Музыкальный приворот. По ту сторону отражения. Книга 2

Виктор Андреевич обиженно замолчал, а Келла продолжал как ни в чем не бывало:

– «Мерсы» и «Ауди» круче, если вам тачка F-класса нужна.

– Чем это они круче? – раздраженно спросил дядя Витя, который никогда не смог бы признать, что его вещь чем-то уступает другим.

– Ну, начнем с того, что в вашем «Фольксе» подвеска жесткая.

– Зато система безопасности отличная! – запальчиво выкрикнул Нинкин папа. – А двигатель шесть литров, между прочим!

– Большой расход топлива. Воображаю, сколько тачка бензина жрет. И камеры заднего вида у вас почему-то нет, – внимательно поглядел вперед Келла.

– Ах ты, соп… – вспомнив, что грубить Келле сейчас нельзя, Виктор Андреевич закашлялся и посетовал на мнимый насморк, используя просторечное слово, похожее на ругательство, которым он хотел одарить «наглого панка».

– Хватит про машины, – недовольно произнесла Нинка. – Бесит.

– Тогда, детка, предложи свою тему для разговора, – улыбнулся ей синеволосый.

«Ух, наглый ублюдок», – подумали синхронно голубоглазые папа и дочка. А Келла, с усмешкой оглядывая то салон машины, то Нинку, рассказал пару развязных анекдотов и чмокнул девушку в уголок губ, что, естественно, ее тут же разозлило. Хорошо еще, дядя Витя этого не видел. В это время он высунулся из машины, чтобы всласть поорать на водителя «Мерседеса», который только что по вине Журавля едва не врезался в его же «Фаетон», а потом лишь чудом сумел избежать встречи со столбом.

– Развелось криворуких водил, – с чувством собственного достоинства произнес дядя Витя. – Купят права и ездят, идиоты паршивые.

Это было единственное, в чем они были солидарны с Келлой.

У Эльзы Власовны стало еще хуже (для Нинки, разумеется), потому что она испытывала атаку сразу по двум фронтам. Виктор Андреевич к тетушке не пошел, помня, что она приглашала только его дочь и синеволосого панка.

Хозяйка большого трехэтажного особняка, выстроенного в традиционном английском стиле, с нетерпением ожидала молодых гостей. Как всегда, ухоженная, с высокой сложной прической, в парчовом темно-зеленом платье, тетушка Эльза самолично выплыла навстречу внучатой племяннице и ее молодому человеку.

– Ну, здравствуй, – сухо сказала она Нинке, зато Келла удостоился от старушки едва ли не жарких объятий, что заставило Ниночку высоко поднять брови и подумать: «Ее что, на молодых потянуло, старую ведьму?»

Эльза провела гостей в огромную, уставленную антиквариатом гостиную на первом этаже, главным украшением которой являлся камин, усадила перед собой и принялась буравить обоих пронзительным взглядом из-под очков в тонкой серебряной оправе.

– И что случилось с твоим молодым человеком, милочка? – почему-то пожилая женщина кинула недоброжелательный взгляд на Нинку, которая уже успела подсчитать, сколько примерно стоит мебель и сам дом.

Особенно блондинке понравился украшенный эффектной керамической плиткой ручной работы камин и внушительное зеркало в позолоченной раме над ним.

– А? – едва сумела оторваться от мыслей, кому можно подороже продать все это старинное богатство, когда ведьма запишет на нее, Нинку, дарственную или оформит наследство.

– Я думала, в молодости не страдают глухотой, – ехидно произнесла вежливая тетушка. – Что с дорогим Келлой? Ох, как же мне нравится твое имя, милый, – улыбнулась она парню.

Тот в ответ тоже разулыбался. Кажется, недавно пораненная голова совершенно не мешала ему.

«Я – милочка, он – милый, так-так-так. Вот и спросила бы у него, а не у меня, дура древняя», – одарила почему-то синеволосого злым взглядом Нинка.

