Любовь, которую ты вспомнишь

А тот возьми и ляпни, что будет только рад, если мы поживем у него.

Согласиться было проще, чем объяснять папе с мамой, почему мы с Диего планировали сближаться постепенно. Особенно когда последний заявил, что поживет в городской квартире, целиком отдав виллу в наше с сыном распоряжение. У меня просто не осталось доводов против, и, когда к уговорам присоединилась и Лера, уставшая от занудных лекций родителей, и Саша, грезивший комнатой с выходом к морю, я просто не смогла устоять.

И вот мы снова в доме, который я знала от и до. В котором были совсем недавно.

Но теперь все словно иначе.

Во-первых, на место вернулись фоторамки: пусть и не в том порядке, который помнила я, но снимки нашей с Ди совместной жизнь вновь украшали стены и полки. Саша, видевший большую часть фото впервые, надолго завис, разглядывая содержимое каждой рамки и требуя пояснений.

– По-моему, это называется «психологическое давление», – наигранно ворчала я, не пытаясь придержать улыбку.

– Точно нет, – не соглашался следующий за мной по пятам Диего. – Сантиметра три, не больше.

Моя метафора настолько понравилась ему, что каждый день Ди отмерял результат нашего погружения – ненавязчиво, но очень точно. Мне, если честно, было приятно слышать каждое из его заключений, поэтому я даже не пыталась сопротивляться тому, что скорость погружения росла в геометрической прогрессии с каждой минутой.

– Но это еще не все, – признался Диего и, захватив мою ладошку в плен своих пальцев, потянул к лестнице. – Алекс! Идемте, я должен вам кое-что показать.

Я думала, Ди остановится перед нашей спальней, но он прошел дальше, к следующей комнате, отданной под гостевую. Пропустил сына вперед и раскрыл дверь.

– А-а-а! Моя комната!

Александр пулей влетел внутрь, когда я так и замерла на пороге, не в силах поверить своим глазам.

Теперь это была полноценная детская. Мальчишеская детская. Те же светлые стены, но кровать – в виде гоночного болида. Синий стеллаж со сказками, ящики с игрушками, железная дорога и ковер с городскими улицами. Стол, стул, телевизор и огромные окна, показывающие море – как наш сын и хотел.

Алекс носился из угла в угол, пытаясь рассмотреть сразу все. Хватал одну игрушку, вторую, откладывал и кидался за третьей, каждое свое действие сопровождая настолько громкими возгласами, что снизу пришли бабушка с дедушкой, перепуганные криками.

На их охи и ахи прибежала еще и Лера, поэтому очень быстро изучением интерьера занялись все четверо.

– Когда ты успел? – только и смогла спросить я, глядя на мужа, застывшего у двери с выражением лица «я знал, что все так и будет».

– Начал сразу же, как только Хави впервые вас отсюда забрал, – пожал плечами Ди, не говоря ничего конкретного. – Это ваш дом, Ана. И я хотел, чтобы у вас обоих здесь был собственный уголок.

– И какой же уголок ты отвел мне? – не удержалась от вопроса и легкого флирта, который проскальзывал в общении с мужем непроизвольно.

Диего улыбнулся очень хитро.

– Хозяйскую спальню.

Мурашки предвкушения табуном пробежались по позвоночнику, оседая где-то внизу. Ди ни на что не намекал – ни словом, ни взглядом. Он даже жить собирался не здесь! Но в моей голове кружились мысли совершенно иного рода, разделявшие упомянутую спальню ровно на двоих хозяев.

– Можешь поменять там все, если захочешь, – не обращая внимания на мое состояние, продолжил Солер. – Только скажи, и я пригоню рабочих, дизайнеров, мебельщиков – кого угодно.

Я бросила взгляд в сторону нужной двери и отрицательно махнула головой.

– Не надо никого, – выдохнула я и шагнула в гостеприимные объятия любимого мужчины. – Не хочу ничего менять.

Даже не заходя внутрь, я ощущала, что та комната все еще была нашей. Интуиция, предчувствие – не знаю, как это назвать. Но в чем я была абсолютно уверена, что не собираюсь спать там в одиночестве.

И пусть это произойдет не сегодня и даже не завтра, а переступать порог нашей спальни я буду только вместе с мужем.

– Пап! Как это включается? – выдернул меня из размышлений вопрос сына.

