Где в жизни «щасте»?

– Представляешь?! – и то, что она выдает, вбивает меня в ступор, отбирая последнее дыхание. – Даню менты приняли! Ещё вчера ночью, когда он домой ехал! Он был в сопли пьяный, да ещё без прав!..

– Как без прав?! – я набираю сообщение, пальцы дрожат. – Жесть! Где он их посеял?

– У него их никогда и не было! – хмыкает она.

– Это как? – мои глаза лезут на лоб.

– Это нормально!.. Для Данилы. Он же у нас такой… герой!

– Капец! И что теперь? – моё недоумение достигает апогея.

– А теперь он сидит в обезьяннике и ждёт постановления.

– Какого? – продолжаю тупить.

– Так он ночью на гайцов нарвался. Пробовал слинять от них. Пока гонял бухой, снёс какой-то столб. Тачку свою покоцал. Его повязали сразу на месте.

– Придурок! – вздыхаю я, представляя себе эту картину. – А ты откуда знаешь?

– Блин, Лера! Все СМИ в нете в разделе происшествий крутят в топе эту новость. Там даже видос завирусился с погоней и Данина тачка с номером.

Я никогда не интересуюсь такими новостями, а, оказывается, зря! А то, что у него вообще нет водительских прав и он пьяный за рулём, так вообще ни в какие ворота! Может, Аня что-то путает и нагнетает?

– А что дальше будет? – допытываюсь я.

– Продержат трое суток, а потом придумают наказание. Или в тюрьме посидит пару недель, или штрафом отделается. Он, кстати, утром звонил Ромке. Знаешь, как в фильмах – право на один звонок, – хихикает Аня, – и просил его тачку забрать со штрафстоянки. А то за каждый день там нехилая сумма натикает. Мы забрали уже и пока около дома своего поставили.

– Ясно, – голос у меня поникший, а мысли разбежались в разные стороны. – Спасибо, Ань. Держи меня в курсе, если что!

Но моё сердце… Оно словно застряло в каком-то нелепом ступоре. Разум вопит, кричит о том, что Данила – это ходячая катастрофа: пьяный, без прав, бывшая с историей аборта, да ещё и в полиции! Всё это красными флагами маячит у меня перед глазами, но проклятое сердце упорно бьётся в унисон с его именем. Я не могу ему приказать, не могу заставить его принять эту очевидную правду. Оно живёт своей жизнью, упрямое, глупое, и продолжает верить, что я могу его оправдать.

Теперь, когда вся картина, или хотя бы её часть, наконец, вырисовывается, я чувствую странное облегчение. Тишина Данилы получила объяснение, и это даёт мне надежду. Он не игнорировал меня из-за равнодушия или того, что я ему надоела. Он просто не мог ответить, потому что сидит в ИВС. Эта мысль, абсурдная и дикая, почему-то дарит мне хрупкий, но такой желанный шанс на сохранение наших отношений. Шанс, мизерный, почти призрачный, но он есть.

Я должна выяснить всё окончательно. Мне необходимо услышать его версию, только его. Может быть, он прольёт свет на эту тёмную историю с Яной, на это его безрассудство. Вдруг всё не так, как кажется со стороны? Вдруг есть какие-то детали, о которых я не знаю, и которые полностью изменят моё восприятие? Я просто обязана это узнать. Это не вопрос выбора, это вопрос выживания моего упрямого сердца, которое отказывается отпустить.

Подходит к концу вторая неделя моего мучительного ожидания. Последние два дня на работе я как на иголках, нервная и рассеянная. Только и делаю, что считаю минуты до момента, когда смогу снова схватить телефон. Как только мои руки освобождаются от горы грязных тарелок, я тут же ныряю в карман за смартфоном. Уведомлений там тьма – Маша разместила очередное видео на своём канале в инстаграме, Аня скинула какой-то мем, чаты гудят. Но мне нужно только одно уведомление. То самое. От него.

