Поцелованная тьмой

– Миледи… а почему вы прячетесь под одеялом?

Я пригласила её сесть рядом. Долорес колебалась, но мой взгляд не оставил ей выбора.

– Я мусульманка, Долорес. Соблюдаю заветы Всевышнего. Моё тело – не для чужих глаз. А уж тем более – не для похотливых мужчин без совести. Я берегу себя. Потому что найти добросовестного – редкость.

Она смотрела на меня с удивлением, потом прошептала:

– У вас чудесный голос, миледи. Я могла бы слушать его вечно.

Я смущённо улыбнулась.

– Это вам… – она протянула пакеты. – Босс велел передать.

– Зови меня Лола.

Её губы дрогнули в лёгкой улыбке. Я осторожно раскрыла первый пакет. Белое длинное платье – точь-в-точь по размеру. Во втором – платок дымчато-серого цвета, гармонирующий с моими глазами.

– Он… правда купил то, что я хотела, – прошептала я, проводя ладонью по мягкой ткани.

– Это вы должны надеть сейчас. Позже привезут остальное.

Я взглянула на Долорес. Её губы сжались, когда она заметила моё загрустившее лицо.

– Я не останусь здесь. Клянусь Всевышним, я не могу. Помоги мне, Долорес, прошу… – я вцепилась в её ладони.

Она попыталась отстраниться, но я держала крепче.

– Лола… милая… Я не могу.

– Помоги. У моего отца инсульт… Этот демон сообщил ему, что я здесь… Папа умирает без меня. Помоги – я клянусь, заберу тебя с собой. Ты будешь жить, как королева.

Её глаза дрогнули.

– Я не предам Босса Риччи. Никогда.

Слёзы предательски наполнили глаза.

– Но… я подумаю, как тебе помочь.

– Да благословит тебя Всевышний… – я вскочила, закружилась, взывая к небу, и крепко обняла её.

Она улыбнулась, погладила мою щёку.

– А сейчас – вниз. Тебе надо поесть.

– Этот огр там? – я с опаской выглянула в ванную.

– Уехал по делам. Не бойся.

Я быстро умылась, надела платье, повязала платок. Одетая так, как велит сердце, я почувствовала себя собой.

Медленно спустилась в гостиную.

– Так вот ты какая, принцесса, – раздался тяжёлый, басовитый голос.

Я обернулась. Передо мной стоял Адриано – крепкий, высокий мужчина с наглыми золотисто-карими глазами.

– Меня зовут Адриано. Я – правая рука Босса.

– Лола, – ответила я, не отводя взгляда. Он нахально рассматривал меня, а я не собиралась ему проигрывать.

– Долго ли мне тут быть? Что Босс хочет от моего отца?

Он ухмыльнулся.

– Власть. Над всей вашей страной. Над путями, портами, небом и землёй. Над людьми. Над всем. У него бы получилось… если бы не ваше упрямство.

Я сжала губы. Отвращение к этим людям разлилось в груди.

– Скоро прибудет человек твоего папаши. Попробуем решить всё мирно, – сказал Адриано, сжалившись.

Я вздохнула с облегчением. Скоро домой.

– Передай Боссу – пусть не тратит деньги на эти платья. Я здесь надолго не задержусь.

Он рассмеялся.

– Думаешь, он тебя отпустит? Не надейся.

Я хотела ответить, но тут открылись двери, и появился он. Домиано.

Его взгляд скользнул по мне, холодный и острый.

– Пусть наша гостья пообедает в саду, пока я занят.

Я вздрогнула от его голоса – бархатного, как сладость, что скрывает в себе яд.

– Вы отпустите меня, когда приедет советчик?

Он устало закрыл глаза, затем отвернулся. В гостиную за Домиано вошла женщина в вызывающем красном платье. Светлые локоны, яркие губы.

– Босс, кто это чучело? – её звонкий голос прорезал воздух.

Я обернулась – Долорес стояла рядом, её глаза молили о снисхождении.