Диего отстранился первым и двинулся на выручку Александру, как делал это каждый божий день. Но я успела остановить его вопросом:

– Останешься на ужин?

Ди бросил взгляд через плечо.

– Только если приготовишь гаспачо.

Ужин получился максимально семейным. Я так и не поняла, кто первым предложил отменить переезд, но на этой волне пригласили и Хави, и даже Сару с мужем и их детьми. За эту встречу я переживала особенно, не зная, как сестра Ди отнесется к нам с Сашей и не будет ли винить в том, что старший Солер перестал общаться с матерью.

Но все прошло великолепно. Сара улыбнулась мне и с порога сообщила, что рада возвращению. Матео и Сантьяго легко нашли общий язык с Алексом и почти сразу после ужина пошли разносить детскую. Мама, папа и Лера неплохо общались с гостями на английском, а в случае языкового барьера на помощь неизменно приходил Диего.

Он весь вечер сидел рядом со мной, обнимал меня или держал за руку. Так, словно мы – самая настоящая семья.

Уже позже, когда одни гости разъехались по домам, а другие разбрелись по комнатам, Ди помог мне убрать грязную посуду, уложил сына в его новой постели и засобирался уезжать.

Я стояла, прислонившись плечом к стене столовой, и смотрела, как он подхватывал пиджак, до этого висевший на спинке стула во главе стола, расправлял воротник рубашки, одергивал манжеты. Брал в руки мобильный и прятал его во внутренний карман. Как улыбался мне – искренне, но немного грустно. И все еще придерживался правил, установленных мной: не давить.

– ¡Buenas noches, cariño[1]! – прошептал он перед тем, как оставить на моих губах легкий поцелуй.

Солер еще не успел отстраниться, как я поняла, что не смогу его отпустить. Не потому, что боялась, будто он не вернется – вернется, я в этом не сомневалась. Потому что не хотела, чтобы он уходил.

– Quédate conmigo[2], – прошептала я, вцепившись в его рубашку так, словно она – мой спасательный круг.

Диего замер. Его взгляд, до этого кристально ясный, стремительно темнел.

– Если я останусь, мы уйдем под воду с головой, – совершенно честно признался он.

Пытался ли он меня напугать этим? Или вразумить? Или остановить? Сложно сказать. Ведь ничего из этого делать я не собиралась.

– Уверена, ты не дашь мне утонуть.

Я не отпускала его рубашку, и его сердце гулко билось прямо в мою ладонь. Предупреждение Диего повисло в воздухе, густое и сладкое, как мед. Оно не пугало. Оно манило.

– Я не боюсь, – выдохнула я, и это была чистая правда. Весь страх остался там, в прошлом, в тех стенах, что рухнули под тяжестью его слов и поступков этих дней. – Я не боюсь утонуть, если ты со мной.

Его дыхание замерло на целый миг. Ди смотрел на меня так, будто видел впервые. Или, наконец, узнавал после долгой разлуки. Его рука медленно поднялась, и пальцы коснулись моей щеки, провели по линии скулы, задержались у подбородка.

– Ты уверена? – его голос был низким, хриплым от сдерживаемых эмоций. – Последний шанс передумать и выгнать меня.

Я покачала головой, прижимаясь щекой к его ладони. Его кожа пахла морем и теплом.

– Мои правила изменились. Они теперь… наши.

Больше не нужно было слов. Диего наклонился, и его губы нашли мои. На этот раз это не был осторожный, вопросительный поцелуй. Это было заявление. Обещание. Притязание. Это был поцелуй человека, который больше не собирался ждать. И я отвечала с той же стремительностью, с той же жаждой, вцепляясь в волосы Ди, притягивая ближе, стирая последние сантиметры между нами.

Когда мы наконец оторвались друг от друга, чтобы перевести дыхание, Солер прижал лоб к моему, и его глаза сияли в полумраке прихожей.

– Тогда веди меня, хозяйка этого дома, – прошептал он. – Покажи мне нашу спальню.

Я взяла его за руку и повела за собой на второй этаж. Сердце колотилось где-то в горле, но это был стук не тревоги, а предвкушения.

Дверь была плотно закрыта. Я решительно опустила ручку, толкнула дверь, и мы вошли.

