bannerbanner
Бес лести предан
Бес лести предан

Полная версия

Настройки чтения
Размер шрифта
Высота строк
Поля
На страницу:
9 из 10

Шансы на спасение были ничтожны. Закачавшийся корабль поднял сильные волны, и я знал, что если не успею отплыть далеко, когда он потонет, меня затянет образовавшейся воронкой. Я плыл к берегу с той отчаянной решимостью, какая бывает лишь у людей, обреченных на смерть в случае неудачи. Демоны слетелись ко мне, привлеченные страхом, но они пришли не из разлома и потому могли лишь усиливать усталость и отчаяние. Ужас сделался нестерпимым, все мои члены онемели, но я греб и греб, и когда корабль исчез под волнами, я уже миновал самый опасный участок. Смерть не утянула меня на дно вместе с моими товарищами, но силы мои иссякли. Я чувствовал – близка минута, когда я лишусь сознания. Так и вышло.

Каким-то чудом я не захлебнулся. Волны, погубившие мою команду, выбросили меня на берег, а с рассветом мое окоченевшее тело нашел корсиканский рыбак, храни господь его душу. Он отнес меня в близлежащий городок. Там я восстановил свои силы и поклялся завязать с контрабандой. Я умею читать знаки судьбы.

Позже я спрашивал в городе, не заметил ли кто чего необычного в ту ночь, но все качали головами и списывали мои странные вопросы на затянувшееся помешательство. Тем все и кончилось».


«Ну и чушь», – подумал Алексей, убирая письмо на место. Бесы не могут воздействовать на физический мир – это все знают. А уж поджечь целый корабль… Бредни пьяного контрабандиста. Ничем не лучше иногда встречавшейся в тестах байке о какой-то там Черной Книге, будто бы скрывающей в себе все тайны мироздания.

Выбросив нелепое письмо из головы, Алексей заглянул в книгу, откуда выудил несчастную бумажонку. Это был труд на незнакомом ему шведском. Интереса ради Алексей принялся его листать и наткнулся на забавный рисунок: женщина с мечом неслась куда-то на чадящем чернотой крылатом коне. Он тихо фыркнул. Еще одна нелепица…

Дремлющий на стуле Герман приоткрыл один глаз.

– Не поверишь, мне только что приснилось, что ты умеешь смеяться.

Алексей придвинул к нему книгу.

– Что вы об этом скажете?

Герман подслеповато прищурился.

– Красивая девица.

Девица была так крива лицом, что даже вытянутая морда ее лошади выглядела приятнее, но Алексей благоразумно промолчал. Герман проморгался.

– Это валькирия. Не самое лучшее изображение, но какое есть. Погоди, если тебя так интересуют крылатые твари, у меня найдется кое-что поинтереснее, – он зашелестел страницами пыльного фолианта. – Вот, гляди.

Со страницы угрюмо таращился высокий юноша, грозный, несмотря на свою наготу. Глаза его были закрашены черным – и радужка, и белок, – длинные пальцы оканчивались острыми когтями. Из локтей, коленей и согнутой спины резкими чертами торчали шипы. Но страннее всего выглядели два черных конуса с дымчатыми краями, растущие из лопаток. Крылья.

Герман перевернул страницу и показал следующее изображение: та же тварь, сошедшаяся в воздушной битве с сияющим ангелом.

– Это бес? – неуверенно спросил Алексей.

– Это? Нет, это гершварц. По крайней мере, я думаю, что этот текст пытается описать гершварца, – Герман шмыгнул глазами по колонке итальянских слов. – Что-то про тьму, пробравшуюся так глубоко, что уже не ты правишь демонами, а они тобой. Если хочешь, можем попробовать научить тебя отращивать крылья.

Кровь отхлынула от лица.

– Я не уверен, что…

Герман расхохотался.

– Это шутка, простой ты мальчишка! Только представь себя с крыльями!

Алексей попытался. С его нескладной фигурой зрелище выходило нелепейшим.

– Так это очередная небылица?

– Наверняка не скажешь, но для меня звучит как бред. Раз тьма не может отрастить тебе новую голову, откуда взяться крыльям?

Герман откинулся обратно на спинку стула. Зевнул. Прикрыл глаза, но тут же снова их открыл, недовольно косясь на окно. В щель меж створок сочился шум с улицы.

– У вас там что сегодня, карнавал?

Алексей подошел к окну и выглянул во двор. С удивлением приметил незнакомую карету. Гости из столицы в Гатчину наведывались редко – кто бы это мог быть?

