Рейс в одну сторону 2

– Разберемся, – ответил Малыш. – Ты, главное, сама глупостей не наделай и будь на связи. Мой номер три-четыре-пять.

– Зачем он мне?

– Я же говорю, на всякий случай, – ответил он. – Ладно, пошел я, а то забросил своих работяг.

Маргарита кивнула. Малыш быстрым шагом ушел по коридору, а она, как стояла, ошарашенная новостями, так и оставалась стоять еще несколько минут, пока кто-то случайно не задел ее плечом: наступило время обеда, и коридор наполнился голодными сотрудниками, спешащими в столовую.

Глава 9

Смену Маргарита провела довольно плодотворно: к ней приходил и Трясогузов, с которым она провела очередной сеанс; и Полозов заскочил с идиотским вопросом: не передумала, мол, она, уговорить Ленку сделать аборт; кто-то звонил по телефону, но она не помнила кто…

Под конец смены зашел Королев.

– Добрый вечер, – сказал он.

– Добрый, – кивнула Маргарита. – Присаживайтесь. Я вот что хотела спросить: как хорошо вы знаете Сергея, не помню, к сожалению, его фамилии, – он в вашей же слесарной мастерской работает?

– Хорошо его знаю, – ответил Королев.

– Как у него дела?

– Так же, как и у меня – паршиво, – спокойно ответил он.

– Можете поподробнее об этом рассказать?

– А чего тут рассказывать. Он, так же, как и я ходит на допросы, потому, как находится под подозрением в том же самом убийстве, в каком обвиняют и меня.

– И вы об этом так спокойно говорите?! – вскрикнула Кондрашкина, не выдержав такого наплевательского отношения к собственной судьбе, находящейся под ударом.

– А что я могу поделать? – пожал плечами Королев, – сила на их стороне, а мне, да и Сереге тоже, остается только подчиниться и продолжать ходить к дознавателю. Хорошо, что нас в камеру не сажают, а дают по-прежнему работать.

– И зарплату платят? – с недоверием в голосе спросила Маргарита.

– Ну, да – всё как положено. Меня это, поначалу, удивляло, а потом перестало: думаю, и здесь у них какой-нибудь тонкий расчет, только мне уже всё равно.

– Да, это действительно странно, – задумчиво сказала Кондрашкина. – Я вот что хотела вам сказать. Дело в том, что у вашего приятеля есть девушка, Елена Коржикова…

– Ну, да, есть какая-то девушка, только он не говорил, как ее зовут, – перебил ее Королев.

– Так вот я вам и говорю, как ее зовут! – громче сказала Кондрашкина Петровичу, будто перед ней сидел глухой.

– И что дальше? – спросил он.

– А то, что Елена беременна от этого вашего друга, понимаете?

Королев неуверенно кивнул, и тут же спросил:

– Как?

– Так! Беременна она, и ваш приятель будет папашей!

– А! И что?

– Ничего! Можете ему передать, только не при свидетелях, чтобы он вел себя аккуратно и никакой вины не признавал: думаю, дело тут вообще не в вас обоих.

– В смысле? – не понял ее Королев.

– Потом объясню, – ответила Маргарита. – А сейчас идите к себе – позже, как-нибудь пересечемся.

Королев кивнул и вышел.

Ну вот, появился повод пойти к следователю и изложить ему свою версию убийства того молодого парня.

Она даже от радости в ладоши хлопнула: ей вдруг показалось, что она решит как эту, так и другие проблемы, тяжким грузом лежавшие у нее на душе.

Вечером она зашла в столовку, как и обещала раздатчице. Та, кивнув ей еще издали, не отрываясь продолжала делать свою работу: несколько человек стояло в очереди, но работница ловко справлялась с тарелками и половником, так что через десять минут, она была готова к разговору с Маргаритой.

Как только от раздаточного стола отошел последний человек, еле-еле державший тяжелый поднос в трясущихся руках, Маргарита подошла к ней.

– Ну, что вы хотели? – спросила она.

– Мне нужно знать, кому ты тогда звонила, – сказала та.

