Первый рассвет на зеленой земле

– Иду! – крикнула она в ответ и решила, что, наверное, не стоит расходовать воду, пока она еще не поняла ее предназначение.

Мао с Мокли оживленно беседовали, сидя на ступенях небольшой пирамиды. Суоми поинтересовалась, не знает ли Мокли, что означает это странное существо, получерепаха-полулягушка.

– Да, это интересная история. Считается, что это один из редких зооморфов, которых не использовали как алтарь. Когда его вырубили из камня и установили рядом с храмом, в эту же ночь он исчез и обнаружили его только спустя месяцы за пределами города. Жители потребовали вернуть его на место, но жрецы испугались кары богов, расценив это перемещение как желание богов отпустить его. Жители города настаивали на своем и подняли бунт. Они опасались, что зооморф, оказавшись на свободе, может причинить им вред или будет отбирать у охотников добычу. Жрецам пришлось согласиться и вернуть каменного идола обратно, но они поклялись богам никогда не использовать его в качестве жертвенного алтаря, посадили его перед храмом на цепь, развернув таким образом, что все обряды совершались перед его взором. На утро после каждого ритуала с жертвоприношением животных под головой идола накапливалось немного воды, которую жрецы собирали и окропляли охотников для благополучной охоты.

На Мао не произвела впечатления рассказанная история, он молча поднялся и стал взбираться по ступеням пирамиды. На самой вершине он подставил лицо ветру и солнцу, раскинул руки и стал произносить странные звуки на выдохе, похожие на мычание лося во время весеннего гона. После продолжительных дыхательных упражнений он вернулся бодрый и готовый к дальнейшим приключениям.

– Мы что-то немного задержались, хотелось бы посмотреть наконец площадки для игры в мяч, – сказал он Мокли с еле уловимым упреком.

– Мы придем к ним, но чуть позже, – бросила Мокли на ходу.

Мао остановился у стелы, которая привлекла его внимание. Она располагалась под навесом, сооруженным из стволов деревьев и соломы, на ней была изображена фигура странного существа с круглой головой, обрамленной неким подобием шлема, на тоненьких лапках, в юбке, передние лапы были сложены на груди, как у зайца, когда он высматривает, нет ли опасности. Суоми голова существа напомнила одуванчик, а Мао и Мокли – скафандр. Со слов Мокли, жрецы когда-то поместили эту стелу под навес, опасаясь, что существо может быть замечено сверху. Поэтому стела сохранилась лучше остальных. Существо было изображено летящим высоко среди ветвей дерева. Мокли сказала, что точно такие изображения есть в храмах на земле инков. Мао, недавно посетивший Золотую Землю, возразил, отметив, что единственный схожий признак – это форма и размер головы. Но Мокли не сдавалась, она стала ссылаться на компетентные источники и слова очевидцев и убеждать Мао, что это не субъективное мнение, а определенная гипотеза.

– Вот именно, это чисто гипотетическое предположение! С такой же вероятностью можно предположить сходство жабы и зайца – у обоих короткие лапы и оба прыгают. Я думаю, это бессмысленный спор, так как я был свидетелем, а вы полагаетесь на чьи-то гипотезы. Спор завершен. Перейдем к следующему объекту, – ультимативно заявил Мао и направился к руинам пирамиды.

Мшистые ступени привели их к площади, на которой по периметру в длинной каменной стене располагались небольшие ниши под навесами из соломы. Они зашли в одну нишу – по бокам небольшие углубления с каменными плитами, служившими кроватями, были не больше полутора метров длиной. В центре находилось каменное возвышение, напоминающее стол. Это было типичное жилище для жителей города. Дома тех, что были побогаче, располагались выше, ближе к храму в центре города. Жилище влиятельных особ представляло собой одно единое пространство и отличалось от домов бедняков лишь размерами.

Остатки каменных строений утопали в зарослях низкорослых деревьев, листья которых напоминали лавр. Суоми взобралась вслед за Мао на третий уровень ступеней и стала медленно двигаться вдоль стены. Камни на полу и стены были зеленые и скользкие – повсюду рос бархатный короткий мох. Она завернула за угол, и перед ней открылся вид сверху на площадь города. Справа располагалась площадка для игры в мяч, куда так стремился попасть Мао. Для того чтобы добраться до следующей площади, ближе к храму, надо было преодолеть несколько рядов мокрых и полуразрушенных ступеней. Ощущалась высокая влажность, солнечные лучи не могли проникнуть сквозь плотные ряды листьев, и даже тропических бабочек не было видно. Здесь не было высоких деревьев, но переплетения лиан и кустарников полностью скрывали солнце. Это был район для бедняков.

