Писатель

За поворотом Альберто приметил дверь одинокого художника Сэмира Рафана и дом с осыпающимся от времени кирпичом. Отец Сэмира, по слухам, перебрался в Ла Серенидад Пастрэра вслед за своим дедом, а тот – за своим дедом, который, в свою очередь, перебрался за своим дедом. Каждый взрослый мужчина из их рода уезжал из фамильного гнезда в Восточном пределе и перебирался в этот скупой город. Была ли это традиция их семьи или просто навязанная обязанность – никто не мог сказать, а у самого сеньора Рафана боялись спрашивать – он отличался дурным нравом. Однако и его дверь отображала яркий восторг. На фоне цветущей поляны художник расположил в ряд кошек необычной породы – они были голыми, как будто вовсе без шерсти, кожа их поблескивала серебристым оттенком, а глаза выражали яркий огонь неприязни ко всему. «По-видимому, сеньор Рафан данную картину рисовал с себя…» – подумал Альберто, провожая взглядом эти неугомонные, напряженные и, по ощущениям, жаждущие крови кошачьи глаза.

На протяжении всего пути, в какую бы сторону дэ Креспо не переводил свой взор, всюду можно было приметить необычные картины, интересные задумки с отвратительной, по мнению Альберто, реализацией. Со временем картины начали тускнеть в глазах смотрящего. Пестрота образов начала раздражать молодого человека, отчего ему пришлось ускорить шаг. Однако, нет худа без добра! В каждой из «дверных картин» Альберто нашел то, что было необходимо ему сейчас больше всего на свете – зародыши вдохновения или то, что сделает его сказку более яркой, осязаемой для молодого мыслящего ума и благосклонной к любому читателю…нежели обычно.

Как только богато украшенный красками бульвар завершил свой модный показ, а перед Альберто встал один из широких городских мостов, соединяющих архипелаги и, по совместительству, городские районы, дэ Креспо углубился в свои мысли. Тем патче, что до его дома осталось совсем немного, а обдумывать начальные этапы создания своих превосходных во всем отношении произведений он любил на свежем воздухе. Надо было поспешить.

Альберто всегда был фантазером. Он умел уходить в свои выдуманные миры с такой концентрацией, что любой сведущий в шахматах человек усомнился бы в своем профессионализме – настолько хорошо лицо молодого автора выражало торжественную вдумчивость, горделивое спокойствие и уверенность в себе. Однако, когда дело касалось сказок, дэ Креспо начинал сдавать позиции.

Как всегда, начал молодой автор с героев. Альберто, не следуя стандартам литературного искусства, придерживался формулы полезного товара – такого, который можно было хорошо продать. Он не стал придумывать своим героям те черты, которые могут омрачить впечатления от сказки неспокойного ребенка, а наоборот, сделал своих героев исключительными во всех отношениях – добрыми, красивыми, благородными, честными, отважными, рассудительными, размеренными. Именно такой эффект, как подражание маленьким куртуазным мальчиком стати сказочных героев нового формата ждал Альберто в результате своей работы. Его не беспокоил мир, в котором проживут жизнь и будут действовать персонажи, его не влекли приключения, которые выпадут на их долю, и даже один из наиглавнейших постулатов таких произведений – злодей – не обременял мысли сеньора дэ Креспо. Главное – как украсить героя, а где он будет справляться с трудностями, каким образом побеждать раз за разом и над кем он будет доказывать свое превосходство, не имело великого значения. Писатель отмахивался от них, плевался и переводил на свои страницы различные литературные шаблоны, в своем многообразии подробно известные даже детям. Альберто горячо любил свои идеи и был невероятно уверен в них, и именно их течение привело его к пункту назначения – к скудно окрашенной темно-серо-коричневой краской и местами покрытой полупрозрачным и уже облупившимся лаком двери собственного дома.

Дверь отворилась с ярким узнаваемым скрипом. Как только Альберто вошел в дом, он в секунду снял с себя сапоги, пальто и шляпу, в которых разгуливал в облачную погоду, и отправился разгружать продукты, какие успел купил на рынке перед «нападением» сеньоры Кастро. В них числились его любимые крупные помидоры и кинайские огурцы, крупнозерновой рис и несколько мягких мандаринов, а также десяток клубней картофеля и целый пучок зеленого лука. Не обошлось и без пары говяжьих консервов, двух головок чеснока и бутылки козьего молока. Как только все продукты были рассортированы и разложены по своим местам, сеньор дэ Креспо изволил отужинать, после чего со свежезаваренным чайником поднялся к себе в кабинет.