Маргарита даже не поняла о чем речь. Раздатчица, видимо, зная заранее, какая будет реакции у Кондрашкиной, вновь повторила свою просьбу:

– Скажи, кому ты звонила?

– Зачем вам это нужно?

Та посмотрела на Кондрашкину, и, наклонившись над столом ниже, ответила:

– Ко мне приходили люди и спрашивали про тебя.

– Кто приходил? – не поняла Маргарита.

– Ну эти – из спецслужбы.

– И что они спросили?

– Кто, мол, звонил отсюда такого-то числа в такое-то время – это же как раз и был твой звонок.

– Ну а вы что ответили?

– Я сказала, что не знаю – отходила, мол, в туалет. Они мне, неверное, не поверили, потому что сказали, что придут в следующий раз.

– Когда придут?

– Не знаю, – ответила раздатчица. – А, еще они сказали, что по камерам всё посмотрят.

Маргарита вылупила глаза:

– Тут же нет ни одной камеры, – она обвела рукой столовку, в которой, кроме ламп дневного света и интерактивного окна ничего не было такого, что работало бы от розетки. Если только, они не имели в виду камеры, вмонтированные в банкоматы.

Раздатчица мотнула головой:

– Вряд ли: скорее всего, те камеры не туда повернуты, – она показала большим пальцем себе за спину, – а направлены на клиента, чтобы деньги не сперли.

– А что, были случаи? – спросила Маргарита.

– Несколько раз на моей памяти, – ответила раздатчица. – Только их быстро скрутили: Мишка даже позвонить не успел, как они тут же приехали и повязали того грабителя.

– Что за Мишка?

– Помощник мой – грузчик.

Потом она добавила:

– А так-то, правильно, больше здесь нет никаких камер. Только не понятно, зачем тогда они так сказали?

– Может, скрытые где стоят? – предположила Маргарита.

– Не знаю, может быть, – пожала плечами раздатчица. – Так кому же ты звонила? Я на тот случай, если они и впрямь снова придут.

Маргарита подумала секунду, а потом решила, что скрывать ей нечего: ничего криминального она не совершала, если только не считать ту подозрительную встречу на пятом уровне с андроидом, которого, впрочем, она и пальцем не тронула.

– Я звонила заместителю главного по объекту. По личному делу.

Раздатчица вылупилась на нее.

– Прямо туда? – она ткнула пальцем в потолок.

Маргарита кивнула.

– И я могу об этом им рассказать?

– Можешь. Рассказывай, – ответила Маргарита.

– Тогда ладно. А неприятностей у тебя не будет?

– Посмотрим, – ответила она и выдавила из себя улыбку. Раздатчица тоже постаралась улыбнуться, но попытка вышла неудачной.

– Ладно, пойду я, – сказала Кондрашкина.

– А поесть?

– Аппетита нет, – махнула она рукой и пошла к выходу.

Возвращаясь в комнату отдыха, она вдруг остановилась, не дойдя нескольких метров до двери. Мысль, только что поразившая ее, как молния, заставила Маргариту застыть на месте. Как дознаватели к ней до сих пор не пришли? Минуло около полутора суток с того момента, когда взорвался тот странный андроид, а спецслужбы ни сном ни духом? Нет, такого в жизни не бывает: должен же был кто-нибудь позвонить ей по телефону с предложением, как они всегда говорили, прийти на допрос, или человек бы какой пришел с повесткой явиться к ним?

Она взялась за голову. Канарейкин тоже, кстати, ни слова не сказал, что мол, к вам приходили – будьте на месте. «Бдительность мою проверяют? – подумала Маргарита, – или ждут, что я сама к ним приползу?»

И тут снова пришел тот же ответ, какой был утром, и от которого вновь стало так легко на душе, что нельзя было объяснить этого простыми словами. Она еще раз сказала себе, что завтра, с самого утра, непременно пойдет к следователю, если он будет у себя, и расскажет ему всё, что думала сегодня вечером, когда разговаривала с Королевым.

