A. P. Shvets
Зелёное Знамя
Предисловие
В данном повествовании автор описывает главным образом становление двух героев и их знакомство, полностью игнорируя все фильмы «Фантастические твари», в которых некоторые из этих героев представлены совершенно иначе.
Также, есть вероятность, что могут встречаться как хронологические, так и фактологические несовпадения с каноном, марианские временные впадины и прочие странности. Просьба отнестись с пониманием, автор пишет своё первое сочинение в жизни (автор шутит… или нет).
«Изюминка, пуанта жизни заключается иногда именно в смерти» (Владимир Набоков. Камера Обскура).
События 1942-…
Глава 1. Привилегии должности.
На пороге нового учебного года, когда осень подкрадывалась с холодными и серыми днями, большинство учеников школы Хогвартс ждали сентябрь с лёгким предчувствием унылой обыденности. Однако для ученика Слизерина этот месяц обрёл совершенно иной окрас. Сидя здесь, в мрачной комнате приюта в Лондоне, всего за несколько дней до отъезда, он с нетерпением думал о возвращении в те священные стены замка, которые за четыре года обучения стали ему поистине родными. Раскрыв письмо из школы волшебства и чародейства «Хогвартс», парень тихо зачитал:
«Уважаемый мистер Реддл, сообщаю вам, что новый учебный год начнётся первого сентября. Хогвартс-экспресс отправится с вокзала Кингс-Кросс, платформа девять и три четверти, в одиннадцать часов утра. Ученикам пятого курса разрешается посещать деревню Хогсмид в выходные дни. Пожалуйста, передайте прилагаемую форму разрешения вашему родителю или опекуну, чтобы он её подписал. Список книг на следующий год прилагается. А также искренне поздравляем вас с получением звания старосты. Значок, который вы найдёте в конверте, необходимо носить поверх мантии. Обязанности старосты будут озвучены при прибытии в школу на первом собрании старост.
Искренне ваш,
профессор А. Дамблдор.»
Холодный взгляд Тома Реддла тут же оттаял. Быстро достав значок, он с восхищением, начал разглядывать его. Прикреплённая буква «С» на мантии была символом важности и исключительности. Этим значком награждали лишь лучших учеников своего факультета, тех, на кого действительно можно было положиться. И теперь, ощущая некоторое превосходство над остальными учениками, званием старосты мог гордиться и Том Реддл.
Оставалось дождаться всего лишь несколько дней до отъезда в школу, и Реддлу казалось, что время остановилось: каждый день был томительным и бесконечным. Для Тома приют стал местом, где царили холод и безразличие. Он ощущал себя изгоем, словно единственное тёмное пятно, от которого владелица приюта, миссис Коул, пыталась избавиться. С каждым годом одиночество Реддла разрасталось. Ему хотелось сбежать от давящей атмосферы этого казённого дома в мир Хогвартса, где существовало волшебство. Хогвартс стал для него не только школой, но и оплотом спокойствия и утешения с самого первого дня. Директор школы, Армандо Диппет, хоть и относился к Тому с теплом, не мог осознать глубину его душевных страданий. Он совершенно ничего не знал о жизни Реддла там, за пределами Хогвартса. Об этом знал лишь один человек, чьим именем было подписано письмо. Альбус Дамблдор никогда никому не рассказывал, откуда Реддл пожаловал в их школу. Первый визит Дамблдора в приют оставил неизгладимый след как в сознании самого Тома, так и в памяти миссис Коул. Женщина, от которой за версту ощущался шлейф горячительного напитка, не могла понять, что же привлекло пожилого мужчину в таком странном маленьком мальчике. Ей было совершенно ничего неизвестно о существовании магии, как и всем остальным простецам, вроде неё. Волшебники свято охраняли эту тайну под семью замками и даже приняли Статут о секретности, запрещающий любому чародею разглашать, или, того хуже, демонстрировать свою магию людям, у которых её не было. Однако иногда Министерство магии разрешало сообщить простецу, или, по-иному, магглу, о существовании волшебного мира, если в их семье родился волшебник. В таких случаях не просто присылалось письмо с приглашением в Хогвартс: лично Альбус Дамблдор приходил в дом и проводил беседу с родителями маленького мага, чтобы те не боялись отдать своего ребёнка в школу-интернат. Так и произошло с Томом Реддлом. При первой же встрече Дамблдор спросил у миссис Коул, замечала ли она за мальчиком какие-то странности. Она любезно поделилась несколькими весьма пугающими историями, в которых участвовал Том. Альбус, выслушав владелицу приюта, и поговорив с Томом позже наедине, не сомневался: способности мальчика были невероятны. В одиннадцать лет он умел не только передвигать предметы силой мысли, но и управлять животными; и всё это он делал без волшебной палочки, без которой не мог обойтись ни один волшебник. Миссис Коул, конечно, до конца не понимала, куда собирались забрать Тома Реддла, однако была несказанно рада, что сможет избавиться от неуправляемого, странного ребёнка. Отделаться от него ей хотелось уже очень давно.