– Тетя Эльза, он упал, – очень мило произнесла девушка, словно речь шла о чем-то приятном.

– Упал? – явно не поверила родственница.

– Да, тетя.

– Странно люди падают, – поджала губы Эльза Власовна. – Такое чувство, что он на кого-то упал. Дорогой друг, – обратилась она к парню, – это ведь из-за этой глупой развязной девицы ты пострадал?

– Тетя! – повысила голос обиженная Ниночка. А Келла тут же, весело поглядывая на нее, рассказал Эльзе Власовне то, что произошло в парке, не забыв даже самые мелкие детали.

Ниночка, которая поразилась такому поведению парня (ей казалось, что он тут же благородно скажет, что Журавль тут совершенно ни при чем), стала нервно трясти ногой, получив по этому поводу еще пару замечаний, исполненных сарказма.

Около часа пожилая женщина беседовала с Келлой, не обращая ни малейшего внимания на Нинку, а затем пригласила их «на чашечку чая».

– Крутой дом у старушки, – шепнул Келла Нинке, когда они шагали в столовую.

– Нормальный.

– Что-то ты грустная, зайка.

– Иди на фиг, – не удержалась моя подруга от небольшой грубости. Хозяйка дома совершенно случайно расслышала про «фиг» и посетовала:

– Зря Витя, мой крайне умный племянничек, не внял голосу моего разума – а откуда же у него своему взяться? – и не отправил тебя и Ирину в пансионат для девиц, а сынка, вашего недоразвитого морально и духовно, но переразвитого физически, Сергея – в кадетский корпус.

С этими словами Эльза Власовна чинно прошла в такую же большую, как и гостиная, но очень уютную столовую, где главенствовали красные и бордовые оттенки. Пригласив гостей за прямоугольный стол, стоявший точно посередине комнаты, напротив широкой лестницы с резными перилами, ведущей на второй этаж, тетушка позвонила в колокольчик, и две молоденькие девушки в строгой форме горничных с удивительной быстротой накрыли на стол.

– Я – как старая мещанка, – сказала хозяйка дома.

– Вы не старая, – тут же заявил Келла. Это Эльзу Власовну польстило.

– Вы не мещанка, – одновременно с ним произнесла Нинка.

– Спасибо, дорогой друг, – ласково улыбнулась тетушка синеволосому барабанщику, а у Ниночки поинтересовалась:

– Считаешь меня старой? Ну-ну. Да, думаешь, плохо быть мещанкой?

Ее внучатая племянница неуверенно кивнула.

– Вот, ты вновь и вновь оскорбляешь меня, деточка. Я есть мещанка и буржуйка. Я командую и требую, чтобы моим капризам потворствовали. Впрочем, вы, моя нелюбезная родня, и так делаете это. И прислуга у меня вышколенная.

«Старая карга», – про себя подумала Нинка, но сама принялась расхваливать кекс, – хорошо хоть, повязка этого свиного рыла, который вечно поддакивает маразматичке, ее не смутила».

Пока Эльза Власовна не видела (в это время она что-то принялась рассказывать о временах своей молодости), Келла под столом принялся писать своей королеве сообщение, при этом умудряясь не сводить преданных глаз с пожилой женщины.

– И тогда в шестьдесят восьмом году мы приехали в Великобританию…

Звук пришедшего сообщения, раздавшийся в ее кармане, заставил Нинку вздрогнуть и выронить кусочек торта на белоснежную скатерть, а замолкшую тетушку Эльзу очень нехорошо посмотреть на внучатую племянницу.

– Где твои манеры, позволь спросить? А, ну да, это же ты, о чем я говорю?

– Извините, тетя, – стушевалась блондинка.

– Твои «извините» не помогут моей любимой скатерти стать прежней, – нехорошо посмотрела на коричневое пятно Эльза Власовна.

– Да, Нина, будь аккуратней, – светским тоном вставил Келла.

