю я.

– Ничего меж нами нет, – снова зло отворачивается мужчина.

От его слов больно где-то в груди, напоминая о том, что это сейчас он мне чужой человек. А раньше… Чувствую, не только он любил. Век бы с ним не говорить и не видеть его. Всю душу вымотал.

Напоминаю себе, что то было тогда, а сейчас нужно не поддаваться на эти эмоции.

– Хорошо, тогда прощай, – киваю, выдавливая из себя разочарование и боль. – Я возвращаюсь в Посмерт.

Я подхожу к двери, берусь за щеколду, когда он грохает ладонью о скрипнувшее дерево над моей головой. Оборачиваюсь, с вызовом глядя в его волевое лицо.

– Что ты хочешь от меня, Страж? – холодно спрашиваю, стараясь держать себя в руках.

– Хочу больше никогда тебя не видеть, – шепчет он, а в глазах целый океан боли, такой же, как моя. Словно он думал, что отболело, да, видать, не до конца. – Хочу, чтоб не дотянуться до тебя было.

– Не дотянешься, если не будешь искать встречи со мной, – тяжело дышу я, захлёбываясь воздухом, который он выдыхает. Внутри чувство – яркое дежавю, будто такое уже было.

– Верно говоришь, – хрипло произносит он, скользя взглядом по моему лицу.

– Отпусти меня, Влад, – тихо говорю я. – Уйду и больше не окажусь на твоём пороге, клянусь.

– Уходи в лучший мир, Влада, – с нажимом произносит он, и вдруг его рука резко опускается по двери, накрывает моё горло, чуть сдавливает его.

Мои глаза расширяются, стараюсь вздохнуть, но получается плохо. Вцепляюсь ему в живот, там, где броня уже заканчивается, сминаю ткань рубахи в кулаках.

– В одном мире нам двоим места не найдётся, – выдыхает он мне в лицо.

– Так уходи сам, – шиплю поверженно, а он только сильнее сжимает.

– Я здесь нужен.

Я не отвечаю, только гляжу на него зло. За что он меня так ненавидит? За то, что бросила его в прошлой жизни? Да я даже не помню этого! Я была другим человеком и… Стоп. Если облик души не равен облику тела, то, выходит, он, как и Андрей, узнал именно мою душу. Как это возможно? У меня не поменялась внешность после смерти?

Судорожно вздыхаю, и Владимир переводит взгляд на мои губы. Смотрит, нахмурившись, нервно облизывает свои. Это нехитрое действие выученно отзывается дрожью во всём моём теле, ещё раз доказывая то, что он так тщательно старается от меня скрыть, – мы были вместе, я чувствую его на каком-то немыслимом инстинктивном уровне.

Его ладонь с горла перемещается выше, очерчивает линию челюсти, заставляя сердце биться чаще, а кровь в венах загораться колдовским огнём. Большой палец князя, пахнущий можжевеловым маслом, дрожит, касается моей нижней губы сперва осторожно, потом сминая её. Жадный взгляд ловит каждое движение, каждый мой вздох.

Он сам дышит так тяжело, будто гнался за мной всю эту тысячу лет, и вот, наконец, догнал. Широкая грудь вздымается, а рот приоткрывается, словно он не может насытиться этим воздухом.

Злость странным образом утихает, оставляя после себя лишь потребность в нём. Будто всё моё тело, вся моя душа обернулась против меня, став на сторону этого противоречивого мужчины. Словно так было всегда и так должно быть. Словно только в его руках мой покой.

Когда он придвигается ещё ближе, мне становится нечем дышать. Его запах заполняет лёгкие, просачивается в поры моей кожи, напитывая меня им, наполняя до краёв. Я уже не отталкиваю его, а притягиваю ближе, отчаянно пытаясь избавиться от каждого сантиметра, разделяющего нас.

Влад склоняется к моему лицу, глядя на меня, будто зачарованный. Между нашими губами всего несколько сантиметров, и мне хочется как можно скорее их преодолеть, поэтому я встаю на носочки, почти врезаюсь в него поцелуем. Но в последний момент он, зажмурившись, отворачивается, сжимает меня крепко, обнимая так, что ноги отрываются от пола.

Я утыкаюсь носом в его шею, пытаюсь взять себя в руки. Что, чёрт возьми, только что было?! Я чуть не поцеловала его! Сама! Более того, я хотела этого поцелуя так, будто это единственное, что осталось важным в этом мире. Это воспоминание. Точно оно. Я так любила его, что моё тело, моя душа помнит это до сих пор. Проблема только в том, что я теперь другая. И я не хочу сейчас никакой любви. И он, похоже, тоже её не хочет.

– Прошу тебя, – также в шею говорит он мне. – Уходи.

– Чтобы у тебя опять не осталось слабостей? – усмехаюсь я, невольно проводя губами по его коже, и он шумно втягивает воздух через нос.

– Не смогу смотреть, как ты живёшь в этих Кругах.

– Тогда не смотри.

