Где в жизни «щасте»?

– Вот только не сглазь! Ладно? – кривится Даня.

Но буквально в метрах трехстах за указателем, обозначающим начало города, нас ждёт сюрприз. В свете фар словно из-под земли вырастают «зелёные человечки», а их светящийся жезл указывает на обочину.

– Сука, накаркала, – Данила резко жмёт на тормоз и от досады бьёт ладонью по рулю. – Приехали, бл@ть!

По инерции мы катимся чуть дальше, прежде чем машина полностью останавливается. Внутри всё холодеет от предчувствия неприятностей. Я искоса смотрю на Данилу – его лицо непроницаемо, но скулы сильно напряжены.

– Открой сумку! – внезапно требует он, не глядя на меня.

– Зачем? – искренне удивилась я, но выполняю просьбу.

– Быстрее давай! – торопит шёпотом парень и роется в своём кармане.

Раздаётся еле слышный щелчок, разъединяющий магнитный замочек, и я поднимаю внешний клапан сумки. Мгновенно из рук парня туда летит что-то маленькое и беленькое. Я интуитивно захлопываю сумку и прижимаю к себе, будто коллекционер, поймавший редкую бабочку.

– Спокойно, – ровным голосом говорит Даня, а я чувствую, как мои глаза просто вылезают из орбит. – Успокойся, всё хорошо, – он нежно гладит меня по руке.

Между тем к нам подходит сотрудник ДПС, и Данила опускает стекло.

Мужчина в форме козыряет и представляется.

– Ваши документы, – требует он.

Данила протягивает ему техпаспорт от машины. Гаишник обходит машину, сверяет номера и что-то высматривает на наклейке, которая находится на лобовом стекле с пассажирской стороны. Я сижу ни живая, ни мёртвая, хотя сотрудник ДПС не обращает на меня никакого внимания и спокойно возвращается к водительской двери.

– Ваши права, – произносит мужчина.

– Нет с собой, – монотонно отвечает Даня и, закусывая губу, тупо смотрит перед собой.

– Пройдёмте, – командует ДПСник.

Данила послушно выходит из машины и следует за гаишником. Я воровато озираюсь по сторонам и приоткрываю сумку. Вижу там прозрачный пакетик с порошком, и меня начинает трясти, как в лихорадке. Первое, что приходит в голову, это поскорее избавиться от этого «груза». Уже собираюсь открыть окно и вышвырнуть эту дрянь подальше в лес. Но вовремя соображаю, что могу привлечь к себе ненужное внимание тех же гаишников, которые находятся где-то позади, и тогда точно беды не оберёмся. Поэтому я лишь поглубже закапываю пакетик в сумку. И жду…

Проходит минут десять, которые кажутся мне бесконечными, и кто-то открывает мою дверь. В ужасе поднимаю глаза, но это всего лишь Данила.

– Выходи, – небрежно бросает он с абсолютно невозмутимым видом.

Я ставлю ноги на землю, но чувствую, как она дрожит подо мной. Лучше бы мне провалиться сквозь неё и оказаться где-то в другом месте. Данила сразу заключает меня в свои крепкие объятия и целует сначала в щёку, потом в висок.

– Всё хорошо, – шепчет он мне на ухо, запуская пальцы в мои волосы. – Ничего не бойся, всё в порядке.

Я трясусь всем телом не то от вечернего холода, не то от страха – скорее от второго, – и мне кажется, что это очень заметно.

– А что происходит? – мои зубы отбивают чечётку.

– Надо вызвать такси и свалить отсюда, – говорит Даня.

Мой мозг наотрез отказывается думать. А чтобы полезть в сумку за телефоном, и речи быть не может. Данила достаёт свой айфон и пытается найти такси.

– Самое быстрое будет через двадцать минут. Цена – двенадцать евро, – озвучивает он.

Я просто молчу.

– У тебя есть нал? – спрашивает парень.

– Нет, – мотаю головой, – всё на карте.

– Тогда с твоего телефона вызываем.

