Падшее королевство. Свет в твоей душе

Арк поднимает руку, призывая ее замолчать. Проклятие. Архангел. Марви. Он был прав.

– Я должна…

– Заставь ее замолчать, Арк! – приказывает Авиелл.

Герой выглядит нерешительным, а я начинаю извиваться в руках охранников.

Что это такое? Дурной сон? Авиелл же не такая. Я чувствую жжение в сердце. Хотя я начинаю чувствовать, что уже давно знаю – она именно такая.

– Арк! – рявкает Авиелл.

В следующий миг меня окутывает черный туман, и я тону в этой темноте.

Когда я открываю глаза, ожидаю увидеть Марви. Но я лежу в своей постели. Здесь тепло, а из окна в комнату льется свежий воздух. Я быстро смотрю в ту сторону, в надежде, что появится Миел.

Но вместо него я вижу Арка, который сидит в кресле рядом с балконом и смотрит прямо на меня.

– Привет, – шепчет он, продолжая меня разглядывать.

– Где все остальные?

– Я хотел поговорить с тобой наедине, Навиен.

– Зачем? – спрашиваю я, выпрямляясь.

Там, где прячется черное сердце, грудь зверски болит. Я оглядываю себя и понимаю, что на руке у меня кровоточащая рана. Что случилось? Как я сюда попала? Очень медленно появляется смутное воспоминание, что сюда меня привел ангел и сказал мне свое имя. Но что было потом?

– Я знаю, что ты сбита с толку, герой. И я знаю, что ты сейчас под влиянием ангела. Вот почему я здесь: чтобы напомнить тебе, кто ты есть. Что ты есть.

Я пристально смотрю на него.

– Ты герой, Навиен. Рождена, чтобы служить твоей сестре и ее княжеству. Если она или кто-то вышестоящий решит, что тебе лучше больше не иметь воспоминаний, значит, так будет правильно. Этому тебя обучали. Интересно, когда ты успела все забыть? Когда изображала княжну?

Я сглатываю ком в горле. Что-то во мне пробуждается. Нет. Пробуждаются сразу два чувства. Желание подчиниться, попросить прощения. Но в то же время желание иметь возможность самой решать, что для меня правильно. Побеждает первое, и с его победой приходят муки совести. Арк обращается к той части меня, которую обучали подчиняться. Без этого я ничто. Но я замечаю еще кое-что. У меня внутри глубокая тьма, и это нечто новое. Это тени во мне, которые окутывают душу и сердце и кричат, что Арк прав. Я хочу бороться с ними, потому что инстинктивно знаю, что теперь у меня есть сила думать самостоятельно. Но эти тени и эта чернота непреодолимы и действуют так, будто Арк ими управляет. Будто он смог разобраться в этих тенях в моем организме и теперь тянет их за ниточки, заставляя меня, словно марионетку, делать то, что ему нужно.

– Ты не княжна. И никогда ею не будешь. Ты никогда не сможешь никого полюбить или выйти замуж за человека или ангела. Ты всего лишь щит для Авиелл. И если ты перестанешь им быть, то превратишься в грязь, которую придется смыть. Ты поняла?

– Да.

Темная часть во мне побеждает и отталкивает ту Навиен, которую я почти не знаю, но помню, что она существует.

– Что сказал тебе ангел, герой?

Я ненадолго задумываюсь. А потом, несмотря ни на что, рассказываю ему лишь небольшую часть. Я опускаю почти все, что касается царства света и меня как Несущую свет. Я ничего не говорю ни об особенностях, ни об имени архангела.

– Хорошо.

Арк откашливается и встает. Я тут же поднимаюсь вслед за ним.

– Он рассказал тебе, как с ним связываться?

Я качаю головой. Слишком быстро и взволнованно, так что Арк подозрительно прищуривается.

– Может быть, через Вьюнка. – Я пытаюсь найти отговорку и указываю на светящийся кружок у себя на руке. – Они каким-то образом связаны.

Квири дергается на моей коже, будто пытается спрятаться. В какой-то момент мне кажется, что эта штука хочет поговорить со мной, но не может. Затем Арк кладет свою руку на то место, где она видна, и посылает туда тень. Видимо, чтобы помешать ей подслушивать дальше.

– Мы хотим, чтобы ты завоевала его доверие.

– Его доверие?

– Ты должна сделать так, чтобы он влюбился в тебя, герой. Если мы все правильно увидели, он к тебе неравнодушен. Наверное, это у него в крови. Тьма притягивает членов этой семьи.

