Принцесса Амальгера

Мария Осинина

Принцесса Амальгера

Пролог.

Первый день зимы в Синем ущелье оказался на редкость ясным. Рассеялся вчерашний туман, тяжёлые снежные тучи ушли на восток. Солнце встало позже людей, заглянуло в заснеженный лес, скользнуло по окнам домов и лениво покатилось по дальним гребням. Воздух был настолько чистым, что можно было рассмотреть заснеженные пики хребта Синга.

К вечеру на западном склоне Мать-горы вспыхнул сигнальный огонь. Не наладься накануне погода, он так и остался бы одинокой незаметной искрой. Но тому, кто зажёг костёр, повезло, и сигнал тревоги заметили мальчишки, игравшие за деревенской оградой в снежки.

– Что-то случилось с Учителем! Скорее, бежим к одноногому.

И мальцы бросились наперегонки к дальнему дому.

Из мужчин в селении осталось только трое – два старика, да калека средних лет. Остальные ушли вниз, в долину, ещё в конце осени, вслед за кочующими стадами снежных грумов, которым надо было успеть нагулять жир до Первой зимней бури.

Одноногий остался за старшего, к нему дети и поспешили с докладом.

– Дядя Андрэс, сигнальный костёр горит! Мы можем пойти наверх, мы найдём тропу.

– И не провалитесь в трещину, и не слетите с обрыва? Не станете добычей длиннохвоста?

– Мы будем стараться, как нас учили.

– Хорошо, допустим, вы достигнете пещеры отшельника. Чем сможете помочь больному старику? Кто-то из вас обучен править кости? Зашивать раны? Унимать боль?

Мужчина обвёл суровым взглядом компанию. Мальчишки понурили головы и зашмыгали носами.

– У нас всего полтора десятка мужчин, ушедших в опасное путешествие, из которых вернутся не все. Вы понимаете, что будущее нашей деревни – за двумя десятками неразумных сорванцов? Потерять и одного из вас страшно. Что будет, если вы не вернётесь? Малым числом не выжить в этом жестоком мире. Жалкой горсткой не выстоять.

– Но ведь Учитель… Их было всего дюжина. И они смогли выжить!

– Это было сто зим назад. Бури теперь всё сильнее, льды спускаются всё ниже, а земля промерзает глубже. И потом, у них была Сила. А что у нас?

– А как же последняя воля Учителя – прийти к нему по первому зову?

– Что ж, ему не повезло. Случись это в другое время, мы обязательно бы помогли.

– Но неужели же мы будем просто смотреть на огонь и проклинать судьбу?

Калека задумался ненадолго, а потом подхватил клюку и встал из-за стола.

– Идёмте со мной, может, хоть в чём-то нам сегодня повезёт.

Дети двинулись за старшим. В загоне для скота калека уцепился за притолоку свободной рукой и стал шарить в сене палкой. Настукав что-то, обернулся к детям:

– Надо раскопать и вытащить сундук, вот здесь, в этом месте.

Мальчишки дружно принялись за дело и довольно быстро извлекли на свет небольшой ящик. Смахнув землю, дети ахнули. Находка засверкала, как лёд на склонах Мать-горы, отразив свет факелов и лица изумлённых мальчишек.

– Что это?

– Это мне досталось от деда, а тому от отца. Это последний из даров Силы. Поклянитесь, что никому не расскажете о тайне. Если об этом узнают чужаки, быть беде. И вообще, помалкивайте лучше, пока я со всем этим не разберусь.

Подростки поклялись на кулаках и вернулись вслед за мужчиной в дом. Старший товарищ был настолько увлечен ящиком, что казалось, совсем забыл о детях, и те притихли в ожидании.

Наконец крышка подалась. Мужчина извлёк из сундука серебряную ложку с блюдцем на конце, поставил перед собой, повертел. Потом опять обратился к содержимому ларца, ударил по красной бусине, и та вдруг вспыхнула ярким светом.

Дети отпрянули от стола. И тут раздался треск и вой.

Мальчишки кинулись на землю, затыкая уши. Больше они ничего не видели, но потом, когда рёв слегка утих, заметили, что одноногий разговаривает сам с собой.

– Мастер, Вы меня слышите?

Волосы зашевелились на головах у подростков, когда совсем рядом зазвучал незнакомый мужской голос. Он возник из пустоты, и, несмотря на хрип и стук, слова можно было различить так хорошо, будто бы говоривший находился между ними:

– Не может быть… Неужели… Кто это говорит?

