Поперечные. Книга вторая. Реинкарнация

«Э-не, зазря на гостей грешу!» – припомнила Аги как вчера на протяжении часа изводила Сирку именно сборкой и разборкой табельного оружия. За безопасность она не боялась, ведь биометрические замки на пистолетных рукоятях, не считав ДНК владельца, превращали импульсные и огнестрельные орудия в бесполезные куски металла и пластика. Пристальное сканирование последствий гульбы выявило и еще одну странность: в уголке из-за дивана, левого от центрального, выставленного вдоль стены, виднелась тарелочка с наложенными на ней вкусностями и стопочкой.

«Неужели запас на черный день?» – чуть было на заржала Агидель, подойдя поближе к диванчику, на коем возлегала своей громадой Хильма. Память, будь она неладна, воскресила картину, как ражая девица, всегда наливающая как в последний раз, накладывала снедь на данный столовый прибор и на утверждение Агидель (у нас нет животных! Не любим мы пушистых Сыкотапов!) только буркнула, что домовой-то должен быть и неча его притеснять!

«Однако!» – не вслух, конечно, но все же подивилась Мистия и тут же по душе скребанули кошки от образа Эйно, тоже чудаковатого, но доброго и верного боевого товарища. «Может, у всех громил есть какие-то прикольные фишки или почти детское открытое фантазии мировоззрение!»

Дальнейший анализ обстановки с начинающими оживать гостюшками, еле-еле поднимающимися с перин, выявил, что, как и в прошлые времена, коллективу Поперечных понадобится гонец до аптеки! Но удивило Агидель иное: ведь если Рийго, Сирка и Торве, стеная на злую магию и какое-то там колдунство, по их мнению, не оставившее на утро амброзии, только начали подавать неразборчивые признаки жизни, Хильма просто соскочила с дивана и, стыдя мужей крепостью и волей, отжалась не менее сотки, явно возвращая циркуляцией крови тело в боевую готовность!

«С этой определённо можно работать!» – про себя решила Мистия, а вслух, да так, чтобы соседей проняло, начала вещать, получая почти эстетическое наслаждение от взоров горемык: – Я, в общем, по делам, а вы регенерируйте и пудрите носики! Душ там! – указала она рукой вправо в сторону двух дверных панелей коридора аккурат пред порталом в следующую комнату, из-за которого виднелся её любимый садик Цубонива, нежащийся сакурой в лучах ультрафиолетовых ламп. – Лекарство там! – рука, вопреки истовым надеждам, отобразила траекторию пальцем вниз, где под весом тридцати с лишним этажей обретался магазинчик в цокольном этаже жилого блока. – После обеда отправимся в магазин, подберем вам покамест достойную снарягу! – и, увидев улыбку на лице возлюбленного, добавила: – За счет предприятия!

Девушке было проще выйти на карачуна с голыми руками, чем зайти в эту дверь на втором этаже центра «Святой Надежды». Белый коридор длинных люминесцентных ламп с частыми цветочными горшками, куча медсестёр в белоснежных халатах, снующих в компании медицинских вспомогательных андроидов, в отличие от других городов-государств, уже вовсю клепавших робототехнику, неотличимую от людей, в Калевале остающихся угловатыми углепластиковыми корпусами, сокрывшими непрезентабельную механику приводов и эндоскелеты, да стандартных моделей головных модулей трех оптических линз.

– Ну, мы идем? – как-то странно покосилась на Аги её лучшая подруга Виви, тискающая огромного плюшевого бегемотика.

– Да, идем, – замерев разом всеми системами кибернетического тела, Агидель нажала на консоль доступа и полотно скрылось в стене.

Просторная палата с кучей цветов и игрушек, кровать и множество мониторов медицинского оборудования, вот что предстало пред линзами Мистии, слева в углу точно такая же, как и у неё станция подзарядки и диагностики, а на кровати, листая книжку, лежала Куутар, поднявшая личико на них.

– Здрасте! – ожила девочка, смущённо улыбнувшись. – Привет, Виви!

– Здравствуй, Куутар! – Мистия вошла внутрь, так истово страшась услышать обличающие её вину слова из уст этого и без того обиженного судьбой ребенка.

Миллионы раз она прокручивала свою схватку с лже-полицейскими в голове. Не зная сна, пыталась найти ошибку в самой драке и своих действиях. Рисовала раз от раза в воображении другой порядок движений, но все равно не получалось, только зазря изводила себя. Агидель тем мигом действовала инстинктивно, что в девяносто процентах случаев правильно! Она не дала им опомниться и смогла в пять секунд обезвредить всех троих! Промедление могло окончиться ещё большей трагедией! Всего одну короткую очередь выпустил тот ублюдок, всего одну, но увидь они настоящих служителей порядка, наверняка бы дали ожесточённый отпор в битком набитом развлекательном парке! Эти доводы, тем более с недавними словами Импи, смогли вернуть ей душевное спокойстве, но только до этого момента. Мистия знала, что никакие слова или соображения не смогут объяснить ребенку, этой крошечной девочке, что её мама и папа стали всего навсего допустимыми потерями. Неизбежной оплошностью!