Нинка поплотнее сжала зубы, заставила себя улыбнуться и произнесла:

– Тетя, я отвезу скатерть в химчистку, не волнуйтесь.

– В таком случае я с ума сойду от беспокойства. Я не смогу доверить эту вещь в твои кривые руки, дорогуша, – не моргнув глазом, заявила тетушка. – Это не просто кусок какой-то дрянной материи, а венецианские кружева ручной работы. Ладно, что теперь… потерянного не вернешь, слушай дальше, дорогой друг, – обратилась она вновь к Келле. – Мы приехали в благословенный Лондон, чопорный и тусклый, как и все англичане, и встретились с самим…

«Лучше бы ты там чуму подхватила», – подумала Нинка, умудрившись вытащить свой телефон под столом, и прочла:

«Малышка, мне скучно».

«А я тебе что, клоун первого разряда, придурок?»

Но, поглядывая на родственницу, она напечатала ответ, диаметрально противоположный мыслям:

«Потерпи, скоро уйдем, милый».

Келла ответил быстро. И если у него звук в телефоне был отключен, то светловолосая девушка совсем забыла поставить телефон на беззвучный режим. Рассказ Эльзы Власовны, которая уже описывала события, произошедшие с ней в Венеции, вновь был прерван новым звуковым сигналом.

– Я смотрю, ты с каждой минутой все более и более взращиваешь свой потенциал хамства и некультурности, – неодобрительно сказала тетушка молодой родственнице.

– Простите, тетя, этого больше не повторится.

– Надеюсь.

«Ух, козел синий, опять подставил», – с этими мыслями девушка открыла новое сообщение.

«Не хочу терпеть. Хочу к тебе:)».

«Хоти-хоти», – подумала Нинка с неприязнью, но напечатала другое:

«Мы скоро уйдем. Видишь, как тетя тебя любит?»

«Я ее боюсь, детка. Вдруг у нее на меня планы какие-нибудь, а? Я тебе верен:)».

«Перестань».

«Ниночка, у тебя такие ножки красивые:)».

«Спасибо». – Свои длинные ноги девушка любила.

«Гоу сегодня ко мне, детка? Покажешь ножки во всей красе…»

Прочитав это сообщение с явным подтекстом, Журавль не удержалась и погрозила парню изящным кулачком. В ответ он ей развязно подмигнул. Нинка от злости дернула коленом, и телефон, до этого преспокойно лежавший на нем, с громким звуком упал на пол.

– А в Мадриде как раз начинались… Милочка, ты нарочно задумала меня перебивать? – рассердилась Эльза Власовна.

– Простите, я нечаянно, – кинула на синеволосого гневный взгляд блондинка.

– За нечаянно бьют отчаянно, – прибегла к народной мудрости пожилая дама, поправляя рукой высокую прическу.

– Вы правы, тетя, – заявил Келла.

– Я не бываю неправой, – уверенно заявила одна из представительниц славного семейства Журавлей, напомнив Келле почему-то саму Ниночку. А девушка, сдерживая гнев, кивнула.

«Ты такая забавная, детка», – подумал парень, с удовольствием глядя на нее, но больше сообщений не отправлял.

Когда они вновь переместились в гостиную, Келла уселся рядом с Нинкой на полосатый зелено-коричневый диванчик и, вроде бы как случайно, пару раз умудрился задеть ее колени. Озлобленная, как дракон, Нинка (она только пар из ноздрей не пускала кольцами) стала нервно поправлять чуть сползшую юбку от строгого темно-синего костюма, который она специально надела на встречу с тетушкой. Поведение Келлы, без всякого стеснения обнимающего ее за талию и пару раз поцеловавшего в шею, девушку злило все больше и больше. Она вообще ненавидела физические контакты, и это было одной из причин ее быстрого расставания с молодыми людьми. Очень часто они казались до тошноты противными, как только распускали грабли, а некоторые казались такими, даже если просто брали красавицу за руку.