– Это Андрэс-печник. Помните, пять зим назад я правил вам очаг? –одноногий говорил, поднося «блюдце» ко рту.

Последовала долгая пауза, потому что тот, у кого спрашивали, тяжело закашлялся. Потом опять раздалось хриплое:

– А это ты, сынок. А я уж было подумал, что мои братья вернулись. Наивный глупец…

– Учитель, Вы в порядке? Мы увидели ваш сигнальный огонь, но не смогли прийти. Видите ли, позапрошлой зимой я отморозил себе ноги, одну пришлось отнять. В деревне, не считая стариков, только я, да женщины с детьми. Нам некого отправить к вам. Правда, подростки рвутся.

– Кто?

– Маррэс, внук Каллэса, Паэрс, сын мясника, да Сандэс…

– Сандэс? Мальчонка Илы?

– Да, учитель.

– Не стоит отпускать детей одних. Нынче много снега. Да и помочь мне уже нечем. Боюсь, что этот день я не переживу. Я оставил тут для вас кое-что важное. То, про что ещё не рассказывал никому. Сохраните с остальными записями до возвращения моих братьев.

Голос стих, вместе с ним прервался и треск.

Мальчишки поднялись на ноги и изумлённо уставились на красный глаз ящика.

– С кем ты говорил?

– С Учителем.

– А где он сам, почему мы его не видели?

– Учитель теперь везде, он слился с природой, его дух витает над Мать-горой и Белой долиной, парит в вышине. Там, за солнцем, среди звёзд, полный покоя и радости…

***

Ближе к лету, когда дорога к Мать-горе освободилась от сугробов, мужская часть общины поднялась к пещере отшельника.

Наверху было достаточно холодно, и тело старика замёрзло, не успев податься тлению. Он лежал на скамье, на полу нашли странный блестящий ящик.

Гроб вырезали прямо изо льда, благо язык ледника сполз почти до входа в укрытие, и погребли Учителя со всеми почестями.

Умник Ланнэс отыскал среди вещей усопшего новые записи. Правда, они были странными и не совсем понятными. Слова о любви и рисунки. Прекрасное женское лицо улыбалось с каждой страницы. И буква Кхи венчала каждый лист.

Так ничего и не растолковав, старейшины посчитали последние строки мудреца предсмертным бредом, и чуть было не выкинули, но вовремя одумались. Все книги и вещи Мастера аккуратно сложили в сундук, задвинув его в дальний угол пещеры. Правда, малец Сандэс чуть было не унёс в кармане амулет Учителя.

В последний момент кто-то из взрослых заметил сорванца, игравшего с реликвией. Умник Ланнэс достал нож, вырезал в ледяной крышке гроба небольшое углубление, вставил туда амулет и залил оставшейся от погребения водой из незамерзающего кувшина.

Кувшин тоже спрятали в угол пещеры. Прочли молитву и вышли на свет. Дверь в усыпальницу законопатили досками и задвинули большими камнями. Непосвящённый ни за что не догадался бы, что в этом месте спрятан вход в святилище. Со стороны это было просто скальной осыпью. А спустя пару вёсен валуны обросли мхом и лишайником.

Возвращаться сюда никто не собирался, к тому же, зимы стали суровее и люди спустились вниз, навсегда оставив Синее ущелье и Белую долину.

ЧАСТЬ 1.

Глава 1. Миссия на Эридан.

– Всему экипажу занять криокапсулы, – раздался в динамиках голос капитана Гора. – Включение фотонного привода через двадцать четыре часа.

Межзвёздный крейсер «Гостомысл» вышел за пределы Солнечной системы и набирал скорость. По расчётам Всемирного центра космических исследований, судно должно достигнуть системы Эпсилон Эридана через одиннадцать земных лет.

Ученые торопились: год назад автоматическая станция, посланная к звезде, передала на землю потрясающую новость. Пятая, каменистая, планета системы, по размеру немного меньше Земли, попадала в зону обитаемости и была окружена атмосферой. Проведя спектральный анализ, выяснили, что воздух там пригоден для дыхания.

