Тридесятое царство. Снежная буря

Но сейчас, зная, что он не появится раньше полуночи, я могла оторваться по полной. Ну, почти.

Сериал шёл, чипсы закончились, и я, закутавшись в плед, закинула ноги на спинку дивана. Жила-была Варя – свободная и довольная.

И тут до меня внезапно дошло: а чему я, собственно, радуюсь?

Кощеев – парень, которого я люблю (да-да, с этим надо смириться), сейчас на мальчишнике. В замке оборотней. Где, наверняка, есть бабы. Бабы в коротких платьях. Бабы с хвостами. Бабы с когтями, не факт что метафорическими.

Срочно надо что-то делать!

Нет, на Трёху я не пойду. Не потому что боюсь, а потому что один нехороший некромант не отдал мне бабушкин кулон, без которого телепорт – как русская рулетка без револьвера.

Позвонить и спросить: «А вы там случайно без баб?» – нет, спасибо, у меня ещё есть остатки гордости.

Что делать? Написать СМС: «мне плохо, приедь»? Ага, а потом Ярик обидится и заявит, что я токсичная подружка.

Короче, почему я веду себя, как ревнивая жена, если я не жена? И даже не его?

Вскакиваю с дивана, иду к шкафу. Там, под грусть фанфар, достаю коробку с косметикой. Ту самую, к которой не прикасалась года два, решив однажды стать эталоном естественной красоты. Но сегодня – день великого отступления.

Завиваю волосы плойкой. Чуть-чуть, чтобы выглядело, будто просто родилась с такими локонами. Лак. Расческа. Немного магии – и вуаля, воздушная гривуня готова. Макияж – лёгкий контуринг, глаза в пол-кошки, губы красные, как закат на границе скандала.

В шкафу нахожу белое платье с пышными шелковыми рукавами и цветной нашивкой по декольте – мамино творчество. Ещё недавно оно было мало. А сейчас сидит так, как будто мама шила его на случай, если я решу однажды устроить эффектный срыв.

Надеваю туфли на тонком каблуке, встаю перед зеркалом в прихожей и придирчиво изучаю своё отражение. Эм… Вроде ничего. Но всё равно чувствую себя пугалом с претензией на богиню. Видимо, диагноз: хроническая самоирония.

И тут – вспышка света из гостиной. Магия. Телепортация. И голос:

– Варя?

Мля. Я же не выкинула пачку из-под чипсов!

Когда Дима вышел в коридор, я застыла. А он застыл, глядя на меня. И как теперь объяснить, что я не собиралась на свидание с его демоном ревности?

Он смотрел на меня с тем странным выражением лица, которое бывает у мужчин, увидевших нечто между катастрофой и откровением. Щёки пунцовые, взгляд горит, челюсть напряжена. Я на автомате прикрываю грудь – чисто инстинкт.

– Очень плохо? – тихо спрашиваю, готовясь к трёхтомнику сарказма.

– Ты… прекрасна, – выдохнул он, глотая нервно. И я поняла, что трёхтомника не будет. Будет томление, нерв и какие-то срывы по линии “он меня сейчас съест или унесёт в спальню”.

– Ты куда-то собралась? – с трудом выговорил он.

– Нет. Просто… решила проверить, влезаю ли в это платье, – лгу, как дышу. То есть – тяжело, со свистом и паникой.

– У Яра идея. У его невесты девичник. Хочешь к ним? – отводит взгляд, опирается о косяк. Я киваю слишком рьяно.

Даже если не хочу – пусть думает, что хочу. Потому что если он уйдёт, я тут себя накручу, доведу до истерики и пойду рыдать в холодильник. Нет уж! Лучше я посмотрю на стриптизёров и сделаю вид, что жизнь прекрасна.

Дима протянул руку, я её тут же схватила, прильнула к его груди, зажмурилась – и вихрь телепортации закружил нас, унося к новым приключениям.