Комната была такой, какой я ее помнила. Большая кровать, балкон с видом на ночное море, огромные окна, прикрытые легкими, полупрозрачными шторами, и более темные гардины по углам. Книги на прикроватной тумбочке со стороны Диего – словно он читал их буквально вчера. Туалетный столик заставлен моей косметикой, но я этого не делала – значит, нужно сказать спасибо маме или Лере.

Наши фотографии на стене у двери, но теперь туда добавились и фото Александра – свежие, сделанные уже здесь, в Барселоне.

Все словно на своих местах. Как будто ничего и не было. Как будто я не уезжала на долгие пять лет, а Диего ничего не забывал. Как будто не было боли, страха, пустоты.

Он остановился в проходе, давая мне время на погружение в ностальгию. А когда наши глаза встретились, Ди улыбнулся самой обворожительной своей улыбкой и тихо произнес:

– Добро пожаловать домой, Ана.

В его взгляде читалось все – и благодарность, и страсть, и та самая, давшая трещину, уязвимость, которую он показывал только мне.

– Спасибо, что позволила мне вернуться, – он сделал шаг ко мне. Дверь за его спиной тихо прикрылась. – К сыну. И к тебе.

– Спасибо, что вернулся в мою жизнь, – отчего-то шепотом произнесла я.

Сложно сказать, кто первым подался вперед и сократил расстояние между нами. В разговорах больше не было смысла: все, что нужно было сказать, мы уже произнесли. Осталось только чувствовать.

И когда руки Диего скользнули под подол моего платья, а мои пальцы расстегнули первую пуговицу его рубашки, я поняла, что мы не просто уходим под воду с головой.

Мы летели на дно, и это было самым освобождающим падением в моей жизни.

[1] Доброй ночи, милая (исп.)

[2] Останься со мной (исп.)

___

Нам осталась последняя глава и эпилог. Спасибо всем, кто дочитал до этого момента! Финал 13 сентября

Глава 68

С той ночи Диего не ночевал в своей городской квартире ни разу. Даже если задерживался на работе. Даже если назавтра у него была запланирована ранняя встреча. Даже если я говорила, что не расстроюсь и не обижусь.

Он всегда возвращался. К нам. Укладывал Алекса спать, если было не слишком поздно. В ином случае – поднимался в его комнату, поправлял сыну одеяло и целовал в лоб. В такие моменты я с трудом могла удержать слезы, не веря, что все это – по-настоящему.

Но мой сладкий сон не заканчивался, и это замечала не только я.

– У вас как второй медовый месяц, – беззлобно ворчала Валерия как-то за завтраком, когда я суетилась вокруг стола, пытаясь всем угодить, что-то подать или расставить тарелки, но каждый раз, проходя мимо Диего, уделяла внимание ему. Дотрагивалась до плеча. Улыбалась. Наклонялась, чтобы поцеловать в щеку. А он ловил меня за руку и притягивал к себе.

Он изменился, мой суровый Диего Солер. Он и раньше был внимательным, но теперь не пропускал ни одной мелочи. Он постоянно спрашивал, что я думаю о том или ином вопросе. Чем занималась сегодня. Что нужно купить. Диего пятилетней давности решал бы такие бытовые моменты самостоятельно, но этот позволял мне чувствовать себя причастной ко всему происходящему в нашей жизни.

Он невероятно трепетно относился к каждой минуте, проведенной с сыном. Никогда не отказывал, если Алексу была нужна помощь. По собственной инициативе занимался с ним испанским. Играл в машинке на ковре с нарисованными дорожками. Мы не говорили об этом вслух, но я чувствовала, что так Ди пытался компенсировать то время, что упустил.

А после он шел компенсировать то же время со мной.

Мы проводили вместе не только вечера, когда наш сын засыпал. Диего устраивал мне свидания: настоящие. Приглашал на ужин в ресторан, водил в театр и кино. Каждый раз договаривался при этом с родителями или Лерой, чтобы те присмотрели за Александром.

После таких встреч я чувствовала, как влюблялась в своего мужа заново. Крепко и бесповоротно.

Возвращаясь домой в полутемном салоне машины, под мерный гул мотора и его твердую руку на моей, я ловила себя на мысли, что готова ехать так до самого края земли.

Вечерами к нам часто заглядывал Хави, и в какой-то момент Лерка взялась учить его русскому. Выходило у них настолько ужасно, что папа сжалился и присоединился к процессу. Не сказать, что после этого дело пошло быстрее, но следить за их уроками было откровенно весело.