Не мудрствуя лукаво, небесное тело назвали по порядковому номеру – Квинтой. На поверхности была найдена и вода в жидком виде. Камера зонда запечатлела огромные поля фиолетового океана, омывающего небольшой материк в приполярной области. Суша была расчерчена аккуратными квадратами поселений, паутиной дорог и каналов.

В центре континента, среди складок горного хребта, просматривались следы геологических разработок, движение было обнаружено даже в скованных льдом северных районах материка. Но ни летательных аппаратов, ни радиоволн, ни прочих следов высокоразвитой цивилизации обнаружено не было. Данные передали на обработку ИИ, и тот с высокой вероятностью предсказал наличие на Квинте гуманоидной формы жизни.

То, что человечество веками ждало, наконец-то свершилось! Во всех концах Земли люди ликовали, строили гипотезы и прогнозы, спорили, как быть с новой родней по разуму, чтобы не навредить ни им, ни себе.

Едва получив первые изображения, на Квинту направили один из экспериментальных военных кораблей, находившийся в секторе дальнего освоения. Однако связь с экипажем внезапно прервалась.

Поговаривали, что разведчики попытались совершить прыжок к Эридану и разбились на выходе, либо ушли в гиперпространство и не смогли оттуда выбраться. Возможно, экспериментальный двигатель взорвался на старте. Так или иначе, после этого инцидента гипердвижки отправили на доработку. А на Эридан снарядили старый добрый фотонный крейсер.

Может быть, к тому моменту, как первая экспедиция достигнет Квинты, там уже будут работать другие исследователи. Ведь гипердвижок сократит время пути на Эридан до нескольких месяцев. Но пока эти гипотезы вызывали много скепсиса.

Так или иначе, космонавты «Гостомысла» должны были провести в криосне десять лет. А по выходе из анабиоза, во время торможения, детально проработать миссию с учётом новых разведданных.

Экипаж был сборным. Гражданские учёные должны были совершить десант на Квинту, взять пробы, войти в контакт с аборигенами, собрать сведения о планете и её населении, а военные – технически обеспечить выполнение миссии.

Руководитель экспедиции, он же капитан корабля, Ярослав Гор, а также борт-инженер Джеймс Остин, штурман Сафар Абу-Бекир, врач Иси Тикулькан и механики были из космических войск. Учёные же отбирались жёстким конкурсом среди гражданских специалистов. В итоге повезло Юрию Юдину, ведущему биологу Марсианской колонии, антропологу Лао Мацумото из Тихоокеанского научно-исследовательского консорциума, космогеологу из «Корпорации развития Луны» Яношу Силади и этнографу-психологу Клио Мараки из Афинского центра космоэтнографии.

Единственная в команде женщина стойко переносила все тяготы перелёта. Капитан Гор даже удивился своим чувствам, точнее их отсутствию: несмотря на внешнюю привлекательность, Клио не вызывала никаких раздражающих эмоций, – ни хороших, ни плохих.

Она не заигрывала с командой, не давала несбыточных авансов, ни с кем не кокетничала. За длительное время в ограниченном пространстве могут возникнуть личные привязанности, а за ними неминуемо последуют конфликты. Поэтому первоначально в планы землян входил исключительно мужской отряд, женщина на судне – к беде!

Но каким-то чудом в последний момент в списках основного состава возникла фамилия Мараки. Либо она была мастером своего дела, либо – чьей-то протеже.

Спустя пару месяцев после знакомства, капитан Гор не без удовлетворения отметил, что верным оказалось первое предположение. Клио с утра до вечера просиживала за своими записями, прилежно выполняла все поручения вышестоящего начальства и по-доброму сдружилась со всей командой. И со временем все стали называть её сестрёнкой Клио.

***

Рисунок незнакомых созвездий завораживал Клио. Их можно было часами разглядывать, словно плывущие по небу облака, угадывая в скоплениях то лошадиную морду, то лист клёна, то силуэт старика с костылем. И Клио всё свободное время проводила возле иллюминатора. И вспоминала, вспоминала…

Даже здесь, в непривычно новом для себя пространстве, начав жизнь с чистого листа, она никак не могла избавиться от своего прошлого, ставшего вечным настоящим. Воспоминания мешали радоваться и быть счастливой, мешали чувствовать, думать, творить, идти вперед.

За пару лет до старта «Гостомысла» она рассталась со своим возлюбленным. Его звали Нил Сванг. Они вместе учились, шли рука об руку долгие годы к вершинам науки. Она любила его, как любят лишь раз в жизни, – фатально, безрассудно, убийственно.