«Проклятый гиппопотам, бабник несчастный, убери свои грязные руки, помешанный стрекозел», – ругалась она про себя. Тот руку убирать не спешил – напротив, она слегка сползла вниз.

– Правильно-правильно, поправляй, – заметила ее движения Эльза Власовна, – ужасно одеваешься, впрочем, как и сестра. Нет у тебя эстетической совести.

– Чего нет, простите? – не поняла ее родственница.

– Вкуса.

«Можно подумать, у этого Келлы вкуса бездна. Ну почему в меня Кеечка не влюбился, мать его?»

Еще около сорока минут (все это время Келла держал Нинку за руку, и та, прислушиваясь не к словам жабы, а к собственным ощущениям, поняла с удивлением, что прикосновения парня не вызывают уже ничего, кроме идиотской теплоты) Эльза расписывала свое путешествие по Северной Африке, а потом вдруг решила уйти за альбомом с фотографиями, чтобы показать молодежи «прекрасные снимки». Как только пожилая женщина чинно удалилась по лестнице вверх, Келла, недолго думая, развернул потянувшуюся за очередным печеньем Нинку к себе, с явным намерением поцеловать. Его другая рука по-хозяйски оказалась на ее бедре.

– Ты чего? – взревела и без того озлобленная на весь мир девушка, – охренел совсем?! Смерти ищешь?

– Тихо, – тут же зажал ей рот ладонью парень, – чего орешь?

– Да ты мне уже весь мозг вынес, дятел! Ты можешь вести себя прилично, идиот? Сколько можно! Хватит меня домогаться! Ты достал меня, ушлепок! В горле сидишь.

– А разве я не могу поцеловать свою любимую девушку? – с невинным видом поинтересовался Келла, – я ведь тебе нравлюсь, правда? Наша любовь взаимна? – И его глаза странно сверкнули.

– Взаимна, взаимна, но держись от меня пока подальше. По крайней мере в гостях у тетушки.

– Тебе противно? – то ли с ироничной, то ли со зловещей интонацией, медленно произнес Келла.

«Какие нынче привороженные пошли наглые».

– Не раздражай меня, дружок, – случайно копируя начальственные интонации собственной тетки, проговорила девушка надменно. – Ясно?

Синеволосому музыканту ясно не было, потому что он вновь притянул Нинку к себе, но она тут же стала колотить руками по его плечам и груди и даже случайно попала по затылку. У парня тут же слегка закружилась голова.

– Демоница, – взвыл Келла, безуспешно пытаясь схватить впавшую в ярость девушку за руки, – только не по голове! Мужик в юбке!

– Ах ты сволочь! Ты как меня назвал? – еще больше распалилась блондинка.

– Вот, значит, как твой несчастный молодой человек получил сию прискорбную травму, – появилась в это время Эльза Власовна, неся в руках тяжелый фотоальбом.

– Тетя, вы не так поняли! – мигом оставила Келлу в покое Журавль.

– Дорогуша, я очень сожалею, что мы состоим с тобой в кровной родственной связи. Может быть, ты и на меня хочешь накинуться? Давай-давай, покажи мне свою дьявольскую натуру, мой пересохший ангел, – ядовито произнесла хозяйка дома в английском стиле. – Или тебе со мной, несчастной старухой, и с моим прекрасным другом Келлой скучно? Тогда ты можешь нас покинуть.

Естественно, Нинке никуда уходить не хотелось. Выслушав гневную нотацию «трухлявой ведьмы», девушка еще какое-то время наслаждалась ее обществом. Келла обиделся на Нинку и перестал на нее даже смотреть, полностью погрузившись в мир шестидесятых и семидесятых, о которых с патетическими интонациями рассказывала тетя Эльза. Это почему-то нервировало девушку не меньше, чем оскорбительные слова двоюродной тетушки. На нее не реагировало какое-то рыло, на нее, королеву!