***
Поезд, величественно стоящий на рельсах, выглядел так, словно вышел из страниц старой сказки: красные вагоны с сияющими золотыми буквами «Хогвартс-экспресс» и классические паровозные дымовые трубы, выпускающие клубы белого дыма. На платформе девять и три четверти толпились юные волшебники со своими тяжеленными чемоданами, предвкушая предстоящие приключения.
В один из вагонов шагнули чёрные туфли. В руках ученика был увесистый багаж, словно в нём были собраны совершенно все вещи, хранившиеся дома. В коридоре образовалась натуральная пробка из учеников, которые не могли определиться, кто в какое купе пойдёт. Этот, с чёрно-жёлтой нашивкой, не дружит с тем, у которого зелёно-серебристая, поэтому ему нужно в купе подальше. А этому, с красно-золотым галстучком, обязательно надо к своим красно-золотым галстучкам. Интересно, что последние охотнее собирались в некоторые «прайды», и, что ещё примечательнее, на их шевронах красовался лев. Забавное совпадение отметил ученик в чёрных туфлях. Что ж, наконец, спустя несколько минут коридор опустел, а все купе заполнились гомоном разговоров соскучившихся друг по другу учеников.
– И за всё лето я не получила от него ни одного письма… – остановив свой рассказ, сидящая возле окна ученица повернула голову к двери. На входе стояла девушка с длинными чёрными волосами в кофте хвойного оттенка, клетчатой юбке и чёрных туфлях.
– Привет, – произнесла школьница, осмотрев с ног до головы девушку в дверях и, не увидев на ней школьной формы или хотя бы мантии, продолжила: – Ты новенькая?
– Да, – ответила та и присела у входа на бархатное синее сиденье.
– Я Вальбурга, шестой курс факультета Слизерин…
– Я Ронда, – перебила подруга напротив, протянув руку новенькой, – Слизерин, пятый курс.
Новенькая слегка нахмурилась, но после недолгой паузы протянула в ответ руку Ронде, неуверенно принимая импульсивное динамичное рукопожатие.
– Ты перевелась к нам из другой школы? – спросила Вальбурга, совершенно позабыв для начала спросить имя девушки. Так некстати ворвавшаяся со своими рукопожатиями Ронда, совсем сбила с толку шестикурсницу.
– Да.
– Вау! За пять лет обучения у нас ещё ни разу такого не было!
– Вообще-то было. Не на нашем факультете, но всё же… – поправила Ронда, махнув волшебной палочкой на зелёное яблоко в руках и произнеся очищающее заклинание «Тергео».
– Да? Не знала, что это возможно…
– Там есть какая-то программа по обмену учениками между школами, – укусила яблоко Ронда, продолжая говорить с набитым ртом, жуя, – но эта… не чафтая практика…
– Ронда, прожуй сначала, а то кажется, будто ты лишилась зубов, – произнесла подруга. – Ну, если что, – повернулась она к сидящей возле двери новенькой, – при распределении ты можешь сама попросить у шляпы пойти к нам, в Слизерин. Это лучший факультет в школе!
– Ни в коем случае не иди на Гриффиндор – там одни зазнайки! – дополнила Ронда, вновь откусив яблоко.
Новенькая ничего не ответила. Да и что можно было сказать, когда это звучало очень необычно: шляпа, у которой можно что-то попросить? Слизеринки переглянулись, поняв, что с мрачноватой девчонкой разговор не вяжется, и продолжили обсуждение каникул.
Поезд тронулся и, проехав несколько миль, Вальбурга села к Ронде, которая принялась показывать свои новые украшения, подаренные папой. Новенькая же заняла освободившееся место у окна. В дверях купе появилась пожилая женщина с доброй улыбкой. Рукой она подтолкнула тележку.