Успокоившись этой мыслью, Кондрашкина подошла, наконец, к двери комнаты отдыха и открыла ее.

Маргарита упала без сил на кровать, провалившись в глубокую яму. Снов не было – их место заняла лишь черная пустота, где человек не ощущает ничего, даже течения времени. Можно было только смотреть в эту пустоту, где ничего нет, и при этом ни о чем не думать – в таких снах мыслей никогда не было.

Проснувшись, она долго не могла прийти в себя. Звуки, наполнявшие комнату отдыха, доходили до нее постепенно, словно они пробивались через невидимые преграды, постепенно прибавляя в громкости.

Она открыла глаза и повернула голову: в комнате, действительно творилось что-то невообразимое: несколько человек в черной форме пришли за той женщиной из машинного отделения, с которой Маргарита прошлой ночью секретничала о странных смертях рабочих. Женщину скрутили, а тех, кто начал было, протестовать, просто отталкивали в сторону, не применяя пока других средств, типа дубинок или перцовых баллончиков.

– Отпустите меня! – кричала женщина.

– Отпустите ее! – вторили ей соседки по комнате.

Маргарита встала, наконец, с кровати и, не одевая тапок, подошла к охранникам.

– По какому праву вы ее арестовываете? – спросила она одного из них.

– Никто ее не арестовывает, – невозмутимо ответил тот, – мы ее пока задерживаем.

– А в чем причина, можете сказать?

– Нет, за этим обращайтесь к следователю.

– Где он сидит, этот ваш следователь?

– Там же, где и прежде – на втором этаже, кабинет номер двадцать семь.

– Хорошо, я приду! – сказала она.

– Приходите, – ответил охранник. – Расступись! – крикнул он в толпу женщин, окруживших их. Те с неохотой разошлись в разные стороны. Задержанную повели к выходу. Она успела посмотреть на Маргариту, но в ее взгляде не было никакой злобы – было лишь непонимание, почему пришли за ней, а не за теми, кто убивает взрослых сильных мужиков на нижних уровнях. Маргарита ей кивнула, не осознавая, что, тем самым придает ей немного уверенности в том, что та не останется без поддержки Кондрашкиной.

Долго еще гудели в комнате, пока, наконец, не погасили свет и не легли по своим кроватям. После этого случая, Маргарита в третий раз утвердилась в своем намерении идти с утра к следователю и рассказать ему все, что успела узнать за это время.

Спала она отвратительно, ворочаясь с боку на бок. Многие храпели так, что хоть выходи из комнаты и спи в коридоре. Некоторые совсем не спали, а бродили, как привидения, то включая, то выключая свет в комнате. На них ругались, шипели, кто-то даже попытался затеять драку, но, в конце концов, все успокоились и легли спать.

Кондрашкина отлично понимала, что движет людьми в такие минуты, когда несправедливо арестовывают (нет, задерживают, как это неизменно подчеркивалось охранниками) человека за то…

И тут Кондрашкина задалась неожиданным вопросом: а за что, собственно, взяли эту женщину? Маргарита, ведь, думает, что за обвинения в убийствах в машинном отделении, а ни за что-то другое? Откуда такая уверенность, что за этой женщиной нет никаких реальных преступлений?

Маргарита вновь приподнялась на кровати: опять ночь без сна. Снова придется сидеть возле зеркала, потому как больше «приземлиться» негде, и бесплодно рассуждать о том, на что она повлиять не может. Нет, она, конечно же, пойдет к следователю, но ждут ли от нее этого визита, или нет – вот, в чем вопрос?

– Скорее да, чем нет, – сказала она вслух. Тут она решила, что завтра может убить двух зайцев: и своего и соседского.

Она улыбнулась этому каламбуру и попыталась снова уснуть…

Будильник не прозвенел: Кондрашкина забыла его завести. На часах было десять утра. «Ну и черт с ним! – подумала Кондрашкина. – Всё равно рабочий день пойдет насмарку, если я не сделаю то, что надумала».

Больше она не испытывала никаких сомнений: теперь ее цель – кабинет № 27 на втором уровне.