Глава 2

Когда я наконец отлепилась от цепких рук Кощеева, вокруг уже не было ни родной квартиры, ни моего уютного дивана, ни даже хоть какого-то признака цивилизации. Мы стояли посреди огромного зала, вырезанного будто бы изо льда одним капризным ледяным великаном. Стены – лед, пол – лед, потолок – угадай что? Правильно, ещё лед. Всё сияло холодным голубым светом, как будто попала в интерьер холодильника после визита Снежной королевы с дизайнерским образованием. Ни тебе дерева, ни гвоздика, ни даже коврика у входа. Роскошь по-зимнему: хрустальная тоска.

Я нервно сглотнула – во-первых, я терпеть не могу холод от слова «совсем», а во-вторых, я была на шпильках. Шпильках, Карл! Словно к «Корова на льду» меня лично кастинговал сам Морозко.

– О, ещё одна забрела! – раздался за моей спиной звенящий женский голос. – Снежа, тащи ещё один стакан!

Обернулась – и залипла. В ледяном зале, среди всей этой готической замороженной архитектуры, стоял один-единственный стол, за которым расположились пять девушек. Все – как на подбор. А я, по сравнению с ними, ощущала себя не то чтобы ворона, скорее, такая деревенская наседка, случайно залетевшая в павлиний вольер.

Особенно выделялась одна – темноволосая, бледная, с алыми губами и синими глазами. Стояла, опершись руками о стол, и смотрела на меня так внимательно, будто собиралась меня продать на сказочном чёрном рынке. На вид – не больше восемнадцати, но в глазах плескалась такая ледяная древность, что я бы не удивилась, узнай я, что она нянчила самого Кощея, когда тот только начал седеть. Волосы у неё мягкими волнами ложились до лопаток, платье – тёмно-синее, на тонких бретельках. Белоснежка, вышедшая из депрессии и ушедшая в гламурную тьму.

Рядом с ней, по правую руку, сидела рыженькая – веснушки, зелёные глаза, щёчки румяные, сарафан алый с зелёной вставкой. Чистая иллюстрация к сказке, только что с книжки соскочила. На голове – фата, что делало её похожей то ли на невесту, то ли на перепуганную школьницу, сбежавшую с утренника. Я тут же поняла: это и есть та самая Настя, про которую мне Ярополк весь мозг вынес. Уж больно она смахивала на Добрыню Никитича – только в юбке. Смущённо глядела в стол и дёргала фату, будто хотела под ней спрятаться от всех нас.

Слева от темноволосой сидела девушка, напоминавшая берёзку: длинная пшеничная коса, голубые глаза, рубаха белоснежная с расписными рукавами, поверх – голубой сарафан в розовый цветочек. Доброе лицо, лучезарный взгляд и аура такой светлой русскости, что захотелось вонзиться в неё оладушками с мёдом.

Чуть подальше, в тени стола, сидела последняя. Совсем юная – лет шестнадцать, не больше. Бледная до прозрачности, волосы – как свежевыпавший снег, платье – серое, блестящее, с вихрастым узором. Лицо – словно вырезано изо льда. Только глаза… ярко-голубые, будто ледяное озеро, подёрнутое инеем. Смотрела куда-то в сторону, на нас внимания не обратила – будто привидение, которому уже всё давно безразлично.

– Это Варя Красавина, – прогремел за спиной Кощеев, аккуратно положив мне ладонь на плечи, словно представлял новую шкатулку на витрине. – Моя подруга. Будьте ласковы. Особенно ты, Снежа.

Белоснежная барышня (та, что будто бы вынырнула из морозилки) – ага, значит Снежа – лениво повела плечами и продолжила смотреть в пустоту. Зато Белоснежка-гламур улыбнулась и с любопытством глянула на меня.

– Белоснела Сказкова, можно просто Неля, – мурлыкнула она. – Добро пожаловать на самый трезвый и целомудренный девичник в истории Сказочного!

Мои брови поползли вверх. Я окинула взглядом стол: салаты, нарезка, чай, компотик, конфетки, фрукты… и всё. Ни вина, ни глинтвейна, ни даже старой доброй наливочки. Где спирт, Зин?