По выходным мы выбирались кататься на яхте. Как Диего и обещал, он никогда не выходил в море один, поэтому в таких поездках нас всегда сопровождал его брат или сестра со своей семьей. Их дети подружились с Алексом, чему я была безгранично рада.

Но больше всего меня радовал процесс документального оформления Диего как отца Александра, запущенный самим Ди.

– Это не так сложно, – буквально на следующий день после переезда на виллу заявлял нам Арнау Серра – новый адвокат Диего. Мы сидели в кафе в одном из бизнес-центров Барселоны – как я поняла, офис Серра находился где-то на верхних этажах, и, судя по месторасположению, слава «юридической акулы» ходила за мужчиной не просто так: зарабатывал он явно немало, и мне страшно было представить, сколько за его услуги платил мой муж. – Вам, сеньор Солер, нужно добровольно признать отцовство – тогда ваш сын получит испанское свидетельство о рождении и статус гражданина Испании. А вам, сеньора Солер, придется подождать подольше.

К чести адвоката, он весьма грамотно объяснил, что именно предстояло делать и в каком порядке, какие могли возникнуть проблемы и сложности, как нужно себя вести, чтобы моя туристическая виза не просочилась, и мне не закрыли въезд в Испанию на следующие полгода.

– Я ведь правильно понимаю, что вы планируете задержаться? – без задней мысли поинтересовался сеньор Серра, и только тут до меня дошло, что мы обсуждали не просто получение моим сыном гражданства другой страны.

Мы обсуждали наше испанское будущее.

Мы с Ди еще не проговаривали этот вопрос, о чем честно и сообщили адвокату, но после вполне очевидная проблема повисла над нами, как дамоклов меч.

Диего осторожно попытался узнать мое мнение еще в машине, когда мы возвращались домой, но мне нечего было ему сказать. Мне нужно было подумать… и обсудить все с родными.

Валерия легко приняла сторону Ди, заявив, что глупо отказываться от возможности жить в Европе. Мол, тут и климат мягче, и возможностей для Алекса больше.

Родители не были такими категоричными. Мама тактично сообщила, что моя жизнь – мне и решать. Папа оказался более многословным, и напомнил, какие меня будут ждать проблемы, если мы с Сашей останемся, но с Диего ничего в итоге не сложится.

– Я бы не торопился на вашем месте, – закончил свою пламенную речь отец. – Сколько у тебя еще там виза действует? Полтора месяца? Вот и поживите пока, подумайте. Прикиньте варианты. Насколько я знаю, у твоего мужа запасной имеется.

Я, грешным делом, подумала, что своими словами папа намекал на Елену, и Ди пришлось полвечера меня успокаивать, пересказывая разговор в родительской квартире. Готовность Солер перебраться за нами в Россию была, конечно, приятной, но почему-то эта мысль вызывала больше дискомфорта, чем радости.

Наверное, все дело в том, что я понимала: Диего держали якоря намного более тяжелые, чем мои. У него здесь и семейный бизнес, и куча родственников. Море, в конце концов. А у меня? Конечно, были мама с папой, Лера и Паша, еще несколько подруг и друзей, расставание с которыми было бы болезненным, но…

Я уже проходила через это. Бросала все ради мужчины, в которого влюбилась до беспамятства, и, если говорить откровенно, я не могла сказать, что за тот поступок я себя осуждала или о чем-то жалела.

Я была уверенна, что поступила бы так снова. Даже спустя годы.

Но если с родителями, сестрой и совестью я могла договориться, то что делать с Пашей, я не представляла.

Нашего с Ди воссоединения Павел не одобрил. Он сначала поругался на Леру за то, что она влезла не в свое дело, после – на меня за наивную веру «во всяких идиотов». И с того момента разговаривал со мной только о рабочих вопросах, да и те решал быстро, точно и однословно, будто отдавал приказ кому-то из подчиненных, а не своему другу.

Подобное отношение меня расстраивало достаточно, чтобы Диего это заметил. Я рассказала ему все, как есть, на что мой муж пообещал что-нибудь придумать.

Честно? Не поверила. И, как оказалось, зря.

Паша позвонил через неделю. По видео. Вежливо поинтересовался, как у нас дела, и, услышав, что все замечательно, тяжело вздохнул.

