Снег, который мерцал

– Сядьте оба, – раздался голос.

И мы послушно сели за стол переговоров. Юрий Борисович сделал ещё глоток и громко, поставив стакан обратно, сел напротив.

Сначала он переводил взгляд с меня на напарника и обратно. Марат даже костыли убрал в сторону и тяжело посмотрел из-под лба. Но не сказал ничего. Я же хотел уже выпалить, что всё, что я делаю, логично и правильно, и так бы поступил любой здравомыслящий человек, но прикусил себе язык, чтобы не усугублять ситуацию.

Юрий потянулся за газетой, которая лежала у него на столе, и, развернув, кинул её мне на той странице, где была ориентировка мальчика.

– Я жду объяснений, – холодно произнёс он.

– Здесь нечего объяснять, – я поднял голову, чтобы хотя бы казаться непоколебимым, однако знал, что при малейшем желании Юрия я выйду отсюда сразу арестованным. – Ребёнок был, я уверен, потому что он здесь, в городе, я вижу его, но когда я собираюсь окликнуть или догнать, он убегает, прячется среди темноты и снега и не вылезает в дневное время.

– Свидетели есть? – шепнул Марат. – Хоть кто-нибудь, кроме тебя, его видел?

– Прямых назвать не могу, но есть девушка. Мальчишка чуть не сбил её с ног в последнюю нашу встречу, – твёрдо сказал я, хоть и понимал, что вру. Но если это единственный путь к спасению ребёнка – пусть он будет таким.

Юрий Борисович долго смотрел на меня, считывая каждый мой вздох, каждую эмоцию, каждое движение тела. Он качал головой, его скулы будто пульсировали, и я понял – это бомба замедленного действия, и сейчас она может взорваться, если я что-нибудь не скажу ещё.

– Когда я погнался за мальчиком, – продолжил я, – нашёл джип, который в тот день удирал от нас. Водителя установить не удалось, машина числится в угоне.

Марат будто забыл о боли и выпрямился, внимательно прислушиваясь к моему рассказу.

– Надеюсь, ты не полез в это дело сам, а сообщил по инструкции в следственный отдел.

– Всё так, но я провёл своё расследование. Сарай, около которого я нашёл авто, принадлежит Кузнецову Дамиру Сергеевичу. Кузя.

– Кузя – это тот авторитет, который… – начал хрипеть Марат.

– Верно, но он закрыт, ему дали десять лет. Его адвокат тогда хорошо подсуетился, и Кузя отхватил минимум, но никто и не предположить не мог, что у него есть недвижимость.

– Это как так? – внезапно в разговор включился Юрий Борисович.

– Кузнецов владел возможностью иметь несколько паспортов на разные фамилии. Но имя и отчество он никогда не менял – это был его фирменный знак. Поняв, что официальные пути ни к чему не приведут, я решил провернуть операцию. Нанял начинающего актёра, сыграл роль племянника Кузнецова. Задача – оформить новые документы, причём с изменением имени и фамилии. Мол, теперь не просто выходец из заключения, а новый человек, готовый начать жизнь заново.

Но ключевым был не сам запрос, а реакция сотрудницы. Она должна была знать, что Кузя вне игры. Поэтому я дал актёру кодовое слово – «левша». Это был его словесный паразит. Он говорил его часто, даже если оно не вписывалось в контекст. Я предположил, что Кузя приговаривал его вслух, чтобы не забыть. Если сотрудник услышит это слово, она может выдать себя движениями или мимикой.

Поначалу она замялась. Мне даже показалось, что она либо заметила камеру, либо слово было не тем, либо актёр вызвал подозрения. Но через минуту всё-таки попросила заполнить бланк с новыми ФИО.

Когда мы пришли забирать готовый документ, я уже ждал с оперативниками и понятыми. Не хотелось терять шанс. Знал: если она действительно причастна, то сейчас дрогнет. И она дрогнула.

– Так с этим всё понятно. Теперь у нас есть её показания? – Фуркнул босс.

– Показания – нет. Только факт продажи документов. Но я уверен – она знает больше. Она не просто работала с Кузнецовым. Она помогала ему маскировать активы.

– Активы? – переспросил Марат.

