Ловушка для Крика

Он всё ещё был перевязан, и повязка на торсе белела в темноте. Я провела руками от затылка до лопаток, плавно разогревая мышцы и лаская грудь и спину. Припала губами к шее. Поцеловала. Жадно прикусила кожу. Вик коротко застонал и мазнул виском мне по щеке, доверчиво прижавшись.

«Пока охота ведётся на самого охотника, он не придёт. А если и придёт… – мелькнула у меня мысль. Я любила Виктора Крейна и знала, что он меня не отпустит. – Мы ходим по лезвию ножа, но расстаться не можем. Что будет дальше? Всё так запуталось…»

Я положила руки на его грудь и провела до шеи, бережно обняв за длинную сильную шею с выступающим загривком. Мне хотелось большего: когда его ласковый поцелуй стал жарким, я обняла его так крепко, как могла.

– Ляг, прошу.

И он послушался. Трейлер был тесным и маленьким: Вик шагнул к кровати и осторожно опустил меня на прохладное покрывало. Я прошептала:

– Нет… на меня. Пожалуйста.

Мне не хватало тепла и тяжести, хотелось почувствовать вес его тела. Мне нужно было то самое ощущение окутывающей заботы, абсолютной защиты. Я хотела стянуть толстовку, но Вик остановил меня и бережно разложил по подушке мои волосы. Я удивлённо вскинула брови. В ответ он только нежно погладил меня по голове и с улыбкой шепнул:

– Кхеноронкхва, чикала.

Не поняв его, я нахмурилась. Догадка, что значило это слово, конечно, была. Она смущала меня и теснила грудь, и я прислонила ладонь к его лицу, поглаживая губы большим пальцем:

– Ты сказал, что любишь?

Только эти слова все любовники мира говорят с такой нежностью, но всё же я осмелилась спросить, не желая вести с ним жестокие игры бездушного флирта. Это было бы очень нечестно с таким человеком, как Вик. Это было бы нечестно по отношению к тому, что мы пережили вместе и на что обрекаем затем.

Он светло улыбнулся и коснулся моего подбородка:

– В твоём п-понимании – да.

– Что это значит?

Он медленно поцеловал меня в лоб, в кончик носа и горло, запрокинув рукой мою голову и скользя губами до ключиц.

– Это значит, я хочу твою душу, – шепнул он в мою шею и отстранился.

Никогда до этого момента меня не охватывало такое сильное желание, которое охватило тогда, – даже то нездоровое влечение к Крику, даже та опаляющая страсть, которую он мне давал, стала лишь эхом призрачной тяги, которая вторила настоящему чувству, пока что хрупкому, но набирающему силу с каждым мгновением. С Виктором Крейном всё было иначе.

Когда я взялась за ремень его джинсов и быстро скользнула между тканью и пахом, Вик поднял на меня взгляд. В тот же момент я наткнулась пальцами на продольный рубец, рассекающий кожу, и остановилась, испуганно расширив глаза.

– Не бойся, мне не б-больно, – заверил Вик, но убрал мою руку наверх и сплёл с ней пальцы. – Пока подожди. Н-не нужно этого делать. Тебе самой не нужно.

Я крепче стиснула его ладонь:

– А тебе?

Вик усмехнулся. В его небольших тёмных глазах было что-то, что охладило моё желание и заставило вслушаться в его слова:

– А мне д-достаточно т-того, что есть сейчас. П-поверь: твоя жизнь будет беззаботна, пока мы не перейдём некоторую черту. Я не хочу, чтобы ты п-переходила её вот так. И п-потом, мы так до сих пор н-не были ни на одном свидании…

Я рассмеялась и погладила его по плечу:

– А ты хочешь свидания?

– А т-ты нет?

Он едва заметно коснулся моих губ своими. Я успела шепнуть в них:

– Хочу…

– Тогда мы можем считать это за свидание?

– Вполне.

Он повеселел.