Резко повернулась к Кощееву и сверкнула глазами. Тот уже сиял самодовольной ухмылкой.

– Это тебе за чипсы, – сказал, как приговор.

– Ты мелочный скелет! – зашипела я и замахнулась, но было поздно. Он уже растворился, как недовольный дух. – Упырь с дизайнерским вкусом! – крикнула я в пустоту, и за моей спиной дружно заржали.

Неля от души смеялась, и её заразительный смех подхватили остальные. Даже у меня губы предательски дёрнулись вверх.

– Варя, не стой как Ивашка на морозе! Садись. Сейчас начнём косточки нашим рыцарям перемывать, – фыркнула Неля и похлопала по стулу.

Я, балансируя как цирковая лошадь на льду, приблизилась к столу и выбрала ближайшее сиденье – подальше от центра, поближе к выходу. Мало ли что.

– Клуб обиженных, забытых и чуть-чуть ведьм объявляется открытым! – торжественно сказала Неля. – А теперь давайте знакомиться. Даже я не знаю, кто у нас тут виновница торжества.

Все посмотрели на Настю. Та ойкнула, дёрнула фату, прокашлялась и робко выдала:

– Настя… Никитич…

– Уже скорее Морозкова, – отозвалась Снежа, даже не поворачиваясь. – Свадьба завтра. Братик твой фамилию «добренькую» тебе не оставит.

– А что тебе наша фамилия сделала?! – возмутилась девушка с русыми волосами, наверняка сестра.

– Всё сделала! – фыркнула Снежа. – Мы потомки великих злодеев, а вынуждены якшаться с добренькой шушерой! Противоестественно!

– У тебя там и Снежный Владыка в роду, между прочим. А он к злодеям не относится!

– А ты, человечка, не лазь по моему родословному дереву, пока веткой не огрела!

– Вот гадюка! – вскинулась сестра Насти, но та успела схватить её за руку.

– Алёна, тихо! – прошептала Настя. – Она же ещё ребёнок!

Алёна нехотя села, а над столом повисла тишина.

– М-дя… – протянула Неля, хлопая ресницами. – А мы, между прочим, о мужиках сплетничать должны, а не синяки друг другу ставить. Давайте по-другому. Я указываю пальцем – вы говорите: кто вы, чья сторона, и вообще, что к чему.

Все закивали, ну или фыркнули, что, в общем, считалось согласием.

– Ты, – сказала Неля и ткнула в берёзку.

– Марья Искусница. Муж – двоюродный брат жениха, – безэмоционально выдала та и посмотрела на Нелю как на дурака, который квест с перепутанными ролями проводит.

– Прекрасно! – хлопнула в ладоши Неля и указала на снежную барышню.

– Снежана Морозкова. Сестра жениха, – отрезала та, как лом льда.

– Ты типа… Снегурочка? – вырвалось у меня. И вот оно – лицо. Как у Кощеева, когда я наступила ему на горло чипсиной. Я нервно сглотнула. На кой леший я сюда пришла?..

– Сосулька она недоделанная! – выпалила Алёна. За что и получила под столом щипок от сестры. Сестринская любовь, ага.

От Снежаны повеяло холодком – не метафорическим, а самым что ни на есть буквальным. Лёд по позвоночнику, озноб по коже, и я рефлекторно обняла себя руками, словно могла этим прикрыться от ледяной ауры царевны Снежицы. За столом атмосфера стремительно портилась, как несвежее зелье на летнем солнцепёке.

Неля моментально уловила напряжение и ткнула пальцем в бок Алёне. Та фыркнула, будто ей под нос сунули оскорбительно тёплый медовик, встала и, вздёрнув подбородок, заявила:

– Алёна Никитич, сестра невесты и дочь великого русского богатыря!