«Даню выпустили», – сообщает мне Аня.

Эти два слова, словно электрический разряд, пронзают меня насквозь. Воздух в лёгких замирает, а затем вырывается долгим, дрожащим выдохом, который я, кажется, задержала на две недели. Мир вокруг меня, который ещё секунду назад был размытой нервной мутью из грязных тарелок и тикающих минут, вдруг обретает резкость и яркость.

Добиваю свою смену. Сегодняшний банкет в ресторане отеля никак не закончится, но я уже обещала начальству остаться до самого конца, потому что это живые деньги. И они мне просто необходимы. К тому же я очень устала дома по вечерам изводить себя думами, которые только расшатывают мои нервы. Лучше заработать денег.

«Привет, родная». «Я соскучился».

Вижу это и не верю своим глазам. Телефон в руке кажется невероятно тяжёлым, но в то же время я держу его с почти священным трепетом. Мне хочется закричать, рассмеяться, расплакаться от всего пережитого. Все эти красные флаги – пьяный, без прав, полиция, аборт – они никуда не делись, они всё ещё маячат на горизонте, но сейчас, в этот момент, их заслоняет огромная волна облегчения и какая-то дикая, иррациональная, но такая желанная надежда. Моё сердце победило разум, по крайней мере, на сегодня.

«Я тоже», – пишу ответ.

«Я приеду», – его настойчивость покоряет.

«Я на работе».

«Приеду на работу», «скажи когда».

«Тут банкет». «Вроде подходит к концу». «Уже поздно».

«Пофиг». «Хочу тебя». «Увидеть».

Я готова бросить всю работу и плевать на деньги! Хочу бежать отсюда в жаркие объятия к тому, по ком так тосковала всё это время. Но обязанности… Их надо выполнять. Они будто держат меня на цепи.

«Напишу», – вздыхаю я, отправляя смску.

Коленки подгибаются. Через пятнадцать минут он будет здесь. Мой мозг лихорадочно перебирает все сценарии: как он будет оправдываться? Что я скажу? Как вообще себя вести? Наверное, стоит сделать вид, что я очень зла, чтобы он понял всю серьёзность ситуации. Но внутри меня уже всё поёт, просто потому что он на связи и хочет меня видеть.

Раздвижные стеклянные двери отеля плавно распахиваются передо мной, и я выхожу на улицу, как королева с гордо поднятой головой. Ещё из фойе отеля мне было видно, что чёрная БМВ уже стоит на парковке. Данила сидит за рулём, выглядит, как ни в чём не бывало. Спокойный. Трезвый. Увидев меня, он тянется со своего водительского места и изнутри открывает пассажирскую дверь, приглашая меня в салон на моё место – то самое, которое было занято в тот злополучный вечер.

Сажусь, и в машине повисает напряжение. Я смотрю на него, пытаясь прочитать по лицу, что он чувствует. Он поворачивается ко мне, его взгляд проникает прямо в душу.

– Привет, – тихо говорит он, и его голос звучит так привычно, что я на секунду забываю обо всём.

– Привет, – отвечаю я, стараясь, чтобы мой голос звучал твёрже, чем дрожит внутри.

– Ну, рассказывай, как ты тут без меня? – Даня заводит мотор, но не трогается с места.

Его вопрос такой ненавязчивый, как будто не было никаких двух недель трэша, и мы виделись только вчера. Вид у него вполне приличный, чистый и аккуратный – он всегда следит за собой. Даже отдохнувший, словно он провёл время на курорте, а не на нарах.

В окошко стучит охранник отеля. Стекло с моей стороны опускается.

– Проблемы? – грубый вопрос Данилы звучит неуместно.

– Здесь долго стоять нельзя, – поясняет охранник, – там знак.

– Простите, – вклиниваюсь я, потому что это моя работа, а мужчина из секьюрити мне визуально знаком.

– Поехали, – командую парню, пока он не нарвался на очередные неприятности.

