Падшее королевство. Свет в твоей душе

– Если хочешь, Серра может залечить твои раны.

Он смотрит на меня с высоты своего роста. Но не так, будто я женщина, которую он находит красивой или привлекательной, а скорее, как на раненого зверька, которого он нашел на обочине.

И теперь ему нужно решить, помогать ему или просто отойти от него, оставив на произвол судьбы.

Судя по его нахмуренным бровям, он склонен ко второму, поэтому я быстро сажусь и только сейчас замечаю, что нахожусь в другой комнате, не там, где была в прошлый раз.

Окно от пола до потолка выходит на залитый светом балкон, вокруг развеваются белые шторы. Высокие стены – белые. Как и две двери, шкаф и кровать, на которой я лежу.

Архангел замечает, как я все разглядываю, и опять на меня смотрит. На этот раз сочувствия в его взгляде меньше, появляется отстраненность.

– Ты можешь здесь оставаться столько, сколько захочешь. Это все твое.

– Эта комната моя? – хрипло спрашиваю я, осознавая, что заговорила впервые с тех пор, как здесь очутилась.

– Да.

– И конечно, вся одежда в шкафу тоже для тебя, – добавляет Серра с гордостью. – Вся она выбрана мной на тот случай, если ты…

Марви прерывает ее, покашливая.

– На случай, если у нас будут гости.

Серра забавно поднимает брови, и у меня вырывается едва заметный смешок. Но они оба его слышат и так растерянно смотрят на меня, что я испуганно прикрываю рот рукой.

Марви улыбается уголком рта, а Серра сжимает губы, чтобы не рассмеяться.

– Если хочешь, можешь принять ванну и что-нибудь съесть, а завтра я могу тебе все тут показать.

Архангел собирается выйти.

Мне становится интересно, почему я не всегда вижу его крылья. Он может их выпускать и убирать? Или это просто иллюзия и на самом деле их у него нет? Прежде чем я успеваю погрузиться в свои запутанные мысли, я киваю. Я здесь по определенной причине. Мне нужно сосредоточиться на этом. Лирану и Авиелл пришлось все это сделать, чтобы вызвать ангела. А самое главное – Миел убедил меня сделать так, как они хотят.

Я подавляю вздох и слушаю, как Серра объясняет мне, что ванная комната находится за дверью рядом с моей кроватью и что вода там нагревается силой ангелов. Что ж, надеюсь, она действительно горячая.

Как только они с архангелом выходят из комнаты, я встаю, беру со столика у окна похожий на кинжал нож для вскрытия писем и прячу его, пока никто не отобрал, под матрас. Затем вхожу через дверь в светлую ванную. Меня сразу охватывает какое-то родное чувство. Хотя на этот раз я уверена, что никогда раньше здесь не бывала.

Золотая ванна размером с большой бассейн утоплена в пол. Над ней торчат два крана. Рядом стоит плошка с бесчисленным количеством сортов мыла. У стены – умывальник с белой раковиной, над ним зеркало.

На стене справа от меня тоже есть зеркало, но оно больше, почти от пола до потолка. Я встаю перед ним, смотрю на свое изуродованное лицо и слегка вздрагиваю. Левый глаз у меня все еще скрыт опухолью, которая теперь стала сине-зеленой. Губа разбита, на ней корка засохшей крови. Пожалуй, у меня все тело покрыто коркой крови.

Очень медленно я снимаю через голову рубашку и осматриваю раны. Ребра, которые до сих пор болят, все сплошь синие. Я даже не могу различить отдельных синяков. Раны на моем черном сердце очень глубокие, но уже не кровоточат. Наверное, это Серра их немного подлечила, потому что те люди наносили мне очень серьезные увечья.

Меня опять охватывает дрожь, и я чувствую жжение сначала в горле, а потом в глазах. Когда я снимаю штаны, то понимаю, что ногам тоже досталось. Колени полностью разбиты. Ну еще бы. Я не раз падала на них на брусчатку.

На мгновение я прикрываю глаза, собираясь с духом, а потом открываю их и смотрю дальше. Смотрю, что сделали люди просто из ненависти к демону, которого они даже не знали.

Я помню тренировочный лагерь. Несколько раз я выглядела там не менее ужасно, чем сейчас. Но тогда причиной были схватки. В основном со сверстниками, которые находились там на тех же основаниях, что и я. У нас были одинаковые шансы. И к нам были одинаковые требования.

