Код 222

К слову, о настоящих сумасшедших (я имею в виду тех, у кого в анамнезе присутствует клинически подтвержденное расстройство психики): общество считает их настоящими сумасшедшими, а это сомнительно.

Вот ты веришь в существование параллельных миров? Лично я допускаю такую вероятность. Можно же предположить, что человек живет вроде как в нашем мире, а видит все через призму своего измерения? Например, сидим мы с тобой в одной комнате, но ты видишь эту комнату с белыми обоями, а я – с зелеными. Ты не слышишь никаких посторонних звуков, а я слышу музыку, и от этого я более расслаблена и даже подергиваю кистью ей в такт. В какой-то момент ты замечаешь, что я пританцовываю неслышимой музыке, а сам при этом ничего не слышишь, и это понемногу начинает тебя раздражать. В конце концов ты не выдерживаешь и спрашиваешь, что я делаю. Услышав про музыку, ты отрицаешь ее наличие, потом пытаешься убедить меня в том, что я неправа, а на самом деле мы просто в одном месте, но в разных измерениях. Каждый в своем. И нет правых и неправых. Все очень просто. Но не всем дано это понять и, главное, принять.

Но я, кажется, отвлеклась.

Звуки, которые я сначала слышала будто сквозь пелену, стали более четкими. И тут меня осенило: это звуковое сопровождение больного в реанимации (спасибо сериалу про медиков, который я смотрела запоем).

Мне сразу же захотелось узнать, где я, и совершенно нормальной реакцией было бы открыть глаза и сесть на кровати, но… у меня не получилось. Совсем. Я хотела потрогать рукой свои глаза, убедиться, что они есть, что они не склеены, не закрыты повязкой, но и руки меня тоже не слушались. Становилось тревожно. Я сосредоточилась на своем теле, пытаясь привести в движение хоть какую-то часть себя, но мне не удалось даже глазами пошевелить – не веками, а именно глазными яблоками, что казалось мне совсем уж невозможным. Меня охватила такая дикая паника, что приборы начали пищать на другой лад: часто и громко.

Не знаю, сколько времени понадобилось моему мозгу, чтобы я поняла взаимосвязь между паникой и звуками, но в голову пришла мысль, что я и есть тот больной, что подключен к системе интенсивной терапии (или как она там называется). И ровно в этот момент я услышала, как в комнату кто-то зашел.

Вошедшей оказалась медсестра (что я поняла чуть позже), которая пришла по сигналу приборов. Я слышала, как она чем-то щелкает, что-то достает из ящика, чем-то шуршит и, вероятно, проводит какие-то манипуляции со мной. (Прости, в моем повествовании полно неопределенностей вроде «что-то», «чем-то», «какие-то», но все, что происходило вокруг, я могла только предполагать, основываясь лишь на том, что слышала).

Так вот. Похоже, что-то шло не так, поскольку медсестра ушла и быстро вернулась еще с кем-то. Из их разговора я поняла, что, во-первых, мой лечащий врач – мужчина, во-вторых, мой мозг начал функционировать. Ты будешь смеяться, но первая реакция на услышанное была: «Что значит “начал функционировать”?! А до этого я по-вашему была безмозглая?» Но потом, конечно, на помощь пришли логика и немного самообладания. Поскольку до меня дошло, что это мое тело лежало сейчас обездвиженное и подключенное к аппаратам, увеличение мозговой активности было не оскорблением, а шансом, что все скоро станет как прежде.

Врач велел медсестре сделать мне какой-то укол и следить за показаниями приборов. «Возможно, есть положительная динамика, но говорить об этом еще рано. Нужно понаблюдать, прежде чем делать окончательные выводы». Он ушел. Медсестра еще недолго чем-то шуршала, но потом тоже ушла.

В то, что мое тело меня не слушается, я все равно отказывалась верить; я снова и снова пыталась пошевелить какой-нибудь конечностью, но тщетно, и это меня бесило. Я была как тот пациент из фильма «Наркоз»1 – испытывала массу эмоций, но не имела никаких способов выразить их, словно закупоренная бутылка со взрывной смесью внутри…

Но знаешь, что самое невыносимое в такой ситуации? Мысли! Их становится в разы больше, чем обычно, и ты не можешь от них никуда деться. И это становится твоим адом. Абсолютно любой человек может загнать себя в пекло раздумий, так же, как и вытащить себя из него. Теперь-то я понимала, зачем больных людей погружали в лечебный сон: чтобы они не затащили себя в бездну жалости, разочарования и безнадежности. Но мне и это было недоступно. Ну что ж… Оставалось только приспосабливаться к ситуации. Вновь.

Единственным выходом было бы уснуть самостоятельно, но для начала необходимо было успокоить нервную систему. Знаешь, однажды на занятии йогой мастер предложил нам такой метод для выравнивания состояния: нужно представить, будто плывешь на лодке по реке. Узкая полоска водной глади, тишина, вокруг только деревья и трава. Все безмятежно и спокойно. А ты гребешь веслом. Взмах, и гребок справа. Взмах, и гребок слева. Взмах – справа, взмах – слева. Справа, слева. И так до бесконечности. С тех пор я стала пользоваться этой визуализацией для засыпания, и она всегда срабатывала. Вот и тогда я решила прибегнуть к испытанному способу. Справа, слева, справа, слева. Постепенно я успокоилась и, скорее всего, уснула бы, но тут открылась дверь, и кто-то вошел.