О да, про богатыря я знала. Великий – не спорю. Но вот сторож из него, как из Бабы-Яги домохозяйка. Кощеева я, между прочим, преспокойно увела у него буквально из-под носа, как кощейку из курятника. Последнюю мысль, к сожалению, я озвучила вслух.

Теперь уже Алёна глядела на меня так, будто собиралась метнуть в меня словесное копьё. Хотя до ледяного прицела Кощеева ей было, как до Лукоморья пешком. Настя с трудом вжала её обратно в кресло, одновременно шепча, что характер, мол, надо держать в узде. Желательно железной и с замком.

Остальные девчонки разом уставились на меня, как на редкую зверушку, сбежавшую из сказочного зоопарка. Я инстинктивно втянула голову в плечи, будто это могло спасти.

– Так, так… – протянула Неля с лукавым прищуром. – Варвара, ты это сейчас про что брякнула?

– Да ничего особенного… – отмахнулась я и, решив срочно сменить тему, выпрямилась и задала давно зудящий вопрос:

– Нель, а ты, собственно, с какой стороны баррикад?

– Мой муж – друг жениха и организатор всей этой чаровейной свадьбы. Я тут, как говорится, в роли тамады! – улыбнулась Неля, словно с неё уже начинали сыпаться конфетти.

– Хреновая из тебя тамада! – как по нотам синхронно выдали Алёна и Снежана.

– Эй! Попрошу не делать преждевременных выводов! Мы сейчас в статусе ожидания! Вот придёт Марьке СМС от Кощея – я как загружусь, как организую, – закачаетесь, девоньки!

– А сразу нельзя было? – скептически протянула Снежа, закатывая глаза так, будто в них отражалась вечная мерзлота.

– Нельзя! – развела руками Неля. – Ваш братец, между прочим, потребовал, чтобы у нас тут были исключительно мирные женские посиделки. Без фейерверков, жертв и ледяных битв. Девичник в формате «молоко и пироги».

– Кстати, – пробормотала я, уже нервно покусывая нижнюю губу, – а у них, на мальчишнике, тоже всё так… цивильно и без женского вмешательства?

После моего вопроса наступила такая тишина, будто я уронила в комнату замороженного дракона. Даже Неля приуныла, почесала запястье, как будто там скрывался ответ. Видно было: к мужскому плану её не подпускали и держали в такой тайне, будто свадьбу проводили не в замке, а в штабе Службы Закрытых Союзов.

– Ну… вроде бы не должно быть… – неуверенно пробормотала она. – Дарий мне ничего такого не говорил…

– Так бы он тебе и сказал, – хмыкнула Снежана. – Знаю я этих сказковских братцев: скрытные, как сундучок с душой Кощея, а в делах питейных и вовсе действуют на уровне "никого не вижу, ни с кем не пью".

– Э, не надо клеветать на моих гномиков-переростков! – возмутилась Неля. – Они у меня славные. Почти ручные.

Атмосфера тем временем скакала к минусам, как температура в подлёдной реке. У большинства в глазах заплясали подозрения и образы разгорячённых женихов в окружении полуночных фей. Из всех только Снежа сохраняла ледяное спокойствие и смотрела на нас с видом: «А я-то предупреждала».

И тут… спасительный звук! Что-то тоненько пиликнуло, и Марья, до того мирно ковырявшая салфетку, достала из кармана сарафана зеркальце – магический ответчик в мире сказочной связи. Нелька его тут же выхватила и прочитала вслух, как весть с поля боя:

– «Милая, я совершенно стеклышко, как трезвышко. Обнимаю, падаю к твоим ногам и прошу не трогать скалки, голова у меня не резиновая, удары не рикошетит».

– Девки, это победа! – торжественно объявила она, как будто мы отбили у троллей стратегический мост.

– Да у Кощея всегда выдержка была слабая, – пожала плечами Снежа.

– Я ж не спорю, – усмехнулась Неля. – Но пока они там ковыряются с бутылками и чарками, про нас благословенных они точно забудут. Так что… звоню Вовику. Он нам таких мальчиков найдет – даже зеркала запотеют! Снежа, готовь сцену и шесты!