То, что делали люди на рыночной площади, было недопустимо. Какой Бог дал им право считать себя свободным от грехов племенем и поступать так с кем-то вроде меня?

Я качаю головой. Потому что в глубине души знаю, что они поступили бы точно так же с кем-то из себе подобных, если бы он оказался у позорного столба. Что ж, таковы люди.

Я даю себе и своей душе еще мгновение, прежде чем отвернуться от своего истерзанного отражения и броситься в воду. Вода действительно теплая, со свежими цветочными ароматами. Эфирные масла обжигают раны, но облегчают боль в ребрах и на лице.

Я ныряю и ненадолго замираю под водой, а вынырнув, вздрагиваю, потому что вошла Серра и присела на корточки рядом с бассейном. Я вопросительно смотрю на нее, хотя прекрасно понимаю, зачем она пришла.

– Хочешь, я тебя вылечу? – спрашивает она мягким голосом и кончиком пальца начинает рисовать круги на воде, от которой поднимается пар.

Вода тут же становится еще теплее, теперь от нее исходит запах целебных трав. Это она сделала? Своей силой?

– Я… наверное, нет, – тихо говорю я, наблюдая за маленькими узорами на воде, чтобы не смотреть на нее. Не видеть ее рыжеватые волосы и прекрасное лицо.

Краем глаза я все же смутно замечаю, как она наклоняет голову, встает, стягивает через голову легкое желтое платье и предстает передо мной полностью обнаженной. Затем спускается ко мне в этот огромный бассейн.

– Почему? – почти равнодушно спрашивает она, хотя я знаю, что она догадывается о причине. Ее выдает тон голоса.

– Потому что остальным это недоступно. Просто залечить свои раны и забыть об этом.

«А еще потому, что я не хочу принимать от тебя никаких одолжений, если я действительно шпионю в пользу твоего врага», – добавляю я мысленно.

– Во-первых, у тебя, в отличие от этих остальных, есть такая возможность, и я тебе ее предлагаю. Любой другой не отказался бы, будь у него такой шанс. И во-вторых… Даже если я исцелю твои раны, это не означает, что ты забудешь о том, что с тобой случилось, Навиен.

Когда она произносит мое имя, веки у меня вздрагивают. Я не могу точно объяснить почему. Может быть, потому, что она произносит его так спокойно. Будто я просто Навиен, с которой она хочет познакомиться. Не какой-то там герой. Не боец. Не сестра. Не любовница. Не демон. Просто Навиен.

– Я хочу видеть, что они со мной сделали.

Я знаю: она подумает, что я имею в виду Лирана и Авиелл, и это будет на пользу моему заданию. Но я имею в виду людей на рыночной площади. По крайней мере, я пытаюсь себя в этом убедить.

Она поднимает брови, затем проводит влажной рукой по своему лицу, кладет руки на край бассейна и опирается на бортик спиной, болтая ногами в теплой воде. Она, без сомнения, прекрасна. Как ангел. В конце концов, она и есть ангел.

И все же в ее красоте есть нечто большее, чем ровная кожа, зеленые светящиеся глаза, маленький прямой нос и рыжеватые волосы. От нее исходит теплое, ласковое сияние.

В ней есть что-то древнее и в то же время свежее, молодое, что-то мудрое и любопытное. И любовь, которую раньше я не могла ни в ком увидеть. Наблюдать за ней – все равно что видеть, как переливается чистое, расплавленное золото.

– Ты действительно думаешь, что это лучше? Страдать? После того, как все это уже произошло? Я так не считаю. Страдать никогда не полезно. Ни до, ни после. Несчастья случаются. Мы не можем это изменить. Но я могу убрать твою боль, Навиен. На этом все будет кончено. Зло, что тебе причинили, потеряет свою силу. И свои последствия. По крайней мере, те, что остались у тебя на теле. Разве недостаточно того, что все это навсегда останется у тебя в душе? Не давай страданиям слишком много власти и не позволяй им на тебя влиять.

Я вожу рукой по воде и размышляю над ее словами. Она права, но не учла, что я не хочу принимать одолжения от кого-то, кто является моим врагом. Даже если она совсем непохожа на врага.