– О, доброго дня, юные леди! Желаете побаловать себя немного сладостями? У меня есть самые разные угощения – от шоколадных лягушек до конфеток «Берти Боттс», – произнесла она тёплым голосом.
– Только не «Берти Боттс»! Мне всё время попадается вкус грязных носков! – сморщилась Ронда. Новенькая округлила глаза и тут же успокоила их. Ей не доводилось слышать ни о чём подобном раньше.
– Может, бергамотное печенье или хрустящий сладкий порошок, во время поедания которого, если загадать желание, оно обязательно сбудется? – женщина показала небольшую цветную коробочку.
– Нет, ничего не надо, – решительно отрезала Вальбурга.
Женщина, слегка разочарованно, положила хрустящий порошок обратно на тележку.
– Можно, пожалуйста, шоколадную лягушку, миссис…
– Мофатт, дорогая, – улыбнулась женщина, протянув коробочку с яркой глянцевой поверхностью, на которой была изображена лягушка, окружённая сверкающими звёздами и фейерверками. Новенькая достала несколько сиклей, расплатилась с женщиной и взяла шоколадку в руки. Вернувшись к окну, она принялась рассматривать коробочку. Женщина со сладостями скрылась в коридоре, а две слизеринки продолжили разглядывать новые перстни Ронды. Девушка, открыв коробочку, увидела не только небольшую шоколадную лягушку, но и портрет какого-то рыжеватого мужчины в причудливом фиолетовом костюме. Она тихо начала читать себе под нос.
– Альбус Персиваль…
– …Вульфрик Брайан Дамблдор, – послышался голос на входе в купе. Это был светловолосый юноша в тёмной кофте поверх блузы и с таким же зелёным шевроном, как у девушек, сидящих напротив. Все обернули свои взгляды на молодого человека.
– Профессор трансфигурации школы Хогвартс. Многие считают его величайшим волшебником… после Грин-де-Вальда, разумеется.
– Эйвери! – подскочила Вальбурга. Девушки тут же посмотрели на неё с удивлёнными физиономиями, и та села обратно. – Иди, куда шёл!
– Блэк, дорогая, и я рад тебя видеть. Не дуйся за это лето. Я был очень занят…
– И чем же ты был занят?
– Мои родители решили навестить дальних родственников… Понимаешь, семья – это святое… – с некоторой деланной интонацией произнёс парень.
– Я не верю! Ты всегда что-то выдумываешь! – с обидой произнесла Вальбурга.
– Ладно, об этом позже поговорим… Не видели Реддла? Его, похоже, нет в нашем вагоне.
– Я видела его, – вклинилась Ронда. – Кажется, он заходил в вагон с другими старостами.
– Ничего себе! – удивился парень.
– Ничего удивительного, Эйвери! Он лучший ученик в школе, и заслужил быть старостой факультета!
– Да, конечно, Ронда. А ещё он лучший мальчик в твоём личном списке, не так ли? – усмешливо подметил Эйвери, жуя жевательную резинку. Девушка хотела было чем-то ответить, но парень не дал и шанса, исчезнув из дверей купе.
– Не бери в голову, Ронда, это же Эйвери… – пожалела подругу Вальбурга.
Ещё несколько часов в окнах картинки сменялись одна за другой: зелёные поля, леса, цветочные моря. Новенькая успела задремать, а когда проснулась, то вновь обнаружила болтающих девушек. Казалось, будто они не общались всё лето – столько им хотелось друг другу рассказать.
Уложив голову на стену возле окна, новенькая увидела приближающийся тоннель. Несколько минут тьмы за окном сменились на вечерний розовый закат, а вдалеке вдруг вырос замок, возвышающийся на холме. Его каменные стены придавали ему внушительный и загадочный вид. У девушки захватило дух от вида школы: остроугольные шпили, высокие окна и множество грандиозных башен, имеющих различные формы и размеры, тянущиеся прямо к небу.
После прибытия, всех учеников встретил горбатенький мужчинка. Это был завхоз. Неясно, чем недовольный, он всю дорогу к дверям замка что-то бухтел себе под нос.
На входе ученица увидела того самого мужчину с картинки из коробки с шоколадной лягушкой, который подошёл к ней и попросил отойти от толпы остальных прибывших учеников.
– Добрый день, – заговорил седовласый мужчина. – Меня зовут Альбус Дамблдор, я являюсь профессором трансфигурации и принимаю новых учеников в школу.