На следующем уровне они наткнулись на стену с барельефами. Здесь было светлее, солнце хорошо освещало стены, и в угловом элементе, обращенном на запад, они обратили внимание на каменное изваяние старухи, с морщинистым телом, когтистыми лапами и клубком змей на голове. В руках она держала глиняный горшок, наполненный водой. Над головой старухи в отдельном сегменте был вырезан в камне знак, похожий на букву «И», и эта буква имела огромное значение. «И» – это богиня воды, олицетворение воды в ее устрашающем проявлении в виде наводнений, бурных речных потоков, не щадящих ничего живого. Она – посланница самой смерти и носит с собой скрещенные кости бога смерти. Богиня И ненавидит божество, олицетворяющее воду в ее проявлениях жизни, – Чальчиуитликуэ. Чальчиуитликуэ была изображена на угловом элементе, ее фигура была обращена на восток. Она сидела на камне, выступающем из бурного водного потока горной реки, в платье цвета зеленого нефрита, на голове – шляпа из ниспадающих лент, длинные пряди волос обрамляли узкое и длинное лицо молодой женщины. Когда всходило солнце, оно освещало божество, и собравшаяся за ночь роса начинала поблескивать в ее глазах, волосах и складках одежды. Чальчиуитликуэ словно завораживала, и трудно было оторвать взгляд от ее лица.

В то время, как Мао и Мокли отправились дальше, Суоми достала фляжку и собрала в нее несколько капель, оставшихся с раннего утра в складках нефритовой одежды Чальчиуитликуэ. Суоми показалось, что Чальчиуитликуэ улыбнулась ей. Суоми наклонилась и дотронулась ладонью до вытесанного в камне водопада. Вода заструилась по ложбинкам и впадинам, и небольшой фонтанчик забил у ног каменного изваяния. Суоми быстро наполнила фляжку, умылась и собралась было уже утолить жажду, как фонтан окаменел, а совсем близко раздалось угрожающее шипение. Со стороны западного угла стены медленно приближался двухметровый питон. Суоми вскочила и бросилась в сторону, убирая на ходу фляжку в рюкзак. Она обогнула стену, держась за уступы камней, шипение продолжалось. Рука соскользнула, Суоми потерла равновесие и упала на мшистые ступени. Суоми почувствовала легкое покалывание в левой ладони и стала быстро подниматься по ступеням, чтобы догнать Мао и Мокли, обтирая на ходу грязь. Перепрыгивая через ступеньки, она с трудом удержалась от очередного падения и, наконец, добралась до верха пирамиды. Спустившись, она попала на площадь для священной игры в мяч, где ее уже ждали и, как всегда, о чем-то спорили Мао и Мокли. Суоми внимательно осмотрела ладони, на которых было несколько ссадин, вытерла их о брюки и присела рядом с парочкой.

Площадка для игры в мяч выглядела необычно. Это были построенные друг напротив друга ступенчатые платформы, играющие роль скамеек, у подножия которых располагались небольшие каменные площадки, с наклоном под сорок пять градусов. Между ними находились ровные зеленые лужайки для игры каучуковым мячом. Игра в мяч имела огромное ритуальное значение для индейцев на протяжении всего периода существования священных городов. История зарождения священной игры до сих пор не раскрыта. Но существует предание, что когда-то два брата играли в мяч на площади перед лестницей в подземный мир и издаваемый азартными игроками шум и возгласы соглядатаев пробудили владыку подземного мира и его гостей от долгого сна. Повелители ночи и хозяева подземного мира не могли нарушить клятву и забрать виновников их беспокойства раньше назначенного срока и решили заманить их к себе хитростью. Они пригласили братьев, чтобы те обучили их азартной игре. Процесс обучения длился много лет, братья успели состариться, но жители подземного мира не желали отпускать их, и тогда братья предложили финальную игру, которая определила бы их судьбу. Финальная игра состоялась, но три властителя тьмы были побеждены и вынуждены были покинуть подземный мир. Поэтому игра в мяч олицетворяла борьбу темного и светлого миров и символично проходила у подножия лестницы. Правила игры тоже остаются загадкой.