В последние дни их умирающей связи Сванг завербовался в космические войска, которые набирали специалистов для изучения артефактов на дальних планетах. И Клио поймала себя на мысли, что Нил удрал в космос нарочно, чтобы быть подальше от неё. С глаз долой – из сердца вон!

Но из сердца Клио Нил никак не выходил, даже будучи отрезанным от неё парсеками. Как психолог она понимала, что её состояние – эмоциональная чёрная дыра. Чем дольше вращаешься на орбите рефлексии – тем вернее затягивает внутрь. Но ничего поделать с собой она не могла. Легко давать советы другим, не себе.

И когда земляне открыли Квинту, Клио решила, что это – её шанс поставить точку и начать новую главу своей жизни. И приложила нечеловеческие усилия, чтобы попасть в состав миссии.

От ностальгии Клио спасала только работа. Этнография для неё была не просто ремеслом – она была всей жизнью. Учёная специализация Клио Мараки была выстроена на психологии архаической культуры. Как и чем жили древние земляне, чему поклонялись, куда стремили свои чаяния, – всё это Клио знала лучше, чем саму себя. А новая, ещё только зарождавшаяся наука космоэтнография требовала полевых исследований. Войти в контакт с аборигенами, не причинив вреда, издали наблюдать, не пытаясь направлять.

Люди, наученные горьким историческим опытом, помнили, что такое национализм и сепаратизм. После ядерного холокоста в 21 веке сошли на нет любые разделения. Заплатив за мир слишком высокую цену, жители третьей планеты у Солнца стали просто землянами. Научились уважать инаковость друг друга, не вмешиваться в дела соседей и купировать любой конфликт в зародыше.

Но иногда Клио посещали тревожные мысли. А что, если какой-нибудь рудимент человеческой природы однажды возобладает над достижениями цивилизации?

В полёте Клио подробно изучала материалы, переданные на борт по каналам квантовой связи автоматическим разведчиком. Пока экипаж «Гостомысла» спал, зонд смог проникнуть на поверхность и подробно снять флору, фауну и аборигенов Квинты.

К удивлению экипажа, внешне квинтяне оказались схожими с землянами: две пары рук и ног, глаза, нос, рот, – всё, как у людей.

– Как ты это объяснишь, Мацумото? От Земли до Квинты – десять световых лет, а родня по разуму нам приходится чуть ли не родней по физиологии?

Мацумото презрительно хмыкнул и заявил:

– Не вижу ничего удивительного. Химия наших планет и светил, вокруг которых они вращаются, идентична. Почему не может быть идентична жизнь, построенная на этой химии? Все мы – дети звёзд, так или иначе. К слову, наша ДНК идентична ДНК обезьян на девяноста девять процентов. Зачем Создателю изобретать велосипед, пытаясь уместить разум в облаке газа или электрическом разряде? Ты начитался фантастики, Яр.

– Ну а что ты скажешь по поводу того, что аборигены похожи между собой, как братья? – вставил Юдин. – На Земле три расы и множество метисов, здесь все на одно лицо. У всех кожа с коричневатым отливом, тёмные волосы и странные жёлтые глаза с кошачьими зрачками.

– Подумаешь, все на одно лицо! Нашли проблему. Для меня вот, например, Мацумото и его родственники тоже все на одно лицо. У всех узкие глаза и чёрные волосы, вас мама-то родная различала в детстве? – попытался сострить капитан Гор. – Кстати, а почему глаза жёлтые? Они там не вампиры, часом?

– Думаю, я близок к разгадке, – отозвался Юдин. – Кошки хорошо видят в темноте. Наверное, аборигены тоже, раз глаза у них похожи на зрительный орган наших ночных хищников. Но сейчас я не об этом. Все жители Квинты практически одинакового роста и комплекции, будто вылеплены рукой одного скульптора. Мы, люди, отличаемся друг от друга и телосложением, и ростом, цветом кожи или волос. Нет, капитан, я думаю, нас тут поджидает потрясающая загадка природы!

– Возможно, мы имеем дело с автохтонной цивилизацией, – предположил Мацумото, – и всё население принадлежит даже не к одной нации, а к одному единственному роду. С уверенностью я могу сказать вам только одно: нужен подробный генетический анализ.

– А что у них там с государственным устройством? – капитан повернулся к Клио.