Девушка кивнула. Профессор продолжил:
– Вы ещё не определены на факультет, поэтому сейчас мы пройдём в мой кабинет, где вы пройдёте индвидуальное распределение, так как в Большом зале оно проходит только для первокурсников.
Девушка вновь лишь кивнула. Из-за волнения вышло, будто она сделала это дважды. Альбус двинулся к своему кабинету, девушка поплелась за ним.
Войдя в небольшое помещение, профессор рукой показал на стул.
– У нас мало времени, скоро начнётся основное распределение, поэтому необходимо это сделать побыстрее… – сказал он, будто обращаясь не к девушке, а к взятой в руки шляпе. Та же, очутившись на голове девушки, словно пробудилась.
Спустя десять минут из кабинета Дамблдора вышли профессор и ученица, которой была выдана форма её нового факультета.
В Большом зале – самом просторном помещении замка, собрались все ученики, преподаватели и директор школы. Первые курсы проходили распределение на факультеты. Каждого нового ученика школы директор приглашал на стул, стоящий в центре зала недалеко от преподавательского стола, затем усаживал старую потрёпанную шляпу на голову ученика и ожидал, когда та определит факультет и выкрикнет его в зал.
Старшие курсы болтали о чём-то своём, ожидая, наконец, ужина.
Всего в школе Хогвартс было четыре факультета: Гриффиндор, Слизерин, Когтевран и Пуффендуй. Каждый был назван в честь своего основателя и имел свой логотип. Распределяющая шляпа была заколдована так, что могла видеть скрытый потенциал каждого юного волшебника. Предлагая пойти ученику в Гриффиндор, она видела в нём храбрость, смелость и благородство. Символом факультета был лев, а на шевроне красовались красно-жёлтые цвета.
Видя в ученике амбициозность, хитрость и уверенность в себе, шляпа предлагала ему поступить на факультет Слизерин, чьим символом являлась змея. На нашивках этого факультета можно было заметить зелёно-серебристые цвета. Если же шляпа могла разглядеть необычного, креативного и смекалистого ученика, она предлагала факультет Когтевран, символом которого являлся орёл. Сине-бронзовый шеврон гордо развивался в просторной светлой гостиной когтевранцев.
Завидев в юном волшебнике трудолюбивого, преданного и терпеливого, шляпа направляла его на Пуффендуй, символом которого был барсук. Шеврон их факультета имел чёрно-жёлтый окрас.
Распределяющая шляпа никогда не настаивала на выборе определённого факультета, а лишь предлагала, ведь она видела гораздо больше, чем мог показать сам волшебник. В столь юном возрасте черты характера, казалось, ещё не были окончательно сформированы. Всё же, если ученик хотел, он мог настоять на выборе иного факультета, не того, который предлагала шляпа. По правде говоря, одиннадцатилетние ученики редко спорили с мудрым котелком, даже не подозревая о том, что могут сами определять свою судьбу…
***
Новый учебный год начался в среду. Первым же в списке у пятого курса стоял урок по уходу за магическими существами. Проходил он в специально отведённом классе. Все ученики уже давно ожидали учителя, который заметно опаздывал.
Дверь в класс резко отворилась, причём с такой силой, что втемяшилась прямо в стену, отлетая обратно в мужчину, который в ней появился.
– Стоять! Не смей отвечать мне! – возразил громкий, слегка скрипящий голос профессора. Ученики обернулись к двери.
– Видали? Хотела мне ещё что-то ответить! Но не тут-то было! – ученики то недоумённо смотрели на профессора, то переглядывались между собой, пытаясь понять, с кем он говорит.
– Так, – захлопнув за собой дверь, невысокий седовласый мужчина торопливо прошёл к своему столу. – Напоминаю для тех, кто за лето успел позабыть: я – профессор Сильванус Кеттлберн. На мои уроки вам ходить не обязательно, – остановившись, профессор оглядел одним глазом всю аудиторию. Второй глаз был замотан бинтом. В классе воцарилась неумолимая тишина. – Шутка! Ха-ха! Конечно, обязательно. Вообще-то, вам придётся сдавать экзамены по моему предмету. И не мудрено! Вы знаете, какие опасные существа обитают вокруг нас? – резко облокотившись на стол кулаками, профессор начал щуриться, глядя на учеников. – Нет! Конечно, даже не подозреваете. Ну-с, ничего, я вам покажу! Директор не хотел, чтобы я вновь приносил каких-то существ с пометкой «икс-икс-икс-икс» и иже с ними… Поэтому сейчас я познакомлю вас с более безопасными существами, однако всё же не совершенно безобидными.