Мао внимательно слушал рассказ Мокли, затем медленно встал, лицо его было бледное:

– Да, эта игра будет бесконечной… – в его взгляде была тревога и озадаченность. Суоми и Мокли встали, переглянулись и решили держаться поближе к Мао. Суоми стало не по себе. Она оглянулась на лестницу, восточная сторона ее оказалась в тени, и она не могла видеть изображение Чальчиуитликуэ, но с запада подул влажный ветер, приносящий затхлый запах, словно кто-то открыл подвал, и она снова услышала шипение. Суоми не стала поддаваться панике и тем более делиться своими опасениями с Мокли и Мао, и промолчала, когда Мокли поинтересовалась, почему она так задержалась на стене.

Мао пришел в себя, когда они набрели на стелу с изображением бога кукурузы. Божество было представлено в образе молодого мужчины, голова которого заканчивается в виде кукурузного початка и окружена длинными прядями в форме листьев маиса. Мао долго смотрел на изображение божества, затем прервал наконец молчание неожиданным вопросом:

– Можно ли где-нибудь отведать кукурузные лепешки, приготовленные по старому рецепту, с применением шаманских заклинаний, придающих силы? Что-то резко навалилась усталость, может быть, это от голода. Кстати, когда мы наконец дойдем до площадки для игры в мяч?

Суоми и Мокли переглянулись, пытаясь понять – говорит ли он серьезно или шутит.

– Мао, может быть, вам надо снова выполнить ваш восстанавливающий комплекс упражнений, и тогда выобретете бодрость и вам еще долго не понадобиться искать, чем подкрепиться, потому что в ближайшее время это сделать невозможно – просто негде. Маисовые лепешки и незаменимый свежевыжатый сок в пяти часах пути от этих мест, – с неприятной ухмылочкой пропела Мокли.

– Ну, тогда я настоятельно прошу меня отвести на площадку для игры в мяч, там я смогу восстановить силы.

Мокли посмотрела на Суоми, и в ее взгляде промелькнула безнадежность.

– Мао, но ты же сидел на ступенях площадки для игры в мяч прямо у входа в Царство Тьмы. Ты еще сказал про бесконечность игры… – осторожно заметила Суоми, беспощадно указывая на провалы в памяти Мао.

– Какую бесконечность?? Суоми, ты что, как всегда паришь мыслями где-то в третьем пространстве? – вяло отшутился Мао.

Мао очень гордился несколькими чертами своего характера и способностями. Прежде всего – это аналитическое мышление и прекрасная память, позволяющая ему прогнозировать любую ситуацию и восстанавливать в голове все события до мельчайших подробностей. Может быть, эти особенности и явились причиной потери интереса к жизни в обычных условиях и как следствие – зарождения жуткой скуки от предсказуемости событий и поступков людей в его землях. Это побудило его искать места, где его логики, интеллекта и эрудиции было недостаточно, чтобы понять сущность чего-либо и просчитать все ходы, где недостаточно было только понимания вещей, требовалось другое чувство, которым не были наделены обычные люди, особое видение происходящего, где все время примешивалось потустороннее, не являющееся потусторонним в этих местах.

Мао также гордился многими своими другими особенностями, и, называя их «особенностями», он нередко отождествлял их с талантами. Он мог задержать дыхание под водой на десять минут и нырнуть без акваланга на пятьдесят метров. Он мог днями без сна бродить по болотам и лесам в поисках дичи, высвистывая рябчиков с таким мастерством, что они слетались к нему с мест кормежки, и даже еноты приходили на свист, почувствовав легкую добычу в виде парочки увлекшихся своим пением птиц семейства куриных. Даже пересмешники не дразнили его, а восхищенно исполняли свою песню. Перемещаясь по болотам, лесам и полям со своим волшебным манком, он при желании мог приманить любую дичь, но ограничивался птицами. Когда спустя несколько дней без сна и еды он чувствовал усталость, то забирался на самый высокий холм, доступный ветрам, раскидывал руки и с закрытыми глазами долго и громко дышал, издавая на выдохе звуки, напоминающие голоса разных животных, и это могло продолжаться несколько минут. За это время некоторые звери, навострив уши и направив носы в сторону голосов их сородичей, пытались уловить запахи. Медведи поднимались на мохнатых лапах из зарослей кустарников, но не почуяв ни своего, ни чужого, они возвращались к своим занятиям. Мао же открывал глаза и уже снова был полон сил и энергии двигаться дальше, без еды и сна.

