Темные Фигуры: Наши мертвые друзья

– В работе Ордена пришлось сделать перерыв, – объяснила она. – Вы новое поколение, первое поколение, впервые за много лет.Инна Антоновна тоже повернулась к нему, ее губы раздвинулись в еще более широкой улыбке.

– А нам будут платить?– Почему? – спросил еще кто-то. Немедленно группа взорвалась вопросами: – А как вы связаны с Орденом? – А как давно вы начали там работать?…

Никакой спешки, сказал он тогда. Их способности просто должны были себя найти.Самара скосила взгляд на Даниэля. Тот довольно улыбался, явно наслаждаясь вниманием, и тем, как его слова вызвали шквал вопросов. Он поймал ее взгляд и крепко сжал ее запястье, и она против желания тоже расплылась в улыбке. Сергей Олегович глубоко вздохнул и вскинул руки, вызывая всех замолчать. – Вся моя семья была в Ордене, – пояснил он. – И родители, и их родители, мы в некотором роде – целая династия. Во времена советского союза, нам пришлось уйти глубоко в подполье. Открыто заниматься нашим делом было рискованно, отношение к нам все время менялось, потому последний наш большой набор был давно. Но поверьте – мы никогда не сдавались. Инна Антоновна и Ольга Антоновна и вовсе принесли себя в жертву: взрослые тела не могут перенести заключение контракта, но они обе сделали это с собой, чтобы отсрочить необходимость искать наших новых героев. Ольга вдруг выпрямилась в коляске и подобралась, обводя их группу неожиданно осмысленным взглядом. – Не бойтесь ничего, – сказала она. У нее был низкий и хриплый голос. – Мы будем присматривать за вами с усердием родителей. Вы будете в порядке. – Когда у нас появятся способности? – подал голос Тэн. – Индивидуально, все очень индивидуально, – Сергей Олегович закашлялся. – Пока ваша работа – готовиться к заданиям. Мы разошлем вам расписания, запишем вас на разные курсы, и будем вас постепенно готовить к вашим обязанностям. Способности найдут вас сами. Никакой спешки.

Даниэль – в этом воспоминании выглядел также, как и в последний день своей жизни. Взъерошенный, счастливый и улыбчивый. У него все всегда было под контролем; по крайней мере, до последнего дня его жизни.Самара попыталась вспомнить лицо Тэна, освещенное любопытством. Теперь она не могла представить никого из них, какими они были тогда. В воспоминаниях они теперь оказывались измотанными взрослыми версиями себя: Ричард в костюме с длинными русыми волосами. Вместо по-детски пухлых щек и шкодливой улыбки, впавшие скулы, острый подбородок и короткая внезапная дрожь, когда его тело скручивало от страха. Тэн – уже тогда угрюмый и высокий, явный подросток на фоне всех остальных, но теперь боящийся прикосновений, отдельный, не желающий обронить ни лишнего слова, нелюдимая тень.

Глава седьмая. Водитель

Настя поняла, что они неправильно высчитывали дорогу до Жулебинского, когда машина свернула на Ленинградское шоссе. Они с Тэном по привычке сконцентрировались на станциях фиолетовой ветки, вместо того, чтобы обратить внимание на то, что машины двигаются по обычным дорогам.

Она обернулась. Тэн встретил ее взгляд: он выглядел озабоченно, эхом отражая ее собственные чувства. Между его бровями собралась тонкая морщинка. Никита рядом с ним, зевая, разглядывал ногти, особенно не переживая из-за происходящего. Бинты на его левой ладони были окроплены багровыми пятнами.

– Северный округ мы, практически, насквозь проедем, – произнесла Настя. Никита безучастно кивнул.

«Левобережный, Войковский, Сокол», – начала она считать про себя. Конечно, у Скинхедов не было никого со смотрящим талантом, так что шанс, что кто-нибудь из них их перехватит, был почти нулевым. Но проводить столько времени на их территории было некомфортно: все-таки несколько месяцев назад у них была большая стычка с Артуром, в ходе которой, он вполне очевидно попытался их убить.

– «Марьина роща» это кто? – уточнила она в пустоту.

Водитель недоуменно на нее воззрился.

– А? – переспросил он.

– Калеки, – откликнулся сзади Тэн. – Северо-восточный.

У Калек был слепой Борис, который умел смотреть чужими глазами. Опять же, шанс какого-то перехвата оставался минимальным: да и Калеки к нем были настроены, скорее, положительно, но Настя все равно медленно вдохнула и выдохнула.

