Необычайные путешествия Сатюрнена Фарандуля в 5 или 6 частей света и во все страны, известные и даже неизвестные господину Жюлю Верну

Тщетно господин Крокнов предавался самым блестящим импровизациям на фортепиано – Мизора отказалась уделить даже малейшее внимание тем потокам гармонии, что растекались по аквариуму, к величайшей радости других пансионеров. В ту ночь в аквариуме не спала ни одна рыбина; лишь Мизора нашла во сне забвение, улетев в империю грез в компании возлюбленного Фарандуля.

Но что делал в это время наш герой? Не погибла ли «Прекрасная Леокадия» в страшной буре, после того как оборвались тросы, с помощью которых судно было привязано к киту? Вовсе нет. Фарандуль был отменным моряком; обуздав свои душевные страдания, он думал лишь о спасении экипажа, и «Прекрасная Леокадия» благополучно выпуталась из опасной ситуации.

Спустя двое суток после бури трехмачтовик вошел в мельбурнский порт Сэндридж, расположенный всего в паре километров от этого города. Фарандуль надеялся обнаружить здесь какой-нибудь след кита – монстр направлялся прямиком в порт Филипп, когда покинул их по-английски.

Вскоре Сатюрнен разыскал Джона Бёрда и, после того как несколько гиней сменили хозяина, добился от него всех подробностей захвата кита и последующей его продажи ученому Крокнову.

Фарандуль в мгновение ока долетел до Большого мельбурнского аквариума и проник в заведение в момент максимального стечения любопытствующих. Ученые, натуралисты, академики, журналисты, обыватели буквально заполонили аквариум. Господина Крокнова со всех сторон обступили члены комиссии, специально посланной Мельбурнским институтом, медики, желавшие препарировать так называемую сирену, фотографы, репортеры всех газет штата Виктория и т. д. и т. п.

Фарандуль начал пробиваться сквозь толпу.

– Где он? Где он? – кричал он, расталкивая ученых.

– Кто – он?

– Мой кит, дайте мне увидеть моего кита!

Несмотря на все попытки господина Крокнова задержать его, юноше удалось протиснуться к большому резервуару.

Ему хватило одного-единственного взгляда! Кит был здесь, и тут же, в аквариуме, отделенная от Сатюрнена простой стеклянной перегородкой, тянула к нему руки живая Мизора. О счастье! Фарандуль хотел расцеловать господина Крокнова, но тот, признав в нем врага, резко его оттолкнул:

Пополнение коллекции

– Кто вы такой, сударь? Что вам здесь нужно?

– Я – ее жених, достопочтенный ученый, и вот я ее разыскал! – ответил пребывавший на седьмом небе от счастья Фарандуль. – Я думал, она мертва, моя дорогая Мизора, так что представьте, как я рад, видя ее в добром здра…

– Милейший, – прервал его господин Крокнов. – Я купил кита, заплатил за него, так что он принадлежит мне…

Ночь в аквариуме

– Мне нужен вовсе не кит, а…

– А… существо, которое вы здесь видите, в момент покупки находилось внутри кита, так что тоже входит в состав покупки! И оно мне очень дорого! Очень! Какого черта! Вы же не думаете, что теперь, когда оно стало самым ценным пансионером моего аквариума, я добровольно подарю вам его! Нет, я его оставляю!

Радость Фарандуля сменилась удивлением, удивление – гневом. Схватив господина Крокнова за горло, он уже намеревался швырнуть его в стекло аквариума, где взывала о помощи трепещущая Мизора, когда вмешалась кем-то вызванная полиция.

– Я помещаю мою собственность под защиту властей! – пищал задыхающийся господин Крокнов. – Я – гражданин Австралии и имею законное право на защиту как моей персоны, так и моего имущества!

Как тут описать ярость Фарандуля? Как передать те страшные планы, что уже кипели в его голове? Едва только полиция его отпустила, он бросился к стоянке «Прекрасной Леокадии» и, собрав своих людей на палубе, ввел их в курс событий.

Вместо какого-либо ответа единодушный гневный вопль вырвался из пятнадцати глоток. Матросы незамедлительно вооружились револьверами и абордажными топорами и, оставив корабль под присмотром нескольких человек, направились к Мельбурну.