– Я обдумаю твоё предложение… если будешь хорошей девочкой, – процедил Домиано, даже не удостоив меня представления.

Отвращение.

Он позвал женщину к себе, а я смотрела, как она, виляя бёдрами, взбирается по лестнице.

– Это Мишель, – шепнула Долорес.

– Скажи как есть. Его шлюха, – отозвался Адриано, покидая комнату.

Меня подташнивало. Я выбежала на улицу. Яркое солнце освещало всю огромную территорию. Везде цвела зелень, в глаза бросились идеально подстриженные газоны, высокие статуи, белая беседка и прозрачное озеро. Все это так чуждо, даже воздух. Он другой. Это не Аравия…это не мой дом.

– Где я?.. – закричала я, с трудом сдерживая панику.

– «Welcome to Italia», принцесса, – раздался за спиной довольный голос Адриано.

Я побледнела.

– Ты спала два дня. Мы давно уже здесь.

Я с трудом держалась на ногах.

– А кое-кто хотел попробовать тебя… но Босс запретил. Теперь я понимаю почему, – его глаза осколками пробежали по моему лицу.

Я отвернулась.

Нет. Больше так нельзя.

Я резко повернулась и стремительно пошла в особняк, невзирая на возгласы за спиной.

– Домиано! Спустись немедленно!

– Лола… – Долорес дрожащим голосом умоляла не делать глупостей.

– Ваш Босс трус! В моей стране таких трусливых собак делают евнухами!,– мое сердце на мгновение остановилось, а уши заложило от оглушительного выстрела почти на уровне моего затылка.

Пуля прошла в паре сантиметров от моей головы и вошла в стенку.

Я подняла глаза. Он. Полуголый, с потрясающе татуированными, сильными руками, с глазами, полными тьмы.

– Что ты только что сказала? – угрожающе прошипел он, медленно двинувшись ко мне, словно хищник, учуявший кровь.

Я в тот же миг поняла – безрассудно. Сейчас мне действительно страшно. Страх холодным комом сжался в груди, но я подняла голову, отступая назад.

– Повторяю, что ты посмела сказать? – шаг за шагом он сокращал расстояние между нами, и вот уже его лицо оказалось почти вплотную к моему.

Я встретила его взгляд, полный ледяного гнева.

– Отойди от меня. Немедленно. Как ты посмел вывезти меня из страны без разрешения короля Асада?! – адреналин плеснул в кровь, обжигая, и вместе с ним – безрассудная смелость.

– Ты меня очень, очень злишь, принцесса, – прошипел он сквозь зубы, наклонившись к моему лицу, и я ощутила его дыхание. – Если ты продолжишь в том же духе… я вырежу своё имя на его лице. Прямо на твоих глазах.

Я сжала кулаки.

– Я хочу домой. Ты не заставишь меня остаться здесь и подчиняться твоим приказам.

Он усмехнулся. Холодно, безжалостно.

– Заставлю. Еще как заставлю. Твой отец явно не научил тебя вовремя закрывать свой прекрасный рот. За это ты заплатишь.

Глаза его налились тьмой. Казалось, вся ярость, что он копил, нашла выход в этот миг.

– Долорес! Накрой стол на две персоны! – рявкнул он, и я видела, как служанка пулей вылетает из холла. Спустя мгновение она вновь появилась, оповестив, что всё готово.

Только тогда его взгляд соскользнул с моего лица.

– Босс… вы оставили меня на самом интересном месте, – услышала я за спиной ленивый голос Мишель. Она спустилась по лестнице, волосы в беспорядке, алой помады почти не осталось, остались только накаченные губы.

– Ты обедаешь со мной, – зло процедил Домиано, глядя прямо на меня. Мишель замерла, шокированная. Потом счастливо закивала.

– Господин, позвольте… – начала Долорес, но он остановил её одним лишь жестом.

Я не понимала, что происходит.

– Нас будет обслуживать принцесса.