– Привет, Марго, – сказал приятный мужской голос.

Мне показалось, что от неожиданности у меня дернулась рука. Я не слышала этот голос раньше, и никто из моих близких или знакомых не называл меня Марго (по крайней мере, я таких не помнила), но мне в любом случае стало любопытно, кем был обладатель голоса.

– Я принес твои любимые пионы.

«Марго. Он назвал меня Марго. Это я. Значит, все-таки это был сон? Все, что, как я думала, со мной произошло? Ну слава богу, а то я уже решила, что спятила. Но! Почему я больнице? Что со мной случилось и почему я об этом ничего не помню? Как давно я в таком состоянии? И… Какие, к черту, пионы? Я их ненавижу».

С этой мыслью я вынырнула из своих судорожных раздумий и вернулась к своему посетителю, вдруг осознав, что помимо слуха у меня заработало еще и обоняние.

«Неплохо, детка, неплохо! У тебя есть все шансы выкарабкаться», – подбодрила я саму себя.

Молодой человек (а мне подумалось, что он молодой) поставил цветы в вазу (ну или в какую-то стеклянную емкость), подвинул стул и, видимо, сел на него.

– Прости, я давно не приходил. Меня отправляли на стажировку. На месяц.

Он говорил это размеренно, с небольшими паузами и как будто без интереса. Так обычно разговаривают со знакомыми, встреча с которыми не доставляет удовольствия, но из вежливости приходится улыбаться и отвечать на вопросы, мечтая при этом поскорее от них отделаться.

– Встретил вчера Сюзанн. Она передает тебе привет. Она, как обычно, вся разъездах и тусовках. Все так же прожигает жизнь. Звала с собой в Лаг-Вегас. Я отказался. Ты же знаешь, я не люблю казино.

Он говорил, а точнее, растягивал слова, а для меня это было так:

«Встретил вчера Сюзанн…» – «Отлично, а кто это?»

«Она передает тебе привет…» – «Супер, но кто это?»

«Она, как обычно, вся в разъездах и тусовках…» – «Да я рада за нее, но я не знаю, кто это!»

«Все так же прожигает жизнь…» – «Угу, и что?»

«Звала с собой в Лас-Вегас…» – «Круто!»

«Я отказался…» – «Ну и дурак!»

«Ты же знаешь, я не люблю казино…» – «Я? Знаю? А ты кто?»

Вот так мог бы выглядеть наш диалог, но, к моему сожалению, это был монолог. Незнакомец продолжал:

– Стажировка, кстати, прошла успешно, и мою кандидатуру теперь рассматривают на должность старшего юрисконсульта. Ты же всегда мне говорила, что у меня получится. Если бы не ты, я бы так и не решился. Так что, спасибо тебе.

В моем состоянии мне приходилось молча и безропотно слушать весь его речевой поток; я была самым благодарным слушателем во всем мире. Но все-таки меня занимал один вопрос: кто это? А нет, два, еще: что со мной случилось? Но получить ответ на первый вопрос, как это ни странно, мне хотелось больше.

Мой посетитель на какое-то время замолчал. Вероятно, погрузился в раздумья. Я даже начала раздражаться из-за того, что он не проявляет внимания, но тут снова открылась дверь, и кто-то вошел. И этот кто-то, судя по всему, не ожидал, что будет не единственным визитером.

– Эм, добрый день, – растерянно произнес мужской голос, низкий и гораздо более приятный, чем первый.

– Добрый день, – с удивлением ответил тот.

Повисла неловкая пауза, оба посетителя молчали.

– Привет, Мардж, отлично выглядишь.

Это говорил второй голос и, похоже, обращался он ко мне. Ведь вряд ли со мной рядом лежала еще какая-нибудь Мардж.

«Стоп! Как он меня назвал? Мардж?! Серьезно? Мардж? Ладно, допустим, я лежу в больнице, но почему, черт возьми, ко мне приходят какие-то мужчины и называют меня дурацкими именами?»

Видимо, не одну меня это взволновало, потому что первый голос повторил:

– Мардж… Она терпеть не могла, когда ее так называли.

«Да-да, точно! – согласилась я. – Совершенно верно!»

(Ты же понимаешь, что я делала это мысленно, да?) Если бы не мой загадочный паралич, я бы даже похлопала его по плечу, так он был прав. А второй его спросил:

– Вы так считаете?

А дальше произошел интереснейший диалог.

– Да я это точно знаю! Однажды я ее так назвал, а она так вспыхнула и занервничала из-за этого. Я даже немного испугался ее реакции. Пытался отшутиться, спросив, кто с таким именем нанес ей непоправимую детскую травму, но она таким ледяным тоном меня попросила никогда больше ее так не называть, что мне и шутить-то перехотелось. Так что совершенно точно могу сказать, что она не любила это имя.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

«Наркоз» – американский фильм 2007 года, главный герой которого, будучи обездвиженным и погруженным в наркоз, мог слышать и понимать, что происходит в операционной.