Проклятие Велеса

– Когда тебя настигли после побега. Я тогда сопровождал рыцаря Штадена. Он намерен был присоединиться к погоне за тобой, боярин.

На этот раз мозг Алексея выдал мгновенную отповедь, что удивило его, но и обрадовало одновременно, ибо мигом родилась версия побега, которую он мог выложить боярину Чипкову. А то приходилось помалкивать и больше слушать, не зная, что рассказать о своем спасении, если боярин вдруг спросил бы о подробностях побега. А он наверняка спросит – безусловно, захочет знать, как все происходило до встречи с Косым. Язык Алексея не успевал за набежавшими мыслями:

– Ты ошибся, лазутчик. Перед побегом я нарядил в наши с боярыней одежды своих холопов, а на себя мы надели их зипуны. Когда нас настигли в дороге и затеялось сражение, мы с боярыней успели скрыться в лесу. Бились с ливонцами мои холопы. Я не видел, чем все закончилось, но знаю, мои холопы яростно сопротивлялись, пока я с боярыней уходил дальше в лес. Своими животами они спасли нас.

Лазутчик слушал мрачно. Объяснение Алексея, кажется, окончательно успокоило его, страх из глаз исчез, губы перестали дрожать, он немного расслабился и стал объяснять, что видел. Но говорил не о себе, а о рыцаре, иносказательно обеляя и оправдывая себя. Чтобы визави не имел на него злости и не захотел отправить к пращурам. Он понимал, что всякое неудачно сказанное слово сейчас может мгновенно обернуться против него. А он не хотел из-за глупого слова жертвовать животом своим.

– Рыцарь Штаден не участвовал в сражении, – донеслось из его горла, как будто кому-то было интересно, что делал рыцарь в тот момент. – Когда он прискакал к месту, все уже было кончено. Он проехал между телами и отправился дальше, не задержался. Но я, проезжая мимо, видел на земле окровавленные посеченные саблями тела в боярских одеждах.

Алексей усмехнулся про себя. Лазутчик, похоже, не догадывался, что сейчас здесь ливонцы его обыкновенно подставили. Получится авантюра с выкупом – разживутся без усилий, не получится – потеряют лазутчика, пришлого боярина, который для них, видимо, ничего не стоил. Используют, как половую тряпку, и выбросят.

– Значит, отправляя тебя сюда за выкупом, ливонцы уже были уверены, что я с боярыней полег в сражении, что за выкуп некого возвращать. К тому же королю Сигизмунду сообщили об этом. А он переслал эту весть сюда. К чему стоило так рисковать?

– Ливонцы – жадный вороватый народишко. Никогда не упустят, если где-то можно поживиться. Православных ставят ниже себя, как доверчивых глупых телят, коих всегда можно и нужно обмануть. И обманом взять у них все, что захочешь. Московия для них – темное царство, непонятное, они дико боятся непонятных московитов, потому страшно ненавидят. Выкуп захотели взять обманом. Чего проще – посулить то, чего нет: что ты, боярин, еще жив и что за выкуп сможешь вернуться из полона. И за один лишь посул получить все, что хочется. Только надо суметь обмануть. Потому отправили меня: своему православному в Московии больше доверия.

Выслушав, Алексей вспомнил, что еще несколько минут назад удивился, увидев, как крестился лазутчик:

– Я обратил внимание, что ты крестился православным крестом. Но здесь говорили, что ты принял другую веру, когда стал служить ливонцам.

Тот грустно усмехнулся и, ступив на раненую ногу, прикусил губы. После чего покрутил головой:

– Нет. Я свою веру не променял. Есть такие, кои уходят в другую веру, но есть те, кои остаются православными. Я – православный. Однако это не помогло. Мне не поверили здесь. – Лазутчик поник.

В извилинах мозга Алексея все ответы лазутчика спутались в клубок. Они никак не соответствовали логике поведения этого человека. Казалось бы, при таком осмыслении событий, в которых пришлось участвовать ему, при таком видении происходящего вокруг он не только должен был зубами держаться за веру свою, но искать пути возврата к прежней жизни. Однако все у него катилось по наклонной. Да, пути господни неисповедимы, душа человека – потемки:

– Зачем же ты пошел на службу к ливонцам, если видишь, какие они?

Ответ был предельно прост:

– Посулили много.

Алексей не улыбнулся, хоть его подмывало сделать это:

– Дали, что посулили?

– Нет.

– Дадут?

– Нет.

Следующий вопрос огорошил лазутчика:

– Не по душе тебе жизнь ливонская?

Тот замялся на короткое время, явно не решаясь ничего произнести. Но потом все-таки обронил:

– Правду сказать тебе, боярин? Не поверишь ведь.