– Разве ты только что не говорил, что я просто герой, который никогда не сможет полюбить человека или ангела? Грязный демон?

Я произношу эти слова, и они кажутся мне неправильными.

– Ты такая и есть. Однако он, похоже, видит все иначе. Но ведь он провел две тысячи лет в подземном мире и непохож на обычного благочестивого ангела.

– Что мне нужно делать?

Он достает из кармана куртки рулон бумаги и разворачивает его. Это карта. С одной стороны часть от нее оторвана.

– Это и есть царство света. Оно расположено к западу от Джараская. Но мы не знаем, как туда попасть. Я хочу, чтобы ты нашла этот путь. Ангел может рассказать тебе о нем. Поэтому ты должна заставить его доверять.

– Я…

– Это нужно сделать, лженаследница.

Я собираюсь ему ответить, но тут через балкон входит Миел:

– Сделай это для нас. Для меня.

Он подходит ближе, и у меня перехватывает дыхание при виде его светло-голубых глаз. Вокруг прекрасного лица – светлые локоны. Когда я вижу его взгляд, я понимаю, что архангел солгал. Миел любит меня. Каждая клеточка его тела излучает любовь. И все же во всем этом есть какая-то трагичность, которую я не могу выразить словами.

– Но они стерли у меня воспоминания. Это сделал Арк. Я это чувствую.

– Мы герои. Для этого мы здесь. У Авиелл и Лирана наверняка были на то причины.

Я делаю глубокий вдох и выдох, а затем киваю. Но то, что говорит Миел, не вяжется с его образом. И кивок тоже словно не мой.

Он подходит еще немного ближе и кладет руку мне на щеку.

– Как только все будет сделано, мы сможем быть вместе.

Сердце у меня будто обжигает огнем… Моя душа кричит, что это на самом деле не Миел.

– Я не могу принести клятву. Архангел сразу начнет подозревать…

– Ничего страшного. Я доверяю тебе. Лиран и Авиелл тоже.

Я снова киваю. Только непохоже, чтобы этот жест исходил от меня. От Навиен, которую я недавно обрела. Это кивнула герой Навиен. И было так приятно кивнуть. Так правильно. Можно ни о чем не думать. Будто я избавилась от бремени, которое на самом деле не мое.

– Как я должна буду все это сделать?

– Это мы устроим, – бормочет себе под нос Арк, доставая из кармана кастеты и надевая их на пальцы.

Я прищуриваюсь.

– Все должно выглядеть правдоподобно, – грустно говорит Миел, и в следующий момент Арк замахивается и бьет меня.

Первый же удар ломает мне нос. Я задыхаюсь, и тут на меня обрушивается еще один удар и разбивает губу.

Миел немного отстраняется. По щекам у меня стекают слезы. Они соленые и жгут рану на губе. Арк снова наносит удар. Он так сильно бьет меня в висок, что перед глазами пляшут звезды. Затем пинает ногой в живот. Я задыхаюсь и хватаю ртом воздух. Еще один удар. И еще. А потом удар по затылку, и больше я ничего не помню.

Когда я прихожу в сознание, все тело у меня болит. Запах вокруг кажется знакомым, но я не могу вспомнить почему. Я на холодном влажном полу, вся дрожу. Когда я пытаюсь открыть глаза, один глаз остается закрытым. Подняв руку, пальцами я нащупываю сильную припухлость и наконец осознаю, что нахожусь в тюрьме. Рядом со мной у стены сидит молодой мужчина. Выглядит он так же плохо, как я себя чувствую. И все же я его узнаю. Он тот герой из леса. Тот, кому ангел помог сбежать со своей семьей. Как он здесь оказался?

– Где твоя семья? – спрашиваю я хриплым, едва слышным голосом.

Он смотрит на меня без единой эмоции:

«Я не знаю».

Я слышу его голос только в своей голове, а это значит, что у меня не стоит мой защитный барьер. Я ищу в себе силы его восстановить, но их во мне нет. Будто меня опустошили.

«А что случилось?» – спрашиваю я его тоже через мысленную связь.

«Тот тип не сдержал своего слова».

«Высокий темноволосый мужчина, который вам помогал?»

«Помогал! – Теперь он громко смеется и сплевывает на пол рядом с собой. – Он просто хотел попасть в лагерь подготовки героев, где я работал. Когда он получил то, что хотел, он меня просто бросил».