Фарандуль, прежде чем атаковать аквариум, решил дождаться ночи – из опасения вызвать в городе слишком большое смятение. Эта фатальная отсрочка все погубила! Коварный Крокнов отправил одного из смотрителей аквариума проследить за юношей до самого корабля, и этот человек, увидев, как матросы сходят на берег с отнюдь не мирными намерениями, со всех ног бросился обратно и предупредил хозяина.

Крокнов не терял времени даром: аквариум тотчас же перешел на осадное положение, в то время как поставленные в известность о готовящемся нападении власти выслали ему в подмогу батальон провинциальной милиции, две пушки и сорок конных полицейских.

Едва только на город опустились сумерки, Фарандуль и его небольшой отряд двинулись в путь.

Прибыв к аквариуму, матросы наткнулись на разбитый у заведения лагерь. При виде костров ночного дозора Фарандуль побледнел, однако отважно устремился к первому же посту.

– Стой! Кто идет? – вскричали часовые.

Но так как матросы молча продолжали движение, часовые выпустили залп в воздух. Прискакали офицер и несколько конных полицейских. Фарандуль вступил в переговоры с офицером и получил разрешение подойти в одиночку ко входу в аквариум, где уже за счет красноречия попытался выпросить то, что не мог взять силой.

Все было тщетно.

– Мсье, – сказал ему напоследок полковник, – к сожалению, я не могу удовлетворить ваши желания. Я понимаю, что вы движимы вполне благородными мотивами, но закон есть закон, и собственность любого англичанина священна! Как человек военный, я должен обеспечить общественную безопасность и буду вынужден силой вернуть вас на корабль, если вы не согласитесь отказаться от любых враждебных планов.

– Ни за что! Так или иначе, но я заберу Мизору!

– Тогда, мсье, будет война! Подумайте! Если вы осмелитесь атаковать, вам будут противостоять все вооруженные силы штата Виктория, Австралии и старушки Англии!

– Война так война! – ответил Фарандуль с мрачной решимостью. – И пусть не сегодня, но я вас все равно атакую… Ах, коварный Альбион, ты защищаешь преступников, поддерживаешь угнетателей невинных! Но ничего, придет день возмездия, и ты узнаешь, что значит биться за правое дело!.. Я, Сатюрнен Фарандуль, капитан «Прекрасной Леокадии», объявляю войну Мельбурну, Австралии и Англии, раз уж они этого желают!.. Солдаты, которые меня слушают, говорю вам: «До скорой встречи на поле боя!»

И Сатюрнен Фарандуль удалился со своим небольшим отрядом обратно на корабль. Дорóгой, вынашивая ужасные замыслы, он не произнес ни единого слова. «Прекрасная Леокадия» вышла в море на следующее утро, в тот самый час, когда на стенах всех мельбурнских зданий появились огромные афиши с такими простыми словами:

Я, САТЮРНЕН ФАРАНДУЛЬ, ОБЪЯВЛЯЮ АВСТРАЛИИ ВОЙНУ ДО ПОБЕДНОГО КОНЦА!!!

До скорого!

Глава VI

Завоевание Австралии. – Телеграммы и прочая корреспонденция газеты «Мельбурн геральд». – Большой мельбурнский аквариум никогда не сдастся!

Репортер газеты «Мельбурн геральд»

Со дня тех роковых событий, о которых мы рассказали выше, прошло три месяца. Сэр Джеймс Коллингем, губернатор штата Виктория, назначенный ее величеством королевой, расхаживает взад и вперед по своему кабинету в состоянии неописуемого волнения. Сэр Джеймс вне себя, пуговицы его униформы расстегнуты, лицо цвета вареного омара, кажется, вот-вот взорвется, он читает и перечитывает стопку депеш, доставленных одна за другой людьми не менее взволнованными, чем сам губернатор.

Вот что говорится в этих депешах:

Джилонг, 16 мая, 5 часов 45 минут

Прошел слух, что этой ночью в четырех милях отсюда на берег высадились целые полчища вооруженных разбойников. Постараюсь что-либо разведать.

Джилонг, 16 мая, 10 часов 50 минут

Спасшиеся бегством сообщают следующее: высадка на берег продолжается. Разбойники уже идут на Джилонг. Объявлен набор в ополчение. Разведчики не вернулись. Прошу выслать подкрепление.