Снежана, даже не моргнув, щелкнула пальчиками. Пол позади меня застонал и разошёлся, и на свет явилась сцена до пояса мне, да ещё и шесты до потолка – изо льда, само собой. Что ещё ожидать от царевны холодных просторов?

– А у них… не отмёрзнет? – осторожно спросила я, глядя на ледяные конструкции с таким же ужасом, с каким смотрят на бритву во время зимней депиляции.

– Мдя… – протянула Неля, посмотрела на Марью.

Та тяжко выдохнула, как будто мысленно прощалась со здравым смыслом, щелкнула пальцами – и сцена стала уютно деревянной, шесты – из приятного блестящего металла. Уже лучше. Но всё равно ощущение, что мы репетируем спектакль «Морозко. Версия для взрослых».

– Чего-то не хватает… – задумчиво сказала Неля. – Снежа, а ковры есть?

– В сокровищнице, – пожала плечами ледяная царевна и встала, поправляя свои белоснежные волосы, словно в рекламе шампуня для снежных ведьм.

– Я с тобой, – бодро отозвалась я и сразу же чуть не растянулась на льду. Чертов гламур и каблуки!

Все девушки синхронно захихикали, а я сдержанно выругалась, сняла туфли и ступила босыми ногами на лёд. Эффект был незамедлительным – холод вцепился в пальцы ног, как голодный домовой.

– Не заболеешь? – с беспокойством спросила Марья, глядя на мои пляшущие ступни.

– Надеюсь, – буркнула я, совершенно неуверенная в этом. Зная мой организм, у меня к утру будут не ноги, а две ледышки с насморком.

К счастью, Настя щёлкнула пальцами – и меня тут же окутало приятное тепло, словно кто-то накинул на меня пушистый плед, только невидимый. Моя кожа засветилась, в теле разлилось томное тепло, и я даже почувствовала себя почти ведьмой. Почти.

– Спасибо, – поблагодарила я, на что Настя мило улыбнулась, как преподаватель, у которого ученик впервые сдал зачёт с первого раза.

– Девочки, поспешите! – Неля уже копалась в телефоне, вид у неё был, как у человека, собирающегося заказать на вечер цирк, балет и троих стриптизёров с дипломами по ритуальной магии.

Мы с Снежой кивнули и направились к двери, каждая думая о своём. Я – о тёплых носках и психотерапии. Снежа – судя по лицу – о конструктивной перестройке мира. С чего-то же надо начинать, верно?

Оказалось, Снежана на каблуках едва дотягивала мне до уха, но держалась так, словно выше всех здесь и по росту, и по статусу, и вообще ей срочно полагается трон изо льда и корона с алмазами. Я шла рядом и пыталась не отставать, хотя на фоне её царственной осанки чувствовала себя не то что золушкой, а серенькой мышкой из подземелий Бабы-Яги. Пока Снежа уверенно цокала шпильками по льду, я с трудом удерживалась на ногах, то и дело кося глазами на ледяные стены, в которых, как мне казалось, вот-вот затаится какая-нибудь заколдованная баба с кувалдой.

А стены были удивительные – будто и лёд, но не просвечивали. Ни тебе бликов, ни отражений, словно кто-то нарочно вылепил эту крепость из лунного молчания.

Мы отошли достаточно далеко от зала, и тут Снежана, как ни в чём не бывало, спросила:

– Так ты девушка Димы?

Я аж споткнулась. Нет, не просто – встала, как вкопанная, и мысленно грохнулась плашмя в сугроб собственной самооценки. Этот вопрос был как выстрел в сердце… из ледяной арбалетной стрелы, прямо между лопаток. Да какой там девушка! Я ему и в друзья-то, наверное, не числюсь, скорее – ностальгическая головная боль из детства.

Снежа прошла пару шагов, потом остановилась и смерила меня взглядом, в котором плясал морозный огонёк древней кощеевской крови.