У меня болит голова. Я не в состоянии упорядочить всю эту информацию. Что Марви хотел в лагере? Это вообще реальность или опять просто игра? Лиран и Авиелл хотят добиться, чтобы я не доверяла ангелу? Это невозможно. Они ничего не знают о встрече в лесу Гнева.

– Герой Навиен! – внезапно раздается властный голос.

Я смотрю вверх. Сквозь прутья решетки различаю мужское лицо. На нем нет лилии, и я не чувствую с ним связи, как с героем. Это человек. Наверное, охранник. Я еще раз ощупываю все больные места. Вытягиваю ноги, чтобы прикинуть, будут ли они меня держать. Эти действия пробуждают во мне какие-то воспоминания. Они связаны со страхом и беспомощностью, но в то же время и с архангелом. Я чувствую доверие. Доверие к нему. Но почему?

– Тебя выведут к народу.

– Выведут к народу? – переспрашиваю я, потому что не понимаю, что он имеет в виду.

В следующую секунду мужчина уже открывает дверь камеры и входит. Герой плюет в его сторону, за что получает удар. Он издает сдавленный звук, но не вскрикивает. Не позволяет себе показать, что ему больно. Или, может быть, ему не так уж и больно, ведь по сравнению с его душевными страданиями физическая боль кажется незначительной. Что такое сломанные ребра по сравнению с разбитым сердцем, полным безнадежности и одиночества? Пустяк.

Когда охранник подходит ко мне, я встаю и нарочито издевательски отдаю ему честь.

Он поднимает брови:

– Довольно смело, притом что люди сейчас будут решать, что с тобой сделать. Уж поверь, народ ненавидит героев.

Он хватает меня за испачканные кровью волосы и рывком поворачивает мою голову.

– Особенно тех, кто вырезает с лица свои метки демонов, чтобы быть похожим на одного из людей. Ты никогда не будешь человеком.

Он гаденько хихикает.

Я откидываю голову и бью его лбом, попав в нос. Слышится хруст.

Он вскрикивает и тащит меня из камеры за волосы.

– Ты скоро заплатишь за это, маленькая сучка!

Он закрывает дверь и, не ослабляя хватки, продолжает тащить меня вперед.

Ноги едва держат меня. Они оказались слабее, чем я предполагала. И хотя в моих легких огонь, будто там рана, во мне неожиданно просыпается гордость. Я не хочу оказаться перед этими незнакомыми людьми и позволить им рассматривать меня как товар. Здесь речь идет о моей жизни. Жизни человека, судьбу которого они должны определить. Но нет. В их глазах я не человек. Я всего лишь демон. Порождение ада. Нечто злое, пожирающее детей по ночам. Наверняка они рассказывают друг другу такие истории.

Тяжело дыша, мы наконец поднимаемся, выходим и движемся по брусчатке в сторону рыночной площади.

От яркого солнца у меня начинается резь в глазах, а в груди жжет еще сильнее, чем раньше. Тем не менее я разглядываю красивые дома и сразу понимаю, что мы по-прежнему в княжестве Высокомерия. Вокруг чисто и красиво. Фасады новые и аккуратные, подоконники украшены яркими цветами. Я вспоминаю, как мне здесь было хорошо. Теперь все по-другому.

Прямо перед рыночной площадью, откуда уже слышатся возбужденные крики и шум голосов, я замечаю вход в таверну «У высокомерного Росса», где мы с Лу встретили Миела.

Это все было словно вчера, однако это не так. С тех пор прошла целая вечность. Но я забыла об этом. Почему я должна была все это забыть?.. Нет. Я прерываю собственные мысли. Вернее, это делает тьма у меня внутри.

Арк прав. Я герой, и решения Лирана и тем более Авиелл единственно правильные, я должна их принять. Я рождена, чтобы служить ей, а она рождена, чтобы знать, как делать все правильно. Для ее княжества и в том числе для меня.

Я шаркаю ногами по камням, у меня зверски болит голова, охранник тащит меня на переполненную людьми рыночную площадь, и я ощущаю, как на меня уставились сотни пар глаз. Осуждающие, жаждущие крови взгляды. Я падаю на колени.

Да, я как подкошенная падаю на колени. И даже не знаю, заставила ли меня это сделать обрушившаяся на меня сила ненависти, или это охранник пнул меня сзади по ногам. Но на самом деле это не имеет значения.

Слышится голос. Я поднимаю глаза, но и так знаю, что это Лиран. Я бы узнала его голос среди сотен, среди тысяч голосов. Я ожидаю, что при виде него в груди у меня появятся прежние привычные ощущения. Доверие, привязанность, безопасность. Но внутри у меня ничего нет. Только разочарование. Я делаю все это не для него. Я делаю это ради Миела. Миела, который всегда был со мной честен. Я мысленно киваю, как бы подтверждая для себя это решение.