– Да. Кузнецов не просто имел несколько паспортов. Он использовал их, чтобы прикрыть десятки объектов недвижимости по стране. В разных городах. Под разными именами. Мы нашли сарай здесь, в Зорино. Но это не единственная точка, которую он держал.

– Как такое возможно? – спросил Юрий Борисович.

– Просто. Никто не связывал эти квартиры и дома между собой. Разные люди, разные договоры, разные банки. Одни и те же деньги проходили через подставных лиц, а настоящий хозяин оставался в тени. Он строил систему, где сам был невидимкой. Даже после заключения кто-то продолжал прикрывать его следы.

– Значит, он не один, – тихо сказал Марат.

– Нет, – ответил я. – Он не один.

– Так с этим всё понятно. С ребёнком что? – продолжид допрашивать Юрий.

– Он как привёл меня к сараю, после исчез, лишь следующим вечером его силуэт, смотрящий в моё окно. Но я до сих пор уверен, что человек, угнавший джип, имеет какое-то отношение к ребёнку, но машина брошена.

– Так, машину ты нашёл в Зорино, верно? По описанию сходится с опрошенными тобой людьми?

– В точности. Но свидетели утверждали, что джип уехал на север – никто не видел, что он вернулся обратно, хотя там можно было въехать с другого въезда. Но даже бы и не подумал искать её у нас.

– Заявлений об угоне авто наших жителей не поступало, – сказал Юрий Борисович.

Я кивнул.

– Это ничего не значит, – ответил я. – Машина могла приехать из другого города. Он мог её бросить и уйти. На автобусе, попутке, даже пешком. Никто бы его не нашёл.

Все замолчали. Каждый прокручивал свои варианты. Я же уже не знал, где искать угонщика.

– Подожди… Ты же сказал – машина в угоне? – внезапно встрепенулся Марат. – Значит, тебе хотя бы немного известно, откуда она сюда прибыла. Где живёт владелец?

Я осторожно достал из кармана листок, сложенный вчетверо, развернул его и положил на стол так, чтобы все видели.

– По словам Артура, – начал я, – владелец джипа жил в Товлае. Это около пяти километров отсюда. Но он год назад переехал в столицу. Да и это мало что даёт. Люди всё чаще живут то здесь, то там, без регистрации. Снимают квартиры, дома. Запросто кто-то из знакомых мог пригнать машину сюда, чтобы проследить за ней. Или просто оставил её на время. Либо кто-то был вписан в страховку и имел право ездить. Вариантов – масса.

Юрий Борисович взял листок, медленно пробежал глазами данные, которые мне набросал Артур.

– Машина могла оказаться здесь и по другой причине, – внезапно нарушил тишину Марат. – Кто-то знал, что ты слишком далеко ищешь.

Я молчал. Хотел сказать, что это бред. Но он звучал слишком логично. Я бы не нашёл эту машину, если бы не ребёнок, который привёл меня к сараю.

Марат дал мне обдумать это и продолжил:

– Машина была здесь. В Зорино. Почему?

Юрий Борисович нахмурился и ответил.

– Торопился. Не успел увезти, – предположил он.

– Если хочешь что-то спрятать – прячь на видном месте, – возразил Марат. – Потому что там никто не станет искать. Кто знал, куда ты направишься в первую очередь?

– Только Артур, – ответил я. – И те, кого он привлекал временно. Для просмотра камер, записей…

– Вот и подумай, – сказал Марат. – Ни Юрий Борисович, ни я не знали. Только ты и Артур. Кого он привлекал – временные лица. А следствие вели вы двое. Я бы подумал, что причастен к угону ты, но у тебя алиби. Ты ехал со мной в тот день.

Он сделал паузу. Я сглотнул. Хотелось выйти. Хотелось, чтобы он не говорил этого вслух.

– Значит, подозреваемый…

– Это невозможно, – прохрипел Юрий Борисович. Он резко встал, налил воду и выпил одним глотком. – Артур свой.

– Я тоже не хочу в это верить, – сказал Марат. – Но кто, если не он?

– Нужно проверить другие версии, – сказал я.

– Какие, Дёма? – изумился Марат. – Назови хотя бы одну.

– Юрий Борисович, – ответил я. – Этот разговор остаётся между нами тремя. Не выйдет дальше этих стен. Дайте мне все доступы. Я найду угонщика.

