Девяностые. Охота на Колючего маньяка

Вода была холодная, но свежая. Неужели за всем хозяйством следит только Анастасия? Как всё успеть?

– А кто хочет казино здесь сделать? – поинтересовался я, будто мог спасти кинотеатр.

– Виноградские, – тихо ответила Анастасия. – Знаешь таких?

– Знаком, – кивнул я.

– Понятно…

Она подошла к щитку и стала опускать тумблеры, отключая электричество. Потом мы отправились в отдел касс.

Анастасия вынесла из комнатки мутоновую шубу. Шуба была новая и приличного качества.

– Выходи на улицу. Там «Тойота» праворукая у входа. Это моя машина. А я пока на сигнализацию храм поставлю.

Я сразу нашёл машину. Тачка была старенькая, но японцы живучие. Эта «Тойота» ещё побегает.

Анастасия села за руль, я запрыгнул на пассажирское сидение.

– Теперь главное, чтобы завелась, – улыбнулась она.

– Если что, подтолкну! – геройствовал я.

Анастасия провернула ключ, и машина завелась с первого раза. В такой мороз наши «Жигули» даже глушить страшно, а эта не подвела.

– Хороший бензин заливаю. Не разбавленный… качественный. Потому с полпинка и заводится, – объяснила Анастасия.

Я тачки не люблю. И вообще в них плохо разбираюсь. Хотя опыт вождения есть, и права категории «В» у меня имеются. Я их купил в автошколе бывшего ДОСААФа. Всего двести бакинских, и ни разу на занятиях не был. Права привезли прямо домой. Только там подпись не моя стояла. Кто-то из гаишников своей корявой рукой печатными буквами нацарапал – Ф. СПЫЦИН… Шутник хренов!

Город был пуст. Нам попадались редкие машины.

На светофоре нас догнал милицейский «Форд». Сейчас в Москве и в Подмосковье в некоторых подразделениях появились такие каракатицы. В машинах я рублю совсем хреново, но точно знал, что этот монстр был быстр и вместителен. Вечно в «Фордах» мусоров, как шпрот в банке. Тоже мне, рижская полиция!

Молодой парень в форме, который был не старше меня, заглянул в салон «Тойоты». Но заметив за рулём женщину, потерял интерес. Мне показалось, что он лёгким кивком поздоровался с Анастасией, словно узнал её.

Мы поехали прямо, менты свернули налево.

– И как ты одна справляешь со всем хозяйством? – сказал я, перейдя на «ты», потому что Анастасия тоже обращалась ко мне на «ты».

– Хозяйство… Слово-то какое неуклюжее подобрал, – улыбнулась она.

– Я в том смысле, что всё одна. А кинотеатр – это всё-таки кинотеатр!

Моя словесная эквилибристика снова вызвала улыбку на её лице.

– Не одна я. У нас и киномеханик есть в штате, и билетёрша, и два кассира. Ещё должна быть уборщица… и сторож; но рядом отдел милиции. Они нас хорошо охраняют. Пока всё тихо.

– Эти наохраняют! Они ещё и полы помоют! – тоже улыбнулся я, представив капитана Ларина со шваброй – земля ему пухом…

– Но тем не менее… Меня в милиции многие знают. Я неоднократно встречалась с начальником Косогоровым и его замом. Я ведь всё-таки директор «Дружбы»! – весело и важно заявила Анастасия. – Пока вопрос с помещением не решён окончательно, я заменяю всех работников. Платить-то им нечем. Мы же бюджетники.

– А с нашим мэром встречалась?

– С Дмитрием Владимировичем Горшковым?

– У нас один мэр. С ним.

Анастасия кивнула.

– Был разговор. Недавно… Но у Дмитрия были большие проблемы. Да ты слышал, наверное. У него дочь какие-то сволочи украли.

– Слышал, – тоже кивнул я.

– Говорила я с ним. Но что может сделать мэр, когда в стране бардак? Денег на нас не хватает, а казино – это всё-таки средства в бюджет. Ведь это и пенсии, и пособия; ремонт дорог, детсады…

Вроде умная она женщина, а простых вещей не понимает.

– И как тебе наш мэр?

– Честный человек. Толковый управленец. И патриот своей родины, – серьёзно ответила Анастасия. – Таких бы по-больше руководителей, мы б тогда зажили!