– Вы видите перед собой героя Навиен. Первенца княжества Истины.

Я сжимаю губы, чтобы не плюнуть в его сторону. Откуда берутся эти чувства?

– Она отказывается возобновить кровную клятву своей сестре, княгине Истины, после того, как их узы были разорваны.

По толпе проходит ропот. За этим следуют громкие оскорбления и плевки, которые попадают мне в лицо и на голые окровавленные, грязные руки. Я даже не вздрагиваю. Будто тело у меня давно перестало реагировать на такое. Как будто оно поняло, что в их глазах мы никогда не будем чем-то бо́льшим, чем грязными демонами.

– Наденьте колодки и наручники! – приказывает Лиран, бросая на меня сочувствующий взгляд. И еле заметно кивает.

Может быть, чтобы сообщить мне, что это тоже часть плана? Что все в порядке? Но так ли это? Правильно ли, что они устраивают все это и так жестоко обращаются со мной, только чтобы доказать ангелу, что я теперь на его стороне? Да. Это так, они так решили.

Однако сердце у меня не может с этим согласиться. Оно болит и горит и… Что это? Оно словно сжимается от разочарования и одиночества, отгораживаясь от всего и всех вокруг. У меня болит даже кожа. Я люблю Лирана и Авиелл. Но они никогда не будут любить меня так же сильно. Я бы никогда не смогла смотреть, как они страдают от боли. И уж тем более не стала бы причинять ее им сама.

Я делаю вдох и выдох, чтобы успокоиться. Подавить эмоции и избавиться от боли. Позади Лирана появляются Арк и Авиелл. Где Миел?

Охранник дергает меня за волосы, и в следующий момент другой мужчина охватывает мне голову и руки деревянными колодками и закрепляет их. Крепко. Но не так крепко, как это могло быть сделано на мужчине.

С руками, притянутыми колодками к голове, я чувствую себя еще более беспомощной и несчастной. Униженной. Я стою на дрожащих ногах, чувствуя, как меня сковывают тяжелыми, холодными железными цепями. Смотрю на собор, где лежат кости Люцифера. Собор весь черный и блестит в закатных лучах красного солнца. Смотрю на небо. У меня возникает ощущение, что оно тоже кровоточит. Истекает кровью и страдает из-за меня.

В следующий момент я закрываю глаза и чувствую, как охранник толкает меня в толпу. Я стараюсь не обращать внимания на количество трогающих меня рук. На их прикосновения и пинки по всему телу. На то, как они толкают меня к другим рукам. К другим ртам, которые кричат мне гадости и плюют в меня. К ногам, пинающим меня. Пинающим до тех пор, пока ноги у меня не подкашиваются и я не падаю. Руки у меня связаны, я не могу их выставить вперед и ударяюсь о булыжники мостовой. На лбу образуется рана. Из нее начинает идти кровь. Я чувствую теплую кровь, и на какое-то мгновение возникает ощущение нежного, ласкового прикосновения человека, который меня любит. Но такого человека не существует.

Я заливаюсь горькими слезами и не хочу ничего, кроме того, чтобы их никто не заметил. Кто-то рывком поднимает меня. Я едва могу стоять на ногах. Мне так больно. Так чертовски больно. Моя душа кричит, и, хотя я этого не хочу, еще больше слез льется у меня из глаз и смешивается с кровью. Я смотрю вверх. На пьедестал, где стоят Авиелл и Лиран. Они просто смотрят на все это, и мое сердце разрывается. Оно разрывается все сильнее и сильнее, но никто ничего не делает. Как они могут? Как, во имя Бога, они могут все это допускать?

Рядом с ними сооружена виселица. Если я и замечаю какую-то появившуюся эмоцию, то лишь в глазах Лирана. Авиелл выглядит совершенно спокойной. Почему? Когда это произошло? Это случилось, когда оборвалась наша связь? Она поэтому меня разлюбила, или же она никогда и не чувствовала ко мне любви и это была лишь привязанность?

Меня толкают сильнее, чем раньше, я оказываюсь в руках большого, сильного мужчины и перевожу взгляд с сестры на его покрытое шрамами лицо. От него исходит ненависть и мерзкое зловоние. Я задыхаюсь от отвращения и ужаса.