Джилонг, 16 мая, 11 часов 30 минут

Прибыл парламентер, посланный главнокомандующим Океанийской армией Сатюрненом Фарандулем, тремя месяцами ранее объявившим нам войну. Обещают атаковать нас через два часа, если не капитулируем. Пришлите подкрепление. Срочно.

Джилонг, 16 мая, 14 часов 00 минут

Атака началась. Остатки ополчения вынуждены были отойти в город. Взываем о помощи!

Джилонг, 16 мая, 15 часов 15 минут

Город взят фарандулийскими войсками. Станция атакована. Отступаем.

Чип-Хилл, 16 мая, 16 часов 50 минут Полковник Кэмпбелл – губернатору

Прибыли слишком поздно. Город захвачен фарандулийскими войсками, мы обеспечиваем отступление. Враг приближается. За старую Англию! Ура!

16 часов 58 минут, атака началась, наш авангард вынужден отойти. Странно! Солдаты противника мохнаты до жути; приходится отступить, чтобы не оказаться отрезанными вследствие обходного маневра врага. Потери весьма значительны. Пришлите подкрепление.

Мельбурн, 16 мая, 17 часов 00 минут

Крокнов, директор большого аквариума, – губернатору.

Прошу разрешения на создание минного поля для защиты аквариума от нападения фарандулийской армии.

КРОКНОВ

Сэр Джеймс, дабы не задохнуться, решает снять униформу. Вокруг суетятся чиновники; одни приносят новости, другие запрашивают указаний, повсюду шум и гвалт. Перед резиденцией губернатора собираются войска, туда и сюда снуют нарочные, бьют барабаны, уже слышны призывные звуки труб.

Тяжелые ящики с артиллерийскими снарядами прибывают в спешном порядке с ужасным грохотом железа и меди. Заунывный звон колоколов, доносящийся со всех сторон, перекрывает этот шум, дополняя мрачную симфонию.

Национальное собрание – нижняя палата, – и совет – палата верхняя, – были срочно созваны и теперь вотируют все оборонительные меры, предложенные губернатором.

Атака была столь внезапной, что повсюду посеяла панику. Обороняющиеся располагают крайне туманными сведениями о неприятеле; им не известны ни его численность, ни намерения, так как телеграммы следуют одна за другой, не внося никакой на этот счет ясности, а посланные в разведку не возвращаются.

Джилонгская железная дорога была реквизирована с целью быстрой отправки батальонов ополчения на помощь полковнику Кэмпбеллу, но есть опасение, что подкрепление не прибудет вследствие того, что линия была отрезана врагом на подступах к позициям полковника.

Посреди этой военной суматохи ко дворцу губернатора подъезжает автомобиль, из него выскакивает некий человек и поспешно взбегает по парадной лестнице. Это главный редактор «Мельбурн геральд», крупнейшей газеты штата Виктория.

– Где губернатор? – кричит он, размахивая какими-то листками. – У меня новости от Дика Броукена, репортера, которого утром я послал в Джилонг! Мельчайшие подробности!

Группа должностных лиц тотчас же окружает редактора «Мельбурн геральд», и губернатор жестом предлагает ему продолжить.

Обходный маневр

– Мой репортер сообщает следующее. Слушайте:

Чип-Хилл, 17 часов 15 минут

Пишу вам в глубочайшем смятении и изумлении. Зловещие слухи, дошедшие этим утром до Мельбурна, к сожалению, оказались отнюдь не беспочвенными; ночью враг действительно высадился на берег неподалеку от Джилонга и уже завладел этим городом. Несмотря на все мои усилия, мне так и не удалось проникнуть в занятый фарандулийскими войсками Джилонг; обратившиеся в беспорядочное бегство защитники этого несчастного поселения подхватили меня, словно лавина, и унесли за несколько миль от его стен. Враг не замедлил нас нагнать, и, как нетрудно представить, я сделал все возможное, чтобы оказаться в первых рядах. Пустив коня во весь опор, я быстро достиг переднего края. Вражеская стрельба была прерывистой: она то внезапно затихала, то велась по некоторым нашим точкам с необычайной регулярностью, ошеломлявшей даже бывалых бойцов. В ней было нечто механическое, похожее на стрекот швейной машины. До сих пор с вражеской стороны я мог различить лишь дым, окутывавший шеренги стрелков, да большие черные силуэты, движущиеся где-то вдали. В четыре часа прибыло подкрепление полковника Кэмпбелла; этот самоуверенный ветеран Индийских войн решил тотчас же навязать врагу бой. Само собой, я занял место в первых рядах атакующих.