Сегодня, на удивление, собственная рабочая комната не впечатляла и, что самое тревожное для Креспо, не вдохновляла его. Полный решимости в самом начале, он сидел в своем кожаном кресле и допивал уже почивший чай, мерно поглощенный за поиском интересных мыслей. Как белка за окном, бегающая с найденными припасами к себе в дупло и убегая за новыми, Альберто перекладывал свои бумаги с наработками из одной стопки в другую, расположенные в разных концах его большого стола из темного дерева. Спустя несколько десятком таким бумаг, в голове дэ Креспо начало что-то зарождаться. Вмиг Альберто подхватил зерно этой мысли и начал ее расширять. Спустя несколько часов, запыхавшись от перекладываний больших кип бумаги со стала в коробки, расположенные около книжных полок, и с ярким блеском в глазах, автор поставил точку в своем новом и невообразимо для него самого ценном произведении. «Сказка-пересказка! Пересказать, да неперевысказать!» – дивился Альберто своей работе. В меру нарадовавшись успехам, дэ Креспо в мгновение вспомнил, что не успел дать название свежеиспеченному сказочному произведению. Он аккуратно извлек из машинки последний им написанный лист, сложив его в кипу свежеподготовленных, но уже запылившихся бумаг, а затем вставил в аппарат новую и более качественную страницу. Немного поразмыслив перед действием, Альберто выставил лист на середине и с легкой торжественностью вывел название новой сказки – «Вечный Рыцарь».

Слегка прибрав бардак в своем кабинете, накопившийся за несколько часов плодотворной работы, Альберто быстро подготовился ко сну и, с мыслями о завтрашнем триумфе, стремительной поступью отправился в царство Морфея.

Глава 2

II

Альберто проснулся с первыми солнечными лучами, озарившими его лицо светом даже через плотные коричневые шторы. Яркая вспышка ударила в его только что открывшиеся глаза, вызвав резкую боль. Зажмурившись от неожиданного нападения сил природы, Альберто перевернулся на другой бок и долго не мог вспомнить прошлый вечер, словно солнечный свет вычеркнул из памяти писателя все воспоминания. Молодому человеку потребовалось немало времени, чтобы прийти в себя и встать с теплой кровати и окунуться в бодрящую прохладу. Сделав несколько вялых шагов по комнате, обойдя кровать полукругом, дэ Креспо раскрыл предательские шторы и вновь попал под беспощадное воздействие живительных сил.

На улице, тем временем, природа рисовала свои картины. Сетчатая тень опускала бархатные руки на деревянные скамейки, стоявшие в небольшом городском саду, располагавшемся через дорогу с торца дома Альберто. Деревья пышными шапками листвы напевали тихие баллады своей юности, рассказывая немногочисленным прохожим всю давнюю историю здешних мест. Однако птицы все равно молчали, не спеша подыгрывать своими звонкими голосами песне старых друзей. Лишь небольшой фонтан да пчелки-труженицы оставляли на просторе песчаных троп и зеленых полянок свои мелодичные звуки. Опыляя цветок за цветком, пчелки летали меж зеленых стеблей и ярких розовых, желтых, голубых, красных, белых оттенков, привнося в окружение слабое суетное жужжание. Альберто сие картина показалась излишне умиротворённой, однако он все равно глубоко вдохнул свежего воздуха, окинул взглядом скамейки с расположившимися на них опавшими листьями, напоследок присвистнул в консонанс природной музыке и задвинул обратно темные коричневые шторы.