Когда они стали собираться домой, Келла по-прежнему не обращал на Нинку никакого внимания, хотя очень тепло попрощался с тетей и успел подмигнуть хорошенькой горничной. Вездесущая Журавль-старшая приметила это и тут же сказала синеволосому парню, что если ему будет очень нужно, телефон своей работницы она обязательно даст ему, ибо понимает, в какой он, Келла, сложной ситуации рядом с тигрицей, которая прикрывается птичьей фамилией.

– Береги голову, мой дорогой друг, – напутствовала парня тетя Эльза. – И, конечно же, приходи в гости. Тебе, – она подчеркнула это слово, – я буду всегда рада.

– Приходите к нам в гости, тетушка, мы вас очень ждем, – тут же вставила Нинка.

– Ой, не ври, – сразу же изменился тон пожилой женщины.

– Вы что, – похлопала длинными ресницами Нинка. – Это правда. Мы вас ждем!

– Правда в данном случае то, что ты под нее старательно маскируешь свое притворство, – фыркнула пожилая хозяйка дома.

– Но…

– Хватит, девочка, у меня от тебя начинается мигрень. Отстань.

– Тетя, я просто пытаюсь быть вежливой… – скромно потупив пышущие демонским огнем глаза, сказала Нина.

– Вежливость – самая приемлемая форма лицемерия, – тут же услышала она в ответ новую умную вещь. Келла хмыкнул, но ничего не сказав, вышел и пошел дальше по дорожке из камня. Он шел мимо ухоженных зеленых клумб, мимо старичка-садовника с аккуратными седыми усами, усердно трудящегося рядом с одной из них, прямо к массивным воротам.

– До свидания, было очень приятно с вами пообщаться, – улыбнулась с поддельной теплотой, которая вот-вот должна была перерасти в горячку, девушка.

– Подозреваю, что мой юный друг Келла постесняется приезжать ко мне в одиночку, поэтому жду на следующей неделе и его, и тебя, мадемуазель Зловредность.

С этими словами Эльза Власовна захлопнула дверь перед Нинкой.

«Противная старуха, чтоб ее раскорячило», – подумала светловолосая девушка и поспешила вслед за «юным другом» Келлой, который, не оборачиваясь, быстро шел вперед.

Журавль смогла его догнать только через пару минут, когда они оказались на длинной аллее, утопающей в зелени.

– Эй! – властно окликнула его Ниночка. – Ну и что ты? Куда бежишь?

Ответа не последовало.

«Молчишь, козел? Последние нервы из меня решил вынуть? Мало я намучалась у проклятой бабки?»

– Я не поняла, – ледяным тоном произнесла она, – ты почему смеешь молчать, дерево? Остановись, когда я с тобой разговариваю. Недоумок, ты стал глухим?

– Что тебе нужно? – с этими словами Келла резко развернулся, и с большим удивлением Нинка заметила, что его, в общем-то, обычно добродушное лицо приобрело какое-то злое, даже жестокое выражение. Кажется, таким он был в день их первой встречи, когда едва не подрался с теми туповатыми типами из «Горизонта». А еще когда Баба Яга привязался к синеволосому, что-то подобное было в его темных глазах. Вот только теперь к общей злости прибавилось еще что-то: то ли обида, то ли сильнейшее раздражение, то ли непонятный гнев, а может быть, что-то вроде тщательно скрываемого страха.

– Что мне нужно? Замечательный вопрос, дуб, – рассердилась девушка. – А главное, почти философский. Мне нужен целый мир, а рядом только ты. И вообще, что с тобой? Где наш обаятельный и веселый придурок, ежеминутно совершающий тупые поступки? Что еще за разозленная борода стоит передо мной и корчит унылые рожи за упокой?

– Заткнись, – совсем не влюбленно посмотрела на нее «разозленная борода».

– Что ты мне сказал? Нет, поставлю вопрос по-другому – это ты мне сказал? – негромко спросила девушка, а потом без перехода заорала на всю аллею. – Да ты кто такой?! Как ты смеешь? Щенок!