Словами у меня едва ли получится описать тот ураган огня и железа, что обрушился на нас, как только мы пошли в наступление; тем не менее мы всё еще продолжали продвигаться, когда из лесу, расположенного слева от нас, вылетели полчища косматых, вооруженных дубинками воинов, разрезав пополам нашу дрогнувшую колонну! Эти, то и дело подпрыгивающие бойцы обладали сверхчеловеческой силой; прежде чем мы перестроились в каре, они уже были рядом, в результате чего, даже не успев открыть по этим демонам огонь, мы были вынуждены защищаться от них штыками. Почти тут же громкий боевой клич огласил и наш правый фланг, и вскоре мы увидели новых врагов, с необычайной ловкостью набрасывавшихся на смятые шеренги бойцов ополчения. Вот тогда-то я впервые и увидел нечто такое, что повергло меня в безграничный ужас!.. Я не верил своим глазам, но по испуганным воплям наших офицеров понял, что все это мне не пригрезилось!!! В тот же миг наша колонна распалась на части, и началось отступление. Как бы вам объяснить то, что мы видели? Приготовьтесь к самой ошеломляющей неожиданности, к самому странному и ужасающему открытию!

А теперь слушайте: нас обратила в бегство армия громаднейших обезьян! Да, все те, что выживут, смогут вам подтвердить: нам приходится сражаться с обезьянами – вооруженными, обученными и управляемыми не хуже регулярных войск!

Командует ими – как я успел мельком заметить в пылу битвы – тот отважный моряк, что угрожал Мельбурну тремя месяцами ранее!

Мой конь погиб, и в Чип-Хилл, куда мы отступили и где полковник Кэмпбелл рассчитывает закрепиться, я вынужден был проследовать сидя верхом на пушке. Ожидайте дальнейших новостей!

ДИК БРОУКЕН

Вести с фронта повергли собравшихся чиновников в ступор. Правда, нашлись и такие, кто отнесся к ним с некоторым недоверием, и главный редактор «Мельбурн геральд» уже бросился было ожесточенно защищать своего репортера, когда новая депеша развеяла последние сомнения.

Говорилось в ней следующее:

Чип-Хилл, 16 мая, 19 часов 00 минут

Обезьянам удался обходный маневр. Мы окружены. Войска деморализованы. Ждем штурма.

Начинайте уже сейчас готовиться к обороне Мельбурна, не то, боюсь, колонии придет конец.

Полковник КЭМПБЕЛЛ

Тотчас же был созван военный совет, на котором постановили перевести Мельбурн на осадное положение. Несколько вооруженных отрядов были в спешном порядке высланы на Джилонгскую дорогу, а чуть позднее и вся армия, составленная из отрядов ополчения и добровольцев, ушла в том же направлении, получив приказ погибнуть, но не позволить врагу прорваться к городу. Ночь прошла без каких-либо новостей из Чип-Хилла. Молчание полковника Кэмпбелла ужасно беспокоило губернатора и не предвещало ничего хорошего. В пять часов утра «Мельбурн геральд» получила очередное письмо от своего репортера.

Чип-Хилл, 22 часа 00 минут

Злой гений поражений упорно витает над нами: Чип-Хилл взят, полковник Кэмпбелл был вынужден капитулировать!

Я теперь – пленник фарандулийских обезьян. Тем не менее я сделаю все возможное для того, чтобы это письмо так или иначе дошло до вас. Как я уже говорил, полковник Кэмпбелл рассчитывал закрепиться на этой позиции и задерживать продвижение обезьян до тех пор, пока из Мельбурна не сообщили бы, что город готов к обороне. Наши войска, изнуренные и деморализованные, расположились лагерем на холме, пока полковник размещал свой генеральный штаб в строениях фермы Чип-Хилл. За холмом простирались густые леса, в которых Кэмпбелл надеялся укрыться в случае неудачи; к несчастью, именно из-за царившего в этих лесах мрака мы и не заметили обходного маневра, который левое крыло обезьяньей армии – пока наши бойцы переводили дух – осуществило с молниеносной быстротой, впрочем, теперь уже, когда мы знаем, с кем имеем дело, ничуть нас не удивившей. Словом, часов в семь вечера бой возобновился в самом центре наших позиций; успевшие немного передохнуть ополченцы сражались как львы, и в наших сердцах уже начала возрождаться надежда, когда вдруг случилась катастрофа, причем в тот самый момент, когда с восторженными криками «Ура!» и «За старую Англию!» мы уже сошлись с неприятелем в рукопашной.