Легким движением надев свои махровые тапки, дэ Креспо первым делом направился в ванную, после чего бодрым и чистым перешел на кухню, где приготовил себе завтрак – пару жаренных яиц с паприкой и укропом, несколько кусочков бекона, слегка поджаренный хлеб и один-два крупно порезанных помидора. Весь завтрак был огранен свежезаваренным ромашковым чаем, который водился в рационе писателя в преддверии сложных дней. Однако, почему Альберто казалось, что этот солнечный день преподнесет свои неприятные сюрпризы, он объяснить никак не мог. Завершив завтрак и приготовив для сдачи своего «Вечного Рыцаря», над коим корпел весь вчерашний вечер, Альберто отправился в гардеробную подбирать наряд, оставив книгу на столе в гостиной. Однако, совсем скоро предчувствия молодого автора, недавно так тяготившие его, были воплощены в случае, предрекавшем немедленное внесение смуты в размеренную жизнь Альберто. Не успев толком закончить свои сборы, в одной рубашке дэ Креспо отправился узнать, кто с утра пораньше стучал в его двери – аккуратно, однако ярко, с тактом и чувством. При спуске с лестницы Альберто через боковые окошки успел приметить странный силуэт, неожиданно для него напоминающий женский. «Неужели сеньоре Кастро так натерпится получить «таблетку» для своего ребенка? – размышлял про себя дэ Креспо, делав первые шаги навстречу двери. – Мне же лучше! Незачем будет собираться сейчас и куда-то идти! Вот бы клиенты всегда сами приходили за своими заказами…» – добавил в свои мысли Альберто и потянул за дверную ручку.

Удивлению автора не было предела, когда он увидел своего посетителя. Вместо неугомонной Элизы Кастро на пороге дэ Креспо стояла молодая, лет двадцати, девушка со светлыми волнистыми волосами, аккуратно собранными под красную шляпку. Посетительница была одета в красное, под цвет шляпки, пальто, в ее руках бережно располагалась плетенная корзинка с фруктами и ягодами, а на ногах поблескивали черные лакированные сапоги. Глаза девушки были скромно опущены вниз, где в данный момент разместились махровые тапочки хозяина дома, а все тело ее выражало полное подчинение первому слову Альберто.

– Добрый день, синьорина! – осторожно произнес молодой автор, не дождавшись приветственного жеста со стороны гостьи. – Вы не заблудились? – усомнился писатель. – К кому вы направлялись? Я вас сориентирую…

Девушка слегка встрепенулась, как будто испугавшись возможных последствий своей ошибки. Наконец, подняв лицо, незнакомка перевела свой взгляд с махровых тапочек на переносицу Альберто, явно страшась смотреть ему прямо в глаза. В этот момент молодой человек успел отметить прекрасного ярко-голубого цвета глаза посетительницы, ее аккуратный нос, выразительные скулы и чуть поджатые губы.

– Прошу прощения, уважаемый сеньор! – начала с небольшой осмотрительностью девушка. – Не хотела беспокоить вас зазря! Если я взаправду потерялась в вашем чудесном городе, подскажите, куда мне направиться, чтобы добраться правильно…

– Если скажите, к кому вы шли, я, конечно же, вас сориентирую! Не будет никаких проблем! – с уверенностью отвечал Альберто. – Мне знаком практически каждый сеньор и каждая сеньора или синьорина этого городка.

Альберто не стал поправлять девушку в некорректности определения места его жительства. «Чудесный… – шутливо вспылил про себя дэ Креспо, – по ошибке наведаться на чужой порог и сразу же оскорблять город неизвестного тебе сеньора?! Интересно же, что еще родиться в этом диалоге…» – с ехидством подметил про себя молодой человек.

– Я шла к сеньору Альберто Марии дэ Креспо. Он известный писатель, и все милые люди, с кем я успела пообщаться, указывали мне именно этот адрес. Подскажите, неужели я ошиблась дверью? – с растерянностью произнесла синьорина.

У Альберто на несколько мгновений пропал дар речи. Он никак не мог вспомнить, как давно его скудный городок стал притягивать столь красноречивую форму прекрасного. Более его поразило, что девушка, как мог рассудить автор по дорожной сумке, стоявшей у самого основания крыльца, приехала в город совсем недавно и, даже не осмотрев здешние малочисленные достопримечательности, сразу направилась к Альберто. «Что-то назревает… понравится мне это или же нет, только морской Бог знает…» – отметил взаимосвязь фактов у себя в голове дэ Креспо. Заметив, что слишком долго находится в молчании, и что девушка уже начала переминаться с ноги на ногу, явна переживая, Альберто выговорил.

– Вы прибыли по адресу, синьорина… – с сомнением в голосе ответил посетительнице дэ Креспо. – Однако я никак не могу понять, в каком же деле я мог бы вам понадобиться? Обычно, гости нашего городка для начала идут искать гостиницу, дабы комфортно (на сколько это возможно) разместиться, а уже потом заводят новые знакомства… Хотя я уверен, что порядок дел все же немного другой… Как я могу вам помочь, синьорина…

– Колетт! – подхватила девушка, явно взбодрившаяся после слов Альберто. – Алиса Колетт! К вашим услугам!