Ага, такие только на катафалке могут привезти в светлое будущее. Дима Мэр был ещё тем ворюгой… Святая ты душа, Настенька…

– Жаль, конечно, кинотеатр, – вздохнул я; если б его не закрыли, я мог устроиться туда на работу, например, сторожем. У меня, сука, ни одна бы мышь не проскочит! Робин-Бобин – мышелов!

– Закроют обязательно. Это дело времени. Виноградские такой лакомый кусок не упустят. Конец нашей «Дружбе», Фёдор. В смысле, кинотеатру, – почему-то рассмеялась Анастасия.

Мы подъехали к двухэтажному дому, почти такому же, в котором проживал я. В этом посёлке все дома были двухэтажные, пошарканные и старенькие.

Машину мы оставили под окнами, сами зашли в подъезд.

– Здесь живу я, а это твоя квартира. Можешь здесь до весны оставаться. За свет только плати… Ну и чтоб без приключений, – сказала Анастасия, и я почувствовал в её голосе начальственные нотки; всё-таки она директор «Дружбы».

Анастасия зашла в свою квартиру, затем вынесла ключи.

– Это диван, это телек. Там ванная и туалет. Там кухня. Воду можно пить из крана. Разберёшься?

Мы прошлись по маленькой однушке, наполненной минимумом старых вещей. Чувствовался запах какой-то неведомой, но такой близкой старушки.

– Здесь прошло моё детство, Фёдор. В этой квартире бабуля жила, а в соседней – я с мамой. Мама в Лесхозе товароведом работала… Древесину сортировали, отгружали вагонами. Цех мебельный здесь был. Сейчас тоже люди работают, но ведь воруют…

– Сюда б нашего мэра! Он бы порядок навёл! – сказал я серьёзно.

Анастасия улыбнулась. Всё она понимала – всё знала.

– Сейчас постельное принесу…

Я присел на диван. Стал искать пульт, но вдруг понял, что телек ещё советский. Чтобы переключить, придётся побегать. Да и хрен с ним. Побегаю!

В комнату снова зашла Анастасия. Аккуратно положила на диван стопку белья.

– Я б тебя чаем угостила, но очень устала. И вставать рано. Буду в кинотеатре пока одна трудиться… Так что спокойной ночи, Фёдор.

Она пошла в коридор, но вдруг обернулась и спросила:

– Тебе здесь нравится?

Я посмотрел ей в глаза.

– Нравится, – ответил я и сразу добавил: – И ты мне нравишься, Анастасия.

Она улыбнулась. В квартире было тепло, потому её губы налились алым и стали чуть припухлые, словно она их специально прикусывала. Так и хотелось попробовать эти губы на вкус.

– Тогда не называй меня Анастасией, а зови просто Настей.

– Хорошо, Настя, – сказал, чувствуя, что если она сейчас не выйдет, то я встану, схвачу её и, не расстилая простыней, займусь с ней любовью.

– Пошла я к себе… А ты на кухне в окошко кури. Я всегда так делала, когда бабуля была жива.

Раз заговорили о мёртвых, значит, точно пора спать и никакого секса не будет.

– Понял. Спокойной ночи, Настя.

– До завтра, – сказала она и вышла из квартиры.

***

Спал я как крепко. Проснулся, когда на улице было уже светло.

На стене висели старые часы с гирьками на цепочке и тикали. Они показывали 10:20.

Я выспался, но очень хотелось есть.

На кухне обнаружил холодильник. Он был выключен. Значит, и пуст.

Настя сказала, что здесь рядом есть магазин. Вот туда-то мне и нужно.

Я быстро ополоснул лицо, пальцем без пасты почистил зубы.

"Пасту и щётку сейчас куплю, – подумал я. – И ещё колбасы куплю. И хлеба с молоком".

В кармане куртки я так и таскал весь гонорар Виноградских. Там же я ныкал и рубли. Достаточно, чтобы забить холодильник, который я уже включил.

Потом я достал свою могучую "Моторолу".

– Сука! – выругался я, потому что труба разрядилась, и у меня не было с собой зарядки.

Я оделся, вышел в подъезд и постучал в дверь, где ночевала Анастасия.

Толком не знаю, что от неё хотел. Доброго слова, наверное.

Я постучал ещё и ещё. И тишина… Напоследок выбил три монотонных стука и очень громко. Но дверь никто так и не открыл. Вероятно, Настя уже уехала на работу.

– Ты по башке своей тупой постучи! – услышал я старческий голос, потому что из соседней квартиры вышел бородатый дед в тёплых штанах и майке. – Ты чего тут колотишь, придурок? Делать тебе нечего?