Она отталкивается от края бассейна и двумя движениями подплывает ко мне. Она оказывается прямо передо мной и прикладывает к моим вискам свои тонкие пальцы. На мгновение мне видно ее обнаженное тело. Если и существует совершенство, то это она. Не потому, что она действительно идеальна, нет. А потому, что она так себя чувствует и излучает это ощущение. Ей нравится ее тело.

Одна грудь у нее немного больше другой, и обе свисают совершенно естественно. У нее шрамы на животе, немного видны ребра. Женщины в княжествах сочли бы такие ребра позором, потому что это означало бы, что ей не хватает еды. Но Серру это не портит. Она прекрасна. Губы у меня сами складываются в улыбку, и, когда я поднимаю глаза, она мне тоже улыбается.

– Можно я вылечу тебя, Навиен?

Я киваю. Больше не колеблясь. Потому что это больше не вызывает во мне беспокойства. Как будто ее великолепная аура смела все это, оставив только уверенность. Если это какая-то уловка или ее светлая сила, то она очень мощная. Но мне все равно, потому что в следующий момент меня пронзает теплый свет, и боль постепенно исчезает. Каждый вдох становится легче и свободнее. В ногах снова появляется сила, и теперь мне легче держать тело в вертикальном положении. Ребра перестают болеть при вдохе, я снова могу открыть оба глаза и только сейчас понимаю, насколько сильная пульсирующая боль сдавливала мне глаз и голову.

Я смотрю на Серру, которая, улыбаясь, опускает руки и поглаживает мое черное сердце.

– Что с ним случилось? – спрашивает она, рисуя нежные круги, проводя пальцем по шраму.

На этом месте не хватает кусочка черного цвета.

– Я не знаю, – говорю я и в следующий момент вздрагиваю.

Голову словно пронзает болью. Колени подгибаются, и я чувствую только, как меня подхватывают руки Серры.

– …Скоро ты забудешь, как смеяться…

Мужчина держит в руке нож и приставляет лезвие мне к груди.

– Это вырезание метки было твоей идеей, дорогая, так что спасибо за вдохновение.

Я в панике пытаюсь понять, что за образы проносятся передо мной. Кто этот мужчина… Он режет мою плоть. Вырезает метку. Я хочу кричать, но у меня как будто нет доступа к своему телу. Как будто это просто… воспоминание.

Я в этом видении стараюсь не кричать, плотно сжимая губы, но когда он отрезает от меня два-три дюйма, а затем поднимает лоскут кожи в воздух, как трофей, я кричу во все горло. По щекам у меня льются слезы. Все тело дрожит.

– Больно? На что это похоже?

– М-м-м… – мычит он, покачивая головой. – Думаю, тебе было недостаточно больно.

Я удивляюсь собственной смелости. Как будто это была другая версия меня самой. Более сильная, более уверенная в себе.

Слышится женский плач. Это Ави. Она сидит напротив меня и ничего не делает. Хотя она даже не связана.

– Еще одно движение, и я вырву твою грязную душу из тела, князь Сладострастия.

В комнате раздается голос, такой сильный, будто он способен остановить время.

Марви. Это Марви. Я чувствую, что мое прошлое «я» испытывает облегчение при этом воспоминании. Что я его знаю. И в каком-то смысле ему доверяю.

– Отойди от нее! – Это последнее, что я слышу.

Архангел говорит это так, будто способен голосом разрушить миры. Будто я значу для него все.

…Серра все еще держит меня, когда сознание возвращается, я задыхаюсь, глотнув воды и кашляя. Она похлопывает меня по спине, постепенно я прихожу в себя. После чего твердо на нее смотрю.

– Это вырезал один мужчина, – говорю я, касаясь своей груди.

– Кто этот мужчина?

Я с сожалением качаю головой:

– Я не помню, но М… Мелех знает. Он был там. Он… меня спас.

Серра приподнимает брови:

– Значит, иногда он способен делать что-то правильное.

Я молчу, потому что в этот момент мне больше всего хочется заявить: «Он всегда все делает правильно». Но я не делаю этого, потому что он мой враг. Или нет. Потому что боюсь, что тогда задохнусь от охвативших меня чувств. От слез, которые прольются оттого, что все-таки есть на свете живое существо, которое сделало бы для меня все.

Стиснув зубы, я вспоминаю, зачем я здесь. Вспоминаю о том, кому я действительно верна и кого люблю. И прежде всего о том, что готовность архангела так много для меня сделать дает мне огромное преимущество. Если я буду вести себя достаточно умно, он расскажет мне, как попасть из Джараская в мир света. И тогда этот кошмар наконец может закончиться. Он должен закончиться.