– Ты, маленькая грязная скотина! – рявкает он, вытаскивая нож, прижимает его к моей щеке. – Что это тут у нас? – Он смеется. – Думаешь, это сделает тебя одной из нас?

Я пытаюсь ухватить какое-то воспоминание. Почему все это кажется мне таким знакомым? Он вонзает нож мне глубоко в щеку. Но я почти не замечаю этого.

– А если так?

Лезвие ножа разрезает рубашку на мне. Грудь обнажается, а вместе с ней и черное сердце, которое красуется на ней, напоминая мне, кто я такая. Что на самом деле во мне таится. Во мне рождается нечто темное и твердое. Будто моя темная сила хлынула мне в сердце и окутала его чернотой. Я смотрю на мужчину тем глазом, который еще способен видеть. У него в глазах ненависть и отвращение. Это все становится для меня уже таким привычным. Будто это и есть моя настоящая жизнь.

Когда я наконец отвожу взгляд, замечаю других людей, которые глазеют на нас. Некоторые даже встают на цыпочки, чтобы увидеть больше. Где-то внутри меня возникает смех. И я смеюсь. Скрипучим, громким и таким истеричным смехом, что мужчина отпускает меня и немного отстраняется.

– Что? Вам плохо видно? – ору я в толпу и поворачиваюсь к ним.

Я показываю им черное сердце. Показываю, кто я такая, хотя они давно это знают. Они застыли. Жадно таращатся. Герои никогда не показывают свое черное сердце. Это зрелище предназначено только для нас. Скорее всего, большинство из этих людей никогда его не видели. Сейчас они как стервятники. И я понимаю, что не хочу, чтобы меня любили или уважали эти существа. Они – самые отвратительные создания. Это они демоны. Они – зло. Не я и не мне подобные… просто потому, что мы родились не с той кровью и обладаем даром. Мы значим намного больше, и мы сильнее, чем когда-либо будут они. Это мы – настоящие сверхлюди. Я не знаю, откуда взялось это понимание, но оно будто всегда было во мне, только до поры до времени дремало.

Некоторые отворачиваются. Они смотрят друг на друга, и им вдруг становится стыдно. Стыдно? Неужели?

– Смотрите же! – кричу я, и все больше и больше людей отходит от меня.

Постепенно вокруг меня образуется круг, и я поворачиваюсь, чтобы они все могли его рассмотреть.

– Это то, что у всех вас бьется в груди!

Следуют потрясенные восклицания.

– Не согласны? – Я смеюсь и не могу остановиться. – Тогда скажите мне: что именно я сделала? Что я сделала, чтобы заслужить вашу ненависть? Я причинила вам боль? Убила ваших близких? Вы никогда не встречались со мной!

Голос у меня срывается и теперь напоминает негромкий хрип.

Обессиленная этим долгим смехом, я почти падаю, и тут кто-то из толпы выходит вперед. Молодой человек. Он смотрит на меня, будто заранее извиняясь, но потом замахивается и бьет меня кулаком в грудь. Я задыхаюсь и кашляю. Подходит еще один мужчина. С ножом в руке. Я едва чувствую, как его лезвие разрезает мою метку. Он продолжает резать. И с каждым движением ножа я все больше и больше теряю ощущение своего тела.

– А сейчас? Больше не хочется говорить нам такое? – выдыхает мужчина.

Я смотрю вверх. Прямо на него. И плюю ему прямо в грязное лицо:

– Пошел ты, ублюдок!

На меня обрушивается удар. Мужчина продолжает резать меня ножом. Возвращается ощущение боли. Оно охватывает меня целиком. Будто хочет меня поглотить и убить.

Моей щеки касается чья-то рука. Я готовлюсь, что сейчас меня будут полосовать дальше, и открываю глаза, чтобы посмотреть прямо в лицо тому, кто это сделает. Это все, что я могу.

Я встречаю взгляд темно-зеленых глаз. В груди теплеет.

– Тебя нельзя оставлять одну, малышка.

Я хриплю. Кашляю и не могу остановиться. Сердце у меня горит. Он пришел. Он пришел из-за меня. План сработал. Но действительно ли меня радует именно это? Или я просто счастлива, что он здесь? Что он пришел сюда ради меня?

– Что это все значит? – кричит Марви Лирану.

– Хватайте его! – орет тот своим охранникам.

Архангел наклоняет голову, как будто Лиран маленький мальчик и Марви нужно подумать, как реагировать на такое глупое заявление. Он просто слегка поднимает руку, и людей, которые еще не успели убежать при его появлении, просто отбрасывает.