По приезде в Выхино им нужно будет все равно как-то с водителем договориться. Настя бросила на него короткий взгляд. Конечно, она могла бы попытаться загасить все его эмоции отчаянием или страхом, благо, этого она чувствовала предостаточно, но сработает ли это?

Она прикрыла глаза. Ее начинало укачивать, и вид проносящихся мимо рекламных щитов вызывал тошноту. Накрапывал дождь, и по стеклу со скрипом заскользили дворники.

Она выдохнула, когда они проехали Савёловский вокзал: по крайней мере, Артур и его свита остались позади. С Калеками их отношения были получше: сказывалась большая дистанция друг от друга. Настя не могла бы даже вспомнить всю их группу: их было где-то шестнадцать. Из старшего поколения она сходу вспомнила только Бориса, который носил темные очки с круглыми стеклами и ходил с тростью, и Ирину, которая передвигалась на коляске.

Кажется, в последний раз Настя их видела за день до смерти Даниэля: Борис помогал выслеживать Паразита, объединившись с Ричардом и разъяренной Кариной.

Она вдруг вспомнила, как они с тогда Даниэлем вышли на улицу вместе, и оба застыли на крыльце. Лил дождь, и промокнуть они оба не хотели. Он перекатил сигарету из одного уголка губ в другой, и повернулся к ней: у него было открытый и счастливый взгляд, будто они не были в смертельной опасности.

– Мы близко, – сказал он. – Я чувствую, что сегодня-завтра мы его поймаем.

Настя тогда коротко кивнула. Она помнила собственный ужас, и дрожь от пронизывающего ветра на улице, и как ходила ходуном ее собственная челюсть.

Даниэль вдруг приобнял ее за плечи. Она уже не могла вспомнить запах его туалетной воды, но она знала что это был дорогой и свежий запах, без химических ноток или спиртового шлейфа.

– Все это закончится, – повторил он оживленно. – Можешь себе представить? – Настя не знала жизни с Психами без угрозы Паразита, и только покачала головой.

Это был последний раз, когда они говорили наедине. Она часто возвращалась к этому разговору потом: злясь, что не сказала совершенно ничего, поглощенная страхом, что последние слова были такими обтекаемыми и бессмысленными, что все что осталось, это воспоминание о его тепле сквозь куртку.

Настя прикусила губу, не позволяя себе провалиться обратно в темноту трагичных воспоминаний. У нее есть задача, миссия даже. Она обязана спасти Люсю. Нет времени трагично вздыхать из-за смерти, которую она предотвратить не могла, нужно было сконцентрироваться на той, которая еще могла быть ей подвластна.

Но Даниэль снова лез в ее голову: его самоуверенная улыбка, взъерошенные волосы, то, как он прикусывал костяшки пальцев в задумчивости, и его адидасовская куртка, перешедшая теперь Самаре. Его голос всегда был таким уверенным и твердым. Он ничего не боялся.

Тот раз, когда они пошли в первый обход втроем: Даниэль, Тэн и она, и всю дорогу Даниэль разговаривал.

– Самое главное, – сказал он тогда. – что тебе совершенно не стоит ни из-за чего волноваться. Non hai paura.

– Что? – переспросила она, еле дыша. Ее сердце билось у самой ключицы, а в ушах звенело, и казалось, будто в любой момент она упадет без сознания. Она тогда еще не научилась отдавать этот страх и рассыпать его вокруг и захлебывалась им.

– Это по-итальянски, – ответил он. – «Ты не боишься». Видишь? Каждый день мы выучиваем что-то новое и полезное, – на что Тэн притворно застонал и замахнулся рукой в перчатке, усмехаясь.

Они были лишь немного старше, чем она, но в них не было ни тени страха: оба светились от легкой нервозности и восторга – яркие, как краска прямиком из банки, эмоции Даниэля, которые невозможно было игнорировать, и более мрачные, похожие на дым чувства Тэна. Даниэль шутил и смеялся так громко и открыто, будто не было и шанса, что Паразит вдруг начнет выглядывать из чьего-нибудь тела.

– Ребятки, у вас ведь есть деньги, да? – ни с того, ни с сего спросил водитель, когда они подъезжали к туннелю. Настя резко выпрямилась.

– Да, коне… – начала она бодро, но водитель сразу же ее перебил.

– А давайте вы мне их покажите, – произнес он. – А то знаете ли, путь не близкий… Хоть бы и онлайн, я человек современный.