Я нервно сглатываю и с опаской поглядываю на сумку, словно там лежит бомба замедленного действия. Мои пальцы не слушаются, но я на миг зажмуриваюсь и открываю сумку. Выхватываю оттуда телефон, снова захлопываю клапан и перевожу дыхание.

– Успокойся, – медленно говорит Даня. – Ничего не случилось.

– А машина? – я кошу взгляд на бэху.

– Её забирают на штрафстоянку, а нас просто отпускают, – объясняет парень, будто читает мне сказку перед сном. – Ну нет у меня прав. И у тебя нет. Такие правила. Приедет эвакуатор и увезет мою тачку. А я её снова заберу… Только, бл@ть, опять штраф придёт матери, и она меня четвертует.

Я тычу на кнопки, вбивая адрес, который назвал Данила, и оплачиваю заказ. Мы так и стоим на обочине, обнявшись.

– Почему матери? – интересуюсь я, согреваясь и успокаиваясь в его объятиях, откладывая на потом все более существенные разборки.

– Машина записана на неё. Она же брала кредит, когда мы это тачку покупали, а, значит, и все штрафы будут на её имя.

– Капец! – качаю головой. – То есть, твоя мама знает, что ты гоняешь без прав и ничего не предпринимает?!

– А что она сделает?! – с лёгкой горечью отвечает Даня. – Она же моя мать. Она любит меня, а потому прощает.

– Жесть! Меня бы предки убили!

Я даже не могу представить себя в подобной ситуации. С меня бы мать шкуру спустила за такое, несмотря на всю любовь. А его любят! Начинаю завидовать, что есть на свете такие родоки, как мать этого парня. Повезло ему.

Наконец подъезжает такси. Данила садится спереди, а я устраиваюсь сзади. Водитель включает негромкую музыку, и у них с Даней завязывается беседа. Я даже не прислушиваюсь. Мне это не интересно. Любопытно совсем другое, и эта тема зреет во мне, как гнойник, готовый лопнуть в любую секунду. То, что я не могла спросить у Данилы там, на обочине, потому что рядом были менты, я выясню немедленно, как только мы выйдем из машины.

Данила просит водителя остановиться, и мы высаживаемся на шумном проспекте, где поток машин заглушает человеческие голоса.

– Это что за хрень! – начинаю сразу, как только таксист отъезжает. – Я тебя спрашиваю!!!

Я лезу в сумку, нащупываю пакетик и зажимаю в кулаке.

– Ты нахрена мне это подсунул?! – ору я как не в себя. – Захотел меня подставить?! Так ты мной дорожишь?!

Я замахиваюсь, собираясь выбросить эту дрянь на газон.

– Бл@ть, ты совсем еб@нутая?! – Данила резко перехватывает мою руку, разжимает кулак и забирает у меня пакет, пряча у себя в кармане. – Это не моё, клянусь!

– А чьё? – я вдруг останавливаюсь. – Чьё, если не твоё?!

Даня уже успел сделать несколько шагов вперёд, но сейчас он возвращается и наклоняется ко мне.

– В смысле я не для себя брал, отвечаю! – кричит он мне прямо в лицо. – Друг попросил и бабла дал. Мы с чуваком забились там на стрелку. Всё равно я на дрифт ехал! Я не употребляю! Клянусь!

– Нахер тебе такие друзья, из-за которых ты готов сесть за решётку и меня ещё за собой потащить?! Что я вообще тут с тобой делаю?! Иду в наркопритон?!

– Так, послушай, – его голос становится твёрдым и очень низким, – я всё объясню…

Данила поднимает руки и хочет взять меня за плечи, но я отскакиваю от него, как о чумы. Его руки безвольно повисают вдоль туловища.

– Мы сейчас отнесём это одному челу, а потом позвоню другу, он нас заберёт. Тебя отвезем домой, а сами поедем за моей тачкой, – медленно и спокойно произносит он. – Так понятно?

– Ну, во-первых, ни мы, а ты пойдёшь к своему челу. А, во-вторых, я сама вызову такси и доберусь до дома без приключений! А ты можешь топать хоть прямиком в тюрьму. Мне пофиг!