Вокруг нас снова образуется толпа, только на этот раз подальше, ее удерживает сила Марви.

– Ты однажды застал меня врасплох, князь Высокомерия. И даже отравил. Второй раз этого не случится.

Марви снова смотрит на меня и нежно гладит по щеке.

В этот момент я кидаюсь вперед и прижимаюсь к его сильной груди. Он меня обнимает, и я готова разрыдаться. Но не делаю этого. Я не могу. Перед ними не могу.

– Все будет хорошо. Скоро мы отсюда исчезнем. Мне нужно только кое-что выяснить.

Он ждет, пока я снова выпрямлюсь, проверяет, могу ли я стоять самостоятельно, и только потом снова поворачивается к Лирану.

– Ты мерзкий, властолюбивый ублюдок, Лиран. И на самом деле я ненавижу тебя уже очень давно.

Марви пробирается сквозь толпу, люди перед ним расступаются.

Лиран начинает дрожать всем телом, но не двигается с места.

– Но сегодня вечером, князь Высокомерия, – теперь они стоят прямо друг напротив друга, и архангел кладет руку на плечо Лирана, – ты подписал себе смертный приговор. Поверь мне. Я буду убивать тебя очень медленно и мучительно. Я сделаю с твоим телом то же самое, что ты сделал с ней.

Марви указывает на меня, его голос уже не кажется спокойным, он полон гнева.

– Я не…

– Заткни свою грязную пасть, князь Высокомерия. То, что ты не испачкал свои руки, не означает, что ты ничего не сделал. Это ты наносил ей каждый удар. Каждый порез. Однако гораздо хуже порезы в ее душе. И только ты несешь за все это ответственность.

Архангел тычет указательным пальцем Лирану в грудь:

– Запомни это.

Потом Марви приподнимает руку и слегка шевелит пальцами. Белый туман окутывает сначала его, а потом и меня, и в следующий момент все вокруг расплывается. Княжество Высокомерия. Жестокие люди, которые меня мучили. И самое главное – Лиран и Авиелл, которые все это со мной сделали.

Глава 5

Я открываю глаза и ощущаю знакомый запах. Меня опять ослепляет свет. Как и в первый раз, когда я здесь очутилась. Только сейчас я не чувствую страха или гнева. Я испытываю облегчение.

Откуда-то издалека доносится голос. Я узнаю эти нежные звуки. Это Серра, молодая женщина, которая тоже была здесь, когда я впервые проснулась. Незадолго до того, как Марви перенес меня обратно к Лирану и Авиелл, он рассказал мне, что она серафим. Но для меня сейчас важно только то, что ее голос звучит приглушенно, поэтому я ищу в себе силы, настраиваюсь и концентрируюсь на звуках, пока не начинаю слышать ее слова так громко и отчетливо, будто она стоит рядом.

– Ты хочешь, чтобы тебя сочли рецидивистом, Мелех? – скептически спрашивает она.

Это звучит не как шутка, а как нечто серьезное. Но в ее голосе по-прежнему слышится усмешка. Хотя и еле заметная.

– Очень смешно, Серра. Я должен был вытащить ее оттуда.

– И на этот раз тебя ничто не смутило? Разве она тебя об этом просила?

– Нет, не просила. Но ей и не нужно было.

– В прошлый раз ситуация была точно такой же, – фыркает она и, судя по звуку, со стуком ставит стакан на стол.

– Просто она тогда не знала, что мы уже связаны. А сейчас…

– Что? Сейчас она это поняла?

– Я надеюсь, – тихо отвечает он.

Когда они оба некоторое время молчат, я покашливаю. Услышанное вызывает у меня в груди странную боль. Потому что никакой связи с ним я не осознала. И ничего не знаю о ней. Все, что я знаю, это то, что Авиелл и Лирану пришлось сделать, чтобы я смогла сюда проникнуть. У них не было другого выбора. Ведь правильно? Да.

– Ты проснулась, – раздается голос Серры, и теперь она действительно оказывается рядом. – От тебя пахнет серой. Ты что, пыталась сбежать?

Она чуть наклоняет голову и морщит нос.

– Я…

– Она нас подслушивала, – говорит Марви, который входит в комнату прямо за ней.

В его взгляде на меня что-то изменилось – в нем появилась жалость. Я ее ненавижу. И в то же время в глубине души я помню, что он уже видел меня слабой и помогал мне. Но четкие воспоминания об этом я не могу ухватить. Они вспыхивают у меня в сознании, а потом снова исчезают.