– Ну, как ты, малышка? – в то время как Виви уже взгромоздила на коленки Куутар плюшевую животинку, спросила Агидель.

– Мама и папа по ночам за мной приглядывают во снах! – улыбнулась она подарку, а после взглянула на Аги, на долю мгновения утратив взором синтетических глаз все детское, что в ней было: страдания и лишения старят пуще любых долгих зим. – Вы ведь убили этих злых дядек? Больше они никому не сделают больно?

– Никому! Больше никому! – медленно проговорила Агидель и не соврала, точно зная со слов Импи, что после допросов этих архаровцев, ненароком попытавшихся сбежать, по-тихому кончат в застенках госбеза. Импи не Суометар и церемонится не будет. Она не скована законами и может легко лавировать меж моральными нормами, а уж неприметное здание отдела внутренней безопасности невдалеке от президиума, помимо десяти этажей, облицованных молочным мрамором, в отличие от прочих ведомств не выглядевшее как крепость, из-за собственных фортификационных сооружений, под землёй являлось настоящей непреступной цитаделью, огромным комплексом многоуровневого бункера, и оттуда не сбежать! Только не с приговором от самого полковника!

А дальше девушка, не скрывая своей радости, наблюдала, как покидает Куутар та холодная взрослая сторона и она вновь становится ребенком, коим и должна быть. Нет, скованность и некое подобие отчужденности от невыносимого горя оставались, их не смыть вот так на раз рукой, хоть дети и психологически пластичны в отношении эмоций и своего доброго взора на мир. Но вскоре две маленькие подружки щебетали как синички и уже строили планы на будущее, в которое, хвала всем силам небесным, еще верила Куутар! Агидель просто наблюдала за ними со стороны и липкие нити страха, обледенившие высокоточные системы и механизмы, составлявшие большую часть её теперешнего кибернетического естества, оттаивали, наполнялись теплом, до той поры, покуда Мистии не вспомнились слова Импи, всерьёз опасающейся за жизни прочих детей, прошедших процедуру интеграции мозга. Тепло сменилось жаром, клокочущим пламенем ярости, той дикой первобытной, что позволила безволосой обезьяне превозмочь практически все прочие виды на дикой первозданной планете.

Когда-то давно отец, воспитавший свою кровиночку в строгости и практически военной дисциплине, пред её зачислением в кадетский корпус задал Агидель единственный вопрос: «Ты знаешь, дочь, для чего берёшь в руки оружие?» Она ответила: «Для защиты своей исконной родины, суверенитета и народа!» А он скривился, не приняв ответа, тихо прошептав часть стиха за авторством Некрасова:

Вижу дитя на руках у родимой,

Сердце волнуется думой любимой:

В добрую пору дитя родилось,

Милостив бог! не узнаешь ты слез!

С детства никем не запуган, свободен,

Выберешь дело, к которому годен.

Минули года, Агидель побывала в таких замесах, что и не снились отцу, сначала часть себя, а после все тело отдав за благополучие Калевалы, участвуя в выставленной как развлечение войне в серых зонах отчуждения, где призраками режима бродят роботы, созданные с одной целью – убивать! Но только теперь поняла сокровенный смысл этих стихов. Красивыми пафосными словами сыпят только диванные патриоты, дураки и пропагандисты! Разве Олония, после Карелия, а теперь Калевала жаждала своего суверенитета, многие века она оставалась частью огромного единого государства! Жила с другими народами в дружбе и согласии, но что-то изменилось в одночастье! И теперь, глядя на Куутар, Агидель всецело стала осознавать, что двигало прадедами, вступившими в бой с заведомо превосходящими силами. Человек не животное, и если его ущемлять, давить и уподоблять скоту, он рано или поздно взбрыкнет! Лишённая нефтяной и газовых кормушек федерация – былая тень прошлого государства – волей олигархата наскоро законами и карательными батальонами превратила народ в очередной ресурс, а малые субъекты в промышленные отрасли, питающие центральные регионы! Но не ради территорий или всемирного признания языка шли в бой её щуры, а ради них: своих детей и внуков, ради неопороченного взора их глаз, открытого чудесам и не знающего горя! Что оставили бы им федеративные князьки? Мертвую пустыню, выжатую до капли? Какое будущее бы ждало потомков в рабских кандалах, лишённых своих корней и языка? Народы Калевалы взбрыкнули, страшной ценой сбросив иго! А уже вторым планом стало возрождение во всем своём диком величии их озерного края! Как сейчас и Агидель была готова разорвать любого, кто замыслил против Куутар и ей подобных, против будущего Калевалы, возрожденной немыслимой кровавой требой!

Но незаметно её мысли приняли иной оборот, доселе невиданный и негаданный ершистой и своенравной Мистией. Может она и не всемогущая Импи или бинарное альтер эго древней богини, но уж за этой крохой у неё хватит сил и средств проследить! Сохранить в её крохотной душе неомрачённый свет веры в лучшее будущее, тот огонёк в детских глазах, ради которого шли в бой карелы, вепсы и саамы!