Передовой отряд атакующих

Внезапно в лесу, что располагался прямо за нами, на верхушках деревьев, поднялся дикий крик. Все головы повернулись в ту сторону, и в лучах заходящего солнца мы увидели бесчисленное множество врагов, летящих на нас, перескакивая с ветки на ветку.

Листва деревьев затрепетала от орущих и гримасничающих обезьян, лес словно ожил и пошел, как в «Макбете», но не успели мы сообразить, что делать, как орангутаны, добравшись до нижних веток, набросились на нас, испуская страшные вопли и искусно орудуя своими тяжелыми палицами. Резня приняла ужасающий масштаб; с каждой новой минутой новые обезьяньи батальоны прыгали на нас с верхушек эвкалиптов и в неудержимом порыве сметали наши войска. Драгуны Кэмпбелла пошли было в атаку, но обезьяны, запрыгивая на крупы лошадей, сбивали всадников наземь и накидывались на нас с еще большим неистовством!

Тем временем те фарандулийцы, с которыми мы сошлись в рукопашной, также выстроились в линию. Сквозь дым битвы я сумел рассмотреть, как целый отряд прикрывающихся длинными щитами из железного дерева обезьян шаг за шагом, выдерживая строй, продвигался вперед, в то время как другие четверорукие, вооруженные карабинами и беспрекословно выполняющие команды людей в яркой униформе, – вероятно, своего рода элитный корпус – рассыпались по всему холму уже в качестве стрелков.

Полковник Кэмпбелл распорядился произвести перегруппировку войск в попытке противостоять всем врагам разом. «Нам конец», – промелькнуло у меня в голове. Внезапно пронзительный крик командира неприятельской армии, в котором я узнал ужасного Фарандуля, перекрыл прочий шум битвы. По этому сигналу сражение прекратилось; одна из обезьян, размахивая белым флагом, вышла вперед, тогда как сам Фарандуль, пришпорив коня, поскакал прямо к нам.

– Солдаты, довольно проливать кровь, вы окружены, сдавайтесь! – прокричал он.

Полковник Кэмпбелл приказал прекратить огонь и двинулся навстречу всаднику. Старый вояка, весь в крови, был на все готов ради спасения остатков своего армейского корпуса.

– Полковник, – сказал ему Фарандуль, – дальнейшее сражение ни к чему не приведет, вы окружены двадцатью тысячами обезьян, и этой ночью к нам подойдет новое подкрепление! Сложите оружие, и я обещаю, что с вами будут обращаться со всем почтением, какого вы, человек чести и мужества, заслуживаете.

Пусть и со слезами на глазах, но Кэмпбелл все же решил капитулировать; тотчас же было заключено соглашение, и солдаты, ставшие отныне военнопленными, сдали свое оружие обезьянам.

Таковы были события, которые войдут в историю под названием «Сражение и капитуляция при Чип-Хилле».

Я, как и весь наш генштаб, теперь также пленник; наши хирурги перевязывают раненых обеих армий. Орангутаны, столь устрашающие во время битвы, относятся ко всем нам с исключительным уважением. Я бы даже сказал, что они оказались довольно-таки славными парнями.

В их армии царит совершеннейший порядок. Мне удалось повидаться с генералом Фарандулем. Он очень занят, но о небольшой беседе мы все же договорились. Постараюсь донести ее до вас в мельчайших подробностях, если мне это, конечно, позволят.

ДИК БРОУКЕН

P. S. Я только что разговаривал с полковником Мандибюлем, начальником генштаба генерала Фарандуля. Он открыл мне забавные детали относительно устройства фарандулийской армии. В основном она состоит из обезьян островов Борнео и Новая Гвинея, тогда как в элитный отряд, вооруженный новыми карабинами, способными вести непрерывный продолжительный огонь (что объясняет ту стрекотню, о которой я писал утром), входят исключительно уроженцы острова, на котором генерал Фарандуль провел свое детство.