Это прозвучало не как насмешка. Голос был стальной и холодный, будто обрушившийся на меня ледяной вихрь.

Я посмотрела по сторонам – надеялась, что это чья-то злая шутка.

– Я не буду вас обслуживать, – процедила я сквозь зубы. Его рука резко легла мне на плечо, сжимая до боли. Я вздрогнула, почувствовав, как, вероятно, на коже останется синяк.

Он резко дёрнул меня на себя. Пока мы шли к залу, я пыталась вырваться, но хватка была мертвой. Только сильнее причиняла себе боль.

На длинном столе уже стояло множество яств. Долорес отодвинула стул для Мишель, та даже не поблагодарила, лишь смерила её презрительным взглядом.

Домиано уселся напротив, сцепив пальцы в замок.

– Лола. Налей мне и Мишель вина, – проговорил он, не сводя с меня холодного взгляда. Я подняла голову и встретила его с вызовом. Он шумно вздохнул и снял пистолет с предохранителя.

Я вздрогнула.

Дуло направилось в сторону Долорес.

– Либо ты сделаешь, как я сказал… либо из-за твоего упрямства пострадает она.

Усталый голос. Без эмоций. Как у опытного палача.

Я зажмурилась, сделала глубокий вдох, подошла к столу. Взяла бутылку вина.

– На коленях, Лола.

Я замерла. Его голос был стальной.

Раздался смешок Мишель.

От злости руки задрожали, в груди всё кипело.

Но я опустилась на колени. Ползком приблизилась к нему. Налила вино в бокал. Он чуть наклонился, глядя сверху вниз с довольной ухмылкой.

– Ты возбуждаешь меня, когда сломлена, – пробормотал он. Меня бросило в жар от унижения.

– Я тоже хочу вина, чучело, – вскинула голову Мишель.

Я сцедила зубы, поползла к ней. Она опустила бокал. Я наполнила его, но она демонстративно плеснула всё на моё платье. В этот момент стержень внутри хрустнул, давая эмоциям взять вверх. Мое сердце обожгло обидой и болью.

Горячие слёзы заполнили глаза.

Я посмотрела на Домиано. Но он… сидел, как статуя. Ни единой эмоции, что делало мне очень больно. Я не привыкла к такому. Не привыкла к унижениям.

– Ты же сам подарил мне это платье, – шепнула я, слёзы потекли по щекам. – Оно мне так нравилось…,– впервые решилась я на откровение.

В его лице что-то дрогнуло. Пару мгновений наши взгляды были прикованы друг к другу.

– Пошла вон, – процедил он. Мишель захихикала.

Я попыталась подняться, но его голос меня остановил:

– Не ты.,– я вздрогнула. Мишель растерянно уставилась на него.

– Ты глухая? – рявкнул голос Адриано, который все это время наблюдал за моим унижением. – Босс сказал: вон, шлюха!

Он схватил её за локоть и вытолкал за дверь.

Домиано поднялся, медленно подошёл ко мне. Я старалась не всхлипывать, но губы предательски дрожали.

Он опустился на корточки, протянув ладонь к моему лицу. Я резко отвернулась.

– Обещаю, не прикоснусь, пока ты сама не захочешь, – тихо проговорил он.

Я невольно встретила его взгляд. Сквозь слёзы увидела в них что-то странное.

– Вставай. Поешь. Советник твоего отца уже в пути.

Он поднялся и ушёл.

Я осторожно села за стол, не в силах сдерживать слёзы. Долорес подошла, обняла меня.

– О, моя девочка… Я же просила тебя, остановись. Босс вспыльчив. Он мог убить… Я удивлена, что наказание не было куда жестче. Ты пойми – никто здесь не осмеливается называть его по имени, никто не смеет перечить.

Я вытерла слёзы.

– Меня скоро заберут. Он больше не посмеет так поступить.

Долорес тяжело вздохнула и положила мне рыбу и овощи. Я молча ела.

