Королева ромкома

Открыв дверь, я увидел Джемму. Она стояла, приподняв брови и уперев руки в бока, точно собираясь ринуться в драку. Однако, заметив выражение моего лица, отпрянула назад в удивлении – задиристости у нее явно поубавилось.

– Что это с тобой?

Я постарался расслабиться.

– Ничего. Мы закрыты.

Салли сунула нос в дверь, пытаясь предпринять попытку побега, но я преградил ей путь ногой.

– Я тут забыла свой блокнот.

– Черный, небольшого формата, с помощью которого вызываешь демонов из подземного мира? Я бросил его в камин, он превратился в летучую мышь и улетел.

Джемма зыркнула на меня, но ее губы искривились в подобии усмешки. Пульс участился, и разговор с Рори стерся из памяти.

– Не смешно.

– Очень даже смешно.

Я распахнул перед ней дверь, удерживая Салли.

– У кого ты украл собаку? – поинтересовалась она, наклоняясь, чтобы ее погладить.

Уголок моего рта пополз вверх. Испорченное звонком Рори настроение улучшалось с каждой секундой.

– Вообще-то она моя. Хочешь верь, хочешь нет, но я ее ни у кого не крал. Ее зовут Салли. Будь осторожна, Салли, ты славная собака, а Злая Ведьма любит поужинать чем-нибудь славненьким.

Не обращая внимания на мои слова, Джемма потрепала Салли по мягкой шерсти.

– Не слушай его, Салли. Ты милая. Ты мне нравишься. Давай дружить, а?

Я усмехнулся. Моя собака прекрасно знала, что нужно делать, чтобы ее погладили по голове.

– Ее день расписан по секундам и включает сон, долгие прогулки и бесконечные почесывания животика.

Глядя на Салли, Джемма улыбнулась по-настоящему, а я, точно зачарованный, не смог отвести глаз от ее профиля.

– А что, если я позвоню в Общество по предотвращению жестокого обращения с животными? – Увидев мое выражение лица, она закатила глаза. – Расслабься, не стану. Грешно лишать тебя единственного друга. Где мой блокнот?

– В кабинете.

Пройдя туда, она быстро пролистала его, словно ища отпечатки пальцев.

– Ты читал?

– Я не читаю чужие дневники.

– Это не дневник.

Салли потерлась о ее ноги, и Джемма снова потрепала собаку по шерсти.

– Дорогой дневник, – вздохнул я и, закрыв глаза, принялся писать в воздухе, – медленно тянется день в крепости на вершине горы. Эмоционально выпотрошила всего трех смертных. Когда собиралась прикончить четвертого, в окно влетели мои летучие обезьяны, вот балбесы-то. Нужно будет бросить их в вечное адское пламя. Тогда, пожалуй, завтра обрушу на него дом…

Она стукнула меня по руке, и я рассмеялся. Салли смотрела на нас, помахивая хвостом.

– Сегодня утром я спросила у зеркала: «Зеркало, зеркало, что на стене, кто самый жалкий в этой стране?» И увидела твое лицо.

Глаза у нее поблескивали, губы кривились в усмешке – еще чуть-чуть, и она покатится со смеху. Так в бутафорской банке с чипсами таится змея на пружинке, готовая при открытии крышки вырваться на волю.

Я чуть наклонился к ней.

– Ну, давай. Смейся.

Она прищурилась и покачала головой:

– Никогда.

Отведя глаза, Джемма посмотрела на квитанции и чеки, разложенные на столе.

– Что за документация?

– Бухгалтерия. Запустил дела и теперь наверстываю.

Она на мгновение замерла, оглядывая бумаги, а затем сняла куртку и, бросив ее на диван, подсела к столу.

– Что ты делаешь?

Джемма смерила меня взглядом.

– Я бухгалтер.

– Знаю, – ответил я, приподняв брови.

Она принялась проглядывать документы.

– Я быстрее справлюсь. А ты наделаешь ошибок.

Хм. Любопытно. Я скрестил руки, наблюдая за тем, как Снежная Королева усиленно пытается не обращать внимания на мой взгляд.

– И зачем тебе это?

Она просмотрела ближайший чек.

– Ты позволил нам выступать в твоем кинотеатре, выручаешь Оскара… Помогу тебе с этим, и мы будем квиты.

Я мог бы нанять бухгалтера, который не питал бы ко мне неприязни. Мог бы заглянуть в какую-нибудь фирму и с ходу заключить договор. Но я никому не доверял.

Пусть эта женщина упряма и очень невысокого мнения обо мне, но она никогда ничего не делает наполовину. Она дотошная, трудолюбивая, и ничто не способно укрыться от ее внимания. К тому же она честная. По большей части даже слишком.