Вик оказался прав: это был лучший вечер. Разлёгшись на постели в его трейлере в ночной зыбкой тьме, мы говорили, говорили и говорили. Он неловко спросил, как моя рука: не беспокоит ли после того, как её цапнула Цейлон? Нет, не беспокоит: она давно прошла, ещё в лагере. А не мучают ли его боли после тех ран? Нет, не мучают: теперь всё, кажется, осталось позади – и когда он так сказал, я в это свято поверила. Мы были рядом и разделили тепло на двоих, погрузившись в беспримесно чистую влюблённую радость, и вернулись на пляж спустя пару часов, держась за руки и зная, что больше не разлучимся, – а потом с трудом попрощались и разошлись по палаткам.

* * *

Ночь прошла спокойно: на свежем воздухе мы спали как убитые и проснулись ранним утром, когда над озером Мусхед висел густой седой туман.

Из остатка продуктов Вик приготовил нам завтрак и угостил кофе. Он уже сходил к себе в трейлер и принёс чайник, который разогрел на костре. Все собрались за столом, болтая ни о чём, когда сверху, со стороны дороги, прикрытой деревьями и песчаной насыпью, послышался звук двигателя.

– Кого это сюда занесло, – удивился Бен.

– Даже интересно, – ухмыльнулся Джонни. – Неужели мисс Бишоп решила подъехать?

Мы пили кофе, обжигая пальцы о кружки, когда на песок неторопливо спустилась незнакомка. Яркие рыжие волосы пламенели на фоне пасмурного неба. Она была одета в изящный плащ и небесно-голубой костюм под ним, на сгибе локтя – кожаная сумочка.

– Кто это? – спросила Дафна.

Я заметила, как окаменело лицо Вика, а рука его больно стиснула мою руку под столом.

Незнакомка радостно улыбнулась, точно увидела кого-то, кого давно искала и наконец нашла, и поспешила к нашему столу.

– Вик! – воскликнула она очень громко. – Господи, ты!

Он смотрел так, словно увидел призрака. Дёрнул щекой. И совсем ничего не ответил.

– Сколько лет мы не виделись?! Ты был… Ох, да это неважно. Я заехала к тебе домой, раз уж снова здесь, в Скарборо, и миссис Каллиген сказала, ты на пляже. – Она, продолжая улыбаться, подошла к самому столу.

– Салют, – сухо приветствовал Вик.

– Ну, – бодро сказала Дафна, – нам, похоже, нужна ещё одна кружка.

– Не нужна, – спокойно сказал Вик. На его челюстях заметно выделились желваки. – Т-ты надолго здесь?

– Проездом, – невозмутимо сказала незнакомка. – Вернулась домой, чтобы уладить кое-какие дела. И навестить старых друзей. Например, тебя.

Глава третья. Пропавшие без вести

– К-какими судьбами, Рамона?

Сунув руку в карман куртки, Вик сжал в ней мою ладонь, чтобы согреть, и потянул за собой, прогуливаясь по берегу вдоль воды. Ребята остались позади: они собирали вещи, складывая коробки и пакеты в машину Бена, а Вик предложил мне пройтись до дома пешком, пообещав, что исчезнет, как куперовский могиканин, при малейшей угрозе обнаружения моей мамы Натали Клайд. От такого я заулыбалась, даже перестав досадовать по поводу появления таинственной Рамоны, кем бы она ни была.

Но она шла рядом, неловко улыбаясь и потирая озябшие ладони, – шла, хотя Вику это явно не нравилось. За ночь заметно похолодало, от её губ шел лёгкий пар, и она безуспешно куталась в свой совершенно не согревающий плащ.

– Вот так сразу к делу? И не хочешь спросить, как у меня дела? – неловко улыбнулась она. Вик промолчал. Тогда она всплеснула руками. – Ладно, ладно. Меня сюда привели семейные заботы. Ничего особенного. Кое-какая возня с документами по дому, ты же знаешь, что мама умерла в этом году. Не знаешь? Что ж… увы, так вышло, я не успела на погребение, но приехала теперь и подумала, а как там живёт мой старый добрый друг…

Вик кивнул, спокойно глядя под ноги. Он не пытался ни ответить, ни оспорить её слова. Просто молчал, с виду совершенно непоколебимый, но крайне задумчивый.