После обеда поднялась к себе. На кровати лежало чистое платье – точь-в-точь как испорченное. Он купил ещё одно…Мое сердце совсем чуть-чуть растаяло после такого жеста, но того унижения я ему никогда не прощу.

Переодевшись, я привела лицо в порядок.

– Советник отца приехал, – сообщила Долорес.

О, Всевышний…

Я бросилась вниз. В холле мы столкнулись с Азизом. Он с облегчением осмотрел меня.

– Прошу, в кабинет, – Домиано указал на дверь.

Азиз последовал за ним. Я – следом, не отставая.

В кабинете повисло напряжение.

– Рад встрече, Домиано Риччи, – холодно произнёс Азиз.

– А я как рад, – скривился Домиано.

– Что предлагает твой король за жизнь его дочери?

Я выдохнула. Наконец.

– Босс… король тяжело болен. Пока он не сможет лично обсудить с вами условия, мы не можем сделать предложений.

Азиз бросил взгляд на меня. Я увидела в его глазах печаль.

– Не смей на неё смотреть, – рявкнул Домиано.

Я вздрогнула.

– Мы хотим забрать принцессу, а после выздоровления короля – придём к соглашению.

– Нет. Она останется со мной.

Я задрожала.

– Я хочу домой… – прошептала я.

– Твой дом теперь – Домиано Риччи, – процедил Адриано

– Хорошо… но есть условия, – тяжело вздохнул Азиз. – Нельзя заставлять её снимать платок и одежду. Она должна питаться и жить как гостья.

Он замялся.

– И ещё…

Дверь открылась и в кабинет вошёл Керасим.

Я ахнула, сорвавшийся с губ визг тут же прикрыв ладонью.

– Йа, Рабби…

Я рванулась к нему, но Адриано перегородил путь.

– Это её слуга Керасим. Они выросли вместе.

Я встретилась взглядом с Домиано. Его лицо исказила ярость.

– Исключено.

– Прошу… умоляю… оставь мне его… – прошептала я. Его лицо было каменным.

– У тебя есть Долорес, этого достаточно.

– Господин, простите, что вмешиваюсь… я евнух. Моя госпожа будет в безопасности, – проговорил Керасим.

– Ты знаешь языки? – скривился Адриано.

– Да. Принцесса позволяла мне учиться с ней с самого детства.

– Это последнее условие, – отрезал Домиано. – Но если это ловушка – сожгу всё ваше королевство.

Он вышел.

Когда кабинет опустел, я кинулась к Керасиму.

– Всевышний, как я скучала… – дрожащим голосом прошептала я.

Он обнял меня.

– Принцесса… пока король не поправится, держитесь. Вы должны выжить здесь. Найти их слабое место,– быстро прошептал Азиз.

Я покачала головой.

– Это против моей веры…

– Ради отца и сестёр… – Азиз посмотрел умоляюще.

Я сдалась.

«Всевышний… Ты видишь мои помыслы»

Азиза увели.

Оставшийся вечер у меня прошел в окружении Керасима и Долорес. Мы пили чай, ели вкусности. За весь вечер я больше не увидела своего персонального монстра, но его мускулистый торс и эти необычные татуировки до сих пор греют мои воспоминания. Какой же харам, я так старалась уберечь голову от этих мыслей, но они сильнее.

Ночью Керасим лег на постеленный пол, а я заснула, впервые за долгое время чувствуя себя в безопасности.

***

Может ли измениться мышление человека за пару дней? Может ли невинность уживаться с жаждой смерти, страсти и свободы? Я не знаю… Моё сердце бушует, но разум остаётся сильнее. Я понимаю, что должна сосредоточиться на спасении своей семьи, на том, ради чего живу – но сердце рвёт и мечет, мечется, как пойманная в клетку птица. Моя вера порицает ложь, предательство. Я не хочу обманывать Домиано, не хочу втираться к нему в доверие. Это противно мне, это не моё. Я не имею права лгать человеку, даже если он – самое чудовищное порождение этого мира.