Поэтому сейчас Мао было крайне необходимо пополнить запасы энергии, и он надеялся это сделать на площадке для игры в мяч. Суоми поняла, что он действительно не помнит последний час пути, но не хотела обижать его, зная, как он болезненно может это воспринять, и после опрометчиво сказанной фразы исправилась:

– Но я тоже не помню эту площадку, давайте пройдем на нее еще раз.

Мокли была иного мнения и попыталась, наоборот, уязвить самолюбие Мао, которое, по мнению Мокли, зашкаливало. Она просто не знала его и не чувствовала его слабости, а может быть, хотела побольней укусить за прошлый потерянный в ее понимании вечер.

– Ну как же ты не помнишь, Суоми? Ты же подошла к нам в разгар нашего спора о сути игры в мяч. Мао был уверен, что это всего лишь состязание, где побеждает сильнейшая команда и лучшего ее игрока приносят в жертву. Быть выбранным для совершения ритуала жертвоприношения считалось очень почетным как доказательство истинной преданности богам. Я пыталась доказать ему, что это не просто игра, а она прежде всего символизирует борьбу жизни и смерти и в жертву никого из команды не приносят, так как это бессмысленно – расставаться с лучшими игроками священной игры.

– Не будем терять времени, сейчас мне необходимо либо хорошенько перекусить или … – прервал Мао их спор, так и не вникнув в его суть.

– Хорошо, я отведу вас в одно необычное место, где вы сможете утолить голод, –согласилась, наконец, Мокли, и направилась в чащу джунглей.

Они двигались больше двух часов в полном молчании, слушая голоса джунглей и шуршание ветвей. Заросли становились все гуще, они медленно поднимались по склону, раздвигая руками цепкие стебли растений, Мао вспомнил тех нескольких индейцев с мачете, которые заходили вместе с ними в город. Сейчас было самое время научиться применять мачете для расчистки пути. Мокли указывала направление, Мао шел впереди. Пришлось надеть перчатки, так как очень скоро руки были все в мелких порезах и ссадинах от листьев и острых колючек. Силы стали покидать Мокли, Суоми от усталости несколько раз споткнулась о корни растений, но внезапно растительность стала менее густой и местность приобрела небольшой уклон. Появились редкие низкорослые деревья с овальными зелеными плодами.

– Это какао, вы можете вскрыть плоды и взять несколько с собой или пожевать их, они дадут нам силы добраться до места отдыха, – посоветовала Мокли, срывая один из них.

Мао достал острый охотничий нож.

– Почему ты не вспомнил о нем раньше? Было бы легче пробираться через заросли, – спросила со скрытым упреком Суоми.

– Не хотел использовать его не по назначению. Если можно обойтись без него, я так и делаю. Это охотничий нож, и он должен оставаться острым, – ответил Мао, взрезая плоды какао и доставая из них зерна. – Возьмите, подкрепитесь, вам надо, – протянул он несколько зерен Суоми и Мокли и, аккуратно обтерев лезвие салфеткой, убрал нож в чехол.

– Вам тоже не помешает, – сказала Мокли Мао, забросив в рот сразу несколько штук, – бобы какао раньше использовались в качестве денежной единицы, возьмите несколько с собой, так, на всякий случай.

Мао отнесся скептически к такому предложению, заявив, что предпочитает общепринятую валюту.

– Возможно, зерна когда-нибудь вам помогут… – обратилась Мокли к Суоми, не получив поддержки у Мао.

Суоми наковыряла горстку плодов и положила их аккуратно в отдельный мешочек в кармане куртки. В ее куртке было так много отделений, от совсем крошечных на одну монету до достаточно вместительного мешка, что куртка иногда доставляла ей неудобство оттопыренными и увесистыми кармашками, заполненными всякой всячиной, необходимой, ценной, нужной и не очень и вовсе вроде бы бесполезной, но которая могла в другой ситуации оказать ей неоценимую услугу, и именно по этой же причине она не могла с ней расстаться. Бобы какао нашли себе место рядом с сушеными бананами и листьями коки.