Перед тем, как подняться к следователю, она решила, что будет не лишним пойти в столовую – теперь к ней пришел такой зверский аппетит, что она бы съела, и теленка, и овцу, и еще одно маленькое куриное крылышко.

Войдя в столовку, она увидела, что рядом с раздатчицей стоят те же люди в черной форме, которые забрали ночью ее соседку. Маргарита остановилась на пороге столовой, не решаясь войти внутрь. Те, что в форме, заметили эту неуверенность Кондрашкиной. Один из охранников вышел из-за раздаточного стола и направился к ней. Маргарита попятилась, но тут сзади нее возникло препятствие в виде… Она оглянулась: за ее спиной стоял Малыш.

– Ты что здесь…

Он не дал ей договорить, схватив ее за руку. К ним подбежал тот самый охранник, секунду назад вышедший из-за раздаточного стола.

– Спасибо, Александр Сергеевич, – быстро проговорил охранник, ровным голосом: он даже не запыхался, после того, как за пару секунд пробежал пятнадцать метров до дверей столовки.

– Всегда пожалуйста, – ответил Малыш, с презрением глядя на Маргариту.

– Так ты с ними? – спросила она, пораженная будто ударом молнии.

– Я всегда с ними, – ответил он, нимало не смущаясь.

Она хотела еще что-то сказать, но ей не дали этого сделать, ударив шокером…

Ее привели в чувство, плеснув холодной водой в лицо. Она сидела на стуле перед тем человеком, к которому сама хотела прийти после завтрака.

– Маргарита Павловна Кондрашкина, как я понимаю? – задал первый вопрос следователь. Было ему сорок с небольшим, и выглядел он так, будто всю ночь боролся с преступностью, которая оставила на нем свои отметины. Несмотря на хорошо подогнанный дорогой костюм, его лицо ему с утра так и не «подогнали». Маргарита чуть не засмеялась, когда в голове крутнулось это сравнение.

– Да, я Кондрашкина, – ответила она спокойно.

– Подтверждаете ли вы, что вчера разговаривали с этим человеком? – следователь показал куда-то ей за спину. Маргарита оглянулась: позади, чуть левее сбоку сидел Малыш.

– Я и сегодня успела поговорить с этой сволочью.

– Да или нет? – повторил следователь.

– Да, подтверждаю, – ответила Маргарита, отворачиваясь от этой наглой морды.

– Подтверждаете ли вы также, что вчера разговаривали вот с этой женщиной? – следователь снова показал пальцем за спину Кондрашкиной, только чуть правее того места, где сидел Малыш. Маргарита вновь оглянулась и увидела… Валентину.

– Что? – не выдержала Маргарита, поворачиваясь на стуле, отчего тот жалобно под ней скрипнул ножками по полу. Она видела ухмылявшуюся рожу медсестры, которая молча сидела на таком же стуле, на каком сидел Малыш.

– Повторяю вопрос… – начал, было, следователь.

– Подтверждаю, – не дала ему договорить Маргарита.

– Прекрасно. Распишитесь здесь и здесь, – с этими словами он пододвинул к ней какую-то бумажку. Буквы расплывались перед глазами: Маргарита не видела ни одной строчки – всё превратилось в сплошное синее пятно. Кондрашкиной стало плохо и ее вырвало желчью прямо на пол.

– Дайте ей воды! – приказал он кому-то.

Тут же перед ней на столе возник стакан воды. Она потянулась к нему и, обхватив холодное стекло острых граней пятистороннего стакана, с жадностью выпила воду, поперхнувшись на втором глотке.

Маргарита закашлялась, но ей дали время, чтобы она успокоилась.

– Продолжим, – сказал следователь ровным тоном. – То, что вы сказали, может иметь серьезные последствия как для вас, так и для тех, о ком мы будем с вами говорить в дальнейшем. Вы меня понимаете?

– Понимаю, – ответила Маргарита.

– А теперь, прошу вас, подпишите ваше признание, – он вновь пододвинул к ней лист бумаги, где уже строчки не сливались в одно пятно, а были видны четко и ясно.