– Я не права? – тонкая белесая бровь поползла вверх, будто грозилась мне личным допросом с применением метели.

– Я… я ему подруга детства, – пролепетала я, изо всех сил пытаясь увернуться взглядом от её стылых глаз. Надеялась, что её устроит такой вариант.

– Ну-ну, – протянула она с ухмылкой. – А Пёсик мне другое рассказывал.

Пёсик? Я аж прикусила язык.

– Кто тебе сказал?! – почти выкрикнула я, догоняя её в два прыжка.

– Да про Серёгу я, – небрежно отмахнулась Снежа. – Он же оборотень. У нас так принято – ласково, но с намёком.

О, Серёжа, ты, зубастая болтливая язва! Чтобы твой язык в узел завязался, а клыки от стыда повыпадали! Сколько ты ей ещё наплёл, интересно? Наверняка я там вышла злобной ведьмой, похитительницей чувств и мучительницей Диминых романтических воспоминаний.

Я бы и послала кого-нибудь в ближайший сугроб остыть, но перед Снежей язык не поворачивался – всё-таки девочка, и явно не простая. Надо держать лицо. Хоть какое-нибудь.

– Как-то неуважительно… он же твой старший брат, – попробовала я сменить тему, выдав из себя каплю воспитанности.

– Двоюродный, – уточнила она без особой теплоты. – И вообще, если уж ты на него претендуешь, то предупреждаю – кому попало я Диму не отдам. Он всё-таки наследник крови Кощея.

Вот тут я почти подавилась воздухом. Откуда она выкопала эту свою уверенность? И где в этом волшебном королевстве выдают такие ледяные понты?

– Между мной и Димой ничего такого не было! – с нажимом выдохнула я, не успев придумать правдоподобную отговорку.

Снежана резко остановилась и посмотрела на меня так, будто оценивает: сжигать ли меня сразу или всё же дать шанс оправдаться. А потом – опа! – её глаза вспыхнули алым, как у разъярённого деда Кощеева, и я на всякий случай сделала шаг назад.

– А как же та сказочка про несчастного мальчика и его любовь, которую унесли с Трёхи? – с откровенным подтекстом выдала она. Вот зубастый предатель! Серёга – ты труп, моральный и физический.

– Брехня и провокация! – заявила я, краснея до ушей, будто меня поймали с рукой в банке с вареньем.

– Ты влюблена в Диму, – с ледяным спокойствием заявила Снежа и, что обидно, цвет её глаз снова стал нормальным, будто ничего и не было.

– И тебя это устраивает? – ещё шаг назад. Мало ли, вдруг у неё ещё и меч в ледяной подкладке юбки прячется.

– А ты внучка Владиславы. Так что ты, можно сказать, своя. Почти. – Она улыбнулась, как бабочка смерти – красиво, но немного пугающе.

– Своя? – переспросила я, чувствуя, как внутри что-то ощутимо подвисло между "фиг ты выберешься"и "где мой выход?".

– Злодеев, – хмыкнула Снежа. – Конечно, Яги и Кощеи воюют, но мы все против людей, так что разница несущественная. Да и вообще, ты мне больше нравишься, чем Золотея.

Вот это поворот. А я, значит, в фан-клубе антагонистов числюсь? Прелестно. Осталось только мантии с черепами раздобыть.

Я, слегка офигев от происходящего, побрела за ней, мысленно ловя упавшую самооценку и собирая клочки логики.

«Варя, соберись! Хватит быть чьей-то проблемой, пора самой искать ответы. Ты и так месяц носилась в виде ребёнка на попечении ведьм – пора повзрослеть и взять быка за рога. Или хотя бы Кощеева за ворот.»

Я ускорила шаг и, дождавшись момента, когда мы поравнялись, схватила Снежу за руку:

– Как ты можешь говорить, что я тебе нравлюсь, если ты даже меня не знаешь?

Снежана остановилась и впервые – впервые! – улыбнулась по-человечески, без яда и снисхождения.