– Ты не злишься на меня? – осторожно спросила Рамона, с любопытством взглянув на него. Потом – мельком, но как-то с досадой посмотрела на меня.

Он покосился в ответ.

– А нужно?

– Ну… – она многозначительно помолчала. Я чувствовала, что здесь и сейчас была откровенно лишней, но Вик так явно не думал. – Мы друг другу совсем не чужие люди, а я слишком давно не видела тебя. Сколько лет прошло?

– М-мы раньше учились вместе, – пояснил он мне, обняв за плечо, а затем наклонился и притянул ближе. – Дружили в школе.

– Дружили, – криво улыбнулась Рамона и опустила взгляд. – Да. Притом очень близко.

Интересно, в каком смысле? Они когда-то встречались?

– Чего т-ты хочешь? – не вытерпел Вик.

Мы шли всё дальше по пляжу, оставляя топляк и машины позади. От воды туман сгущался и наползал на берег. В пасмурное серое небо с гвалтом взвилась воронья стая с той стороны озера, из-за крон тёмного леса. Рамона с невозмутимым видом пожала плечами. Она мне не нравилась, и вовсе не потому, что я ощущала уколы ревности, а она была чертовски собой хороша и её с Виком явно объединяло общее, незнакомое мне прошлое: просто есть в таких людях, как она, что-то неприятное и опасное, ядовито-сороконожье.

– Это вопрос очень личный, – намекнула Рамона.

– От Лесли у меня н-нет секретов.

– О, вот оно как. – Она улыбнулась, пристально всмотрелась в моё лицо. От этого изучающего взгляда мне стало не по себе. – А эта Лесли у нас, значит, новая я?

– Нет, – резко осёк её Вик. – П-послушай, если тебе что-то нужно, говори здесь и сейчас. А если т-ты просто приехала повидаться – что ж, мы повидались. Всего хорошего.

Чтобы не смущать ни его, ни её, я отвернулась к озеру, к серебрящейся водной глади, и удивилась, какой густой туман движется с той стороны берега, наползая ровной непроглядной стеной.

– Лесли, – мягко позвала Рамона. – Не могла бы ты на минуту оставить нас наедине?

И пусть мне не нравилась эта идея, но я кивнула, потому что иначе посупить не могла:

– Конечно.

– Т-ты не обязана, – нахмурился Вик.

Я небрежно пожала плечами, сделав безразличный вид:

– Ничего страшного, я всё понимаю. Пойду-ка посижу немного наверху. Как закончишь здесь, подходи, ладно?

Он кивнул, тяжело вздохнув, и отпустил мою руку. Тогда я неспешно поднялась на косогор и по-турецки села прямо на песок, уловив краем уха:

– …это должно остаться в тайне, если ты действительно не хочешь проблем. Мистер Палмер сказал… почему ты не взял деньги? Тебе… пойми, им не нужны лишние свидетели… я беспокоюсь… что ты будешь делать здесь, в Скарборо? Неужели ты действительно решил похоронить себя в этом городишке?

Какой интересный разговор. И как жаль, что я не могу расслышать всего! Ветер донёс до меня обрывки её новых слов:

– Не держись за свою гордость и уступи им. Это славное место, представь, каких оно стоит денег? Или ты хочешь выручить с компании больше? Но больше ты не получишь и только потеряешь время… и не только его: я говорю тебе это потому, что… да, потому что меня попросили. Ты же никого не слушаешь. И если откажешься от денег, сам знаешь, что будет. Чиркнут спичкой, разведут костёр: кто владеет этой землёй? Старуха, которая вот-вот умрёт. И ты… Не разрушай свою жизнь, у тебя всё впереди, и тебе дадут денег на простенькую квартирку где-нибудь в Огасте или Олбани, если скажешь да. Если думаешь, что оплата слишком маленькая, что ж, назови свою цену. Семь тысяч – только задаток. Хотя они могли бы взять всё и бесплатно, поверь, они найдут способ.