– Даже так?! – глаза парня превращаются в узкие щёлочки, а взгляд становится до того острым, что, кажется, проткнёт меня насквозь. – А я-то думал, что тебе не всё равно! – он презрительно сплёвывает. – А ты такая же, как и все! Тупая овца с продажной любовью!

Его слова бьют меня по лицу хлеще любой пощёчины. После всего, что я пережила за эти полчаса, после его ревности, его тайных делишек и этой дряни, которую он мне подкинул? Я чувствую, как лицо заливает жар, а сердце стучит где-то в горле.

– Закрой свой рот! – кричу я, и голос срывается на визг. – Да как ты смеешь вообще такое говорить?! Это ты, ты тащишь меня в это дерьмо! Своими наркотиками, своими дружками, своими лживыми объятиями! Я тебя ненавижу! Слышишь?! НЕНАВИЖУ!

Я делаю шаг назад, потом ещё один. Весь мир вокруг меня плывёт, огни проспекта расплываются в яркие пятна. Я почти не вижу его, но чувствую его презрительный взгляд, прожигающий меня насквозь.

– Вали! – рычит он, и его слова тонут в рёве моторов. – Вали куда хочешь! Мне пох@й! Катись к своим таксистам, бл@ть!

Я поворачиваюсь к нему спиной, и ноги сами несут меня прочь, в противоположную от него сторону. Каждый шаг отдается болью в груди, а злость и обида застилают глаза пеленой. Он снова посмел! Посмел сказать, что я продажная!

Я лихорадочно достаю телефон. Пальцы дрожат так сильно, что едва попадают по кнопкам. Наконец, я открываю приложение такси. Сквозь слёзы, упрямо смотрю на экран, пытаясь вызвать машину.

Я иду быстро, почти бегу, не оглядываясь. Холодный вечерний воздух обжигает лёгкие. Я чувствую, как дрожь пробирает всё тело, но это уже не от страха, а от ярости.

Пока я иду, приложение такси наконец находит свободную машину. Я вижу, как на карте приближается маленькая иконка автомобиля. Ещё несколько минут, и я буду свободна от этого кошмара. Я просто хочу раствориться в темноте ночного города и никогда больше его не видеть.

Глава 11

Как же хорошо, что у меня есть свой дом, куда я могу занырнуть, как дикий зверёк в свою норку, и переждать все бури и невзгоды, закрывшись в своей комнатушке.

То, что произошло сегодня, нельзя представить даже в страшном сне. Я смотрю на свою раскрытую ладонь, и не верю, что совсем недавно сжимала в ней самый настоящий тюремный срок, а мои пальцы касались уголовной статьи, по которой мне могли бы запросто впаять этот срок. Я находилась всего в миллиметре от колонии, от реальной зоны, куда отправляют таких лохушек, как я, слепо доверяющих своим парням. Руки холодеют, а на лбу выступает испарина.

Мне хочется поскорее избавиться от этих мыслей. Если честно, то я очень боюсь рассказать кому-то о том, что приключилось со мной наяву. Даже Машке, своей лучшей подруге. Кажется, если кто-то узнает об этом, то за мной сразу же придут строгие дяди и наденут на меня наручники. Лучше пусть это останется моей тайной, чтоб ни одна живая душа не проболталась о сегодняшнем вечере.

Я иду в ванную, включаю холодную воду и плещу её себе в лицо. Капли стекают по щекам, и мне кажется, что они смывают не только пыль с улицы, но и остатки этого кошмара. Смотрю на себя в зеркало: бледное лицо, расширенные зрачки, испуганный взгляд. Я едва узнаю себя. Эта девушка в зеркале, дрожащая и напуганная, – это я? Руки намыливаю мылом и тщательно тру, уничтожая последнии улики моего несостоявшегося преступления.

Немного полегчало. Забираюсь на кровать и закутываюсь в одеяло, прячась от всего мира.

Утром просыпаюсь в такой же позе, как уснула вчера. Кокон из одеяла словно оберегает меня от роковых ударов судьбы.