Последние слова явно показались ей несколько неуместными, как отметил про себя дэ Креспо, так как сразу после них и секундного замешательства щеки Алисы покрылись легким румянцем.

– Вы не из здешних мест, синьорина Коллет? – сразу для себя хотел определить молодой человек, заинтересовавшись необычной фамилией девушки.

– Извините, сеньор… Колетт. – поправила Альберто гостья. – В моей фамилии двойная буква «т», а вовсе не «л».

– Прошу меня простить, синьорина Колетт! – поспешил поправиться дэ Креспо. – Впредь я не допущу подобных непозволительных ошибок! – с улыбкой уверял он Алису.

Девушка приняла данный ход с благоприятным знаком в глазах.

– Однако, извините, – продолжал Альберто, – я все никак не могу понять, с каким же вопросом или, позвольте, делом вы пожаловали именно ко мне?

Девушка замялась, не зная, с чего начать ее длинную историю.

– Извините, уважаемый сеньор, – со стеснением начала Алиса, – понимаете… тема очень личная, я бы не хотела… – девушка оглянулась и слегка развела руками, в которой все время держала корзинку с гостинцами, указывая на причину ее смущения. Альберто в мгновение понял свою новую ошибку и пригласил посетительницу войти в дом.

В одно мгновение Алисе Колетт помогли снять ее ярко-красное пальто и закинуть его вместе с шляпкой на вешалку, перехватили корзинку с фруктами и слегка помятыми ягодами, дали пару минут переобуться в гостевые тапочки и легкими аккуратными движениями протолкали в направлении гостиной. Девушка не успела опомниться, как уже сидела в большом кожаном кресле в немного пыльной, но престижно обставленной гостиной комнате молодого сеньора дэ Креспо. Он же, тем временем, интересовался ее мнением и охотой отведать ромашкового чая, коим почивал себя за завтраком получасом ранее. Получив положительный ответ, молодой хозяин дома за несколько недолгих минут организовал чайный столик на двоих, не забыв про угощения, так заботливо принесенные с собой девушкой, и расположился в соседнем кресле напротив Алисы.

– Так все же, – начал Альберто, разлив по чашкам первые «стопки» чая, – изволите ответить на мой вопрос, синьорина Колетт?

– Извините? – с непониманием вопрошала Алиса. – А какой у вас был вопрос ко мне, сеньор дэ Креспо? – у девушки помутнело в глазах из-за кажущейся вероятности того, что она могла запросто пропустить вопрос гостеприимного хозяина мимо своих «дырявых» ушей, летая, тем временем, в мыслях.

– Как же? Вы уже забыли? – подтрунивал Альберто, приветив смятение гостьи. – Не беспокойтесь! Я, разумеется, повторю его для вас! – Взяв себя в руки, ответил хозяин гостиной. – Я интересовался, откуда вы приехали? Для здешних мест (даже для здешних мест, не считая рыночной площади) ваша фамилия весьма необычна и, я бы сказал, уникальна. Вы прибыли вместе с каким-то заокеанским торговцем?

– Нет-нет, вовсе нет, сеньор! – простодушно и со смешком ответила Алиса, войдя в роль. – Я прибыла отдельно от них… – девушка помедлила, а затем немного наклонилась в сторону молодого писателя. – … я бы не выдержала их вони, а огромный просаленный кошелек утопил бы торговое судно, только бы купцу на него взойти!

С этими словами Алиса отклонилась обратно и, тихо хихикая и расплываясь в кокетливой улыбке, отпила из своей чашки. Альберто заметил, что глаза ее бегают по столу, полу и книжным полкам в поисках спасительного фрагмента…

– Тогда, – перебил ее поиск дэ Креспо, – если вы не приехали ни с одним из этих сеньоров, откуда вы? Извините, что допытываюсь, но мне это весьма интересно. Не каждый день встретишь человека с фамилией фианцузской земли!

– Браво, сеньор! – с действительным восхищением отозвалась Алиса. – Я рада, что хоть Вы правильно определили происхождение рода Колетт. Все люди, с которыми я виделась здесь, отмечали мою принадлежность к Востоку, и я, право, не понимаю, с чем это связано! – вновь с задором ответила гостья, потянувшись за вторым глотком чая.