– К цесаревичу кто-то приехал.

– Кто?

– Не знаю. Карета без гербов.

Герман махнул рукой.

– Сходи узнай. Вдруг кто важный.


Караульные на расспросы Алексея только жали плечами с загадочным видом, мол, ничего не знаем. Похоже, у них были на этот счет особые инструкции. Это здорово разжигало любопытство. Алексей поднялся на второй этаж, свернул в Светлую галерею, украшенную скульптурами греческих богов, бюстами римских императоров и живописными полотнами, и замер – у дверей в дальнюю комнату заметил цесаревича. Его сопровождал стройный белокурый юноша. Как ни глупо это было, взгляд Алексея метнулся к застывшему на постаменте изваянию Аполлона – вот кто, пожалуй, мог посоперничать с незнакомцем в изяществе фигуры и красоте черт. Не прерывая речи, слишком тихой, чтобы разобрать хоть слово, юноша поднял взгляд на Алексея, и голубое небо на висевшей за ним картине потускнело.

Цесаревич тоже его заметил и жестом велел подойти. Поклонившись, Алексей приблизился. Юный Аполлон умолк, но цесаревич махнул рукой:

– Продолжай.

– Я хотел добавить только, что уже и среди горожан ползут слухи, – голос у спутника цесаревича был мягкий, как приглушенный свет, сочащийся поутру сквозь занавеси. – Если ничего другого не остается, то позвольте мне туда пойти. Я по крайней мере удостоверюсь, что генерал Мелиссино ничего не упустил, а может, и вовсе найду разлом.

Цесаревич задумчиво потер лоб. Медленно покачал головой.

– Ты прав, дальше тянуть некуда. Но я должен подумать. Позже скажу тебе, что решил.

Юноша снова посмотрел на Алексея. Взгляд у него был открытый, дружелюбный, но появлялось ощущение, будто вглядываешься в туман, клубящийся над морем непроницаемой стеной. Может, за туманом берег, а может, острые скалы.

– Ах да, я хотел вас представить, – очнулся от задумчивости цесаревич. – Это Александр, мой старший сын.

Сын?

Алексей тут же понял, что его так озадачило. Несмотря на некоторое внешнее сходство, в молодом великом князе начисто отсутствовали лихорадочная порывистость и жесткость, так отчетливо проступавшие в его отце и брате. Если те были оловянными солдатиками, этот напоминал точеную фарфоровую фигурку, которую с полки-то снять страшно – вдруг разобьешь?

Дождавшись, когда представят и его, Алексей поклонился еще раз:

– Для меня честь познакомиться с вашим высочеством.

– Для меня тоже, – в тоне Александра не было ни намека на насмешку. – Брат мне про вас рассказывал.

«Надеюсь, о том, как я изничтожил разломную тварь, а не как назвал его болваном…»

– Славно, – заключил цесаревич. – Я хочу, чтобы вы стали хорошими друзьями.

«Друзьями». От этого неуместного слова Алексей оторопел. Впервые указание цесаревича показалось ему немыслимым и невыполнимым. Он мелкий офицер из безвестной семьи. Даже назначения в старшие адъютанты генерала Мелиссино ему пришлось добиваться всеми правдами и неправдами. С тем же успехом цесаревич мог предложить ему стать другом Папы Римского, а своему сыну – другом деревенского свинопаса. Смеется он, что ли?

Но из них троих от этого вопиющего предложения обомлел, кажется, один Алексей. Александр лишь улыбнулся мягкой медовой улыбкой.

– Конечно. Я уверен, мы поладим.

Наверное, это просто формальная любезность. В Гатчине Алексей от них совершенно отвык.

Цесаревич махнул рукой.

– Вы двое прогуляйтесь пока. Я хочу посоветоваться с Германом.

И так, словно по щелчку пальцев, они остались вдвоем.

Алексей нерешительно замер. И о чем прикажете говорить с юным великим князем? Константин, по крайней мере, напоминал Алексею кадетов, которым он преподавал и к числу которых когда-то принадлежал сам. А этот – сплошная загадка.

К счастью, Александр сам подхватил оборванную нить разговора.

– Покажите мне Гатчину. Я так долго не мог сюда вырваться, наверняка здесь что-то да изменилось.

– Как будет угодно вашему высочеству.