Как ни странно, но Данила слушается меня и выезжает с парковки. Я смотрю на него, и в мыслях мелькает, что у него нет прав… Стоп, как нет прав? Но он же так прекрасно водит машину, так уверенно, что кажется, будто это его продолжение. Может, всё не так страшно? Может, это просто какое-то недоразумение? Моё упрямое сердце снова подсказывает мне оправдание, и я цепляюсь за него, как за спасательный круг.

– Ничего не хочешь мне сказать? – направляю тему в нужное мне русло.

– А чего говорить? С кем не бывает? – хмыкает Даня.

– Может объяснишь, что происходит? – настаиваю я. – Тебя не было две недели… И ты прославился на весь интернет!

Он пожимает плечами, не отрывая взгляда от дороги. Кажется, он даже не понимает серьёзности ситуации. Или делает вид, что не понимает.

– Ну начнём с того, что я ни хрена не помню конец вечера. Очухался уже в ментовке.

– В смысле? Вообще ничего? – мои глаза округляются.

– Почти. Последнее, что помню – мы сидели на лавочках, и я вроде как нормально себя чувствовал. А потом – провал. Очнулся уже в обезьяннике, а голова… ну ты понимаешь. Словно по ней проехался каток.

– И Яну не помнишь? – спрашиваю вкрадчиво.

– Яну? – он резко поворачивается ко мне. – А что, она реально там была? Я думал, что глюк поймал, и эта дура мне померещилась.

– Была, – цежу я сквозь зубы, – и, кажется, тоже не в себе.

– Бл@! Забей на эту овцу! – морщится он. – Она задолбала ныть! У меня теперь есть ты!

Возможно, он действительно был настолько пьян, что её появление стёрлось из памяти. И его фраза «У меня теперь есть ты!» – она, как бальзам, льётся на моё измученное ожиданием сердце, которое так отчаянно хочет верить. Это то, что я хотела услышать, то, что подтверждает его выбор в мою пользу.

– И что там с машиной? – спрашиваю я, хотя уже знаю ответ от Ани.

– А, тачка… – он морщится. – На штрафстоянку отогнали. Я Ромку попросил, чтоб забрал. Крыло помято, фара разбита. Не критично, конечно, но всё равно попал на бабки.

– Серьёзно? – говорю я, хотя Аня уже всё рассказала, но мне хочется услышать это от него.

– А чё? Крыло подрихтовал, фару заменил. Короче, снова отстегнул кругленькую сумму. Пьянка – зло, но без неё никак не получается, – он усмехается без тени раскаяния.

– Блин, ты говоришь так, как будто это какой-то пустяк, – удивляюсь я его невозмутимости.

– Да ладно тебе! Ещё мораль мне почитай! – кривится он. – От матушки сегодня уже наслушался. Она аж в гараж припёрлась, чтобы наехать на меня.

– Даня, ты две недели просидел в обезьяннике за то, что гнал бухой, без прав, и ещё столб снёс! Об этом все СМИ трубят, видео в сети! А тебе пофиг?!

– Ну, столб – это мелочи, починят, – небрежно бросает он. – А про права… Ну, так вышло. Я решу этот вопрос.

– Решишь вопрос? – я повышаю голос, злость начинает пробиваться сквозь моё обеспокоенное состояние. – Даня, ты чуть не сел в тюрьму! Ты рисковал всем, что у тебя есть, и, похоже, даже моей безопасностью, если бы я была с тобой в тот момент! Ты не думал о последствиях?! Обо мне?!

Он наконец-то поворачивается ко мне, его взгляд становится чуть более серьёзным, но раскаянием там и не пахнет.

– Да ладно тебе, Лера, не нагнетай, – говорит он. – Я же здесь. Всё нормально. Главное, что выпустили. А ты… ну, ты ж волновалась, да?

Его попытка перевести всё в плоскость моего волнения, а не его безответственности, просто выводит меня из себя.