Тянусь к айфону. Там висят смс… от Данилы:

«Съ@балась?» Ну и п@дуй! «А я буду бухать».

Смотрю на время отправления. Три часа ночи. Прекрасно. Оказывается, все решения проблем закупорены в бутылке. Открываешь, а оттуда сказочный джин: «Выпей, и всё рассосётся само собой!» Прикольно! Читаю дальше.

«Мне плохо без тебя», – время отправление полпятого утра.

– Придурок! – тихо проговариваю вслух. – А как тебе было, если бы меня закрыли на несколько годков? Зашибительно?!

Ухмыляюсь, и снова ощущаю тремор во всём теле. Отправляю дебила в блок, и выдыхаю. Я пытаюсь убедить себя, что это конец. Что так будет лучше. Что мне не нужен такой парень, который втягивает меня в проблемы, который может так подло поступить и так жестоко обидеть. Но где-то глубоко внутри, под слоем этой жгучей злости, прячется тоненький, дрожащий голосок, который шепчет: «А вдруг всё не так? Вдруг он не виноват? Вдруг ему и правда плохо?»

Кринж! Я ненавижу этот голос. Я пытаюсь его заглушить. И сейчас мне просто необходимо пообщаться с Аней. Наверно, только она способна дать ответы на мои вопросы.

Я, не раздумывая, пишу Анне.

«Привет! Что делаешь?»

«Я на работе», – приходит ответ.

«Долго?» – интересуюсь.

«До вечера почти». «Хочешь, приезжай». «Поболтаем». «А то мне скучно».

«Куда?», – спрашиваю, но знаю, что готова ехать и на край света.

«На центральный рынок». «Овощной павильон».

«Еду», – набираю смс, и натягиваю на себя одежду.

Нахожу Аню на её рабочем месте. За прилавком она выглядит старше и строже в смешном фартуке, испачканном в пыли от немытых овощей и фруктов.

– Угощайся! – предлагает она на выбор фрукты из своего ассортимента. – Только мыть иди в туалет.

Я оборачиваюсь и понимаю, что атмосфера павильона не вызывает здорового аппетита, а в местном туалете скорее всего царит жуткая антисанитория. Поэтому скромно выбираю самую чистую мандаринку.

– Ну, чего интересного случилось? Рассказывай! – зевает Аня.

– Да так, ничего особо! – выдавливаю я, чувствуя, как краснеют щёки.

– Опять что ль с Данькой поссорились? – догадывается она.

– Типа того, – очищаю мандарин от шкурки и поднимаю взгляд. – Ань, ты ведь хорошо знаешь Даню, да?

– Ну, он как бы Ромкин друг детства. Что-то не так? – хмурится Аня.

Я неоределённо пожимаю плечами и начинаю свой рассказ о том, как Данила рассердился на меня за то, что я не осталась сидеть в машине. Естественно, обо всём остальном я умалчиваю. Пусть эта тайна останется со мной. Глубоко внутри, под амбарным замком. Я закрою её на тысячу ключей, чтобы никто и никогда не смог её найти. Тем более, что Анна – это последний человек, которому я доверю свои секреты. Если она так легко треплется о других, то едва ли сделает для меня исключение. Она всё разнесёт по секрету всему свету с космической скоростью.

– Ну, в общем, я заметила, что у Дани случаются странные перемены настроения. Погуглила. И есть предположение, что такое поведение свойственно людям, страдающим от наркологической зависимости, – сочиняю я на ходу.

– Даня? Наркоман? – она чуть ли не фыркает. – Лера, ты серьёзно? Ну он, конечно, придурок ещё тот, с его-то выходками, но нюхать или ширяться? Нет. Точно нет. Выпить, травой побаловаться – это да, может…

Я замираю, впитывая каждое её слово.

– Ты уверена?

– На сто процентов! Он же спортсмен в душе, хоть и дрифтует как сумасшедший. Он никогда не станет употреблять такую дрянь. Ему это просто не нужно, у него адреналина и так хватает, – убеждает она меня, а потом наклоняется ко мне и заговорщицки шепчет. – Я знаю, кто на этом плотно сидит. У нас там на районе есть такие. Но Даня… поверь мне, нет.