Следуя за молодым великим князем, Алексей не мог не заметить странную реакцию караульных. При приближении цесаревича те обычно каменели жесткими прямыми фигурами, точно готовясь противостоять яростному урагану, но его сын не вызывал ни капли того же испуганного почтения. Вытягивались в струнку и расправляли плечи караульные не от этого – их тянуло вверх, как тянуло к солнцу подсолнухи.

Они вышли на залитые ярким светом улочки Гатчины, и Александр остановился, набрав полную грудь холодного свежего воздуха.

– Совсем не так, как в Петербурге… Ох, и таблички с именами улиц появились?

Алексей лично руководил размещением этих табличек на стенах домов. С ними Гатчина чуть больше напоминала настоящий город.

Для своих шестнадцати лет Александр был довольно высок. Встав на цыпочки, он прикоснулся к медной табличке, вмазанной в угловой дом. С удовлетворением рассмотрел свои оставшиеся чистыми пальцы:

– Надо же, ни пылинки.

– Их чистят каждое утро.

– Да, с чистотой тут всегда хорошо.

Александр зашагал дальше, мимо казарм и конюшен. Еще через пару минут заметил:

– А вы совсем не из разговорчивых, да?

– Я… – Алексей неловко кашлянул – и почему голос так скрипит? – Я прошу прощения, ваше высочество, из меня не самый интересный собеседник.

Александр круто развернулся, заступив ему дорогу. Алексей замер, едва не споткнувшись.

– Не самый интересный собеседник? – голубые глаза лукаво блеснули. – Вы человек с редчайшим даром, к чему эта скромность? Уж конечно, вам есть о чем рассказать.

Алексей невольно отступил на шаг.

– Ваше высочество, я…

– Вы зачем-то нервничаете. Оставьте это. Представьте, что я такой же офицер, как вы.

– Ваше высочество, я не уверен, что…

– И зовите меня Александром, – увлеченный своей странной игрой, он будто не замечал смятения Алексея и, видимо, чтобы добить окончательно, вдруг подхватил его под руку. – Идемте. Я дам вам пару уроков светской болтовни, меня в этом деле называют большим знатоком. Для начала…

Алексей едва понимал, что ему говорят. У него горели уши. Идти средь бела дня под руку с великим князем! Интересно, что бы на это сказали его бывшие одноклассники…

Заметив, что все усилия пропадают даром, Александр рассмеялся и махнул рукой.

– Ну вот, я только сильнее вас смутил. Извините меня.

– Вам не за что извиняться! – поспешно выпалил Алексей. – Я… Я в самом деле не лучший собеседник. Я привык отдавать приказы и отвечать «так точно», а не беседовать о вещах более возвышенных.

Они замерли на краю широкой дороги, за которой начиналось желто-бурое поле – далекий простор, по которому гулял только ветер, раздвигающий сухие колосья травы.

– Звучит страшно одиноко, – заметил Александр.

Алексей открыл рот, чтобы возразить, но не смог. Да. Это правда звучало очень одиноко.

– У всех свое призвание, – пробормотал он. – У меня – служить.

– Благородно. Теперь я понимаю, почему вы пришлись по душе моему рыцарственному отцу. Но что же, вся ваша жизнь должна ограничиваться службой?

Снова Алексей не уловил в словах насмешки, но и вложенных в них чувств не понял. Взгляд Александра был устремлен вдаль, к седеющему облаками горизонту.

– Я не знаю, – честно ответил Алексей. – Моя жизнь всегда была только службой. Вы думаете, этого недостаточно?

«Ну конечно, нет. Он сын наследника престола, внук императрицы. Его с детства окружало высшее общество, лучшие учителя, блеск столичной жизни».

Вот где настоящая пропасть. Для Алексея оказаться в Гатчине подле цесаревича было головокружительной карьерой и пределом мечтаний. Но разумеется, потомку самого Петра Великого такая жизнь должна казаться пустой и ничтожной.

– Я не пытался вас обидеть, – Александр читал его, будто открытую книгу. – Не переживайте, это мне следует вам завидовать. По крайней мере, вы знаете, кто вы и зачем живете.

Алексей удивленно покосился на него.

– Вы старший сын будущего императора. Какие тут могут быть разночтения?

– Никаких, – легко согласился Александр. Но взгляд его снова уплыл за горизонт. – Какое высокое сегодня небо…


Это была очень странная прогулка. И самым странным в ней было то, что Александра будто и не тяготили немногословность собеседника и рассекающие разговор широкие трещины молчания. Он держался так непринужденно, будто они с Алексеем в самом деле были давними приятелями. И еще – как будто рад был сменить роскошь двора императрицы на сухую аскетичность Гатчины.