– Это н-несправедливо, – резко ответил Вик.

– И что с того? Ты всё говоришь о какой-то справедливости. Много раз справедливо поступали с тобой?

– И это н-не по закону.

– Ты и сам знаешь, кто здесь закон.

Он промолчал и резко выпрямился. Рамона что-то продолжила выговаривать ему, Вик отвечал. Наконец я услышала:

– Сделай это по-хорошему, ты же не хочешь, чтобы с тобой случилось что-нибудь не то? В вашем городе в последнее время люди мрут как мухи. Говорят, это дело рук профи из Бангора, но я скажу по секрету: Эрик Палмер найдёт на кого повесить всё это дерьмо, чтобы под него не начали рыть в управлении…

– Эрик П-палмер мне не указ, пугать меня не стоит, и денег его я не возьму!

Что здесь происходит?! Творится что-то тёмное и очень, очень непонятное: Вика вынуждают продать землю у озера, которая принадлежала ему и Адсиле. Хотела бы я узнать подробности, но не уверена, что Вик расскажет, а расслышать, о чём они говорят, находясь на таком расстоянии, больше невозможно. Я задумчиво прислонила костяшки пальцев к губам. Рамона что-то тихо говорила Вику, эмоционально жестикулируя. Рыжие пряди растрепались у её узкого лисьего лица. Вик сложил руки на груди, с холодным выражением глаз наблюдая за ней, и в тот момент я вдруг подумала, как красиво они смотрятся рядом. Я могла бы легко представить, что они пара. Внезапно, кончив говорить, Рамона шагнула к нему и положила ладонь на его скрещённые поверх груди запястья. Он отстранился и, напоследок бросив что-то такое, от чего лицо Рамоны вытянулось, направился ко мне: песок так и брызгал из-под подошв его ботинок.

– Привет, – хмуро сказал он. – М-мы уходим.

– Поговорили?

Он покачал головой:

– Неудачно.

Затем подал мне руку и помог встать. Мы молча стали подниматься наверх, к деревьям – каждый погружённый в свои мысли. Берег медленно накрывало молочно-белым туманом, плотным и густым, как дым.

– Ты точно ничего не хотел бы рассказать мне? – наконец осмелела я и остановилась.

Вик замер. Он покачал головой и, повернувшись, сжал мои предплечья в ладонях, с тревогой заглянув в глаза.

– Н-не сейчас, чикала. Я обещаю, что в-всем с тобой поделюсь, просто п-пока что мне трудно это объяснить, – он сглотнул. – Это к-касается Адсилы, и я должен разобраться во всём сам, п-понимаешь?

– Да.

– Вот и хорошо.

Вдали шумели и посмеивались ребята. Их голоса тонули в тумане. Рамона поднялась с пляжа к своей машине, беспокойно оглянувшись возле неё на нас двоих. Её волосы на фоне хмурого неба казались ещё более рыжими, чем были на самом деле. Наконец она села в тачку, завела её и укатила отсюда, оставив нас наедине.

Вик был взволнован. От былой весёлости и ласковости не осталось следа: теперь что-то терзало его, но что – непонятно. Я встрепенулась, некстати вспомнив, что во вчерашней суете не отдала подарок, и сунула руку в карман куртки.

– Эй. У меня кое-что для тебя есть.

Вик удивлённо вскинул брови и посмотрел на бархатный коричневый мешочек. Я вложила его в смуглую ладонь и накрыла своей сверху.

– С днем рождения, Шикоба.

– Это… – он помедлил, – … от тебя?

– Нет. От президента Соединённых Штатов.

Он ухмыльнулся, развязал чёрную ленточку и вытряхнул небольшую коробку.