– А ничего, что я места себе не находила?! – я не могу сдержать свой гнев. – И где твои водительские права?! Или их у тебя что, вообще нет?! И никогда не было?!

– Ну… да. Не было, – он произносит это так буднично, словно речь идёт о забытой мелочи, а не о серьёзном нарушении закона.

– И что ты себе думаешь? Ты вообще нормальный?!

– Нормальный, – бормочет себе под нос. – Весной пойду сдавать.

– Это через полгода! Почему не сейчас?! Ты же умеешь ездить по правилам, когда захочешь!

– Потому что для этого надо пройти специальные курсы, сдать там экзамены. Накатать часы с инструктором, который тоже хочет бабла и всячески тянет резину, что, мол, не готов ещё к экзамену в дорожном департаменте. Как минимум влетаю на штукарь. А я пока на мели, – объясняет ситуацию Данила.

И что мне с этим делать? Остаётся поверить ему на слово. Я хочу думать, что парень прекрасно осознаёт всю степень тяжести совершённого, и глубоко в душе признаёт свою вину. А его бравада – это всего лишь желание выглядеть храбро в моих глазах. После всего он задумается над своим поведением и обязательно встанет на путь исправления.

В процессе нашего диалога городские огни постепенно сменяются темнотой. Мы уже выезжаем за пределы города, и катимся куда-то в сторону леса. Даня не спрашивает, просто едет, и я молчу, наблюдая за его профилем в свете приборной панели. Надо ли задавать глупые вопросы, зачем мы здесь?

Мы въезжаем в самую чащу. Деревья смыкаются над нами, создавая туннель из темноты, и только свет фар пробивает себе путь. Данила глушит мотор, и наступает абсолютная тишина, прерываемая нашим дыханием. Он поворачивается ко мне, его взгляд становится другим – более глубоким, более голодным. Он больше не отшучивается, не огрызается. Это тот Данила, которого я так отчаянно хотела увидеть, тот, по которому так тосковала.

Он тянется ко мне, и я подаюсь навстречу. Его рука ложится на мою щеку, большой палец нежно поглаживает кожу. Взгляд прикован к моим губам, и я чувствую, как его дыхание обжигает.

– Я так соскучился, – шепчет он, и этот шёпот проникает мне прямо в душу, стирая все сомнения.

Его губы накрывают мои, и мир вокруг исчезает. Есть только его прикосновения, его запах, его страсть. Все мысли, все тревоги, вся боль последних двух недель растворяются в этом поцелуе. Моё тело отзывается на каждое его движение, каждая клеточка кричит о том, как долго я этого ждала. Мы задыхаемся от поцелуев, его руки скользят по моей талии, притягивая ближе.

– Хочу тебя, – мурлычет он, и я не могу, да и не хочу сопротивляться.

В тесном салоне машины мы движемся в ритме наших желаний, каждый вздох, каждый стон смешивается с осенней лесной ночью. Это дико, это необдуманно, это, возможно, неправильно, но сейчас это единственная правда, которая имеет значение. Моё упрямое сердце, наконец, получает то, чего так жаждало.

Вся эта информация о Яне, о правах, о его задержании – она не исчезла, но сейчас, в этой нарастающей страсти, она отходит на второй план.

Глава 10

Мой парень из тех, кто фанатеет от езды за рулем. Для него машина – это не просто средство передвижения, это единый с ним механизм, олицетворение его свободы. Он готов ехать куда угодно – в любой район города, вокруг города, в другой город, в любую страну. Если руль у него в руках, он исколесит весь мир, наплевав на расстояния, время и всякие там правила. Скорость – его наркотик, дорога – его стихия. Поэтому ему совсем не в лом забирать меня с тренировок и катать, наматывая километры по ночным улицам. Для него это не повинность, а чистый кайф, возможность лишний раз почувствовать себя живым, прижав педаль газа в пол и оставив позади все проблемы и мысли. И я, кажется, подсела на этот его драйв.