Наконец, сам устав от своей сдержанности, Алексей спросил:

– Вам в самом деле здесь нравится?

Вопрос был простой, но Александр долго думал, прежде чем ответить.

– Здесь проще, – заключил он. – И воздух чище. Да, мне здесь очень нравится. Я хочу просить бабушку, чтобы она позволила мне послужить в гатчинских войсках.

Это поразило Алексея едва ли не больше, чем все остальное.

– Здесь?!

Глаза Александра зажглись смехом.

– Боюсь, за пределами Гатчины гатчинских войск я не найду. Если, конечно, отец не припрятал запасной батальон где-нибудь на Камчатке.

– Я не это имел в виду, – скрипнул Алексей. – Просто в столице у нас такая дурная репутация, что отправку сюда многие офицеры считают чуть ли не ссылкой в Сибирь.

– Ну, кому Сибирь, а кому родительский кров, – беспечность Александра дала крохотную трещину. – Приятно было бы для разнообразия пожить под одной крышей со своей матерью.

Алексей мысленно обругал себя за глупость. Ни цесаревич, ни его супруга не простили императрице то, что она забрала их старших сыновей, долгое время почти не позволяла с ними видеться и даже теперь строго ограничивала все контакты, но Алексей никогда не задумывался об обратной стороне дела.

И кстати…

– А ее величество знает, что вы здесь?

– Нет, конечно, – удивился Александр. – Я еще надеюсь, что отец разрешит мне нарушить ее запрет и отправиться искать тот разлом, что не нашел Константин.

Попытка вникнуть в систему запретов и дозволений в голове великого князя только озадачила Алексея еще больше. Александр сам поспешил развеять его замешательство.

– Моя бабушка – великая государыня, но в том, что касается бесов, ничего не смыслит. Если и отец скажет, что я лезу, куда не следует, это совсем другое, – он прищурился. – Но смотрите-ка, солнце уже вниз идет. Пора возвращаться.


Цесаревич о чем-то беседовал с Германом в кабинете, но прервался, когда отворилась дверь. Александр тут же бросился обнимать старого наставника.

– Герман! Я и не думал, что снова вас увижу!

– Да уж куда только жизнь не забросит, – проворчал Герман, сухо хлопнув Александра по спине.

Цесаревич остался сидеть, задумчивый, словно статуя. Как странно все в императорских семьях: с бывшим учителем Александр держал себя свободнее и сердечнее, чем с родным отцом.

– Что вы решили, ваше величество? – Александр отошел на пару шагов и замер перед отцовским креслом. – Могу я отправиться на поиски?

Алексей не понял, оговорился он или намеренно обращался к цесаревичу так, будто тот уже взошел на престол.

– В одиночку – нет, – цесаревич постучал пальцами по деревянному подлокотнику. – Слишком опасно.

Александр поджал губы, точно обиженный ребенок.

– Но мы же решили, что не можем обратиться к генералу Мелиссино. Ему придется доложить ее величеству, что я нарушил запрет да еще и по вашему наущению.

Цесаревич кивнул.

– Поэтому я решил отправить с тобой Алексея Андреевича.

Алексей, привычно изображавший предмет интерьера, вздрогнул.

– Только его?

– Да. Дело тонкое, я могу поручить его только тому, кому полностью доверяю.

Алексей вспомнил заброшенный дом, превратившийся в кишащий бесами улей, и ему поплохело. Вдвоем? Цесаревич хочет, чтобы они разобрались с этим вдвоем?

Он обернулся к Герману.

– А почему бы вам не поехать с нами?

– Потому что меня в лицо кто только не знает, – отозвался старик. – Если Александра увидят со мной, все всё поймут. А вот с тебя достаточно снять гатчинский мундир.

Но такая ответственность… В одиночку отвечать за жизнь сына цесаревича? Да он бы лучше совсем один пошел. Только проку от этого не будет – сам-то он там ничего не нашел.

Александр расцвел.

– Отлично! Я уверен, мы управимся со всем за ночь.

– Не торопись и не рискуй понапрасну, – одернул его отец. – Для начала нам просто нужно понять, что происходит. И если там в самом деле есть разлом, где он. С прочим справятся и другие, – он повернулся к Алексею. – А ты приглядывай за ним как следует. Он еще молод, а по молодости все ляпают ошибки. Следи, чтобы не наделал глупостей и не попал в беду.