– В упаковке ещё упаковка! Чикала! – он выпучился на меня. – Ты серьёзно п-подошла к делу!

Я пихнула его кулаком в плечо. Вик искренне засмеялся:

– Я восторжен к-как ребёнок. Что там?

– О боже. – Я закатила глаза. – Открой и узнаешь, гений.

У воды Дафна достала смартфон и громко попросила Бена сфотографировать её на фоне озера. Я посмотрела на друзей с высоты песчаной насыпи. Джесси нашла руку Джонни и крепко стиснула её, съёжившись перед густой белёсой стеной. Она повернулась к озеру и тревожно вглядывалась в даль.

Вик приоткрыл коробку и тут же со щелчком захлопнул её. Он серьёзно посмотрел мне в глаза:

– Надеюсь, там не кольцо?

– Прекрати надо мной издеваться! – возмутилась я.

Вик рассмеялся, решительно поднял крышку и тут же присвистнул:

– Вот это да.

В смуглых пальцах запуталась чёрная бархатная лента: на ней медленно раскачивался серебряный ворон, отпечатанный на червлёной монете. Вик посмотрел на меня так, словно я подарила ему золотой слиток.

– Это очень к-красиво, чикала. Я н-не ожидал. Ты сама выбирала?

Я кивнула.

– Подумала, тебе понравится. Если хочешь, помогу примерить.

– Да. П-пожалуйста.

Он поднял косу и наклонился ко мне. От его тела веяло теплом и пахло сырым песком. Я завязала ленточку с кулоном на шее, и Вик с интересом приподнял край монеты, лёгшей под кадыком: я обняла его так крепко, как могла, и он обнял в ответ.

– Спасибо. Правда, с-спасибо. Напоминает мой старый армейский жетон: я потерял его когда-то давно, и мне дали д-другой. Но тот было т-так жалко…

Неожиданно над озером прокатился крик. Это была Дафна – я могла бы поклясться, что она. Мы подняли головы: пустой пляж был почти весь окутан туманом. Плотная стена его двигалась по поверхности озера; он быстро наступал, словно живой. Его дымная полоса застыла на границе песка и воды. Дафна закричала ещё раз там, за этой полосой, надрывно и визгливо, и в голосе её прорезалась плачущие нотки. Мы с Виком инстинктивно взялись за руки.

– Что п-происходит? – нахмурился он и окрикнул: – Д-Дафна?!

Я посмотрела под ноги и увидела, что из рощи на песок наползал туман: мы с Виком стояли у него на пути. А потом, подняв взгляд, увидела Бена: Бена, выступившего из этой пелены, Бена, показавшегося у воды. Он стоял там и тихо хрипел, выкашливая на футболку и песок кровь.

Его грудь пронзила длинная оперённая стрела.

– О мой бог.

Я ощутила, как Вик стиснул мою ладонь в руке так крепко, что до самой кости заломило от боли. Кто-то с тихим плеском шёл там, из тумана, по озёрной воде: тень вместо плоти, вокруг которой клубился густой дым, расщепляясь на отдельные языки, подобные всполохам чёрного пламени. Это был рослый мужчина с платком мексиканской расцветки, повязанным на лице. В руках его был лук, а за плечами – колчан. Волнистые чёрные волосы падали на плечи, укутывая их, точно покрывало.

– Лесли, – Вик больно сжал мои пальцы, – беги отсю…

Но закончить он не успел. Что-то из тумана подсекло ему ноги и уволокло в молочную пелену, вырвало из моих рук с такой силой, что я упала на песок. Вик опрокинулся на спину и пропал, даже не вскрикнув – лишь громко вдохнул, перед тем как раствориться в седой дымке.

– Вик!!! – я отчаянно завопила не хуже Дафны и тут же вскочила на ноги. Меня охватила паника. Я была совсем одна и, хуже того, потеряла Вика. Нет, этого просто не могло случиться! Всё это происходит не по-настоящему, так?!