– Ладно, – пожал плечами я.

– Хорошо. Отлично. – Джемма подняла глаза и шикнула на меня. – А теперь проваливай.

Подойдя к столу, за которым она сидела, я принялся собирать документы.

– Дай хоть приберусь после себя.

– Нет! Что ты делаешь?

Я сгреб бумаги в одну огромную кучу.

– Нет, твоя система лучше. Я постоянно ошибаюсь. Начни-ка ты с самого начала.

Я подмигнул ей и, когда она открыла рот от удивления, вдруг ощутил прилив удовлетворения и возбуждения. Она была готова прыснуть от смеха – это читалось в ее глазах.

– А теперь приступай. – Я кивнул на бесформенную гору бумаг на столе. – Огромное тебе спасибо.

Снежная Королева одарила меня саркастически-сладкой улыбкой и окинула взглядом документы.

Уже подходя к двери, я позвал Салли, но собака, расположившаяся у ног Джеммы, только злобно покосилась на меня.

– Эй, что за дела?

– Она определилась с выбором. А теперь проваливай и не мешай работать, – не отрывая глаз от счета-фактуры, сказала Джемма.

Поднимаясь по лестнице, я услышал ее смех и ухмыльнулся. Ага, попалась!

У себя в квартире я попробовал почитать, но мыслями постоянно возвращался к женщине, сидящей внизу в моем кабинете. Еще я думал о своем лучшем друге и о его бизнесе, который висел на волоске. А потому в итоге занялся тем, что делал всегда, когда не мог сосредоточиться и на душе было неспокойно: готовкой.

Я достал из холодильника продукты, а из шкафчика – все любимые специи. На кухне я расслаблялся. Возможно, потому, что она требовала от меня полной концентрации: нельзя переживать о делах лучшего друга и одновременно мыть, резать и отмерять. А может, причина заключалась в том, что конечный продукт являл собой нечто большее, чем просто сумму его составляющих. Кулинария была современной магией.

И тот факт, что в сковороде оказалось больше перца, колбасы и яиц, чем хватило бы мне одному, весьма вероятно, объяснялся творческим угаром. Излишки, понятное дело, я положил на вторую тарелку, которую прихватил с собой, когда спускался на первый этаж.

Теперь Джемма сидела на полу, скрестив ноги, а перекочевавшая вместе с ней куча уменьшилась в размерах, разделившись на несколько упорядоченных стопок. Читая чек, Снежная Королева грызла большой палец и сосредоточенно морщила лоб. Выглядела она при этом очень мило. Как кролик-убийца из «Монти Пайтона»: тоже безобидный с виду, а потом раз – и рвет тебе зубами яремную вену.

Я кашлянул, и Джемма подняла глаза.

– Обеденная фея прибыла.

– Сейчас время завтрака, – нахмурилась она.

– Завтрак был несколько часов назад. Стараешься вести ночной образ жизни, Носферату?

У нее на лице мелькнула досада, и я сдержал ухмылку.

– А тебе бы просыпаться на рассвете – заправлял бы маслом кладбищенские фонари.

Я невольно расхохотался, чем явно удивил ее.

– Сначала ты отправляешь меня работать на маяке, а теперь сделала смотрителем кладбища?

Она вскинула бровь, и дразнящее, игривое выражение ее глаз подействовало на меня возбуждающе.

– Ты не смотритель, ты просто зажигаешь фонари.

Я указал на тарелку.

– Будешь есть или нет?

Джемма прищурилась, пытаясь разглядеть, что на ней лежит.

– Откуда еда?

Я поднял голову к потолку.

– У меня наверху квартира.

Судя по легкому движению бровей, она этого не знала.

Пожав плечами, я повернулся и пошел по коридору, а оттуда через фойе попал в пустой зрительный зал. Расположившись в кресле, я нажал кнопку на телефоне и запустил фильм. Зазвучала музыка, на экране пошли титры. Секундой позже громко хлопнула дверь.

Джемма стояла в проходе и смотрела на меня. В зале было темно, но на нее падал свет от экрана.

– Что ты делаешь?

– Собираюсь посмотреть фильм.

Я делал это каждое субботнее утро перед открытием. Это была одна из причин, побудивших меня купить собственный кинотеатр: мало что способно сравниться с удовольствием смотреть кино в пустом зале.

– Здесь?

– Да, Снежная Королева, именно для этого существуют такие заведения.

Она опасливо покосилась на соседнее кресло, точно это был дикий зверь, который мог укусить. Я поднял на нее глаза.

– В чем проблема? Боишься оказаться наедине со мной в темноте?