– Да, ваше высочество, – слова сорвались с губ бездумно – Алексей слишком привык бросаться исполнять любой приказ цесаревича, чтобы теперь озвучить свои опасения. Да и разве откажешься от такого доверия?

– Идемте же! – Александр снова подхватил его под локоть, сгорая от нетерпения. – Вас надо переодеть, и мы можем сразу выезжать.

Алексей позволил увлечь себя за порог, молясь богу, чтобы энтузиазм молодого великого князя не обернулся великой бедой.

Глава 18. На задании

В Петербурге было стыло и мокро. От клонящегося к горизонту солнца по небу расплывалось облако красного тумана. Жмущиеся друг к дружке дома угрюмо и беспокойно взирали на двух молодых людей в черных плащах. Они ничем не отличались от других прохожих – никому и в голову бы не пришло, что среди них шагает внук Екатерины Великой.

С каждым поворотом улицы делались все более пустынными и обветшалыми. Стены домов облицованы пятнами густой плесени, чернота окон в лучах заката отливала багрянцем.

– Жуткое место, правда? – улыбнулся Александр. – И это еще наводнения в последние годы случались не так часто. Невольно усомнишься в решении Петра Великого возвести новую столицу именно здесь. Тебе не кажется иногда, что во всем городе висит что-то нехорошее?

– Бесов и разломов здесь больше, чем в любом другом городе, – припомнил Алексей, чему их учили. – Но это потому что столица, жителей много.

– Большие города… – Александр сковырнул кусочек плесени со стены. Поморщившись, вытер палец плащом. – Не понимаю я тех, кто сюда стремится. Для меня предел мечтаний – уехать в какую-нибудь живописную деревушку.

– А что же престол?

– А что же престол? – Александр пожал плечами. – Охотников на него усесться всегда хватит.

Услышать такое, когда день за днем наблюдаешь, как цесаревич изнемогает от желания получить принадлежащий ему по праву трон…

Александр стрельнул в Алексея веселым взглядом.

– Чего ты так вытаращился? Это просто болтовня. Конечно, я никуда не уеду.

Вот уж странные причуды…

Они остановились посреди узкой улочки, неподалеку от того места, где Алексей повстречал Константина. Когда-то она была вымощена камнями, но землю размыло так, что лишь пара склизких булыжников напоминала о лучших днях злополучного райончика. От прозрачного воздуха уже отделялись темные силуэты бесов – Алексей теперь отталкивал их бездумно.

– Как интересно! – восхитился Александр, когда очередная спикировавшая к ним тварь развернулась на полпути. – Я так не умею.

– Я бы вас научил, но вряд ли наши силы работают одинаково.

– Пожалуй, что нет. Мне приходится браться за шпагу или ждать, пока бесы прикоснутся ко мне, чтобы сжечь их.

Алексей вспомнил, как разлетелась разломная тварь под кулаками Константина.

– Они что же, совсем не могут вам навредить?

– Не могут.

– Почему тогда его высочество не хотел отпускать вас одного? Чего вам бояться?

– Огня, – Александр хлопнул себя в грудь. – Я не могу просто выбрать не жечь бесов. Они зажигают меня, как искра – трут.

Алексей никак не мог поверить, что царский огонь, такой светлый и чистый, может навредить кому-то, кроме исчадий ада.

– И что же в этом плохого?

– Так он быстрее иссякнет. Это не бездонный колодец, подпитать его нечем. Мы можем только решать, хотим мы вспыхнуть ярко и коротко или гореть бледнее, но дольше.

Алексей сглотнул.

– А когда огонь подойдет к концу?

Александр откинул со лба золотистые кудри и улыбнулся.

– Тут в двух словах не объяснишь, да и незачем болтать о всяких ужасах на ночь глядя. За меня не беспокойся, мне до этого еще очень далеко. Пара десятков лишних тварей погоды не сделают, да и в конце концов, это мой долг.

Долг. Это Алексей понимал.

Сгущались сумерки.

– Чувствуешь что-нибудь?

Алексей прислушался к своим ощущениям. С наступлением тьмы разлом должен был запульсировать, но он уловил лишь крохотное колебание и даже не был уверен, не мерещится ли ему.

– Я чувствую, – Александр нахмурился. – Но не могу понять, откуда. Как странно.

Бесов становилось больше, и Алексею пришлось поглотить еще нескольких, чтобы держать остальных в узде.