Дафна выла и стенала, вцепившись в плечи хрипящего Бена: он схватился за стрелу, словно пытался вытащить её из груди – но всё было тщетно. Пёстрое оперение на другом конце выглядывало у него между лопаток, белую майку пропитывала червоточина растущего кровавого пятна. Рослый человек шёл из воды прямо на них двоих, медленно и неотвратимо. Он бесстрастно наблюдал за тем, как Бен упал на колени, согнулся и склонил голову на грудь. Глаза у парня застыли, на лице замерло изумлённое выражение. Безжизненно скрючившись, он коротко вздохнул и больше не шевелился.

Песок брызнул из-под кроссовок, когда я слетела по насыпи и врезалась в Джесси и Джона, застывших с ужасом на лицах. Дафна, отступив от Бена, подбежала к нам, дрожа всем телом.

– Нам нужно уходить, – выпалила Джесси.

– Пока он не убил ещё кого-то… – быстро добавил Джон.

– Тогда чего мы ждём?

– Кто он?!

Мы паниковали не больше нескольких секунд: сразу после бросились наверх. Тень высокого человека скрылась в белой пелене, набежавшей на берег, точно пылевая буря. Я только видела, как он склонился над Беном и легко, точно труп ничего не весил, приподнял его за шиворот и вытащил из тела стрелу. Потом туман поглотил их обоих, а следом – нас, и мы окунулись в него, потеряв направление и застыв на месте.

За моим плечом, справа, кто-то зашептался. Голосов было множество, и все они звучали знакомо. Я резко обернулась.

– …очень голодна…

– …это одиннадцать…

– …неволей иль волей, вы будете мои…

Кто это сказал?!

– Что за чёрт, – шепнул Джон, прижавшийся к моему плечу. В беспроглядном тумане их с Джесси волосы одинаково серебрились, и они стали отчего-то похожи на брата с сестрой.

– Этот урод убил Бена, – шепнула в ответ Джесс пугающе ровным голосом, прильнув к нему. – И я видела в воде…

Она запнулась и покачала головой. Я беспокойно взглянула на неё.

– Что? Договаривай.

– Я видела, – сказала она. – Это. Оно похоже на… огромные паучьи ноги. Там. Из тумана. Торчали, словно телеграфные столбы.

– Я тогда не поверил тебе, – едва промолвил Джонни. – Идиот…

Я же вздрогнула, вспомнив, как что-то большое и сильное уволокло Вика. Это было оно? То, о чём говорит Джесси? Жив ли Вик сейчас?! Нет, если я буду думать об этом, то запаникую. Нам нужно выбираться с пляжа, и поживее!

В беспроглядной молочной пелене переливчато рассмеялись, и смех был женским. Послышался топот множества ног, и я вспомнила о жутковатых сороконожках или пауках. Кто это? Взявшись за руки, мы с ребятами шли в прежнем направлении, но, по моим расчётам, должны были таким образом уже выйти к машинам. Тогда почему мы до сих пор бредём по песку? Пляж не такой и большой. Куда подевалась роща?

– Где Вик? – вдруг спросила Дафна и внимательно посмотрела на меня. Я облизнула пересохшие губы.

– Что-то утащило его, – собственный голос показался мне чужим и холодным. – Утащило туда. В туман.

Подавленно смолкнув, я направилась дальше по склону, увязая в песке. Сказать точно, в каком направлении мы двигались, было нельзя: мы утратили чувство пространства, блуждая в непроглядной молочной пелене. Воздух казался густым, как желе. С каждым вдохом в лёгких скребло, будто кто-то насыпал туда толчёного стекла. Очень скоро мы выдохлись и как по команде остановились.

– Мне страшно, – произнесла Дафна, вытерев ладонью заплаканные глаза. – Я бросила Бена… бросила там…

– Мы его бросили, – отрезал Джонни. – Но только потому, что ничем бы не помогли. Тот человек… просто пристрелил Бена. Из, мать его, чёртова лука!!!