– Сама природа поделила единственный континент на три части. Люди, ой, простите, аборигены, поспешили этим воспользоваться. Северные поселения от соседей отделяет снежная пустыня. Оставшаяся часть также разрезана надвое горным хребтом. Зондирование показало, что наивысшая точка высокогорья достигает пяти тысяч метров над уровнем моря, а температура воздуха у поверхности ледников в холодные сезоны опускается до минус тридцати-сорока по Цельсию. Лучшей демаркационной линии не придумаешь: не нужны ни форты, ни пограничники. Вывод напрашивался сам собой – на Квинте три государства: Северное, Южное и Центральное, так я их назвала.

– Значит, десантируемся на юге, там больше поселений. Люди всегда выбирают, где лучше, а чем лучше людям – тем они более расположены к диалогу, не так ли, сестрёнка?

Клио возражать не стала. Тем более, что путешествие подходило к концу. В центре иллюминатора вспыхнула жёлтая искра Эпсилон Эридана. Через несколько дней она подросла до размеров яблока, теперь можно было различить единственный газовый гигант системы.

– А вот и Квинта! – вскрикнул Янош Силади.

– Где? – удивилась Клио, всматриваясь в иллюминатор.

– Вот эта жемчужная бусина – именно она.

– А где остальные планеты? – поинтересовался Остин.

– Пока только газовый гигант и Квинта. Остальные четыре планетоида слишком малы, да и альбедо у них низкое, чтобы рассмотреть с такого расстояния, – отозвался Янош.

При дальнейшем приближении Квинта удивила космонавтов перламутровым отливом атмосферы.

– Чудно, – хмыкнул капитан, и принялся за подготовку выхода на орбиту.

– Возможно, там холоднее, чем на Земле, – предположил Силади. – По крайней мере, у нас перламутровые облака образуются в морозных условиях.

«Гостомысл» зашёл на стационарную орбиту, чтобы постоянно наблюдать за местом десанта. Для посадки выбрали малонаселённый район в центре высокогорья, неподалеку от комплекса рудников.

– Судя по разработкам породы, когда-то в этом месте действовал крупный добывающий комплекс. Сейчас это всё заброшено, в рабочем состоянии поддерживается лишь пара штолен, – Янош провёл анализ записей зонда и показывал экипажу трёхмерную карту местности на голографическом экране рубки.

– Думаю, для спускаемого модуля вот это плоскогорье подойдёт.

– А если мы всё же наткнемся на кого-нибудь из аборигенов? Шутка ли – опустить на головы дикарям корабль с праздничной иллюминацией? – засомневался капитан. – Ничего, кроме ритуального ужаса, квинтянам это не принесёт. Предлагаю на первом этапе отправить на поверхность этнографа и биолога в сопровождении сержанта Леви. Для этого подойдет спасательная шлюпка. Проведем первичную разведку, потом спустим с модулем всех остальных.

– Погоди, капитан, может, втроем мы туда и поместимся, но оборудование? Мне что, в карманы пробы рассовывать и анализ проводить на коленках? – пререкался Юдин.

И тут в рубке в первый раз за всё время путешествия началась перебранка. Все кричали, перебивали друг друга, активно жестикулировали. Градус дискуссии сильно накалился.

– Стоп! Хватит! – рявкнул, наконец, капитан. – Решим вопрос как люди, голосованием.

Как и следовало ожидать, за спускаемый модуль высказались все гражданские, за шлюпку – военное большинство «Гостомысла». Однако к консенсусу это не привело, так как спускаться на Квинту нужно было учёным, а не военным.

– Какой смысл в том, чтобы десантироваться без оборудования? Это же не прогулка, в конце концов, – кричал Юдин. – Пошли тогда военных на разведку, мы подождём.

– Слишком высок риск первого контакта. Без космоэтноргафа военным не обойтись. Поступим так: снимем со шлюпки резервные кислородные баллоны, они вам там ни к чему. Освободится место для провизии и двух криоконтейнеров. Возьмёте пробы, анализ проведем на борту, – заключил капитан.

В невероятном возбуждении, царившем на корабле, спокойной оставалась только Клио. Эти мозговеды знают, как держать себя в руках, –подумал Гор.