– Это объяснимо! – уверенность в голосе хозяина дома можно было резать ножом. – В этом городе Столько купцов с Востока, торгующих фианцузским вином, да носящие фамилии, подобно вашей – Каню, Каррно, Дюбуа, Лорье, Дега, Фийон – что люди просто не могут думать иначе и сразу относят человека с таким именем в Восточные земли, забывая о родном доме так почитаемого ими вина. Хотя при этом подобные фамилии встречаются в нашем городе лишь на центральной площади, где расположены торговые точки данных господ.

– А как вы сами определили, что я не с Востока? – девушку серьезно интересовал данный вопрос.

– Все просто! – ответил Альберто после небольшой паузы. – Вы сами сказали мне, что приехали не на торговом паруснике, а прибыли иным способом. Как заведено, на наш архипелаг можно добраться либо на выше оговоренных нами торговых судах, что часто практикуется, либо на рейсовом пароходе, что более затратно, медленно и не пользуется большой популярностью у наших «постояльцев». Рейсами пользуются только туристы, а значит, смею предположить, что вы прибыли с другой стороны света, исключая, конечно же, Восток! Вы же не из Столицы, верно? – забросил удочку Альберто.

Допив свой чай, Алиса ответила.

– Почему же? Как раз-таки из Столицы! – вновь задорно ответила девушка и поставила чашку на столик. Сеньор дэ Креспо тем временем опустил руки на чайник, чтобы долить гостье напитка, но вдруг резко остановился.

– Как это вы из Столицы?.. – леска Альберто порвалась. – Тогда моя теория полностью рушится! – с сожалением добавил писатель, продолжив наполнять новую «стопку» чая. К своей чашке хозяин чайника так и не притронулся.

– Благодарю, сеньор! – ответила Алиса на гостеприимный жест дэ Креспо. – Можете считать, что я с Востока, если вам так будет угоднее! – добавила смущенно девушка. Альберто на это лишь бросил легкую улыбку.

– Спасибо за это! Получается (я все же закончу эту линию), вы прибыли на рейсовом корабле сегодня утром, верно? Пункт отправления у вас был – Большой город?

– Все верно, сеньор! – подтверждала девушка детективные способности дэ Креспо. – Однако рейс был не прямой, потому я была вынуждена остановиться в двух днях пути от Ла Серенидада на небольшом островке – Две Луны, если знаете – где сделала пересадку на другой, более легкий пароход.

– Теперь все понятно! – удовлетворенно проговорил Альберто. – Спасибо, что удовлетворили мой интерес! – Алиса слегка улыбнулась и сделала еще пару глотков горячего напитка. – Так что же вас привело, синьорина Колетт, в такой захолустный городок и, в частности, ко мне в дом? – продолжил допытывать девушку писатель.

Казалось, случилось именно то, чего Алиса боялась больше всего на свете, но что так неминуемо преследовало ее весь диалог. Альберто заметил все изменения в лице своей посетительницы – страх, смятение, недоумение, сомнение, неуверенность и, наконец, легкую решимость.

– Я… – сдержанно начала Алиса, – я… понимаете, сеньор Креспо… – девушка встрепенулась. – ДЭ Креспо! ДЭ Креспо! Извините меня, сеньор, Бога ради! – взмолила Алиса, впервые направив свой жалобный взгляд в глаза молодого писателя.

– Ничего страшного, синьорина! Не переживайте! – с легким недоумением поддерживал ее Альберто. – Понимаю, что моя фамилия не для всех звучна…

– Прошу, простите, сеньор! Право, мне так неудобно! – продолжала сокрушаться Алиса.

– Могу вас уверить, синьорина, что данная ситуация никак не отразилась на моем настроении! – с направленной улыбкой отразил ее взгляд Альберто. – Можете называть меня и просто сеньором Креспо, если вам так удобнее.

Алиса вновь показала свою легкую и, сопряженную с малозаметным поджатием губ, очаровательную улыбку, от которой хозяин дома никак не мог оторвать глаз. На щеках девушки вновь возгорелся румянец. Опустив глаза в пол, она произнесла: «Я постараюсь придерживаться правил, сеньор дэ Креспо…», – а затем продолжила.