– Мы разве не заплатили уже? – тихо переспросил Тэн с заднего сиденья. Настя дернулась: Самарина записка явно пробралась как-то в его сознание.

– Нет-нет, – начала она торопливо. – Сейчас я… – от паники она не могла ничего придумать, запутавшись в словах. Во рту пересохло.

– Слушайте, ну что это за дела? – взревел вдруг водитель. Его эмоции вдруг пошли ярко красными волнами и доброжелательное спокойствие испарилось. Он резко крутанул руль, съезжая на переулок, и останавливая машину на обочине. – Вы что типа думали, что можете просто бесплатно прокатиться? – его лицо сразу налилось кровью и стало почти бордовым. Он повернулся к Насте, и вытянул к ней руку, впившись в ее плечо. – Ты! Да, ты, пигалица, показывай деньги, хоть какие-то, немедленно, слышишь меня? – он ввернул крепкое нецензурное слово.

Настя потянулась к сумке: ее пальцы так тряслись, что она с трудом нащупала молнию. За окном из пешеходного перехода выбегали люди, спасающиеся от дождя и прикрывающие головы капюшонами курток. На их машину никто не обращал внимания.

– Я, конечно, тот еще болван, – продолжал кричать водитель. – Вижу: студенты, дай, думаю, сделаю хорошее дело, в свой выходной свожу ребят на другой конец Москвы, а вы!…

– Прекрати кричать! – заорал в ответ Тэн. – Успокойся! И убери руку от Анастасии!

Водитель резко повернулся к Тэну:

– Выйдите из машины! – зашипел он, брызгая слюной. – Подружка ваша пусть останется внутри, а вы немедленно…

– Я никуда не пойду! – завопил Тэн, не двигаясь с места.

– Ты!… – взревел водитель, рванувшись в его сторону.

Настя застыла, глядя на то, как рука водителя медленно приближалась к смуглому лицу Тэна, ближе и ближе; у него были сучковатые желтые пальцы и неровные такие же желтые ногти, а прямо под была маленькая татуировка-завитушка; рукав куртки сполз, демонстрируя волосатое запястье.

Его тело тянулось вперед: багровое лицо скривилось, а глаза широко распахнулись…

– Стой! – взвизгнула Настя (ей вторил Никита), но уже было слишком поздно: его пальцы коснулись Тэновой щеки, скользнули вниз, пытаясь обхватить шею, а дальше водитель глубоко прерывисто вздохнул и закашлялся.

От Тэновой шеи его рука переметнулась на его собственную.

– Что…, – он снова зашелся кашлем, другой рукой отчаянно нащупывая сердце, и засипел.

– Я вызову скорую, – выпалила Настя, но уже на слове «скорая» вспомнила, что их телефоны остались в квартире. Она рванула ремень – тот немедленно затянулся потуже – нащупала красную клавишу на замке, сбросила его с себя, защелкала ручкой двери. Ее суматошные движения были медленными, слишком медленными.

Водитель продолжал хрипеть, дергаясь всем телом. Никита тоже хлопнул дверцей, выбираясь на улицу. Тэн продолжил сидеть без движения, его ровный взгляд оставался прикован к дергающемуся телу на водительском сиденье.

Дождь лил теперь стеной, и Настин свитер сразу прилип к телу. Она завертела головой: справа был магазин продуктов, с большим числом двадцать четыре в названии, и какой-то сплав кафе и бара, оба здания выглядели закрытыми, а слева была – дорога.

Из перехода вынырнула женщина, прикрывающая голову капюшоном от дождя.

– Подождите, – заорала Настя, бросаясь к ней, но та испуганно на нее взглянула и ускорилась.

– Вызовите скорую, – закричала ей вслед Настя, но та продолжала бежать прочь. Настя завертела головой: нигде не единого человека.

Она побежала вниз по дороге: вдоль желто-зеленого бордюра и обшарпанных многоэтажек. Дверь в небольшую коробку продуктового магазина с изображениями колбас в оконных рамах, была открыта, под навесом стояла девушка в голубом переднике и курила с отсутствующим выражением лица.

– Вызовите скорую, – Настя почувствовала, что хрипнет.

Девушка воззрилась на нее с легким недоумением.