У девочек, сидящих на первых партах, округлились глаза.
– Встречайте! Ужасные… Пугающие… И просто воплощение ада! Выйти на них крайне сложно, но всё же мне удалось остаться хотя бы с одним глазом! ЛУКОТРУСЫ! – профессор открыл чемоданчик на столе, и из него выползло несколько маленьких зелёненьких прутьев. У каждого было по три ножки, две ручки и крохотная голова, на которой висели два таких же зелёных листочка, а на маленьком личике – два чёрных милых глазика.
– Мерлин! Вызывайте полицию, мы все в опасности! – выкрикнул один из учеников, и весь класс засмеялся.
– Тихо, мистер Мальсибер! Вообще-то, Лукотрусы только кажутся безобидными, но это вовсе не так!.
Класс потускнел. Казалось, что предвещала самая скучная лекция из всех возможных. Учитель оглядел аудиторию и заговорил:
– Что ж, ну понятно… Стало быть, вам не интересны эти милые существа… Да, знаете, я вас понимаю. Но что уж тут поделаешь. В прошлом году я принёс Каппу в закрытом аквариуме, сказав директору, что там обыкновенные рыбки, которым нужна тьма. Но один из учеников не понял моих предупреждений о том, что ей нужно обязательно поклониться, иначе она… Ну, в общем-то она напала на ученика… В этом не было моей вины!
– Каппа питается человеческой кровью. Это действительно опасное существо, и его нет в школьной программе! – заговорила Ронда Доусон.
– Бмм, – замычал профессор. – Да… Ну и что? Надо было всего-то поклониться ей… Ну и написать своё имя на огурце…
По классу прокатились цоканья и вздохи.
«Неудивительно, что его уже несколько раз отстраняли от работы. Он же совершенно беспечен!», – прошептал один из учеников своему приятелю.
– Ну хорошо… Раз уж вам эти головастики неинтересны, можем… можем изучить… ммм… – профессор открыл учебник, пролистал несколько параграфов и вдруг остановился. – Фестралов. О, да! Фестралы! – профессор резко развернулся, подошёл к своему столу и из ящика достал огромный помятый пожелтевший плакат.
– Вот он! Фестрал! Это скелетообразный крылатый конь. Его кости обтянуты шелковистой тонкой кожей, а голова больше походит на драконью… Кто из вас знает, почему мы можем наблюдать его только на плакате?
В классе потянулись две руки.
– Да, мистер Эйвери?
– У директора страх большого количества иксов, – по классу прокатились смешки.
– Это не смешно, мистер Эйвери! Хотя, по правде говоря, и это тоже… Но всё же… Мистер Реддл?
– Фестралов могут видеть лишь те, кто видел смерть, профессор, – уверенным спокойным голосом ответил староста Слизерина.
– Совершенно верно! Действительно, даже приведи я сюда настоящего фестрала, вы бы его и не увидели… Ну, я полагаю, что никто из вас не видел чью-либо смерть… Что ж, приручить фестралов практически невозможно. Это очень мрачные существа, которые любят темноту, оттого и найти их ещё сложнее… Кстати говоря, кто знаком с легендой барда Бидля «Сказка о трёх братьях»?
В классе поднялись несколько рук и опустились.
– Я ожидал, что все вы знакомы с этой легендой… В ней говорится, что у одного из братьев этой сказки – Антиохи Певерелла – была бузинная палочка, сердцевина которой была сделана из шерсти фестрала, взятой с его хвоста. Это единственный случай, когда шерсть фестрала использовалась для создания волшебной палочки… Оттого она и является, по поверьям, сильнейшей палочкой из всех существующих…
Глаза старосты вдруг замерли, становясь абсолютно стеклянными.
– Профессор, как вы думаете, – медленно заговорил Том Реддл без разрешения профессора, – бузинная палочка действительно существует или, всё же, это не более, чем красивая сказка?
– По мне, так это больше легенда, нежели сказка, а любая легенда строится на основе реальных событий, мистер Реддл… Никогда мне не было дела до изучения волшебных палочек… Меня интересуют живые существа… И вообще… Возможно, бузинная палочка – это всего лишь больная фантазия барда Бидля, кто знает… Ведь, если мы будем верить в это, то нам придётся поверить и в то, что смерть подарила не только бузинную палочку Антиохе Певереллу, но и двум другим его братьям – камень воскрешения и мантию-невидимку. Вам выбирать, во что верить, мистер Реддл…
Ещё некоторое время профессор рассказывал о фестралах: местах их обитания, чем питаются и прочем.