Данила такой свободный… И эта свобода как дикий, опьяняющий вирус, что впивается в каждую клеточку тела. Стрелка на спидометре дрожит на цифре сто восемьдесят, и кажется, что колёса сейчас оторвутся от земли, а у бехи вырастут крылья, как у реактивного самолёта. В салоне такой гул, что закладывает уши.

Я живу этими моментами, когда мы несёмся по трассе, а я, высунув руки в открытый люк, чувствую, как ледяной ветер хлещет по ладоням. Я ощущаю его сопротивление, и мне в кайф, что я побеждаю в этой борьбе. Ловлю плотный воздух и визжу от счастья.

Я откидываюсь на сиденье, упираясь затылком в подголовник, а смех рвется из груди. Поворачиваюсь к Даниле, его глаза горят азартом. Он такой… настоящий.

– Чего улыбаешься, кра-а-асивая? Кайфуешь, что ли? – Данила усмехается, видя моё довольное лицо.

– Да… балдею, – я киваю головой. – Обожаю скорость…

На небе сгущаются сумерки. Взгляд Данилы устремлен на дорогу. Кажется, что он уже проложил маршрут в своей голове и теперь движется прямо к заветной цели. Парень, не спрашивая, ведёт меня за собой, увлекая в свой мир, но я пока не знаю, куда мы мчимся.

– Куда едем? – задаю вопрос, предчувствуя что-то новенькое.

Данила сощуривает взгляд, его губы изгибаются в хитрой усмешке.

– Скоро узнаешь! – бросает он, улыбаясь.

Как же я люблю, когда он весь такой… загадочный и дерзкий.

– Ну скажи! – канючу я.

– Не терпится?

– Сгораю от любопытства! – я смеюсь, воздух вокруг нас пропитан ожиданием.

Даня сбавляет скорость и сворачивает на второстепенную дорогу. Она неровная, вся в выбоинах, поэтому наша бэха осторожно проваливается колёсами в ямы, которые просто нереально объехать.

Пейзаж за окном меняется. Мимо плывут тёмные силуэты старых, убитых строений – ангары с покосившимися крышами, казармы с выбитыми стёклами. Это место, кажется, дышит прошлым, храня истории давно минувших дней. Догадываюсь – мы едем в сторону бывшей воинской части. Навстречу нам изредка попадаются лишь две или три тачки, их фары на мгновение выхватывают из сумерек очертания разрушенных стен, прежде чем снова раствориться в наступающей темноте.

И вот, спустя ещё пару минут, перед нами открывается заброшенная взлётная полоса. Её бетонная гладь, поросшая кое-где травой и трещинами, тянется вдаль, словно приглашая к новому приключению. Данила увеличивает скорость и вылетает на неё. Мы несёмся по этой древней полосе, пока в самом её конце не появляется огромный старый плац, освещённый прожектором.

Я жду, что машина начнёт притормаживать, но Даня несколько раз резко вертит головой вправо и влево, поддаёт газу и врывается на просторную площадку, где, кроме нас есть ещё машины. Мне хочется крикнуть ему: "Тормози!", но крик застревает в горле. Данила резко выкручивает руль, и наша бэха, словно сорвавшийся с цепи зверь, ввинчивается в контролируемый занос. Меня клонит в сторону, и я инстинктивно нащупываю ручку двери. Мои пальцы цепляются за неё мёртвой хваткой.

– Вау! – вскрикиваю я от неожиданности.

Наша тачка визжит шинами, дым от резины смешивается с пылью и окутывает нас, создавая призрачную пелену. Адреналин затапливает по самую макушку. Данила в своей стихии – неудержимый, дерзкий, покоряющий пространство и время. Его глаза горят, а на лице играет улыбка. Он не просто едет – он кайфует от этого момента, создавая свою собственную реальность на краю заброшенного мира. И я, подхваченная этим вихрем, по-настоящему жива, как никогда раньше.