После какао-бобов все почувствовали себя в хорошей физической форме и ускорили шаг. И вот перед ними открылась небольшая поляна, на которой возвышалась каменная стела. Трава на поляне напоминала ухоженный газон, что выглядело по меньшей мере странно в глубине джунглей. Вскоре причина такого ровного газона предстала перед ними. Это было целое семейство карликовых пони, настолько миниатюрных, что возникало ощущение, что находишься в Зазеркалье. Пони остановились буквально на минуту, внимательно изучили вновь пришедших и снова невозмутимо принялись за дело, общипывая торчащие пучки травы. По периметру площадки росла кукуруза, и початки уже были большие, почти созревшие. Согласно легенде, Пернатый Змей очень давно подарил индейцам зерно маиса, добытое им в большом муравейнике, и с тех пор маис – основная пища жителей полуострова Юкатан.

Они подошли ближе к стеле, чтобы рассмотреть изображение. Центральной фигурой на ней был двуглавый ящер, тело которого извивалось по всей поверхности стелы, уходя в землю. Суоми показалось, что она уже где-то видела похожее изображение. Точно! На барельефах храма в городе Копан на земле Красных Ара, который носил название дома игуан! Это было изображение Бога Неба. Его изображали в образе двуглавой змеи или игуаны. В рядах кукурузы кто-то зашелестел, и вскоре между стеблями она заметила гладкую блестящую шкуру, затем показался хвост, он струился по земле, оставляя за собой длинный гладкий след, голова желтоглазого питона выглянула и исчезла. Змея выглядела необычно, словно во время линьки, ее шкурка местами лишилась окраса, и вместо классического рисунка на теле питона проступали однотонные черные пятна. Он медленно и беззвучно приближался к ним вдоль рядов кукурузы. Суоми вспомнила его глаза – этот необычно желтый цвет ее удивил на рисунках в тоннеле. Но как он смог оказаться здесь и кто его выпустил? Питон снова исчез в зарослях. Может быть, излишки воды стекли на него с кугуара? Неужели она была так неаккуратна? Но это ведь вполне может быть и местный обитатель – Суоми тряхнула головой, словно сбрасывая с себя налет мистики и свои подозрения.

Когда ряды кукурузы остались позади, впереди показалась небольшая хижина, из которой струился ароматный дымок. Пахло хлебом и карамелью. Они подошли к хижине – вокруг не было ни души. Мокли заглянула внутрь и жестом пригласила последовать за ней. Хижина оказалась весьма вместительной, на полу поверх циновок лежали ковры из разноцветных перьев.

– Это перья птицы кетцаль, хозяева оставили нам немного маисовых лепешек, испеченных для особых случаев, – шепотом произнесла Мокли.

У входа в хижину в углублении тлели ветки, и угли попеременно вспыхивали красными огоньками, рядом лежали два плоских закопченных камня, на которых готовили еду.

– Располагайтесь, здесь и отдохнем. Хозяева не придут, чтобы нас не тревожить. Садитесь, я подам вам лепешки, – сказала Мокли, доставая кухонную утварь.

В проеме показалась голова питона – Мао и Суоми вскочили.

– Никаких резких движений, и он вас не тронет. Он здесь хозяин, и в основном благодаря ему мы можем полакомиться маисовыми лепешками и набраться сил. Он сообщил о нашем приходе индейцам, они собрали свежие початки, совершили ритуал и приготовили нам ужин, – объяснила Мокли, раскладывая еду на глиняные тарелки.

– Ладно, я сначала подкреплюсь, а потом буду вникать в суть происходящего, – ответил Мао и буквально набросился на лепешки.

Питон тем временем незаметно исчез. Но на радужке Суоми осталась его желтоглазая голова и раскрытая пасть. Аппетит у нее почему-то пропал.