– Пожалуйста, – ее глаза жгло от собирающихся слез. – Пожалуйста, мы ехали в машине, и наш водитель…

– Ща, – девушка вытащила из кармана телефон, торопливо застучала ногтем по экрану. – Ноль три?…

– Они поменяли номер, – Настя приблизилась к ней. Горло сжимали панические слезы. Она не помнила новый номер скорой. Кажется, нужно было добавить единичку или ноль? – Попробуйте сто двенадцать? – ей отчаянно хотелось избавиться от всех этих эмоций, нагрузить ими ни в чем не повинную спасительницу, но она сдержалась.

«Мы убили нашего водителя», – ее дыхание сперло. – «Мы убили ни в чем не повинного человека».

Ее одежда была мокрой насквозь, и когда она переступила с ноги на ногу, пытаясь найти баланс, в ботинках громко захлюпало.

– Алло, да, скорая?… – нервно начала девушка в трубку.

– Анастасия! – к ней приблизился Тэн, чуть сутулящийся из-за дождя. Его темные волосы намокли и липли к лицу, и на долю секунды Настя подумала о том, как просто было бы все это закончить: просто протянуть руку, убрать прилипшую к его губам прядь, и умереть.

– Никита остановил машину, они вызывали уже скорую, – прокричал Тэн, а потом вдруг нагнулся к ней (его лицо оказалось пугающе близко) – Надо уходить. Пойдем!

– Спасибо, до свидания, – крикнула Настя, послушавшись, оставляя продавщицу позади.

К ним подбежал Никита, тоже мокрый и взъерошенный:

– Быстро, бежим! – выпалил он, и они припустили вниз по переулку, который почти сразу оборвался, превратившись в перекресток, пересекаемый машинами.

– Почта! – затянутая в перчатку рука Тэна взметнулась, указывая в маленькое отделение почты из выцветше-желтого кирпича.

Перекресток они пробежали по диагонали, под оглушительный визг тормозов и гудков. Настя перепрыгнула через низенький заборчик, оберегающий клумбу, чувствуя как ее ботинки погружаются во влажную грязь.

Они ворвались внутрь отделения: Настя рванула на себя тяжелую дверь и придержала ее для Тэна и Никиты.

Внутри было тихо – это было небольшое помещение с серым полом-плиткой, покрытым грязными разводами, и желтовато-зелеными стенами. Веяло подвальной сыростью, пусть и размещалось оно на первом этаже. Окон не было. Все было освещено прямоугольными лампами как в больницах.

За одним из столов сидела пожилая женщина в совершенно не-летнем пальто и несколькими пластиковыми пакетами, сваленными рядом с ней в кучу, и с лупой изучала какую-то бумажку.

За стойкой скучала другая дама схожего возраста с синеватыми волосами, как бывает от неудачных экспериментов с перекисью. Она сощурила глаза, когда они ворвались внутрь.

– Полило что ли? – уточнила она.

– Да, – ответил Никита и преувеличенно размашисто вытер ботинки о дверной коврик.

Разговор на этом себя исчерпал.

Они заняли свободный столик под стендом, объясняющим противопожарные правила. Настя сжала несколько раз рукава свитера, выжимая из него воду. Ее била дрожь, а кожа покрылась мурашками.

– Мы вообще где? – спросил Никита.

– Мы убили человека, – прошипела Настя в ответ.

Тэн приложил палец к губам. Прядь волос все еще липла к его щеке.

– Не здесь, – пробормотал он очень тихо.

– И если уж пошла такая пьянка, скорее он сам себя убил.

Настя плотно закрыла глаза, чувствуя как в ней закипает ярость. Этот несчастный человек, который всего лишь хотел заработать немного денег за час езды, не заслуживал такой смерти.

– …К тому же, мы вызвали ему скорую, наверняка, ему уже помогли, – продолжал Никита.

– Тэн, как часто люди переживают контакт с тобой? – поинтересовалась Настя, распахивая глаза и изображая преувеличенно вежливую улыбку.

– Мне известен один раз. Мы можем, пожалуйста, несколько понизить тон? – лицо Тэна напряглось еще сильнее обычного, а ноздри раздулись. В его низком голосе прозвучали угрожающие нотки.

– Ребятки, потише, – шикнула на них женщина за стойкой, отрывая взгляд от «Аргументов и Фактов».

– У нее есть пойнт, – кивнул в ее сторону Никита. – давайте и правда будем потише. Поймем где мы находимся и свалим к хренам отсюда.

Настя посмотрела на свои руки. «Если все пройдет успешно, мы перепишем прошлое», сказала она себе. «И никто больше не умрет. Никто никогда не умрет.»

– Мы на Красноказарменной улице, – сказал Тэн, кивая на стенд над ними. Адрес почтового отделения был написан в верхнем углу.