– Правде поверю! – спокойным голосом Алексей пресек его нерешительность.

– Почему ты думаешь, что я скажу правду? – Губы лазутчика дрогнули.

– По глазам увижу! – чеканно сказал Алексей.

– Тогда скажу! – Лазутчик длинно вздохнул и решительно выпалил, глядя Алексею в глаза: – Нет, не по душе. Воли мало. В Московии легко дышалось, а там душно животу.

– Зачем же продолжаешь служить ливонцам?

Лицо лазутчика смялось, на минуту осунувшись и постарев:

– А кто мне тут поверит теперь, боярин? Ты, что ли, поверишь? Не поверили нынче обману – не поверят и правде. Конец ныне один у меня.

На какое-то время установилась пауза. В общем-то, лазутчик был прав. В его нынешнем положении веры ему нет. Но ведь это он сам привел дело к такому положению, а стало быть, самому ему быть в ответе за себя. И только от него зависит, как он поступит, если ему дать шанс. Особой уверенности у Алексея не было, что такой шанс лазутчику следует дать, ведь на самом деле действительно неизвестно, как тот впоследствии поведет себя. Говорят, однажды предавший предаст и второй раз. Но нельзя ж это повально распространять на всех и каждого. А если получится и лазутчик использует свой шанс, думал Алексей, тогда у него в руках появится хороший рычаг для укрепления собственных позиций, ибо он пока что тут на птичьих правах. Почему не попробовать? И Алексей решил воспользоваться такой возможностью:

– А вдруг я поверю?

Настороженный взгляд лазутчика застыл, точно каменный. А голос медленно потянулся, как резина:

– К чему тебе это? Все равно задние думы являться станут, что лукавлю я.

Пришлось снова показать твердость своих намерений:

– Думы будут по делам твоим, боярин! Назови свое имя!

– Не слышал разве? – Тот выпрямил пригнутую спину. – Тут меня многие помнят. Лукьян я, по батюшке Лукьянович, Шугавин.

– Лукьян Лукьянович Шугавин, – повторил Алексей. – Хочешь ли послужить вере православной и Московии? – Алексей сознательно не сказал послужить Великому князю Иоанну Васильевичу, хотя служение Московии подразумевало именно это. Но он не назвал имени Великого князя, допуская, что про это может проведать боярин Пётр Владимирович и тогда придется оправдываться перед ним. Пока, не определив для себя, чью сторону принять, Алексей держался посередине между двумя молотами. Сначала надо было разобраться в именах, прозвучавших в беседе с боярином Чипковым, а уж потом взвесить все «за» и «против». Вот только времени для этого отведено мало. Что значит «до вечера»? Это совсем ничего.

Морщившийся до этого от боли в ноге лазутчик снова точно воспрянул, гримаса боли с лица слетела, глаза сначала застыли на переносице Алексея, потом медленно расширились, полезли из орбит. Вопрос явно огорошил его. Он ждал какого угодно вопроса, но не такого. Видно было, как сильно заволновался, захлебывался собственным дыханием. Не мог быстро решиться на определенный ответ, но и затягивать с ответом тоже не хотел. Двоякое чувство охватило его и бросило лицо в краску. С трудом выдавил из себя:

– Шутишь, боярин?

– Не до шуток, мне, боярин Лукьян Лукьянович, – полным именем назвал Алексей, чтобы слова его прозвучали для Шугавина более убедительно. Он словно разговаривал уже не с ливонским лазутчиком, а с равным себе боярином, к которому испытывал доверие. Смотрел Шугавину прямо в глаза и не отрывался от них до той минуты, пока не услышал ответ.

– Не пожалел бы живота своего! – Голос дрожал, но дрожь была не от страха, а от напряжения, от решимости, от внезапной надежды.

Пауза, которую после этих его слов сделал Алексей, как будто давала время еще подумать Шугавину и отказаться от опрометчивого решения, если оно было не обдуманным до конца:

– Ты хорошо поразмыслил, боярин? Ответом своим ты сейчас можешь изменить всю судьбу свою!

Следующий выдох Шугавина подтверждал его решимость:

– Искуплю полностью служение ливонцам! Не сомневайся во мне, боярин!

Краем глаза Алексей увидел, как холоп боярина Чипкова старательно ловил разговор и стал креститься, когда услышал последние слова Шугавина. И тогда Алексей подумал, что поверят здесь Шугавину лишь тогда, когда он поклянется перед Богом. Потребовал:

– Я, может, сомневаюсь, а может, не сомневаюсь, боярин. Но ты перед Богом поклянись! Он один нам судья!