Все трое сидели, уютно устроившись на циновках, Мокли теребила перья и рассказывала им про Красную Даму. Храм с ее гробницей был обнаружен благодаря шайке грабителей, как и многие древние строения. Они приложили немало усилий, собирая исторические сведения, изучая топографию местности, составляя карты. Ошибка была недопустима, так как проведение поисков и раскопок требовало колоссальной подготовки и приличного бюджета. На самом деле, в Земле Пернатого Змея была целая группа, организованная грабителями, – они специализировались исключительно на древностях и настолько хорошо изучили свой предмет, что могли быть полезными исследователям и ученым. Поиск храма с гробницей Красной Дамы продолжался очень долго, карты и расчеты передавались из поколения в поколение, и наконец место захоронения было найдено. Оно находилось глубоко под слоями почвы, поросшей густой тропической растительностью, и по рельефу нельзя было догадаться о ее местоположении, словно при ее строительстве был сделан и этот расчет. Когда они добрались до входа, проникли внутрь, аккуратно очищая слой за слоем настолько аккуратно, что последующие работы, проводимые уже профессионалами – историками и археологами, не представляли особых трудностей. Опустошив наполовину гробницу и храм, они оставили предметы культа и кувшины – ими там был уставлен весь пол – разных размеров и форм, из различных материалов, инкрустированных драгоценными камнями. Но что было необъяснимо – они все были наполнены водой. Сначала это вызвало удивление. Керамические кувшины и горшки стоили целое состояние, и они при этом остались нетронутыми. Но ученых ждала еще одна загадка. Выяснилось, что эти емкости с водой невозможно опустошить – в них все время скапливается вода. Археологи пытались объяснить это явление наличием конденсата, но почему он образовывался только в кувшинах – не ясно до сих пор. Позже проводились исследования, чтобы выяснить, кто эта дама, – ее положение, возраст, почему в ее честь был возведен храм, и она была погребена с такими почестями. Одной из версий является ее божественное происхождение – она могла управлять водной стихией и ее почитали и поклонялись перед ней, считая ее посланницей божества – Чальчиуитликуэ. Этим индейцы объясняли необычность кувшинов.

– Когда мы проходили по коридорам Красного храма, мы видели странное изображение молодой женщины в пышных одеждах. Предположительно, это и есть посланница Чальчиуитликуэ. Считалось, что если в гробнице нанести настенный портрет усопшего, то ему будет покойно и он никогда не захочет, и главное – не сможет покинуть это место. Считается, что какая-то часть его силы переходит в это настенное изображение, – и Мокли умолкла.

Суоми снова посетило то же ощущение, что перед портретом в туннеле, и она услышала далекий голос: «Вода прибывает… Будь осторожна… Ты узнаешь первой…»

– Когда начинается сезон дождей? – с тревогой в голосе спросила Суоми у Мокли.

– Он должен наступить через три дня, но все относительно и сроки определяет сама природа и боги. Давайте возвращаться. Путь долгий, – сдержанно ответила Мокли.

Они покинули хижину, аккуратно закрыв вход ветками. Прокладывать путь уже не было необходимости, да и сил у всех прибавилось. Когда они вошли под кроны высоких деревьев, Мокли обратилась к Мао, еще раз взывая к его непревзойденной памяти:

– Мы можем еще раз посетить площадку для игры в мяч, если кто-то желает.

– Что значит – еще раз? Конечно, мы идем туда хотя бы из уважения к истории – если уж вам это совсем неинтересно, – раздраженно ответил Мао.

Когда они взошли на лестницу площадки для игры в мяч, Мао сел на ту же ступень, что и несколькими часами ранее, Суоми почувствовала дуновение тяжелого жаркого ветра. Ее взгляд скользнул по камням, лежащим в тени западного угла, и ей показалось, что там блеснули чьи-то глаза.

– Дежавю! Какая-то опасность слева и сзади! Суоми! – выпалил, не поворачивая головы, Мао. – Мне кажется, мы были в похожем месте… да мы же сегодня уже посещали эту площадь, ведь так? – у Мао был растерянный вид.

Мокли молчала, давая Мао возможность самому разобраться со своими мыслями и ощущениями. Какое-то движение Суоми отметила совсем рядом в том направлении, которое указал Мао, и одновременно раздалось тихое шипение. Уже знакомый ей двухметровый темный питон во всей красе медленно приближался к ней.

– Не смотреть в глаза и не бежать, – тихо посоветовала Мокли. – Мы должны уйти все вместе и сейчас. Мао, вы готовы? – обратилась она уже громче.