– Это вообще где? – Никита запустил руку в волосы. – Нам ближе до дома или?…

– Мы не можем вернуться домой, – резко произнесла Настя. – У нас нет на это времени. К-каж-дый ч-час на счету. – от дрожи последнее предложение она произнесла почти по слогам. Руки продолжали дрожать, и она прижала их к груди. Люсина жизнь зависела от них.

«Это все никогда не закончится», – подумала она. – «Мы будем сражаться с Фигурами в Ордене пока не умрем, один за другим, как Даниэль и как Люся».

– Мы точно все еще в центральном округе, я думаю где-то в Басманном, – сказал Тэн. – Или в Лефортово.

– Блин, что вообще такое Лефортово, – простонал Никита. – Как вы вообще можете хранить всю эту бесполезную хрень в головах?

Настя попыталась сконцентрироваться на географии, представить районы и улицы, которые она провела столько времени запоминая, но вместо этого ее мысли продолжали возвращаться к ее зубам, сталкивающемся от непрекращающейся дрожи, и к тому, что из всех смотрящих, Карина была самой стремительной, чувствующей чужой дух каким-то шестым чувством. Именно она обычно помогала Гарпиям и Сергею Олеговичу засекать фигуры.

– Давай оставим эту дискуссию на потом, окей? – Тэн смотрел спокойно: Настя видела как он медленно сдавил в себе страх, заменяя его на сгусток материи, поглощающей все эмоции.

Настя прикрыла глаза. Внутри нее бурлила привычная темнота, искрилась как бенгальские огни нервозность, шипел страх, выглядящий как телевизионные помехи. Она могла бы собрать все это, все эти мерзкие чувства и выплеснуть их на одну из двух несчастных женщин: скучающую сотрудницу с «Аргументами и Фактами» или безумную тетку с лупой.

Всего пара движений, и ей не будет больше плохо, эмоции станут медлительными и подмерзшими как от анестезии. Она перестанет чувствовать вообще: и больше не было бы ни вины, ни страха, ни тоски… Но передать все это этим невинным жертвам?… Этично ли обменять возможно повышенные шансы Люсиного спасения, на очень поганый день в жизни одной из этих незнакомок?

Смешная дилемма после того, как они только что убили человека.

– Наша задача как можно скорее попасть в Юго-восточный округ, – сказала Настя, усилием воли заставляя голос звучать спокойно. – Проще всего было бы попросить у кого-нибудь телефон и проверить карты.

– Зачем просить, если мы можем сразу кого-нибудь кокнуть?

Настя проигнорировала Никиту и повернулась к своей несостоявшейся жертве: сотруднице с «Аргументами и Фактами».

– Вы не подскажите, какая ближайшая станция метро? – спросила Настя ровно, натягивая улыбку на лицо.

– Бауманская, – ответила женщина с еле заметными сварливыми нотками. – Тут рядом, почти по прямой. – она махнула рукой в невразумительном жесте.

– Спасибо, – они все по очереди посмотрели на друг друга, а потом Никита оглушительно хлопнул по коленям (заслужив недовольный взгляд из-за «Аргументов и Фактов»), и они вышли на улицу.

Настя была почти уверена, что увидит кого-нибудь из Мажоров: но пусть ливень и превратился уже в моросящий дождь, снаружи их никто не ожидал.

Они быстро перебежали оживленный проспект – резко остановившаяся машина истошно посигналила им вслед – и бросились вниз по дороге, будто их кто-то преследовал.

– Каковы шансы, что когда мы окажемся в Юго-Восточном, Другие сами нас найдут? – сварливо поинтересовался Никита.

– У них ни одного смотрящего, – по левую сторону от них тянулся ряд низких ярко-желтых домов. Настя вдруг почувствовала жгучую зависть: она не была в центре уже больше года, и вдруг увидеть город таким: цветным и низким вместо бесконечных серых многоэтажек было почти больно.

Они не сговариваясь замедлили шаг.

Настя чувствовала как сводит от холода пальцы ее ног. Будь с ними Самара, они могли бы просто сходить в любой магазин и переодеться в сухую одежду.

– Ну, наверняка, они устраивают какие-то обходы, верно? – резонно поинтересовался Никита. Они прошли мимо розового дома с колоннами, лепниной сверху и салоном красоты внизу, и Никита всплеснул руками, явно чувствуя то же, что и Настя.

– Что за жесть, – пробормотал он. – Почему самое красивое место в нашем сраном округе это кладбище?