Внутри меня что-то щёлкает. Как будто огромный, тяжёлый засов, который держал дверь моей обиды наглухо закрытой, сдвигается с места. Значит, он не наркоман? Он не употребляет? Моё сердце делает сумасшедший кульбит. И его слова: «Это не моё, клянусь! В смысле я не для себя брал, отвечаю! Друг попросил и бабла дал. Мы с чуваком забились там на стрелку» были правдой!

Я вспоминаю, как он отчаянно пытался мне это объяснить. А я его не слушала. Я была ослеплена яростью, обидой, страхом.

– Это Илюха нарколыга по жизни, – продолжает Аня, не замечая мою реакцию, – и вряд ли соскочит. Я Полинке уже миллион раз говорила, чтобы бросала его, но она, как зомбированная, приклеилась к этому отморозку.

– Илюха сидит на этом? – я удивлённо раскраваю глаза. – Ну, капец просто! Бедная Полинка.

– Он такой, да, – кивает Аня, – А Данила… Он импульсивный. Он же боксом и кикбоксингом занимался. Чуть что – сразу в морду, а потом разбирается. Вспыльчивый. Вечно влипает в истории с драками, особенно, когда ужратый. Может вам нужно просто поговорить и обсудить его поведение?

Поговорить, обсудить… Если это поможет. Ну, а как мне тогда понять его жёсткую подставу?

– Да, наверно, нам нужно поговорить, – вздыхаю я.

Анька так рьяно защищает Данилу, что мне уже не до того, чтобы ругать его. В моей голове проносится вихрь мыслей. Наверно, он не хотел меня подставить. Он просто запаниковал. Он испугался. Или что-то другое… И его слова о том, что он боится меня потерять… Тогда, в машине, в темноте, я чувствовала, как сильно он меня притягивает, как он целует меня, и в его прикосновениях было что-то такое, что говорило о его собственничестве. Может, это была не просто ревность, а безумный, неуправляемый страх потерять?

Какое-то время я сижу на ящике из-под овощей и слушаю все районные сплетни, которые удалось собрать Аньке. Иногда задаю уточняющие вопросы, и узнаю много нового. Появляются новые имена и персонажи. Прям как сериал какой-то.

– Ладно, Ань, я, наверное, пойду. Завтра на работу. Надо подготовиться. Меня поставят работать хостес, надо выглядеть прилично, а не распугивать гостей отеля своим жутким видом.

Пока иду до остановки руки так и чешутся снять блок. Так хочется узнать, написал ли мне что-нибудь Даня. Или, может, звонил? Не выдерживаю, и высвобождаю контакт из заточения. Волна разочарования накрывает с головой. Ни словечка, ни звоночка!

На работу иду без всякого вдохновения. Стою на пороге ресторана и, натянув на лицо искусственную улыбку, отмечаю в списке номера комнат гостей, кто приходит на завтрак. Тут в основном иностранцы. В отличие от меня они улыбаются натурально, потому что у них так принято. Люди называют цифры, а я туплю, потому что мой английский хромает на обе ноги и очень сильно. Выучила фразу с просьбой повторить, и как попугай произношу её, когда невозможно разобрать чужой язык.

Дни ползут мучительно долго. Рутинно. Тренировки не спасают от проклятой любви. Всё слишком противоречиво. Слишком запутанно. Завтра у меня выходной. Как пережить ещё один ужасный день без Данилы? Я злюсь на себя за эту зависимость, за это окоянное чувство, которое не даёт мне дышать полной грудью. Как освободить своё сердце? Как перестать ждать сообщений, звонков, даже случайной встречи? Я понимаю, что мне нужно двигаться дальше, но всё равно топчусь на месте. Я хочу снова почувствовать себя живой, а не просто существовать, перелистывая дни календаря.

Выходим с Настей после тренировки. Хлопаю себя по карманам, потому что из-за рассеянности совсем не помню, где мой телефон. Лезу в рюкзак, чтобы убедиться, что не забыла айфон в раздевалке. Шарю рукой в поисках гаждета, уткнувшись взглядом в пол.