С этими мучительными мыслями я открыла глаза. Бледные лучи солнца пробивались сквозь лёгкую тюль, скользили по полу, цеплялись за шелковые подушки. Воздух был пропитан ароматом апельсиновой цедры и тяжёлым запахом старого дерева. Я приподнялась на локтях и увидела, как спокойно дышит во сне Керасим. Его лицо было безмятежным, словно он и не жил в этом мире боли и жестокости. Парень двадцати двух лет, ростом чуть выше меня, с каштановыми кудрями, небрежно упавшими на высокий лоб. Густые брови нахмурились от яркого света, тонкие губы дрожали, шепча что-то несвязное во сне. Он был худощав, но сильнее и выносливее многих обученных воинов. Для меня он всегда был братом, тем, кого Всевышний не дал моей семье.

Я вспомнила, как впервые увидела его, когда мне было всего пять. Отец привёз его из восточных стран вместе с другими мальчишками, искалеченными варварским обычаем. В нашей вере подобные надругательства запрещены. Тело дано человеку Всевышним – и никто не смеет отнимать то, что ему даровано. Потому отец спасал таких детей, привозил их во дворец, даруя выбор: стать воинами государства или обрести свободу. Керасим выбрал службу.

Я сидела тогда на каменных ступенях у старой дворцовой прачечной – место, куда редко заглядывал кто-либо. На ладони лежали украденные у повара жареные каштаны. Внезапно я услышала лёгкие шаги и подняла голову. Передо мной стоял мальчик с корзиной белья. Его глаза – небесно-голубые, пронизывающие насквозь – смотрели на меня с изумлением.

– Салам… А ты кто? – тихо прошептала я, встретившись с его взглядом.

– Ва'салам… Меня зовут Керасим. А ты? – так же шёпотом ответил он.

Я улыбнулась краем губ, чуть наклонив голову. Тогда я, возможно, впервые ощутила странное, щемящее чувство – может, то была детская влюблённость, когда думаешь, что красивее мальчика на свете нет. А ведь он и был первым, кого я увидела.

– Я Лола. Будем дружить? – протянула я ладошку с остывшими каштанами. – У тебя волосы такого же цвета, – заметила я.

Он смутился, осторожно взял каштаны, словно боясь их уронить.

– Спасибо, Лола, – его улыбка была самой чистой и светлой, какую я только видела. – Давай дружить.

Так началась наша дружба. Я уговорила отца сделать его моим слугой, и с того дня мы были неразлучны. Вместе постигали языки, учились писать, читали стихи. Помню, как в одну из ночей мы сидели на крыше дворца, считая звёзды, и он рассказал мне свою историю.

У Керасима была бедная семья. Отец пас овец, мать с трудом продавала помидоры с крошечного участка. Но однажды кто-то украл всё стадо. Урожай погиб. Голод подступил к их дому, и отец продал своих детей влиятельным людям Востока. Сестру отдали японской «Якудзе», и, как бы жестоко это ни звучало, она, скорее всего, уже мертва. А его – продали в Ближний Восток, в семью «Ариф», известную жестокостью.

Он рассказывал, как их с другими мальчиками загнали в подвал. Пахло гарью. В камине алело пламя, в котором накалялись железные инструменты. Керасим рыдал, вспоминая, как его положили на деревянный стол. Мужчины держали за руки и ноги. Старик без наркоза отрезал то, что принадлежало ему от рождения, прижигая рану раскалённым железом. Его крик, наверное, разрывал тогда небо. И он не понимал, как остался в живых. Ему оставили лишь узкое отверстие, чтобы мочиться… Я плакала вместе с ним.

Это было варварство. Живодёрство. За гранью человеческого. Я слушала, как девушкам тоже калечили тела, чтобы они не могли чувствовать удовольствие, лишая их самой сути жизни. Почему люди не боятся Всевышнего?