Парень окинул ее не самым нежным и ласковым взглядом, но ничего не произнес в ответ. Журавль, крича, схватила его за предплечье. Синеволосый оттолкнул свою королеву, которая быстро и неумолимо приближалась к званию «бывшей», и быстрым шагом пошел дальше. Спина его была прямой, как у аристократа, а взгляд был направлен вперед.

«Ненавижу! Игнорировать вздумал?» – пронеслось в голове Нинки пламенным вихрем. Так с девушкой еще никто не осмеливался поступать. Недолго думая, Нинка в порыве ярости схватила с земли два камня, некстати оказавшихся у ее ног, обутых в любимые синие туфли на высоченных каблуках, и с силой кинула в парня, первым едва не попав в его многострадальную голову. Второй камешек, небольшой и гладкий, угодил прямо в лопатку и весело отскочил на землю, затерявшись в молодой траве. Келла остановился, а его спина дрогнула. Физическое воздействие оказалось куда более действенным, чем крики. Медленно, словно на него наложили эффект слоу мо, Келла развернулся.

– Упс, – сама себе поразилась блондинка, потому что теперь он был обозлен настолько, что казалось, поднеси к нему спичку, и парень загорится. Над ним так и сиял, колыхался рваный силуэт пламени. У Келлы даже кулаки сжались.

«Мать его трижды за ногу и один за поясницу… Похоже, я перегнула палку, и он меня сейчас ударит. Интересно, я до Эльзы добежать успею, если прямо сейчас побегу? И поможет ли она мне?» – отстраненно подумала Нинка, поняв, что переборщила.

– Иди сюда, идиотка! – заорал барабанщик обидчице. – Иди сюда, сейчас же, ты!

«Пора делать ноги», – мудро решила представительница прекрасного пола, столь метко владеющая искусством метания камней, и понеслась вперед. Оказалось, Келла бегал намного лучше. Не больше двадцати секунд – и он, настигнув нахалку, прижал ее спиной к рядом растущему огромному дереву с толстым темно-коричневым стволом и с необыкновенно густой листвой, сквозь которую едва-едва пробиралась пара солнечных лучей. Девушка замерла, перестав сопротивляться, и с недовольным видом уставилась не на парня, а вверх, на зелень.

– Ты меня за дурака держишь? – намертво сжал ее запястья Келла, чтобы она вновь не смогла ударить его.

– В смысле? – как раз и держала его за дурака Нинка. Она медленно перевела взгляд на его лицо.

– В самом прямом, – агрессивно проговорил Келла, сильнее сжимая ее руки. Он чувствовал свое превосходство, и ему это нравилось.

– Отпусти.

– Мне не нравится твое поведение, – неспешно и оценивающе оглядел ее фигуру он. – Я люблю послушных девочек. С первого дня нашего знакомства ты за… доставляешь мне много неприятностей.

– Просто ты не достоин ничего другого, – не смогла сдержать язычок за зубами Нина. – Знаешь, а я ведь тоже люблю послушных мальчиков. У нас несостыковочка, осел.

– Кретинка.

– В твоей голове наплыв неадеквата, – отозвалась тут же девушка. – Ты такой тупой. Бесишь.

Нинка заметила, как парень от ярости сжал зубы. Его мимика ей не понравилась.

– Не смей меня бить, потому что я тебя зарежу, выродок.

– Молчать.

– Зарежу, обещаю. Кишки вытяну через уши. Почки достану голыми руками из за…

Вместо вполне ожидаемого удара по щеке Келла очень тяжело вздохнул, запустив руку в ее пышные светлые волосы, крепко и даже немного больно зажал их в кулаке и притянул девушку к себе – близко-близко, так, что Нинка даже могла различить едва заметные желтоватые крапинки в его карих глазах.