– Опа, – тихо произносит Настя. – А это, кажется, за тобой…

Я ещё не успеваю вникнуть в суть её слов, зато вытскиваю со дна рюкзака свой любименький айфончик.

– Фу-у-ух! Нашла! – проговариваю я, довольная, что не придётся возвращаться.

И тут, хоть и с опозданием, до меня доходит… Я чувствую на себе взгляд, пронизывающий и острый. Смотрю вперёд, и это кажется наваждением. Данила стоит возле своей БМВ, прислонившись пятой точкой к крылу. Нога закинута за ногу, а руки скрещены на груди. Он ждёт… Меня. Я закрываю глаза, пытаясь вдохнуть поглубже, но воздух кажется слишком тяжёлым.

– Тебя подождать? Или?.. – слышу рядом голос подруги.

– Наверно, иди, – машинально отвечаю, и ноги сами несут меня к машине.

Останавливаюсь, не доходя пару шагов. Данила не двигается с места. Так и стоит, не шелохнувшись, и, как огнедышащий дракон, он посылает мне свои феромоны. Я жадно и с упоением глотаю их, не боясь пересытиться или отравиться. Наполняюсь чем-то новым, объятая языками пламени, которые поджаривают низ живота так, что хочется согнуться пополам.

– Ты?.. Приехал??? – бормочу себе под нос.

– Захотел и приехал, – отвечает невозмутимо, но взгляд серьёзный.

Внутри меня разливается странное тепло. Я не хочу его терять. Не хочу, чтобы ему или мне было плохо. Я люблю его. Вот так, просто. Люблю. И эта любовь сейчас ищет любые, даже самые нелепые оправдания для его действий. Потому что мне важнее, чтобы он был рядом, чем чтобы он был идеальным. Потому что я уже влюбилась, глубоко и бесповоротно, и теперь это чувство не даёт мне покоя. Может, он и не наркоман, но придурок – это точно. Мой придурок. И мне нужно, чтобы он это знал.

– Поехали? – щурится парень.

– А ты объяснишь? – задаю вопрос, отлично зная, что Данила понимает, о чём я.

– Да, – бросает коротко.

Едем в молчании до самого моего дома. Даня паркует машину во дворе и глушит движок. Делает глубокий вдох.

– Слушаю, – настойчиво напоминаю я, потому что его аргументы мне необходимы, чтобы до конца разобрать мотивы его поведения.

– Ну, в общем, – его хриплый голос звучит как-то неестественно, – тогда… в тот день, – вижу, с каким трудом ему даются слова, – ну, я же знаю, что бывает, когда ловят без прав. Не впервой. И тут гайцы. Эти сволочи… они обязательно суют трубку, ну…, чтобы дыхнуть, что, типа, не пьяный. А иногда могут сделать так, что алкотестер покажет промилле. Тогда п@зда. Опять в обезьянник. А у меня это…

Данила разводит руками, изображая безысходность. Но я лишь искоса наблюдаю за ним. Он переводит дух.

– Ну, ты понимаешь, что в обезьяннике у меня сто пудово нашли бы это дерьмо, – продолжает он. – А гайцы… они не трогают пассажиров, им пох@й, кто ты и что. Так что тебе ничего не угрожало, – он виновато смотрит мне в лицо, и я ему верю.

– А потом, – Данила делает паузу, – мы оба были на взводе. У меня тоже нервы не железные. Я не должен был орать на тебя. Ведь ты моя спасительница!

Вот так всё так просто, оказывается. Всему есть объяснение. Как же я могла так сразу решить, что он подонок? Ведь я его знаю. Он вспыльчивый, да. Он может быть грубым, когда злится. Но он не злой.

Теперь, когда я получила от него объяснения, мне стало намного легче, и вся ситуация показалась какой-то даже абсурдной.

– Ты меня простишь? – неуверенно спрашивает Даня.

Я немного выжидаю. Этот вопрос, как косвенное извинение, которое я, естественно, приму, но не сразу.