Штыковая атака

Той согласованности, с которой эти обезьяны выполняют приказы своих командиров, позавидовали бы лучшие европейские армии. Что до генерала, то он является для своих солдат самым настоящим идолом.

Д. БРОУКЕН

Экстренный выпуск газеты «Мельбурн геральд» появился в продаже в восемь часов утра 17 мая; столь примечательные письма отважного репортера – из-за содержавшихся в них катастрофических новостей – повергли город в состояние невообразимого смятения.

Самым взволнованным из всех жителей Мельбурна выглядел, конечно же, ученый господин Крокнов; оседлав небольшого пони, взятого внаем специально по этому случаю, он галопом – несмотря на всю свою нелюбовь к верховой езде – доскакал до резиденции губернатора, дабы удостовериться в подлинности приводимых в газете фактов. Долго расспрашивать чиновников, чтобы понять, как обстоят дела, ему не пришлось – неистовая ружейная пальба, вдруг раздавшаяся у аванпостов, разъяснила ситуацию лучше любых слов; он тотчас же всадил шпоры в бока своей лошадки и, раскачиваясь в седле, помчался обратно к аквариуму.

За последние сутки прилегающая к аквариуму местность заметно изменилась: подступы к нему теперь защищал огромный – шесть метров в глубину, пятнадцать в ширину – ров; десятки рабочих в соответствии со всеми правилами сооружали из высвободившейся таким образом земли бастионное укрепление. Другие пробивали бойницы в стенах аквариума, в то время как перед всеми этими оборонительными сооружениями некий инженер, друг господина Крокнова, распределял минные камеры, соединенные электрическими проводами с кабинетом директора.

Оборонительные приготовления

Господин Крокнов въехал в свои владения. Проворно спешившись, что было несложно, так как его ноги практически касались земли, он подошел к рабочим.

– Ров готов? – поинтересовался он.

– Да, сэр, все готово, система водопроводных труб уже может функционировать.

– Отлично, давайте сигнал, враг на подходе!

По свистку бригадира плотина была открыта, и все воды, подведенные из моря по подводному каналу для нужд аквариума, разлились по рву, быстро наполнив его до краев. В качестве завершающей оборонительной операции господин Крокнов приказал выпустить из аквариума своего знаменитого кита, двух небольших яванских акул и с дюжину гигантских спрутов.

Эти устрашающие животные, обрадовавшись такому простору, вскоре уже привольно плавали по рву, сделав переправу через него невозможной. Как видно, господин Крокнов не пренебрегал ничем, используя для защиты аквариума даже своих подопечных.

Дело в том, что господин Крокнов чувствовал: из всех жителей Мельбурна именно ему угрожает наибольшая опасность! Дело в том, что он понимал: эта ужасная война вспыхнула именно благодаря ему, вследствие его непреклонного отказа вернуть Мизору! И господин Крокнов был готов на все. Победа или смерть! Большой мельбурнский аквариум на капитуляцию не пойдет!

Чем занималась в это время бедняжка Мизора? За три месяца несчастная девушка так ни разу и не покинула своего влажного обиталища, так как твердости ей было не занимать; ничто – ни мольбы, ни угрозы – не смогло ее смягчить. Она решительно была настроена скорее провести всю жизнь в этой водной пещере, чем согласиться стать миссис Крокнов, к чему ужасный старикан-ученый не переставал ее склонять!

Последнего вот уже три месяца было просто не узнать. В груди у него пылало раскаленное добела сердце, а на голове – благодаря этой «внутренней» температуре – даже выросло несколько волос. Вот уже три месяца каждое мгновение его жизни было посвящено бассейну, в котором в компании кита, причины всех бед, томилось бедное дитя.

Господин Крокнов уже практически поселился на платформе аквариума, пытаясь хоть как-то растрогать Мизору. Стоит ли говорить, что все его речи оказывались бесполезными, тем более что выражался он по-английски, а Мизора, кроме малайского, иного языка и не знала.

Бедняжка изо дня в день с несравненным терпением занималась тем, что расхаживала из одного угла бассейна в другой, дабы хоть немного размяться. По ночам или же когда ей хотелось побыть одной, чтобы помечтать о своем дорогом Фарандуле вдали от глаз любопытствующих, она скрывалась в небольшом гроте.