– Твой муж хочет, чтобы ты осталась с ним в Барселоне, – озвучил Миронов то, что я и сама прекрасно знала. Но, понимая, что это не праздный интерес, я ответила:

– Я подумываю согласиться на это предложение.

Паша покивал головой несколько раз, глядя при этом куда-то в сторону, а после так же в никуда произнес:

– Мне Диего тоже сделал предложение. Не такое соблазнительное, конечно, как домик на побережье, но…

Я замерла в ожидании продолжения. Миронов долго молчал, словно взвешивал все «за» и «против», давая мне понять, что он действительно до сих пор не решил, что делать.

Но, вероятно, этих минут со мной на связи Паше хватило, чтобы решиться.

– И я тоже склоняюсь к тому, чтобы согласиться, – признал он, наконец-то переводя взгляд на меня. – Солер предложил инвестировать в нашу компанию большую сумму. Огромную, если честно. Но только при одном условии.

– Каком? – не выдержала я очередной затяжной паузы.

Паша улыбнулся – немного грустно, как мне показалось.

– Если я соглашусь открыть европейский филиал в Барселоне, а ты согласишься его возглавить.

Этим с Ди я тоже поделилась: что боюсь повторения истории. Я не хотела сидеть дома без работы, особенно теперь, когда знания языка позволяли мне заниматься хоть каким-то делом, но… мне нравилось работать с Пашей. Нравилась моя должность, мои подчиненные, мои обязанности. Отказаться от этого было сложнее, чем от всего прочего.

Потому что без них меня ждала неизвестность. А она с некоторых пор будила во мне панику.

Одного разговора хватило, чтобы мой все еще муж проникся, продумал и нашел выход даже из такой сложной ситуации. Ради меня.

Мы долго общались с Пашей, оценивали риски и возможности, рассуждали, потянем ли это. Обсуждали не как начальник и его работник, а как друзья и, не побоюсь этого слова, партнеры. А после я нашла Ди, играющего с Алексом в комнате, опустилась рядом с ним на пол и крепко обняла за шею.

– Спасибо, – прошептала ему на ухо, ничего не объясняя. Но Солер и так прекрасно меня понял.

– Значит ли это, что ты останешься со мной? – чуть отстранившись, спросил он, заглянув мне в глаза.

В них было слишком много чувств, чтобы отказаться. Не только любовь, но и страх потери, немного собственнических оттенков и безграничная готовность принять любое мое решение.

В этом была главная особенность Ди нового над Диего старым: он не просто слушал меня, он прислушивался. Раньше я не ощущала этого так остро, а сейчас каждое, даже мимолетно сказанное мной или Алексом слово тут же вызывало ответную реакцию.

Сын мимоходом обмолвился, что у Матео есть самокат, и на следующий день мы шли в магазин выбирать свой. Я, разбирая покупки, упомянула, что нужно поменять местами ящики, а то не удобно, и уже через час все лежало в новых местах.

Я выразила опасения, что останусь немобильной в Барселоне, и Ди уже предлагал мне курсы вождения для сдачи экзамена на права и автосалоны, чтобы купить автомобиль.

– Или наймем водителя? – спрашивал он, когда прошлый Диего давно бы и записал меня, и машину купил, и собеседование с претендентом на должность временного водителя провел.

Он не решал единолично. Он советовался. И это мне безумно нравилось.

Мы могли договориться обо всем на свете. Кроме одного.

В тот день мама и папа собирались возвращаться домой – их рейс после обеда, поэтому, несмотря на выходной, мы все встали пораньше. Все, кроме меня – даже спустя полчаса я не смогла поднять себя с постели, ощущая ломоту в теле и головокружение.

– Может, вызвать врача? – обеспокоенно спрашивал Ди, крутившийся вокруг меня все утро.

– Нет, сейчас пройдет.

Я попыталась ободряюще улыбнуться и даже попробовала присесть, но стоило только принять вертикальное положение, как вертолет в голове закружился на полную мощность, а тошнота подступила к горлу.

Я не заметила, как оказалась в ванной, зато отчетливо запомнила, как холодил колени кафель на полу, пока я исторгала из себя остатки вчерашнего ужина. Ди остался за дверью, но каждые две минуты интересовался, все ли со мной в порядке. И я бы хотела ответить ему, что все хорошо, но врать себе не получалось: мне было плохо. Почти так же плохо, как когда я вернулась в Екатеринбург и узнала…

Догадка пронзила голову яркой кометой, а дальше в ход пошла простая математика: сначала в голове, потом на пальцах. И мои подсчеты не сходились.