***
Один за другим месяцы учёбы летели незаметно. Ученики пятого курса почти не вылазили из библиотеки. Расписание каждого не позволяло лишний раз прогуляться в окрестностях замка. Хэллоуин, на который рассчитывали ученики в октябре, директор школы отменил, чем, конечно, сильно расстроил всех без исключения. Это был один из любимейших праздников каждого ребёнка. Но делать было нечего. Директор был непреклонен.
Наступила пора рождественских каникул. Большая часть ребят, как и всегда, покинула стены школы, уезжая к родным. Том и некоторые другие ученики, по разрешению директора, остались в Хогвартсе. В школе царило абсолютное спокойствие, даже некоторая мрачность, несмотря на праздничные декорации в Большом зале. Армандо Диппет, конечно, не был ханжой, однако обладал весьма строгим характером, что можно было наблюдать и на том, какую «политику» школа вела в его управлении. Эти же черты – строгость и сдержанность – Диппету нравились и в юном Томе Реддле. Да, это был определённо его любимый ученик. Том Реддл отличался от остальных школьников своей повышенной заинтересованностью в учёбе, был невероятно дисциплинированным и влиятельным среди своего окружения, да что уж там, даже среди некоторых преподавателей.
Том был частым гостем библиотеки, засиживаясь до позволенных девяти часов вечера. По замку старостам разрешалось разгуливать и после комендантского часа. Одним из вечеров он вновь решил провести время в любимом книжном зале в поисках полезной информации на тему бессмертия. Мысли о собственной смерти поистине пугали Тома. Возможно, это было единственное, чего он действительно боялся. Оттого, весьма рано, его начали посещать идеи об обмане костлявой. Ведь если бы ему удалось жить вечно, это значило бы, что ему не способен противостоять никто – даже сама смерть. Этому же способствовала и знаменитая сказка барда Бидля о трёх братьях, которую Том неоднократно читал. В детский рассказ о волшебных артефактах мало кто верил, но что-то подсказывало Тому, что, возможно, и впрямь бузинная палочка, воскрешающий камень и мантия-невидимка существуют. Однако он никогда не относился к этому всерьёз до конца.
До пятого курса Реддлу приходилось искать весомые причины для своего пребывания в запретной секции библиотеки, в которой таились самые разные книги о запрещённых заклинаниях, тёмной магии и некромантии. Всеми правдами и неправдами Том получал разрешения от профессоров и отправлялся на поиски книг, в которых хотя бы что-то могло сказать о бесконечной жизни. Однажды ему попалась книга под названием «Волхование всех презлейшее», в которой говорилось:
«Что до крестража, наипорочнейшего из всех волховских измышлений, мы о нём ни говорить не станем, ни указаний никаких не дадим…»
Такое необычное и новое слово зацепило взгляд Тома. «Крестраж – что это значит и почему он наипорочнейший, что даже говорить о нём не станут?» – любопытство пробудилось в старосте, и с того момента он не терял надежды встретиться с этим словом и в других книгах. Ему казалось, что оно может привести его к тому, о чём он так грезит…
В один из поздних вечеров в запретной секции Реддл обнаружил привлекательный фолиант, переплетённый в уже поблёкшую чёрную кожу. Этой книге было название «Тайны наитемнейшего искусства». Взяв её в руки, Реддл оглянулся. Поблизости никого не было. Перелистывая одну за другой страницы, Реддл, сканируя, искал то самое странное слово. Периодически отрываясь, чтобы убедиться, что рядом никого нет, староста продолжал стоять в полутьме запретной секции. Попасть сюда мог не каждый. Несмотря на значок старосты, у которого входить в запретную секцию являлось одной из прерогатив, Том понимал, что мисс Агнес не позволит ему унести ни одну книгу без объяснений о том, что именно он желает в ней найти. Для этого и нужны были разрешения от преподавателей на книги, которые он брал в запретной секции для отвода глаз. Том понимал, что если библиотекарь, декан Слизерина или директор школы узнают о его интересе к такой тёмной магии, вряд ли он сможет посещать запретную секцию, а в ином случае, он и вовсе окажется под наблюдением. Это уж точно Реддлу было не нужно.