Люди отца спасли Керасима и других детей. Так мы и встретились. Я знаю – он счастлив сейчас. Но сердце разрывается от боли: он никогда не сможет иметь ни жены, ни детей… Это страшно. Это обидно.

Мои мысли прервал громкий крик за дверью. Я вздрогнула. Керасим вскочил, закрывая меня собой. Я в панике натянула плед, укрывая голову. В этот момент дверь с оглушительным грохотом сорвалась с петель. Я, затаив дыхание, увидела его. Домиано. Лицо перекошено яростью, волосы взъерошены, глаза сверкают, будто в них бушует буря. Только они выдавали, что он не спал всю ночь.

– Что, чёрт вас дери, тут происходит? – процедил он сквозь зубы, прожигая Керасима взглядом.

– Что ты себе позволяешь, Домиано? Я не одета! Выйди отсюда! – выкрикнула я, дрожащим пальцем указывая на дверь.

– Ты смеешь раздавать приказы в моём доме? Спишь со своим кастратом в одной постели, раздетая… и передо мной стыдишься предстать? – его голос был густ, словно густой яд. – Смотрю, ты хорошо устроилась, принцесса.

Он сделал шаг, другой. Керасим не отступал, заслоняя меня собой, но Домиано его почти не замечал. Его бешеный взгляд снова скользнул по мне и вернулся к моему другу. Резким, отточенным движением он схватил Керасима за грудки и впечатал его в стену так, что я ясно услышала хруст.

Я зажала рот, чтобы не закричать. Домиано был слишком силён. Даже если бы Керасим захотел, он не смог бы противостоять этому монстру.

– Нет! – заорала я, подбегая к нему. Плед вцепился в мою ладонь, тяжелый, неудобный, но я не могла отпустить его – казалось, если он упадёт, всё вокруг развалится вместе с ним. – Прошу тебя, не трогай его. Я попросила Керасима лечь на пол рядом со мной. Мне было страшно… страшно до оцепенения от самой мысли, что ты, Домиано, можешь вот так ворваться ко мне посреди ночи. Мне нужен был хоть кто-то рядом… хоть кто-то живой.

Я шагнула ближе, но он лишь сильнее сдавил горло Керасима, приподнимая его над полом, словно не человека, а мешок с тряпьём.

– Ради Бога, отпусти его, Домиано. Он больше не будет спать здесь! – обречённо выпалила я, голос мой дрожал, предательски предвещая слабость.

Домиано прикрыл глаза, и с пугающим спокойствием разжал пальцы. Тело Керасима рухнуло на пол с глухим, страшным стуком. Он тут же закашлялся, судорожно хватая ртом воздух, а я опустилась рядом, обнимая его за плечи, поглаживая по спине. Мне хотелось верить, что это хоть немного его успокоит.

– Одевайся. Ты со мной пойдёшь на приём. – холодно бросил Домиано, покидая комнату, даже не удостоив меня взглядом.

– Прости меня, Керасим, прости… – шептала я, поднимая его с пола. Бледное лицо друга было искажено болью, а на шее расплывался багровый след.

– Лола, ты не виновата. Этот дон слетел с катушек. – хрипло ответил он, протирая покрасневшее горло.

Я опустила взгляд в сторону гардеробной, уже забитую вещами. Бог мой… От самых вульгарных до широких восточных одеяний. И всё это – для меня. Я вытащила чёрное платье свободного кроя и платок того же цвета. Моя броня. Моё укрытие.

– Как там мои сёстры? – спросила я, голос дрожал, а сердце болезненно сжималось.

– Наида отказывалась есть после твоего исчезновения. Только когда узнала, что ты жива, согласилась попробовать еду. А Аида… она была в отчаянии. Она верила, что ты сильная и справишься.

Я криво усмехнулась. Эти девочки – мой воздух, моя кровь. Наида младше меня на три года, Аида – на год. А Фатима… Малышка Фатима, которой недавно исполнилось два года… улыбчивая, тёплая… Боже, как же я по ней скучаю.

– Я вернусь к ним, Керасим. – твёрдо пообещала я.