Ее губы разомкнулись, а в глазах что-то полыхнуло. У меня потеплел затылок. Я не хотел говорить это таким тоном, но эффект того стоил, и позже, в душе, я буду вспоминать ее полуприкрытые веки и ошеломленное выражение лица.

Она моргнула и, кашлянув, села рядом. Затем вытянула руки, и я передал ей тарелку.

– Никакой ответной реплики?

– Я проголодалась, – пробурчала Джемма, отправляя в рот ложку, затем еще одну и еще. – Это что, хэш? По вкусу похоже на хэш.

– Это и есть хэш.

Краем глаза я заметил, что она замерла.

– По субботам папа всегда готовил мне завтрак.

– Я этого не знал.

– Он любил готовить. Что за фильм?

Это была школьная комедия 1990-х – вольная интерпретация шекспировского «Укрощения строптивой».

– Не видела его. Я думала, ты смотришь только депрессивные фильмы о людях, пропавших в море или умирающих в одиночестве в лесу.

Я наморщил лоб.

– Мне нравится всякое кино.

– Брехня. – Она отправила в рот еще одну ложку. – Это все равно что сказать, будто нравится всякая музыка. Всякая музыка не может нравиться. Я люблю комедии, детективные драмы и абсолютный китч типа фильмов База Лурмана.

– «Мулен Руж»?

– Один из любимых.

Я открыл рот, желая добавить еще кое-что, и тут же закрыл его. Краем глаза я видел, что она наблюдает за мной.

– Ты что-то хотел сказать, но не стал.

Я указал подбородком на экран.

– Давай смотреть кино.

– Выкладывай, Хренобород.

– Мне нравятся… – Ну же, она ведь поделилась с тобой историей про своего отца. – Мне нравятся фильмы про любовь.

Я выдохнул и уставился на экран. Она поперхнулась.

– Ты сказал «фильмы про любовь»?

У меня вспыхнули уши. Боже, как будто в старшую школу вернулся.

– Типа, истории, в которых двое влюбляются и все заканчивается хорошо? – В ее голосе слышался смех. – И они, держась за руки, уходят в закат?

– Мне не слышно фильм.

Она покачала головой, глядя на меня.

– У смотрителя кладбища нежная натура.

– Я не смотритель. Я зажигаю фонари.

Джемма так и прыснула со смеха, точно лопнул воздушный шарик.

– Если не нравится фильм, никаких проблем, – усмехнулся я. – Просто мне показалось, что это… – я замялся, – доставит удовольствие.

Она наклонила голову и моргнула шесть раз, словно пыталась передать сообщение азбукой Морзе.

– Доставит удовольствие.

– Доставит удовольствие.

– Удовольствие – это не про нас.

Я пожал плечами. Джемма повернулась к экрану, пробормотав себе под нос:

– «Доставит удовольствие».

Несколько минут спустя она нарушила молчание, указав на экран.

– Это вовсе не фильм про любовь. Это фильм о том, как все ненавидят умную феминистку и обожают тупую эгоистку.

– С этого начинается, но затем Бьянка осознает последствия собственного эгоизма, а Патрик влюбляется в Кэт такую, как есть. Но да, поначалу Патрик – мудак. – Я скорчил физиономию. – В «Укрощении строптивой» гораздо больше женоненавистничества. И там Петруччо добивается покорности от Катарины довольно жесткими способами.

Она отвернулась к экрану, не говоря ни слова.

Ближе к концу фильма, когда главные герои сидели в катамаране, усердно крутя педали, Джемма вскинула руки.

– Они же стоят на месте! – крикнула она в экран.

Салли подняла голову, которую положила ей на колени.

Я засмеялся. На секунду наши взгляды встретились. Мне снова было шестнадцать, и я обмирал от волнения, сидя рядом с девушкой в кинотеатре.

Не заблуждайся, Рид. Это Снежная Королева. Она способна одним взглядом превратить тебя в ледышку.

Я кашлянул и снова повернулся к экрану. Когда фильм кончился, мы посмотрели титры, затем киноляпы, после чего экран потух.

– Значит, она влюбилась в него и отказалась от своей мечты о колледже на другом конце страны? – спросила Джемма в тусклом отблеске подсветки.

– Мы не знаем, что будет потом.

Она повернула голову и посмотрела на меня в упор, сузив глаза.

– Вероятно, из-за него она поступит в колледж в Сиэтле. Она предает свою мечту.

«В точности как Кэди» – эти слова едва не сорвались с ее языка.

– Но, возможно, он поедет с ней на Восточное побережье. Или эта любовь продлится недолго. Может, это такое недолговечное чувство.