– Только, если ты мне пообещаешь, что больше никогда не притронешься к этой дряни. Ни для себя и ни для кого! Ясно? – ставлю я условие.

– Зуб даю! – выпаливает он, и прикладывает большой палец к переднему зубу, словно отрывает его.

– Детский сад! – я закатываю глаза и цокаю.

– Я серьёзно! – вспыхивает Данила. – Бл@ть, ну как тебе ещё сказать?!

– Не ори на меня! – говорю строго, потому что я только успокоилась, а он снова повышает на меня голос. – Нормально, а не на тюремном жаргоне.

– Хорошо, – наконец произносит он, и его тон уже не такой резкий. – Я… я обещаю тебе. Этого дерьма больше не будет. Никогда. Ни для себя, ни для кого. Клянусь.

Он смотрит мне в глаза, и в его взгляде я вижу не только раскаяние, но и какую-то новую, непривычную решимость. Он протягивает руку и берет мою ладонь, переплетая наши пальцы. Его прикосновение обжигает, заставляя кровь кипеть.

– Вот так-то лучше, – говорю я, и уголки губ невольно приподнимаются.

– Ну что? Мир? – Данила тянет меня к себе.

– Ми-и-ир, – шиплю я по-змеиному прямо ему в губы.

Он прижимает меня крепче, углубляя поцелуй. Я чувствую его сильные руки на своей спине, его тело, так близко прижавшееся ко мне. В эту минуту я отдаюсь ощущениям, пытаясь оттолкнуть тревожные мысли о нашей недавней ссоре.

– Погнали дальше? – понимаю его намёк.

Я всё читаю по его хищному взгляду, по порочной улыбке, по тому блеску в глазах, который выдаёт безумное мужское желание…

– Э-э, – мнусь я. – Давай не сегодня.

– Чего так? – вскидывает брови парень.

– Критические дни, – я смущённо поджимаю губы.

Сама ненавижу этот период, который порой ограничивает мою свободу. Но, кто виноват, что природа всё так усложняет?! Парень растирает своё лицо ладонями, чтобы скрыть разочарование от такого облома, и приходит в себя.

– Жаль… я надеялся… – шепчет сожалением.

– На что? – провоцирую его.

– Что буду сегодня любить тебя до рассвета, – грустная улыбка появляется на его губах.

«Любить». Наконец-то между нами прозвучало это слово. Пусть даже в таком контексте – нежно и пошло, – но я услышала его. Моё сердце распахнулось навстречу, принимая этот бесценный дар и вытесняя все обиды.

– Придётся немного подождать, – успокаиваю Данилу и глажу по плечу.

– В выходные кармит, – вдруг сообщает он. – Го?

– Прикольно! Конечно, го! – сразу подхватываю я.

В моей памяти сразу всплывают картинки той автомобильной движухи, и я радуюсь возможности ещё раз увидеть это сборище машин.

– А Машу возьмём? – спрашиваю с опаской.

– Не вопрос! – слышу ответ. – Как раз я Артурчика прихвачу. Мы с ним давно собирались на эту тусовку. Ты не против?

– Я? Нет! – отрицательно мотаю головой. – Без проблем.

Глава 12

Наше перемирие с Данилой видится мне нерушимым и наполняет меня каким-то особенным, позитивным настроем. Кажется, тяжёлый груз свалился с души, а воздух вокруг стал чище и легче. Если уж мы смогли разрулить эту серьёзную проблему, разобраться в ней и всё выяснить, то всё остальное сущий пустяк. А слова «любить тебя до рассвета», пусть и сказанные в определённом смысле, продолжают звучать в ушах. Моё сердце бьётся ровнее, и я чувствую себя по-настоящему счастливой. Мне хочется думать, что под моим влиянием Данила исправляется, становится менее агрессивным, а тяжёлый характер меняется в лучшую сторону. Я уверена, что с моей помощью он скоро избавится от вредных привычек, и его тяга к алкоголю и травке исчезнет вовсе. Но над этим надо работать. И я готова приложить все усилия, чтобы добиться максимального результата.