Он одобрительно ухмыльнулся и кивнул.

– Боже… он ничего с вами не сделал? – обеспокоено шепнула Долорес, заглянув в комнату. Глаза её метались по помещению, словно ожидая увидеть кровь.

– Нет, всё хорошо. Не пойму, что он так взъелся из-за Керасима. – цокнула я, выходя из ванной, уже одетая в чёрное платье.

– Сама не понимаю, Лола. – Долорес задумалась. – Ты не будешь завтракать?

– Нет. Наш монстр требует, чтобы я сопровождала его на какой-то приём. Покорми Керасима, прошу. – я слабо улыбнулась и вышла.

Домиано появился в холле в сопровождении Адриано. Я спустилась с лестницы, чувствуя на себе прожигающий взгляд. Он подошёл так близко, что мне пришлось отступить и взглянуть снизу вверх. Лицо его оставалось безразличным.

– Ты забыла скрыть своё лицо. – произнёс он бесстрастно, взял край моего платка и аккуратно прикрыл лицо.

– Вы хотите взять её с собой, Босс? – хмуро спросил Адриано.

– Да. Весь преступный мир должен узнать, что у Домиано Риччи теперь есть драгоценный бриллиант Аравии. – на его губах скользнула тень улыбки. Я почувствовала, как сердце упало куда-то в живот.

В машине я с трудом держала себя в руках. Сколько ещё этой неведомой дороги? Я уже изнемогала от голода и тревоги.

– Ты не должна ни с кем разговаривать, ясно? – вдруг послышалось.

Я сжала зубы. Он ещё смеет приказывать?

– Да, хорошо. – равнодушно ответила я, пожимая плечами.

Увидела его прищур в зеркале заднего вида.

– Лола, ослушаешься – я накажу тебя. Не отходи от меня ни на шаг. Там будут очень плохие люди.

– Хуже тебя никого не будет. – прошептала я зло, зная, что он услышал.

Когда машина остановилась, Домиано вышел, любезно открыл мне дверцу. Я осмотрелась. Сзади подъехали ещё несколько автомобилей, одна – с Адриано. Значит, охрана.

Перед нами возвышалось величественное здание с длинной лестницей и роскошным входом. Мужчины приоткрыли двери, и я заметила, как они сжались, увидев Домиано. Лица их бледнели, словно перед самой смертью.

Внутри зал был огромным, шумным, наполненным мужчинами и женщинами. Женщины в дорогих платьях, мужчины с бокалами и сигарами, дымящими прямо в лицо своим собеседникам. Мне стало не по себе. Я не привыкла к такому разнузданному безобразию.

Я чувствовала, как жар от ладони Домиано обжигал сквозь ткань платья, даже не касаясь меня. Мы шли вперёд, под взглядами. Живая музыка лилась в воздухе – медленная, мелодичная, чужая. Всё напоминало кошмарный сон.

– Мой дорогой Босс, приветствую вас. – высокий мужчина лет сорока восьми приблизился. Его зубы блеснули в улыбке.

Я вздрогнула от ледяного голоса Домиано.

– Добрый день, Арнольд. Как я мог отказаться от такого потрясающего приёма?

Между ними стояло напряжение, как натянутая струна. Я чувствовала его кожей.

– Позволите познакомиться с вашей интересной спутницей?

– Конечно. Это одна из четырёх дочерей короля Асада.

Тишина опустилась на зал, все уставились на меня. Женщины закатывали глаза, мужчины перешёптывались.

– Не может быть… – Арнольд хищно оскалился. – Ты действительно могуществен, Домиано.

– Мой дорогой Босс, приветствую вас, – к нам подошёл высокий, подтянутый мужчина лет тридцати восьми. Его лицо, заострённое, будто вырезанное из серого камня, озарилось холодной усмешкой. – Я польщён тем, что вы всё-таки удостоили нас чести принять моё приглашение, – он слегка склонил голову, блеснув золотыми зубами.