Иногда Клио казалась ему ведьмой, умеющей читать чужие мысли, предупреждать любой порыв собеседника и управлять им! За время перелёта Ярослав Гор убедился, что лучшего шпиона на Квинте землянам не найти. И простил ей и принадлежность к Евиному потомству, и ум на грани зазнайства.

Оставалась одна загвоздка: Клио была белокожей блондинкой. В среде смуглых аборигенов она сразу же привлечёт к себе ненужное внимание. После пробуждения, едва получив снимки квинтян, под кожу этнографа ввели искусственный меланин. Но похоже, иммунитет Клио отреагировал на пигмент как на инородное тело. Казалось, она стала ещё бледнее, чем была.

Одежда аборигенов была досконально изучена по записям автоматического зонда. Техники сделали чертежи и загрузили в трёхмерный принтер. Квинтские рубахи, кафтаны и унты подогнали по размеру каждого участника десанта. Также всех снабдили пальчиковыми диктофонами в виде перстней и средствами связи в форме ушных клипс.

По плану биолог должен был остаться в районе шлюпки, брать образцы в радиусе трёхсот метров и держать связь с кораблем. А космоэтнограф с сержантом получили задание незаметно посетить ближайшее поселение.

Последнюю ночь перед приземлением Клио совсем не спала. В полудрёме ей чудился Нил, звал за собой, маня длинным рукавом квинтского плаща, и сверкал бритой макушкой.

– Крайний срок возврата миссии – через семь земных или шесть квинтских суток, – Гор инструктировал участников десанта, собравшихся перед шлюзовой камерой. – На связь выходим по графику, с интервалом в три часа.

Если бы Ярослав послушался учёных и разрешил вылет спускаемого модуля – всё прошло бы по намеченному плану.

Забираясь в посадочную шлюпку, тройка десантников радостно махала на прощанье экипажу «Гостомысла». Никто из них, даже сестрёнка Клио, не знал, что встреча будет такой нескорой…

Глава 2. Восход Звезды.

На седьмой день Второй зимней бури ветер начал стихать, снег стал редким и мелким. Туман у отрогов перевала Хао рассеялся, и можно было различить сугробы в виде исполинских башен. Они как будто повторяли шпили Великого храма, маскировали, прятали святыню от глаз непрошенных гостей.

Внутри обители ещё гуляли запозднившиеся вихри, посвистывали в каменных арках, шептались в трубе большого очага.

Верховный Наг братства отшельников-данианцев стоял перед своей паствой и не находил слов для проповеди. Что сказать им, мудрейшим из мудрых, на вопрос, не имеющий ответа?

Древняя легенда, бывшая святой тайной братства, вдруг совсем некстати открылась узкому кругу политической верхушки Гердэя и обросла грязью интриг. С давних времен данианцы ждали возвращения Звёздных королей, хранили их знания и, направляя руки владык Трёх Пределов, вершили судьбы Узумгера.

По священной традиции на протяжении сотен лет лучшие братья-данианцы направлялись советниками и наставниками к наместникам трёх великих держав, несли светоч знаний и крутили колесо истории. Но никто и никогда не был уличён в разглашении тайны братства. Откуда владыка Южного Предела мог узнать о Пророчестве, Верховный Наг не знал.

Для непосвященных братство данианцев было всего-навсего религиозной школой, цель которой – сохранение знаний и самосовершенствование. Это был отрешенный от мира оплот мудрости и благолепия. Община отшельников не обладала сокровищами, данианцы отличались аскетическим образом жизни, всё, что у них было – лишь личная свобода. А свободному человеку ни к чему бремя власти над другими.

В братство приходили залечивать душевные раны или искали путь к просветлению. Сам дух бескорыстия отвергал в среде данианцев подлость и предательство. Как же, в ком он просмотрел испорченное звено?

– Ты напрасно изводишь себя, Старший брат, – один из отшельников спешил к ступеням помоста.

Это был Саллэс, советник владыки Мергера, соседнего с Гердэем предела.

– Верховный Наг, я долго думал и пришёл к выводу. Легенда всегда жила в крови узумгерцев. Преданиями и рассказами, со временем обросшими небылицами, она передавалась из уст в уста. Её рассказывали на ночь младенцам, слагали песни, которые пели у очага. И вот теперь, когда над седыми вершинами Карамундры зажглась звезда, народ вспомнил старые сказания. А владыка Гердэя, как ты и сам знаешь, шатко сидит на своем троне. Вот он и ухватился за падающую звезду.