– Я к Анастасии, – сказал я. – И я здесь живу, вообще-то. Вот здесь! – указал я рукой на дверь.

Со стариками ссориться нельзя, а воевать тем более недопустимо. Со старыми нужно дружить. И пока дед не разошёлся и не выкатил на площадку пулемёт "Максим", я примирительно заговорил:

– Анастасия вчера меня поселила… Отец, мне б магазин найти. Есть очень хочу. Подскажи, где магазин? А я тебе подарочек куплю.

Дед зашамкал губами. Почесал седую бороду. Но он мне поверил. И подарок его заинтриговал.

– Наська работает. Она, как и её мамаша, начальница…

– Ну да… начальница. Она в "Дружбе" директриса.

Старый окончательно мне поверил. И про магазин не забывал. Соображает.

– Звать тебя как? – спросил он.

– Фёдор, – ответил я. – А вас?

– А меня Анатолий… Просто Анатолий. А лучше зови меня дед Анатолий! – заулыбался старый.

Магазин был неподалёку. Там продавали всё, за исключением зарядки для "Моторолы".

За прилавком стояла симпатичная черноглазая молдаванка лет двадцати семи, которая меня явно побаивалась. Она всё время ловила мой взгляд и вслушивалась в каждое моё слово… Когда девушка заговорила, я понял, что она плохо понимает русский язык. Но мне, собственно, было плевать. Главное, чтобы считать умела и продукты нужные подавала.

Я набрал целую авоську. Больше не для себя, а для деда. Там были и макароны, и две пачки гречи, и пачка риса. Взял ему ещё растительного масла, тушёнки, рыбных консервов, колбасы, связку бананов, пачку "Беломора", пачку "Мальборо лайт" и поллитра водки. На всякий случай ещё купил коньяка – чтобы с Настей скоротать вечерок. А вдруг? Утром, когда проснулся, только и думал о ней вместе со своим упругим членом, который всю ночь стоял как часовой на посту.

– Мне зарядка нужна для телефона. Вот! – показал я молдаванке разряженную трубу. – Телефон сел. Ферштейн? Мне бы позвонить?

– Позвонить надо? – ни хрена не поняла она. – Это проходная завод надо. Там телефон.

– Да нет. Мне зарядка нужна! Зарядное устройство! – говорил я громче, будто из-за громкости появляются в магазинах необходимые товары.

– Зарядное? – переспросила она и оглянулась.

"Ну пиздец, приехали!" – подумал я.

– Ты меня извини, – сказал уже гораздо тише. – Тебя как звать?

– Я Стелла. А ты? – робко улыбнулась она.

– Фёдор, – ответил я. – Ты с Кишинёва?

– Нет. Бельцы. Село там рядом, – покачала она головой.

Так, контакт налажен. Я почувствовал себя конкистадором, встретившим индианку. Теперь необходимо узнать, где всё-таки взять зарядное. И только я хотел продолжить занимательную беседу, как в магазин ввалился парень лет тридцати. Рожа у него была помятая. Пахло от него перегаром. И глаза у парня какие-то мутные. Может, и наркоман.

Он покосился на меня. Затем дважды быстро и звонко цыкнул зубами – типа блатной.

– Земель, дай я с ней почирикаю, – пробивался к прилавку парень.

– Сейчас расплачусь и чирикай, – ответил я, складывая продукты в пакет.

Он посмотрел на моё изобилие. Заметил пузырь водки. Сглотнул.

– Москвич, что ли?

– Ну да, из Москвы, – провоцировал я его, потому что некоторые местные считали всех жителей столицы неженками и пидорасами.

– Ну плати, чего вылупился?! – хмыкнул он.

Я запустил руку в карман. Достал рубли. Баксами не светил.

Стелла приняла деньги, пересчитала.

– Не надо сдачи, – сказал я.

– Ой, бля, не надо ему! – заржал парень. – Всё? Купил? Вали отсюда!

Я продолжал складывать продукты. Отошёл в сторону к столику и снова стал перекладывать гречу и прочее. Хрен я отсюда свалю.

– Ты мне это… дай мне, короче, два пузыря. И запиши там на Егора. Я занесу, короче, позже…

Стелла испуганно таращилась на него. Но без денег водку отдавать не собиралась.

– Хозяйка сказала, нельзя, – еле пробормотала она.

Парень осмотрелся.

Я продолжал ковыряться в пакете, делая вид, что москвич пиздец как занят своей пидарастической жратвой.