Данила мастерски крутит руль, словно виртуоз, играющий на своём инструменте. Его руки – это просто огонь, они сливаются с движением, каждое его действие – чистый инстинкт. Наша бэха отзывается на каждое движение, выписывая нереальные пируэты на грани фола. Ещё несколько тачек, такие же отчаянные, несутся рядом, создавая настоящий баттл. Они кружат в каком-то безумном танце, резина горит, движки ревут, воздух дрожит от их дерзости. Их силуэты мелькают совсем близко, кажется, вот-вот столкнёмся, но Даня с невероятной точностью проскальзывает между ними, обходит их, а иногда и дрифтует в паре сантиметров. Это похоже на какой-то дикий, хаотичный балет, где каждое движение отточено до идеала, а скорость – единственный дирижёр. Никаких аварий. Просто чистое, концентрированное безумие на четырёх колёсах. От этого зрелища сердце просто вылетает из груди.

Намотав неимоверное количество кругов, Данила наконец съезжает на край плаца.

– А я ещё удивляюсь, как ты без прав ездишь? – произношу с сарказмом, потирая виски, в которых пульсирует кровь.

Парень усмехается. Его глаза темнеют, в них загорается знакомый огонёк. Он наклоняется ко мне, и его дыхание касается моих губ.

– Молча, – шепчет он, и прежде чем я успеваю что-либо ответить, его жадный поцелуй накрывает мой рот, стирая все вопросы, все сомнения, все страхи.

– Посиди тут, я сейчас, – произносит он, и выходит из машины.

Провожаю парня взглядом в зеркало заднего вида. Он направляется к кучке водителей, таких же любителей дрифта, здоровается со всеми и вливается в их беседу.

Мне тоже хочется выйти на улицу. От недавнего напряжения мышцы затекли и требуют разминки. Терпеливо жду Данилу, но он, кажется, так увлёкся пацанами, что напрочь забыл обо мне. Открываю дверцу и встаю около машины, переминаясь с ноги на ногу. Делаю упражнения, перекатываясь с пятки на носок. Запариваю вейп.

Даня стоит ко мне боком, курит, слегка сутулится. А я издали любуюсь им, когда свет автомобильных фар падает на всю их компанию. Он у меня лучший из всех.

Затем Данила с каким-то парнем отделяются от толпы и отходят в сторону. О чём-то разговаривают недолго, обмениваются… Даня даёт ему деньги, а взамен получает что-то, что сразу прячет в карман. Я внимательно слежу за своим парнем просто от нечего делать.

Ну, кажется, Даня наконец-то решил все вопросы и возвращается ко мне. Я сияю от счастья. Данила шагает твёрдой размашистой походкой, но улыбки на его лице я не замечаю.

– Что случилось? – спрашивает резко. – Чего выскочила? Я же сказал тебе сидеть в машине!

– В смысле? – не понимаю я его наезда. – Мне что, уже и выйти никуда нельзя?

– А тебе перед мужиками порисоваться захотелось? – ехидно произносит. – Выбираешь, какой лучше?

– Ты дурак? – огрызаюсь я. – У тебя с головой беда?

– Это у тебя беда с мозгами! – его тон бесит меня до предела. – Я тебе что, блин, сказал?! Сидеть! Здесь! Уяснила?!

– Да ты охренел совсем?! – вылетает у меня. – Что за тупая ревность?! Я не твоя собачка, чтобы по команде сидеть! Или ты думаешь, если меня привёз сюда, то я твоя собственность теперь? Что, теперь и выйти никуда не могу, пока ты там залипаешь со своими типами?!

Данила смотрит на меня в упор, его глаза сужаются до щелочек. Вижу, как желваки ходят на скулах.

– Слушай сюда, малая, – цедит он сквозь зубы. – Здесь мужской базар. Это тебе не маникюрный салон. И если я говорю сидеть, значит, сидишь. Или домой такси вызывай, и вали отсюда нафиг!