В разрывах мутных туч зажглись первые звезды. Александр опустил голову и напряженно вглядывался в землю. Ветер хлопал его плащом.

– Ничего не понимаю. Я даже чувствую, как дрожит земля, но все какое-то неправильное. А! – он схватил Алексея за руку. Потащил за собой.

Они замерли у зияющего проема, ведущего в покосившийся домишко. Алексей с сомнением оглядел ненадежную конструкцию. Таким зданиям на уроках архитектуры они выносили приговор: «восстановлению не подлежит – под снос».

– Ваше высочество, это небезопасно.

– Вся эта затея небезопасна, – отмахнулся Александр. – Идем скорее.

Алексей не успел возразить – его спутник уже исчез в проеме. Поджав губы, он поторопился следом.

Внутри стояла такая сырь, что казалось, дышишь водой. Шнырявшие там и сям бесы бросились навстречу вторгнувшимся людям. Несколько разбились о кожу Александра, осыпавшись сгоревшими мотыльками.

– Не отходите от меня далеко, – прошипел Алексей с колотящимся сердцем.

– Не волнуйся, я могу о себе позаботиться.

Александр прошел вглубь дома, где мрак чернел еще гуще, и только редкие вспышки пробивавшихся к нему бесов освещали низенькую комнатушку. Он вздохнул и сорвал с пояса шпагу. Та послушно засветилась, точь-в-точь, как у цесаревича. Блеск стали осветил уходящие вниз ступени.

– Подвал. Ну конечно.

Алексея куда больше занимал провисший потолок. Как же глупо будет умереть от обрушившегося на голову дома…

– Давайте я схожу вниз. Если разлом в подвале, я найду его и без вашей помощи. Лучше подождите снаружи.

– Ты не сможешь его закрыть. У тебя ведь нет Иглы.

Верно, артефакты для сшивания разломов были слишком редки и дороги, чтобы выдавать их всем подряд. В Гатчине разломы появлялись недостаточно часто, чтобы держать там Иглу – если возникала нужда, с ними управлялся цесаревич.

Пришлось спускаться за Александром по скользким растрескавшимся ступеням. Внизу было темно, хоть глаз выколи. Бледный свет клинка освещал только их лица. Александр поморщился и взмахнул шпагой. Брызнувшие серебристые искры осветили помещение, но вместо того, чтобы искать глазами разлом, Алексей, как зачарованный, таращился на чудесный свет. Он не заметил даже, как в сапогах захлюпала илистая вода, в которую они зашли по колено.

– Тут ничего нет! – выдохнул Александр. – Этого не может быть, я точно чувствую, что пульсация исходит отсюда.

– Может, под водой?

– Нет, – Александр тряхнул головой. – Слишком далеко. Если только…

Он метнулся на середину комнаты, расплескивая воду. Припал на колени, оказавшись в ней по пояс. Вскинул руку со шпагой, рассыпая по поднявшимся волнам серебряные блики, а вторую погрузил в илистое дно, что-то прощупывая.

– Ну конечно. Под землей.

Дьявол.

Подземный разлом. Многие в их существование даже не верили – такие редкие.

Обычно трещины шли по пути наименьшего сопротивления и раскрывались там, где раскрыться легко. Даже с этой стороны Изнанки бесам трудно было проходить сквозь твердые объекты, а на их стороне это и вовсе было невозможно. Но местность на Изнанке не всегда соответствовала своему двойнику в человеческом мире. Если на той стороне разверзлась глубокая впадина…

Александр резко встал.

– Видел когда-нибудь, как закрывают разлом с обратной стороны?

Алексей помотал головой. Кто в здравом уме перекроет единственный путь к спасению? Но именно это приходилось делать с подземными разломами. Найти другой разлом поблизости и проделать полный опасностей путь по Изнанке уже невероятно сложно, а уж вернуться после этого обратно… Так погибали целые отряды.

Теперь Алексей сам чувствовал знакомую темную дрожь, отдающую в колени. Слишком слабая – рыть землю бессмысленно.

– Пойдемте отсюда. Мы до него не доберемся.

Александр упрямо поджал губы, но встал. Мокрая одежда облепила его ноги. Шли назад быстро, но только оказавшись под открытым небом Алексей вздохнул с облегчением.

– Надо будет как-то довести это до сведения генерала Мелиссино. Прислать записку, или я могу сказать, что наткнулся на подвал во время визита в город.

На страницу:
9 из 10