У меня в сознании что-то возникает. Опять воспоминание? Будто я слышу пророчество, но не могу его понять. Почти как призыв из апокрифа. Есть ли что-то вроде апокрифов здесь, в мире света? Наверняка есть. Я это чувствую. Так что просто нужно попросить Марви предоставить мне к ним доступ. Может быть, я найду там что-нибудь полезное.

– Хочешь, я вымою тебе волосы? – спрашивает Серра и уже берет кусок мыла из деревянной миски на краю бассейна.

Я просто киваю и позволяю ей повернуть меня, положить пальцы на мой подбородок и откинуть голову назад.

Пока она промывает прядь за прядью, я ни о чем не думаю. Это совсем не пробуждает во мне тоску по детству, потому что у меня никогда не было матери, которая делала бы что-то подобное. Бо́льшую часть жизни я ходила со спутанными, немытыми волосами. Тем не менее какое-то чувство у меня возникает. Это своего рода тоска по чему-то, чего у меня никогда не было. По ощущению безопасности, которое для Авиелл всегда было само собой разумеющимся. У меня оно не возникало никогда. У меня была только Авиелл. И я воспринимала все, что она делала, как проявление привязанности. Но так ли было на самом деле? Тогда, когда она несколько раз говорила мне, чтобы я нашла себя? Было ли это на самом деле привязанностью, любовью и благими намерениями? Или за этим всегда стояло что-то еще?

Может быть, то, что рассказал мне Марви. Что я – Несущая свет. Но тогда почему Ави хотела, чтобы я от нее отдалилась? В этом нет никакого смысла, потому что теперь, похоже, самое важное для нее – привязать меня к себе.

– Вот и все, – шепчет Серра, прерывая мои мысли.

– Спасибо, – бормочу я, проводя рукой по своим шелковистым волосам. Я уверена, что они еще никогда не были такими мягкими.

Я поднимаюсь и собираюсь вылезти из воды по каменной лестнице, и тут позади меня раздается ее голос.

– Я должна тебе кое-что сказать, – начинает она. – Или, точнее, спросить.

Она покашливает, будто нервничает. Но это не значит, что она боится что-то произнести. Нет. Я не думаю, что у этого ангела что-либо на свете могло вызвать чувство неловкости. Гораздо более вероятно, что она боится услышать мой ответ.

– У нас, высших ангелов-служителей, есть ритуал, когда к нам присоединяется кто-то новый.

Я продолжаю стоять на лестнице, Серра выходит из воды и встает рядом со мной. Уверена, она выглядит более элегантно, даже несмотря на то, что стоит скрестив руки.

– Я, конечно, знаю, что ты не ангел-служитель. Но я давно начала проводить подобные ритуалы и со всеми новыми друзьями. Мне нравится, что это их ко мне привязывает.

– И как это происходит? – растерянно спрашиваю я и полностью выхожу из воды.

Я беру два полотенца и протягиваю одно ей. Но она отказывается и просто натягивает на мокрое тело небольшое платье из желтого шелка.

– Это не больно. И конечно, не привяжет тебя по-настоящему ни ко мне, ни к Мелеху. – Она усмехается.

Я не совсем понимаю, что именно меня ожидает, но соглашаюсь. Увы, скорее потому, что я действительно ей доверяю. Радостное предвкушение чего-то хорошего значит для меня больше, чем возможность заслужить ее доверие. Тени у меня внутри наказывают меня за это ребяческое чувство.

И тут передо мной вспыхивают картины: кровь и темные фигуры. Образы чьих-то мучений и… Я больше ничего не могу разобрать. Просто чувствую все это. Измену. Страдание. И понимание, что мне суждено убить Марви. Я смотрю вслед Серре, а она, уверенная в себе и с открытым сердцем, выходит из ванной, где только что попросила предателя стать ее другом.

Глава 6

Когда я обсохла после бассейна и достала из шкафа одежду – к счастью, Серра предусмотрела и черные вещи, очень похожие на мою одежду героя, – я туго заплела косу и вышла в ярко освещенный коридор.

Наверное, надо было заранее спросить дорогу у Серры, но только я об этом подумала, как услышала, что кто-то поет хором, и пошла на этот звук. Я никогда такого пения не слышала. По крайней мере, люди так петь не могут. Это скорее похоже на ангельские песнопения, и они укажут мне, куда идти. Если бы они только знали, как я их обманываю. Скорее всего, тогда они отправили бы меня прямиком в чистилище.