Не веря собственным мыслям, я кое-как добралась до выхода и, распахнув дверь, заявила обеспокоенному мужу:

– Ди, ты только не волнуйся, но… не мог бы ты купить несколько тестов на беременность?

Диего не нужно было просить дважды: ему хватило пары секунд, чтобы осознать мою просьбу, коротко кивнуть и выйти из комнаты. Я очень надеялась, что в сторону аптеки, а не ради осознания, что у нас может быть еще один ребенок.

Мы предохранялись. Почти всегда. Но иногда страсть настолько затуманивала голову, что было просто не до поиска презервативов, особенно когда запасы в прикроватной тумбочке заканчивались. Я доверяла Ди, он – мне, и проблемы в незащищенном или прерванном половом акте никто из нас не видел.

До сегодняшнего утра.

Солер вернулся через неполные двадцать минут – как ему удалось обернуться так быстро, я не представляла. Все это время я просидела на краешке кровати, глядя в одну точку, без мыслей и чувств, а когда муж протянул мне пакет, не без дрожи в коленках скрылась обратно в ванной комнате. Я слышала, как Ди нервно расхаживал по спальне и что-то тихонько бубнил себе под нос, а после его отвлек Алекс, и они оба ушли, давая мне такое необходимое сейчас уединение.

Когда я нашла в себе силы спуститься вниз, мои родные сидели в гостиной. Саша рассказывал что-то бабушке и дедушке – кажется, вручал им прощальные рисунки. Лера, которая должна была улететь через два дня к Паше в Прагу, проверяла сумки. А Ди стоял у окна, разглядывая море. Его спина была непривычно напряжена, и стоило мне только спуститься с последней ступеньки, как он тут же развернулся в мою сторону.

– Да или нет? – спросил он у меня по-испански. Не знаю, зачем, ведь два этих слова перевести могли все присутствующие, даже Валерия.

Все затихли и уставились на меня. Вряд ли Ди объяснил им проблему, скорее, мои близкие люди просто почувствовали напряженную атмосферу, повисшую в доме.

Горло сжало, но на этот раз не от очередного рвотного спазма, а от поступивших слез.

И я просто кивнула. Трижды. Ровно столько, сколько тестов с двумя полосками сейчас лежало на краю раковины.

Диего оказался радом тут же – я не успела среагировать, как он сгреб меня в такие тесные объятия, что стало нечем дышать.

– Gracias. ¡Oh Dios mío, cariño, gracias![1] – шептал он, сжимая руки сильнее и сильнее.

– Ты меня задушишь, – не слишком недовольно ответила я, прекрасно понимая, какие именно чувства сейчас сводили с ума сеньора Солер – меня душили точно такие же.

– Прости, – Ди отступил всего на пару сантиметров, а после обнял мое лицо своими ладонями и прижался к губам в благодарном поцелуе. – Я люблю тебя. Я так тебя люблю, Ана!

Он целовал меня снова и снова, зацеловывал все лицо, а я могла только стоять и смеяться. И плакать, потому что сил контролировать и слезы, и тошноту у меня просто не было.

– Пап?

Алекс оказался рядом с нами. Он смотрел на нас снизу верх – такой серьезный, такой нахмуренный. Невероятно похожий на отца.

– Что случилось?

Диего через силу отстранился и опустился на колено перед сыном, продолжая обнимать меня одной рукой. Я вытирала слезы, но их место снова и снова занимали новые.

– Помнишь, ты говорил, как Матео и Сантьяго повезло, что им всегда есть, с кем поиграть? – поинтересовался Ди у Алекса. Тот кивнул. – Скоро у тебя тоже появится братик или сестренка.

Где-то на диване ахнула мама. Чуть в стороне Лера уронила на ковер телефон. Лишь папа не проронил ни звука, но я видела краем глаза, как он сжал мамину ладошку.

А мы стояли втроем в центре комнаты и улыбались. Я – сквозь слезы. Ди – счастливо и немного напряженно, потому что ждал реакции от нашего сына.

Александр в своей привычной манере сначала задумался, а потом произнес со всей доступной ему серьезностью:

– Я хочу сестренку. Тогда вы сделаете ей отдельную розовую комнату, а моя синяя останется мне.