– А как же Пресня? – предложила Настя без особого огня. Она была с ним согласна, но почему-то признавать этого не хотелось.

– Здесь поворачиваем, – Тэн проигнорировал их обоих. Они повернули налево, где улица становилась все шире и больше заполненной людьми. Бело-розовые стены были испещрены граффити, а двери любого подъезда были почти под три метра высотой. Мимо проскользнул трамвай, набитый людьми в дождевиках.

Вход в метро был прямо здесь: широкие серые колонны и массивные деревянные двери под коричневым барельефом. Под навесом толпились люди, ждущие пока пройдет дождь.

Тэн и Настя переглянулись. Вполне возможно, Мажоры уже поджидали их там.

– Окей, у нас более менее два варианта, – произнес Тэн, и Настя кивнула.

– Нам нужно попасть на Лермонтовский проспект, верно? – Проще всего это сделать если мы поедем на одну станцию назад, на Курскую, и оттуда спуститься вниз. Так мы задержимся в Центральном районе, что плохо, но…

– Мы сможем пересесть на фиолетовую, и проехать практически по прямой, – Никита кивнул несколько раз. – Наш другой вариант это типа поехать на станцию вперед к Нищебродам, и понадеяться, что мы сможем свалить оттуда как-нибудь еще. На собаках, например.

– Нищеброды много крутятся вокруг метро, – мотнул головой Тэн. – Тем более, Курская большая, там легко затеряться.

У Насти мнения не было, так что они согласились на Курскую.

* * *

Настя помнила, что Бауманская ремонтировалась почти целый год: за это время Темные Фигуры по-настоящему ее облюбовали: настолько, что слухи об этом дошли даже до их округа.

На эскалаторах была куча народу: и Настя мысленно приготовилась к драке. Ее сердце выстукивало в груди нервный ритм. Любой в многочисленной толпе мог оказаться Мажором или переспелой Темной Фигурой.

– Тэн, чувак, – начал Никита, когда они заняли место у края станции, ожидая поезда. – может пришло время объяснить, почему Мажоры нас так не выносят?

В туннеле раздалось гудение, и грохочущий старый поезд резко остановился у станции. Поток воздуха взъерошил их волосы. Двери с лязганьем распахнулись, выпуская толпу пассажиров. Они пристроились сбоку, и вместе с потоком людей вошли внутрь вагона. Пол был покрыт грязевыми разводами.

Настя отметила как аккуратно двигался Тэн, поворачивая лицо так, чтобы избежать случайных прикосновений. Он поправил перчатки, еще плотнее натягивая их на руки.

«Меньше чем пятнадцать минут назад он убил человека», – подумала Настя, но мысль показалась ей чужой. Двери вагона захлопнулись, и поезд рванулся по направлению к Курской.

– Зависит от того, что вы хотите знать, – прокричал Тэн, перекрывая шум поезда.

– Какого хрена они хотят всех нас убить? – заорал в ответ Никита.

Они втроем стояли в углу вагона, Тэн прислонился спиной к углу, а Настя и Никита разместились по разные стороны от него. Настина рука, цепляющаяся за поручень побелела от напряжения.

– Ну это достаточно долгая и сложная история, – крикнул Тэн в ответ.

– Тебе не кажется, что мы заслуживаем ее знать? – спросил Никита. – Мы, типа, рискуем своими драгоценными жизнями сейчас, знаешь?

Настя, неожиданно для себя, снова была солидарна с Никитой.

– Эдик из Мажоров вас ненавидит, – подхватила она. – Их округ с трудом заставили помочь нам с Паразитом. Что такого между вами произошло?

– Давным-давно, мы были близкими друзьями, – ответил Тэн, перекрикивая шум поезда. – А потом произошла цепь событий, которая это поменяла. Выходим.

Они вышли из поезда, и не сговариваясь направились в сторону перехода на Кольцевую.

– Ты понимаешь насколько это плохое объяснение? – поинтересовалась Настя. – По содержательности это было даже хуже чем Никитины шутки.

Никита, первый взбегающий на лестницу перехода, картинно показал ей средний палец. Несмотря на заданное на знаке направление, люди шли в обе стороны.

Тэн отнесся к ее словам безразлично, ускорив шаг. Настя бросила короткий взгляд на поезд внизу: тот, как раз, подъехал к платформе и запускал внутрь толпу пассажиров. В этот момент в ее голове ясно раздался чей-то голос: «Приветики».