Когда белые коридоры становятся темнее и освещаются только факелами, я начинаю идти медленнее. В голове у меня возникает вопрос: как здесь зажглись факелы, неужели сами собой, когда на улице начало темнеть? Но потом я перестаю медлить и иду дальше по темному, мерцающему красноватым светом коридору, на стенах которого, кроме факелов, ничего нет.

От звуков ангельского пения на душе у меня делается спокойно и тепло. И хотя я попала в непонятную для меня ситуацию, мне не приходится делать дыхательные упражнения, чтобы успокоиться.

Я подхожу к двери и открываю ее. Когда я вижу залитую светом свечей комнату, у меня от изумления приоткрывается рот. За столом, также заставленным свечами, сидят Серра, Марви, Микаэль, которого я видела, когда была здесь в первый раз, и еще двое незнакомых мужчин. Они выглядят молодыми, скорее возраста Марви, чем Микаэля.

Я начинаю разглядывать помещение передо мной. Вдоль стен тянутся длинные полки до потолка, заставленные книгами в старинных переплетах. Камин и свечи освещают комнату мерцающим теплым светом. На стенах будто пляшут маленькие огненные существа. Сзади, рядом с окном, перед которым задернуты две плотные красные шторы, находится темно-коричневая витрина, но что в ней, мне не видно.

Теперь пение звучит очень громко, и где-то в душе у меня возникает благоговение. У меня даже немного выступают слезы на глазах, и мне приходится себе признаться, что все здесь создает ощущение родного дома.

– Навиен! – обрадованно восклицает Серра, но при этом выглядит абсолютно невозмутимой. Будто ей даже не понадобилось повышать голос, чтобы воскликнуть и выразить свою радость.

– Садись скорее, – просит она, поднявшись и указывая на стул рядом с Марви, который сидит во главе стола и выглядит немного нервным.

Значит, на самом деле этот ритуал – исключительно идея Серры. Я чуть не рассмеялась, хотя пытаюсь не показывать своих чувств. Он согласился на это лишь потому, что для нее это так важно.

Я сажусь на указанное место, а затем наклоняюсь к Марви:

– Можешь рассказать мне, в чем суть этого ритуала?

Он чуть заметно улыбается:

– Конечно, я мог бы это сделать. Но тогда мне придется или тебя убить, или Серра убьет нас обоих.

Я тихо смеюсь, а потом опять смотрю на него. И вижу в его глазах изумление.

– Что случилось?

– Ты смеешься.

– Да, Мелех, я умею смеяться, – весело говорю я, потирая указательный и большой пальцы друг о друга. Признак, что я нервничаю. Нужно это контролировать.

Я быстро оживляю в памяти слова Арка. Надо сделать их своей мантрой. Я просто герой. Демон, рожденный, чтобы служить Авиелл. Она знает, что правильно. Тени, которые при этих мыслях активируются у меня в груди, являются для меня достаточным доказательством.

– Не хочу говорить банальные комплименты. Но это прекрасно, когда ты смеешься, хоть и делаешь это слишком редко, – шепчет Марви, а я краем глаза вижу, что Серра отодвигает в сторону свечи и берет со стола книгу.

– А что бы ты сказал вместо этого банального комплимента, архангел? – кокетливо поддразниваю его я – и ненавижу себя, потому что делаю это с нечестными намерениями. Но какая-то часть меня хочет, чтобы все это было честно и всерьез.

– Пожалуйста, никогда больше не смейся, Навиен. У меня в саду от этого цветы вянут. Ах, что я говорю. Они завянут во всей империи. И весь ад тут же замерзнет. Хотя на самом деле я был бы этому только рад.

Я громко смеюсь, но тут же зажимаю рот рукой и бросаю взгляд на остальных сидящих за столом. Марви тоже закрывает рот рукой, а Микаэль и Серра смотрят на меня растерянно и даже немного сердито. Двое других мужчин кажутся удивленными и отчасти раздраженными поведением Марви.

Наверное, я слишком долго смотрю на одного из них, потому что он внезапно широко улыбается и протягивает мне руку. Я пожимаю его за предплечье чуть ниже локтя, как и он меня.