– Ты тупая, что ли? Говорю же, давай мне два пузыря и «Русского стандарта» две пачки. Я занесу после обеда…

– Нельзя, – упрямо качала головой Стелла. – Уходи домой!

Я подумал, что сейчас он запрыгнет на прилавок и врежет девчонке в нос.

– Слышь, молдавашка! Я тебе, дуре, что сказал! Я водку беру, а не в рот даю! Сюда мне бегом две бутылки, чурка! – заорал он и действительно полез на прилавок, чтобы схватить её.

Я всё понимаю – всюду свои правила. Может, у них тут в Лесхозе принято бить молдаванок, если они работают в магазине.

– Ты бы остыл, Егор, – негромко сказал я ему.

Он обернулся. Глаза у него были бешеные.

– Чего ты сказал? Ты это кому сказал, пидор?

Парень переключился на меня. Возможно, даже на мой пакет… Или даже на пакет с едой деда Анатолия. А мне со старым нужно дружить. Да и девочек я всегда защищал.

Он двинул на меня, хотел схватить или ударить. Но не успел.

Прямой навстречу остановил движение. Я, как всегда, был точен.

Парень не падал – он рухнул к моим ногам!

Уже привычно я схватил поверженного за ворот и поволок из магазина. И почему-то у меня снова сжались челюсти и заскрипели зубы. Если б сейчас была ночь, если б сейчас была дверь в подвал!

Я вытащил его на улицу и присел.

Взял снег и стал тереть ему морду и пихать за шиворот. Делал я всё резко, с силой надавливая ему на лицо. И он очнулся.

– Ты кого пидаром назвал, уёбок? Я тебе, суке, сейчас башку отрежу!

Я тряс его, будто хотел поднять. И только он начинал вставать, как я снова отвешивал подзатыльник и бил ладонью в его тупое ебло.

– Запомни, гандон! Это теперь мой магазин, это моя баба! Ты понял?

– Да я понял, – хрипел чувак.

– Ты, бля, не понял! Я вижу, что ты ни хуя не понял! – тряс я его и снова давал затрещины. – Стелла моя невеста! Я её ебу, и цветы только я ей покупаю! Усёк? Я тебя, суку, спрашиваю, усёк?

– Всё, брат, я понял. Извини, я понял…

Вот и всё… Я своего добился. Я его стволом не стращал и ножом не резал. А этот чёрт извинился и просил пощады, а значит, он никто. Нет, он, конечно, не пидор, но всё-таки – он никто!

– Не попадайся мне на глаза, чушок! На хуй пошёл отсюда!

Я поднял его и резко врезал ногой в спину.

Чувак, размахивая руками, пробежал метров пять и упал головою в сугроб.

– И друзьям своим передай: пока я здесь, чтобы магаз не бомбили и бабу мою не трогали. Понял?

– Хорошо, – поднимаясь из сугроба, кивнул парень и побрёл куда-то в сторону моей двухэтажки. Теперь главное, чтобы этот мудила не оказался внуком соседского деда.

– Спасибо, Фёдор, – услышал я за спиной голос Стеллы.

Я прошёл мимо неё, чтобы забрать пакет с продуктами.

– Подожди меня, – сказала она и побежала за прилавок.

Стелла наклонилась, затем выпрямилась.

– Это тебе!

На её ладошке лежали два шарика.

– Это что? – спросил я; и, наверное, спросил излишне грубо, потому что ещё не остыл.

– Рафаэлло. Конфета. Возьми. Тебе…

Блин, молдаванка меня растрогала. Никогда за помощь мне конфет ещё не предлагали.

– У тебя в магазине они продаются? – спросил я.

– Да! Рафаэлло дорогой!

Я поставил пакет обратно на стол и сказал:

– Взвесь мне килограмм таких конфет.

Стелла рассмеялась.

– Конфета в коробка.

Блин, я не москвич, я деревенщина!

– Ну дай мне тогда коробку, – повеселел я.

Она увидела мою улыбку и сама рассмеялась. Потом она достала белоснежную коробочку, заполненную этими рафаэллками.

– Сколько с меня?

Стелла перестала смеяться.

– Перестань! Деньги пыль!

Я достал рубли и положил несколько купюр на прилавок.

– Хватит? – спросил я.

– Это много…

– Ну и отлично!

Я взял коробочку, открыл её и половину конфет высыпал в свой пакет.

– Это тебе за доброту, – сказал я и отдал белую коробку обратно Стелле.