– Влада…

– Влад, – отстраняюсь я, и он всё же ставит меня на ноги, но удерживает за плечи, будто не может заставить себя отнять руки. – Я ведь никуда не денусь теперь. И я не пойду в лучший мир без памяти. А я чувствую, что именно здесь ответы на все мои вопросы. Понимаешь? Здесь. С тобой, с Малом, с…

– С Малом! – раздражённо повторяет он, отходя от меня подальше, снова разгоняя свою злость. – Ты не знаешь, кто он, а уже пустила его чуть ли не под юбку!

– Моя юбка – не твоё дело! – следую я за ним. – И расскажи мне, кто он, раз ты так против.

– Ещё чего! Скажу только, что нет человека, более жадного до власти.

– Кроме тебя, – подначиваю я, желая вытянуть хоть какую-то информацию.

– Я сделал это для общего блага! – гаркает Страж, и я замираю, внимая каждому слову. – Я спас… Хватит. Не буду говорить.

– Ты очень тяжёлый человек, – качаю головой, понимая, что общий язык мы не найдём никогда. – В любом случае я останусь.

– Дурная девка! – выплёвывает он. – Любой бы грешник рад был бы!

– Я не любой! – вскидываю руки в бессильной ярости, и от моих рук словно паутины разлетаются трещины по пространству, искажая его. – Что?..

В испуге опускаю руки – и всё разглаживается. Я что, умею, как он? Могу разрывать пространство? Не понимаю. Надо понять… Надо подумать…

– Я построю тебе княжьи палаты на краю леса, – обессиленно садится на лавку Владимир, опускает голову. – Устал с тобой воевать. И в Посмерт тебе нельзя – разнесёшь ещё сдуру.

– С… спасибо, – заикаюсь я, озадаченно глядя на свои руки. Надо научиться этим управлять. Срочно.

– Не нужны мне твои благодарности. Лучше уйди, – не глядит на меня мужчина.

– Через лес? – уточняю, потому что через лес идти ой как не хочется.

– Уйди! – выкрикивает он, машет по-царски рукой, и в следующее мгновение я оказываюсь на краю обрыва.

Ветер хлещет со всех сторон, вскидывает волосы, которые бьют меня по щекам, застилают глаза. Редкие капли дождя бьют по обнажённым рукам и коже на груди. До горизонта простирается бушующий чёрный океан, над которым нависают серые тучи. Где я? Что за…

– Добро пожаловать в Первый Круг! – раздаётся сзади, а затем кто-то со всей силы толкает меня вниз.

Глава 6

“Я не понимаю, почему это называют разбитым сердцем. Такое чувство, что и все кости сломаны тоже.”

Джаред Лето

Андрей

Всё тело болит от плетей. Скула рассечена до кости, но уже почти затянулась (тут всё быстро заживает), как и спина, бока и живот под чёрной водолазкой, туго обхватывающей горло. Очевидно, останется шрам. Да, тут остаются следы от каждой раны. Символично, я считаю. Грешная душа и должна быть в ранах, шрамированной и отчаявшейся. Такой, как я. Идеальный грешник.

– Эй, ты чего? – спрашивает Алиса, отвлекая меня от мыслей.

Мажу по ней взглядом – на руках девушки тоже огромные шрамы. И всегда там останутся. Она, как и каждый в Первом Круге, поступила глупо и теперь жалеет. А я нет. Не жалею. Хотя, наверное, стоит. Ведь та, за кем я сюда пошёл, даже не помнит меня.

– Ничего, – чуть качнув головой, отвечаю я.

– Если ты не хочешь, давай сначала я, – она касается моей руки, неловко улыбается, заглядывая мне в лицо распахнутыми, полными затаённой надежды глазами.

Я ей нравлюсь. Она хорошая девочка, красивая и далеко не дура. И в другой жизни я бы… Хах! Будто я хотел бы другой жизни. Кому я лгу? Если вернуть время назад, я сделал бы так же. Мне больно даже думать, что любимая может остаться здесь одна. Всё равно в качестве кого, но я хочу быть рядом. Я должен быть рядом, я знаю, что нужен ей.

– Нет, всё в порядке, – отстраняюсь я, и глаза Алисы тускнеют.

Не обижайся. Сердца для того и нужны, чтобы биться, точнее, разбиваться. Моё вот справляется с обеими задачами.

Усмехаюсь своей шутке, подхожу к краю, смотрю вниз на острые камни. Ветер треплет мои почерневшие здесь волосы, холодит кожу, которая за время в Посмерте стала слишком бледной, как и у всех здесь, ледяные капли мочат волосы, жалят заживающую рану.

Сколько раз я уже падал? Двести? Пятьсот? Не помню… Но не это самое ужасное. Нужно ещё подняться наверх, пока тебя не сожрали внизу. Ведь это очень неприятно, я пробовал. Они рвут тело, а ты всё не умираешь, до тех пор, пока над тобой не сжалится надзиратель, и не вернёт тебя на край, чтобы ты снова спрыгнул. Нет, так я не хочу – в последний раз от меня осталась только голова и часть плеча. И боль, конечно же. Чтобы суметь выбраться, нужно упасть хитро, между камней, чтобы не сломать себе что-нибудь, ведь так выбраться будет гораздо тяжелее. И так по кругу. Поэтому и называется Кругами. Конца этому нет. Если только Тень не решит, что ты достоин Рассмотрения.