– Я видела, как Дима на тебя смотрит, – сказала она мягко, даже как-то тепло. – Как на самую редкую драгоценность в этом мире, которую можно только оберегать. Не каждый заслуживает такой взгляд. А если ты его заслужила – значит, он тебя любит. А если любит – значит, ты особенная. Всё просто.

Ну да, простая логика Снежаны: если снег идёт – значит, Снегурочка не грустит. А если грустит – будет вьюга. Но… странное дело… после её слов стало как-то светлее внутри, теплее даже.

– Есть ещё вопросы? – прищурилась она.

Да вопросов-то у меня – вагон и тележка! Но самый главный я пока приберегу – потому что не уверена, что смогу переварить правду, если она вдруг окажется ледяной, как и всё тут вокруг.

– Где мы вообще?

– В Снежном королевстве, – ответила Снежа и вдруг нахмурилась. – Погоди, ты что, пошла за наследником кощеевской силы, даже не спросив, куда?

– Ну… да…

– Варя, ты точно влюблена! – Снежа так весело захохотала, что аж лёд под ногами задрожал. – Всё, пошли, а то Неля нас самих на шест посадит… образно. Хотя кто знает?

Девчушка с энтузиазмом гнома, нашедшего вход в пивную, вцепилась в мою руку и потащила дальше, как будто я не ведьма с огненным темпераментом, а непокорная коза на верёвке. Из всего, что мы с ней успели наговорить, мне стало ясно: Снежана – нормальная девчонка, просто слегка зажатая и страдает от генетической предрасположенности к злодейству. А ещё я поняла, что Дима… возможно, он испытывает ко мне что-то большее, чем жалость и вечную потребность контролировать, как у вахтёра в дурдоме. Может, мои чувства и не совсем в одностороннюю яму орут, а там действительно есть отклик… в нужном мне направлении. Хотя – с моим везением – в этом направлении, скорее всего, стоит дама модельной внешности с ногами до ушей и ослепительной улыбкой «Колгейт». У меня не жизнь, а лотерея с одним билетом – и тот просрочен. Да что там! В русской рулетке выиграть – как щелкнуть пальцами, по сравнению с этим фантасмагорическим дурдомом.

Мы ещё минут пять шагали по коридору, больше похожему на кишку дракона после застолья, пока не остановились перед двумя гигантскими дверьми, украшенными рельефным изображением китайского дракона, который будто распластался между створками, охраняя вход, как пёс охраняет колбасный цех.

– Ух ты… – только и выдохнула я, таращась на чудище.

Он был слишком живой для просто резного декора. По спине у меня пробежали мурашки в сапогах. Морда у него была такая, что казалось, вот-вот оживёт, зевнёт и проглотит меня без соли. И будет прав.

Снежа внимательно проследила за моей реакцией, ухмыльнулась, как кошка, которая сейчас скинет с полки вазу, и щёлкнула пальцами.

И, о, святая Баба-Яга в кедах! Дракон не просто ожил – он ещё и пламя извергнул, да так, что я едва не упала в обморок. Да что там – по сравнению с этим драконом, Мёртвый лес выглядел как детская площадка с плюшевыми волками и охранником-дедушкой. Белый змей начал ползти вверх по створкам, издавая такой скрежет, что у меня зачесались пломбы. Его тело кольцами завивалось над дверью, и всё это было настолько завораживающе, что у меня закружилась голова, а коленки начали предательски подгибаться.

И ведь чего я только не боюсь, а тут какой-то змей всего-то метров пятнадцать. Пф! Да я уже месяц как живу под одной крышей с собственным ночным кошмаром в теле красавца, так что ничто мне не страшно. Ну, кроме Димы с ножом, когда я отказываюсь от ужина. Вот тогда – да, страх настоящий, искренний, с дрожью по позвоночнику. Поэтому я больше не говорю: «Не голодна», а ем как героиня трагедии – со слезами, но мужественно. Лучше живот разболится, чем лежать у патологоанатома с табличкой: «Причина смерти – отказ от борща».