– Теперь уже это неважно. Стоять на месте нельзя, – покачала головой Джесси. – И разбредаться – тоже. Давайте просто пойдём вон туда, видите? – она указала левее меня. – Там что-то есть. Мне кажется, дорога ведёт наве…

Послышался тугой свист, туман набежал на нас, точно живой, и Джесс странно всхлипнула. В следующую секунду она повалилась на песок со стрелой, пронзившей глазницу, из которой по лицу потекла струйка крови.

– Джесси?! Джесс! Нет!

Джонни бросился перед ней на колени, пытаясь поднять, хотя всё бесполезно – Джесс была мертва, как был мёртв и Бен.

– О господи! – повторяла Дафна, испуганно озираясь и пятясь. – Господи боже! Что же это такое?!

Оторопевший Джонни оставил Джесси на песке, и она осталась лежать там. Взгляд её был пустым, на лице застыло удивлённое выражение. Она выглядела совсем как кукла, с которой наигрался жестокий ребёнок, а испортив, грубо швырнул оземь. Джон, сжав кулаки, яростно крикнул в туман:

– Выходи, мразь! Выходи, и я разделаюсь с тобой!

Я услышала свист слева и тут же упала на песок, сбив с ног Дафну. В воздухе над нами что-то почти неуловимо промелькнуло. Джонни повалился рядом, испуганно прикрывая руками голову.

– Что за чёрт?! – задыхаясь, выдавил он. – Он в нас стреляет!

Вдруг земля под нашими ногами содрогнулась, будто по ней шагал гигант: от поступи этой, медленной и зловещей, почва откликалась гулким эхом. Мы переглянулись и, не сговариваясь, вскочили, несмотря на страх погибнуть, готовые к бегству в любой момент. Но что-то, что шевелило туман, отчего он вился клубами и таял, наплывая в воздухе слой за слоем, заставило нас оцепенеть. Увиденное было таким странным и диким, таким невообразимым человеческому разуму, неподвластному столкновению с исполинским существом родом из самых глубин подсознательных воспалённых кошмаров, что мы просто замерли там, где стояли, глядя на огромные паучьи ноги ростом с очень высокие деревья, с пятиэтажный дом. Они терялись где-то там, в молочной пелене, будучи футах в двадцати от нас, влажно поблёскивая гранями хитинового покрытия наподобие того, что покрывает конечности насекомых. У меня перехватило дыхание. Я задрала подбородок и там, в тумане, увидела две оранжевые точки с ровным свечением, плавающие в воздухе, точно светлячки. Они были похожи на автомобильные фары, на тусклые городские фонари, на угли из печи… Свет моргнул, множась и расплываясь шестью пятнами – подобное от подобного. И тогда меня осенило. Нет. Никакие это не фонари: это походило на…

На глаза.

Что-то задело мои волосы по левую сторону: это стрела просвистела в нескольких дюймах от лица. От неожиданности я вскрикнула и попятилась – тогда глаза-фары монструозного гиганта из тумана мигом обратились ко мне.

– Бегите!

Из тумана выплыл тот самый стрелок и нацелился вновь. Тогда – за миг до того, как он выпустил ещё стрелу, – кто-то сбил его с ног и повалил на землю. Пока друзья бросились прочь, я разглядела того, кто напал на лучника, – и всё внутри меня замерло.

Это был Крик – Крик в своей рваной безрукавке и накидке на плечах, в потрескавшейся от старости, как во сне, жуткой маске под глубоким капюшоном. Между ними разразился молчаливый смертельный бой. Крик, оседлав лучника, занёс над ним лезвие, но тот ловко пнул противника в живот и сбросил с себя. Впрочем, оба тотчас вскочили и закружили друг против друга, словно два диких хищника, два страшных зверя, и в тусклых туманных сумерках глаза обоих показались мне фосфоресцирующими точками. Человек под банданой крепче сжал свой лук со стрелой, наложенной на тетиву. Пока она смотрела в землю, как и нож Крика, который тот держал обратным хватом.