– Я – Кареспай, первенец ангела Тороса. К сожалению, ни одна свинья о нем ничего не знает. Но мой дядя когда-то утверждал, что мы дальние родственники с… – Он задумчиво прикладывает указательный палец к подбородку. – Напомни, как зовут твоего любимого брата, Мик?

Микаэль закатывает глаза.

– Кареспай говорит о Габриэле. Но он не мой любимый брат, – поясняет Микаэль и снова возвращается к книге, которую держит в руках.

Я пытаюсь мельком взглянуть на обложку, но тут Кареспай продолжает наш разговор.

– Габриэль. Точно. Несомненно, троюродный брат, или, скорее, дядя… или дедушка. – Он забавно гримасничает. – В любом случае мои друзья и те, кто не может запомнить мое полное имя, называют меня Эсп.

– Итак, Эсп. А я Навиен.

– Ха, ты уже забыла мое имя. Я прав?

Я пристально на него смотрю. У него светло-русые волосы, темно-карие глаза, веснушки и мальчишеская улыбка.

– Я получила образование героя в княжестве Истины. С трех лет я проводила время в лагерях, где меня избивали и наказывали. В том числе нас наказывали, если мы забывали важную информацию, Кареспай. Так что я скорее прикидывала, можем ли мы с тобой стать друзьями.

Он одобрительно поджимает губы и кивает.

– Демона среди моих друзей еще не было.

– Значит, ты такой же ангел, как и твой отец? – интересуюсь я, чтобы узнать, как все устроено в их царстве.

– Строго говоря, я нефилим. Но я не великан, как написано в апокрифах. А импульсивным и жестоким я бываю только иногда.

Он рисует ореол над своей головой, и на какое-то мгновение там становится виден светящийся нимб.

– И я владею светлой магией. Так что я явно ангел.

Я улыбаюсь и перевожу взгляд на другого незнакомца за столом. Сначала я думала, что это мужчина, но теперь уже не очень уверена в этом.

– Привет, – говорю я и тоже протягиваю ему руку.

В отличие от Эспа в белом боевом костюме, этот ангел одет лишь в белую рубаху до щиколоток.

– Аро, – представляется он, очень медленно берет меня за руку и при этом не отрывает от меня пристального взгляда.

– А ты тоже ангел? – спрашиваю я.

Почему ни у кого из них не видны крылья? Это могло бы избавить меня от необходимости задавать такие вопросы.

– Я Малах. В переводе – «теневая сторона Бога». То есть один из первых ангелов. У нас нет пола. Тебя ведь это интересует, не так ли?

Я немного опешила.

– На самом деле мне все равно, – прямо заявляю я, надеясь, что это его не обидит. – Я полагаю, это не имеет значения…

– Ни малейшего, – соглашается Аро, кивая мне. Но без улыбки.

Эсп явно более общителен.

– Не могли бы мы уже наконец начать? – слегка нетерпеливо спрашивает Серра.

Это не похоже на ее обычное поведение, но дополняет ее образ и делает его более понятным.

– Что я должна делать? – спрашиваю я, чтобы показать свою готовность, и снова опускаю взгляд на раскрытую книгу.

Я вижу хорошо знакомый шрифт. Это апокриф. Но их могут читать только герои. Или я ошибаюсь?

– У нас есть наши священные книги.

Я приподнимаю брови, но тут же снова опускаю их. Разве они не знают, что таких книг тысячи и некоторые из них – просто истории, которые люди переработали и записали? Прочитать их способны немногие, поэтому кое-что я читаю для всех вслух.

Я чуть было не сообщаю ей, что почти все герои умеют их читать. Конечно, среди нас есть и такие, кто в этом не очень хорош. Но кое-что прочесть могут все. Однако я решаю ничего не говорить. Возможно, будет лучше, чтобы они об этом не знали. Хотя… Марви сказал мне поискать в апокрифах, как я могу вызвать его, так что…

Я смотрю на него. Он на меня. Но непохоже, будто он хочет посоветовать мне признаться, что я тоже умею их читать. Скорее, он дает мне понять, что это исключительно мое решение. Немного подумав, я решаю не говорить об этом, по крайней мере сейчас. Пусть это будет выступление Серры.

Она начинает читать неизвестную мне притчу. Это отрывок из шестой главы книги Исаии, он о серафимах. Описание их меня поразило: оказывается, у них должно быть шесть крыльев. Но у Серры я не вижу ни одного.