Я поджимаю губы. Такое отношение к себе обижает до слёз. Чувствую, как жжёт глаза.

– Придурок! – выплёвываю злобно и открываю приложение такси.

Но Данила ловко выхватывает мой айфон, изучая, куда я там полезла.

– Что за хрень! – тянусь за своим гаджетом. – Дай! Такси вызову!

– Совсем дура! Я пошутил! – его тон смягчается, но мне уже не до шуток. – Сорямба!

Его эта «сорямба» немного остужает мою обиду, но я так и стою с протянутой рукой.

– Поехали! – командует парень.

Он садится за руль, а я занимаю своё место, и только тогда он кладёт мне на колени мой айфон. Я закрываю приложение такси и стараюсь выровнять дыхание, чтобы не разжигать конфликт.

Выезжаем на трассу, и Данила сразу добавляет газу. Стрелка спидометра приближается к ста сорока, а мне в момент становится жутко. Это, наверно, переизбыток адреналина вызывает интоксикацию.

– Давай потише, – спокойно, но настойчиво говорю я.

– Тебе же нравится, – поглядывает на меня парень, и я чувствую на себе его острый взгляд.

– Сейчас не нравится, – капризно выдаю я.

– Я, кажется, понял…

Он снижает скорость почти до минимума и, похоже, ищет съезд среди стены деревьев, растущих вдоль дороги. Сворачивает и проезжает недалеко вглубь. Останавливает машину и выключает фары. Мы сидим в кромешной тьме.

Напряжение в салоне ощущается почти физически. Я жду, что он сейчас опять начнет ругаться или хотя бы объяснится, но он молчит, тяжело дыша. Кажется, его гнев тоже ещё не отступил.

– Слушай, – наконец подает голос Данила, – мне просто нужно снять стресс. И тебе тоже…

В темноте я почти не вижу его лица, только чувствую его взгляд, который кажется совсем другим, не таким колючим, как минуту назад. Он протягивает руку и нежно гладит мою щеку, затем скользит к шее, большому пальцу обводя контур моей челюсти.

– Я не могу сдержаться, когда ты рядом, – шепчет он, приближаясь. Его дыхание обжигает мою кожу. – Я так боюсь тебя потерять, ты даже не представляешь. Ты должна быть только моей, понимаешь? И не смотреть больше ни на кого.

Его губы накрывают мои, сначала нежно, почти вопросительно, а затем требовательно и страстно. Его поцелуи сбивают меня с толку, заставляя забыть о недавней ссоре, о его словах, о том странном обмене деньгами. Он целует мои глаза, виски, затем снова возвращается к губам. Его руки скользят по моей талии, притягивая меня ближе. В его прикосновениях есть что-то собственническое, но сейчас это кажется почти утешающим, приглушающим мой гнев.

Я не сопротивляюсь. Наоборот, я отвечаю на его поцелуи, позволяя его ласкам унести меня от неприятной реальности. Адреналин от бешеной езды и ссоры медленно уступает место другому, более знакомому чувству, когда Данила рядом. В этот момент я хочу верить, что это и есть наше примирение, что все мои страхи – лишь досадное недоразумение.

После снятия стресса Данила, кажется, немного успокоился. Он снова заводит машину, и мы, выехав из этой глуши, плавно двигаемся по трассе в сторону города. Я всё еще чувствую лёгкое головокружение от его поцелуев и осознаю, что напряжение, хоть и отступило на время, никуда не исчезло.

– Не гони так, пожалуйста, – осторожно прошу я, когда стрелка спидометра ползёт за сто.

Данила лишь ухмыляется, не отрывая взгляда от дороги. В его глазах прежний азарт, та искорка, что всегда там есть, когда он садился за руль.

– А вдруг менты? – бормочу я скорее себе, чем ему, пытаясь сгладить остроту момента.