«Фу, его лицо рядом, – подумала она про себя отстраненно. – Если попробует поцеловать, укушу скотину. До крови», – и сжала губы.

Но, вопреки ожиданиям Нинки, он не стал целовать ее насильно. Келла закрыл глаза, чуть закусил губу и, осторожно отпустив руку девушки и ее волосы, отошел на пару шагов назад.

– И что это было? – не поняла смелая Нинка, не спешив отлепляться от ствола дерева, – с ума сошел, псих?

– Из-за тебя я должен был лишиться свободы, малышка, – сквозь зубы проговорил парень, засовывая руки в карманы. Теперь пришла его очередь изучать крону. – Мне это дико не нравится. Это тупо. И ты мне реально надоела со своими закидонами.

«Главное – не ссорься с ним, хотя я и понимаю, что с такими крокодилами, как он, нелегко. Терпи, дочь. Наследство не за горами», – проплыли большими субтитрами в голове девушки слова Виктора Андреевича, и Журавль тут же решила взять себя в руки.

– И?

– Я думаю иногда – зачем ты мне? Я люблю свободу.

– Я тоже.

– Это видно. Чертова эгоистка. Ты ничего не понимаешь. – Келла развернулся спиной, явно желая уйти.

– Эй, прости, – обняла вдруг Келлу в неожиданном порыве Нина, прижимаясь к его спине грудью и мысленно проклиная саму себя: таким добрым и сентиментальным казался ей собственный поступок. Но себя девушка утешала тем, что эти объятия только ради выгоды. И ничего более.

«А ты все-таки сильный», – подумала она мимолетом, кладя голову на широкое плечо парня. Обнимать рыло оказалось не так уж и противно. Даже приятно.

Келла тоже не ждал от коварной блондинки таких действий – он застыл, прикрыв глаза и опустив лицо. Келла чувствовал на своей шее ее горячее дыхание и сам не понимал, что с ним происходит – только хотел убить, а теперь его окутывает несвойственная ему нежность.

Журавль определенно сводила его с ума. Чертова королева. Гордая, неприступная и почти его. «Почти» – скверное слово. Для слабаков. Себя же Келла слабаком не считал.

Он неспешно развернулся, не собираясь Ниночке дать понять, что она с ним делает и какую силу имеет, и, вытащив руки из карманов, взял девушку за подбородок.

– И это что было? – спросил Келла тихо, разглядывая ее голубые глаза. Такие бывают только у демонов – даже для ангелов слишком чисты и невинны.

– Мне нужен ты – прошептала Нина, не отводя взгляда от его лица.

– Я? Ты уверена? – усмехнулся он.

– Да, – потупила девушка взор. – Очень нужен. Не уходи. Пожалуйста.

Келла вдруг широко улыбнулся – ее слова заворожили его, и обнял ее за талию. Нежно и осторожно. А ее руки легли ему на грудь.

Какое-то время Нина и Келла просто смотрели друг на друга, а затем, чувствуя, что оба на пределе, поняли – они просто обязаны поцеловаться. Иначе с ними случится что-то плохое.

Его губы легко скользнули по ее губам – таким же горячим, как у него, словно и их коснулись лучи знойного солнца. Она ответила – неспешно, но чувственно, и Келла крепче прижал Нину к себе.

Сначала они были осторожны, словно изучая друг друга, целуя в пол-силы. Однако, спустя минуту расслабились, и их объятия стали куда горячее, а пульс – выше. Им нравилось это, они оба были в восторге друг от друга, и они оба перестали обращать внимание на окружающих.

Ему нравилось, как она женственна и игрива.

А она еще никогда не целовалась с парнем, у которого в губе была серьга.

– А ты горячая девочка, – прошептал Келла, касаясь губами ее шеи и чувствуя, что поход Нины в его квартиру просто обязан состояться, иначе он точно подохнет. А еще ему нравился тот факт, что к высокой девушке не нужно было наклоняться. Склонять спину он не любил.