– С вашего позволения, я начну с самого начала своей истории…

– Да, конечно! – восторгался Альберто. – Времени у меня полным-полно! Рабочая встреча лишь через… – писатель кинул беглый взгляд на настенные часы, – … через пару часов… так что времени у нас предостаточно! – вторил хозяин дома, радуясь возможностям продолжительной беседы. – Вам долить чая? – обратив после слов дэ Креспо внимание на чашку Алисы, молодые люди согласились в том, что пиала полна, и продолжили разговор.

– Так что же… – с некоторой торжественностью в тоне и движениях начала девушка, – с вашего позволения, я начну!

– Конечно! Прошу вас! – продолжал восторгаться дэ Креспо, наблюдая, как Алиса готовится к своему выступлению.

Девушка выровняла спину, сев поближе к чайному столику по правую руку и облокотившись на него, после чего подняла глаза к потолку и чуть разомкнула губы, будто ожидая, что необходимые звуки самостоятельно пойдут в атаку. Альберто заметил, что рука девушки, аккуратно расположенная на чайном столике, приняла за инструмент воображаемое перо, готовое оплакивать поток мыслей на слегка облупившиеся края деревянной платформы.

– Я приехала в ваш замечательный городок буквально сегодня утром, – акцент хозяина дома до сих пор не спадал с грациозных эпитетов в отношении Ла Серенидада, – но уже нахожусь в восторге совершенно от всего, что меня окружает! Погода, бульвары, дома, двери – это совсем отдельный вид искусства! – люди, парки и сады, и, конечно же… – Алиса хотела добавить что-то поистине важное, как показалось Альберто, но спадшая в мгновение улыбка, одернувшаяся страхом и стыдом, заставила девушку продолжить свой рассказ с нового места.

–… извините, я задумалась… – охарактеризовала свою остановку гостья, – как вы думаете, сеньор дэ Креспо, почему люди вашего города рисуют на своих дверях разные картины? Это некая традиция?

Альберто не был готов отвечать на какие-то вопросы, удобно умостившись в кресле и настроившись на мерное поглощение входящей информации. Тем более, что вопрос был в разрезе скверных картин, недавно вдохновивших автора на написание своей собственной рукописи. Немного поерзав в кресле и своим видом передав неудовлетворение сложившейся ситуацией, он сухо ответил:

– Не имею чести знать, право слово! Никогда не интересовался этими рисунками, да и полноценно заметил их лишь вчера днем…

– Значит, их нанесли недавно? Как интересно… – подхватила Алиса.

– Нет-нет, что вы, синьорина! – перепугался Альберто, – хотя… я не знаю… не мог же я…

– Не могли же вы долгое время не замечать самого яркого, что есть на бульваре, ведущего к вашему дому! – вновь подхватила Алиса, поглубже усевшись в кресло.

– Да, синьорина, вы правы… но я их не замечал, точно могу вам сказать… – слегка подавленно ответил Альберто.

– А что же изменилось, сеньор, что вы наконец-то начали их замечать? – без нотки сомнения вопрошала девушка. – Да и все же интересно, как давно они были написаны…

Альберто молчал, не зная своего ответа. Он был в тупике впервые за несколько лет своего одинокого пребывания в этом доме. В суматохе мыслей у автора так и не получилось найти подходящих слов, потому лучшее, что он смог выразить, было негромкое краткое мычание и дальнейшее внимательное лицо, отображаемое в глазах юной синьорины.

– Извините за мой вопрос, сеньор Альберто! – смущенно выдавила девушка, не до конца понимая реакции молодого человека.

– Ничего-ничего, синьорина Колетт… прошу, продолжайте свой рассказ… – глаза Альберто были пусты и обезвожены, однако выражали глубокое внимание к проблеме.

Алиса долго не могла решиться, с чего ей продолжить, чтобы вновь не окунуть своего нового друга в столь непонятные для нее, но травмирующие для него чувства, отчего глоток за глотком мерно опустошала уже третью подряд кружку ромашкового чая. «Почему же я раньше их не замечал… как… возможно?» – рассуждал в то время у себя в голове Альберто, ожидая, пока девушка соберется с силами. Однако долго ждать не пришлось. Алиса неожиданно для всех, хоть и весьма сдержано, выстрелила самой неблагоприятной фразой из возможных: «Извините, я запуталась в своих мыслях…», – и опустила взгляд на беспокойные руки писателя, вращающие небольшую песо.