– Сделай так, чтобы подозрения Марата не оказались правдой, – хрипло произнёс начальник. – И ещё: ты работаешь один. Никто в отделении не должен знать, что ты ищешь на самом деле. Включая Артура. Это мои условия.

– Согласен. И полностью вас поддерживаю, – парировал я.

Всё было ясно как день: если хоть кто-то пронюхает, информация дойдёт до Артура. Он снова начнёт заметать следы. А мы снова побежим за исчезающими уликами.

Юрий Борисович кивнул. Только один раз. Будто дал мне последнее предупреждение. Я понял: если провалюсь – сам виноват.

Марат молча поднялся на костылях. Мы вышли вместе, но каждый со своим грузом.

На улице нас встретила стужа. Я словил первый глоток морозного воздуха. Острый, резкий – будто удар по лёгким. Облегчение было невероятным. Даже не потому, что меня допустили к работе. А потому, что я снова шёл по следу. И в голове выстраивался неплохой план дальнейших действий.

Мы переглянулись с Маратом.

– Тебя подвезти? – спросил я.

– Да. Мне в стационар, – кивнул он, осторожно переставляя костыли.

Пока мы шли к машине, я чувствовал, как внутри всё сжимается. Не страх. Не тревога. Что-то глубже. Будто кто-то дёрнул за ниточку, которую я давно старался не замечать. Марат молчал. Но даже в этом молчании было что-то лишнее. Словно он хотел сказать больше, но передумал. А может, и не хотел вообще. Просто бросил подозрение в воздух – а оно повисло.

Я не мог принять это. Не мог представить Артура в роли предателя. Он был тем, кто всегда прикроет. Кто знает, как выйти из игры, не проиграв. Кто найдёт лазейку, когда других уже нет. Он не мог воткнуть нож в спину вот так просто. После всего.

Когда мы подошли к авто, я открыл дверь и пропустил напарника внутрь. Он ещё только собирался сесть.

Тогда я бросил взгляд чуть в сторону – на пустую парковку, где обычно стояли патрульные машины. Возле старого автоприцепа, в белом снегу, выделялся силуэт. Ребёнок. Все так же одет не по погоде. Босиком. Чистый. Светлый. Почти прозрачный. Его лицо – будто высеченное из льда. Ярко-синие глаза. Смотрят. Не моргает. Вслушивается во что-то. В нас? В себя?

– Эй, – тихо окликнул я, толкнув плечо Марата. – Там он.

Напарник замер. Повернул голову медленно, будто боялся, что ребёнка там уже нет. Но был.

– Он же… – прошептал Марат. – Как он вообще живой?

– Не знаю, – ответил я. – Но почему-то держится на расстоянии.

Я сделал шаг вперёд. Ребёнок не двинулся. Только глаза – чуть сузились. Увидел меня? Или видел кого-то другого?

Ещё шаг – и он исчез. Так внезапно, будто растворился в воздухе. Ни звука. Ни следа. Только снег хрустел под ногами и падал, как всегда.

– Дети чувствуют окружающих. Он видит, что ты не готов быть рядом. Ни с ним. Ни с собой.

– Но я готов. Я ищу его. Хочу помочь.

– Помочь – да. Только не выходить из своей скорлупы. В которой ты запечатался. А он стоит и смотрит. Ждёт, когда ты наконец перестанешь носить эту чертову маску супергероя.

Марат сделал паузу. Затем добавил:

– Пойми, этому ребенку не нужно спасение. Ему нужен ты. Как скала. Как проводник. Только вот ты даже не знаешь, что делать с ним, когда он однажды подпустит тебя ближе.

Я долго обдумывал его слова. Не понимая, почему они застряли внутри.

– Наверное, отдам его в приют, – ответил я.

– А оно ему надо? – хмыкнул Марат. – Хотел бы в приют – давно бы обратился к кому-нибудь. А он преследует тебя. Слышишь?

Я не ответил. Только посмотрел на пустую парковку. Где минуты назад виднелся белый силуэт.

И тут я по-настоящему понял. Мальчик искал дом. И не стены. А человека. Он искал того, кто станет его опорой. Кто возьмёт его за руку не потому, что должен, а потому что хочет. А я не был готов дать это. Ни ему. Ни себе.