И в темноте увидеть свет

Встаю с пола, отряхиваюсь, оглядываюсь, дав время глазам привыкнуть к полумраку. Самое первое ощущение – вонь. Вонь трудноописуемая, тут не один источник, а много, разных, сливающихся в один непередаваемый букет. Даже трудно понять, что именно может такой букет создать, и ещё сложнее представить себе, что отсюда можно вынести что-то съестное. Тем не менее, постояв у двери и поборов в себе рвотные симптомы, мы с Джонни двигаемся вглубь. Мне приходится достать фонарик, и светить вперед, а то мало того, что не видно ничего, так ещё и ногу сломать можно. Луч света выхватывает кассы и стеллажи за ними, сильного разгрома не наблюдается. Только подойдя ближе мы замечаем, что кассы все открыты, и совершенно пусты. На стеллажах так же зияют пустые места, но всё выглядит так аккуратно, как будто продукцию собирали нежно и медленно, а не как обычно – в спешке, не заботясь о следах. Похоже, что магазин "чистили" сразу по началу заражения, когда еще никто не понял, что все это – всерьёз и надолго. Проходим по параллельным линиям стеллажей – полки не слишком высокие, и мы с Джонни можем видеть друг друга. Магазинчик оказывается действительно небольшим, узким и длинным, расположенным практически вдоль улицы.

К полкам с мясной и сырной продукцией даже подойти невозможно – то, что там лежит, едва только не шевелится уже, и источает такие ароматы, что мама не горюй. На полках с алкоголем однако ещё много что осталось, хотя почти все, что крепче 30 градусов так же аккуратно ликвидировано. А вот и полки с макаронами и печеньями, и это уже интересно – они полупустые, но всё же того, что осталось, нам очень даже хватит, и выглядят пачки нетронутыми. Джонни как раз подошел сюда же, притащив с собой тележку от ближайшей кассы. Идея отличная, есть тут что брать с собой, и я тоже нашел глазами тележку, недалеко у входа, схожу за ней. По дороге зацепил взглядом стенд с соленьями и консервами, почти пустой, но всё же. Начну с него, пожалуй. Оливки в жестяных банках – в тележку, туда же соленые огурцы, какие-то то ли помидоры, то ли томатная паста – потом разберемся. Мясных консервов нет, как не высвечиваю дальние углы полки – их собрали наши аккуратные предшественники. По шуршанию за спиной понимаю, что у Джонни загрузка макаронных изделий в самом разгаре. Так, ещё две коробки с вином, несколько упаковок с какими-то конфетами… Оглядываюсь вокруг, но больше ничего вроде полезного не вижу. Джонни прикатил забитую с горкой тележку, положив сверху три больших упаковки бумажных полотенец – а вот это он хорошо придумал.

– 

Надо бы ещё пару шампуней, мыло, что-то такое найти. – полушепотом говорю я

– 

Точно! – шипит в ответ Джонни, и скрывается в глубине магазина. Свет от фонариков уже кстати и ненужен, глаза привыкли к темноте.

Через пару минут мой напарник возвращается с охапками разных бутылочек, и сваливает их в мою тележку. Теперь вода, это обязательно. Воды надо много, да и есть тут она – видел. Но для нее явно понадобится ещё и третья тележка. Черт, как мы всё это выкатывать будем из магазина? Через ту дырку в двери тележки не пройдут, придется каким-то образом двери открывать. И ходить до машины надо будет два раза, но всё равно это того стоит. Третью тележку пришлось поискать, обшарив весь магазин. Свободной небыло, пришлось использовать ту, что стояла у касс с какими-то высохшими чуть ли не в пыль цветами или растениями, вытряхнув из нее содержимое на пол. Воды набрали сколько смогли, брали только негазированную, в блоках по шесть полуторалитровых бутылок, и то получилось немного – место такие упаковки занимают знатно. Подкатили всё наше награбленное добро к дверям, Джонни выглянул на улицу. Даже по квадрату света с нижней части двери было видно, что снаружи на городок медленно спускаются сумерки, и медлить совсем не хочется. Двери распахиваются наружу, по всем правилам противопожарной безопасности, потому мы с Джонни просто выдавливаем их своими телами. Поначалу старались делать все нежно, но дверь попалась упрямая, добротная, так что без шума не обошлось. В момент, когда срывается замок, обе створки распахиваются, и синхронно бьются о стопоры снаружи, у стен, причем у одной из створок от удара вылетает верхнее стекло, с оглушающим звоном ссыпаясь осколками на асфальт. После таких звоночков ждать и застаиваться смысла нет, и мы с Джонни хватаем каждый по одной тележке, и бежим к машине, стараясь не перевернуть наш груз на бордюрах и не очень ровном асфальте. У машины просто швыряем всё в кузов, после чего я оставляю Джонни караулить, а сам бегу обратно в магазин, за третьей тележкой. Пока вроде никого вокруг, но смеркается блин как на глазах. Третья тележка радует меня совершенно разболтанным колесом, которое то и дело становится поперек движения и резко тормозит меня, но поспешить это значит всё опрокинуть и разбросать, а этого я допустить не могу. Потому и ковыляю с такими вот тормозами в сторону машины. Практически одновременно с касанием тележки борта метрах в двухста от нас из-за угла появляются первые зараженные.

Мы с Джонни видим их, не сговариваясь хватаем то, что можем схватить сразу, и кидаем в кузов, оставляя опустевшую тележку стоять около машины. Джонни, обегая машину по пути к водительскому сидению, успевает закинуть кучу добра в кузове заранее приготовленным брезентом, закреплять брезент уже времени нет, мы заскакиваем в кабину, и Джонни быстро заводит двигатель. Всё происходит в какие-то секунды, или доли секунд, как мне кажется, но зараженные уже нас срисовали и всей своей небольшой толпой бегут к нам. Мотор рычит, тут же машина рывком прыгает вперед, сдвигая всю нашу кучу припасов к заднему борту кузова.

Джонни, полегче, ты нас без припасов не оставь!

Лучше без припасов, чем без головы. – и тут Джонни конечно прав, он разгоняет нашу машину дальше по улице, теперь уже этим зараженным нас не достать.

Буквально через два поворота городок стремительно заканчивается, он оказался реально небольшим. Здания сменяются сельскими угодьями, рощами садовых деревьев и виноградниками. Дорога дугой огибает виноградник на холме, сразу за ним выпрямляется чуть вниз, Джонни прибавляет ходу, а я раскрываю на коленях атлас, перед этим убедившись по зеркалам, что нас уже точно никто не преследует. Надо посмотреть теперь, где мы заночуем, раз мы так удачно решили вопрос с припасами. Вопрос с бензином, правда, не решен до сих пор, и вот это как раз плохо, ну да не всё коту масленица. Джонни поворачивается ко мне, собираясь что-то сказать, и тут меня подбрасывает в воздух, причем вместе с сидением, судя по всему. Mне в лицо совершенно неожиданно врезается подушка безопасности с панели напротив моего места, оставляя в голове непонятный звонкий звук “буммммм”, закрывая мне весь обзор, я успеваю еще удивиться тому, что вообще происходит, и только потом вырубаюсь.

Глава 2 – Чем дальше в лес, тем больше дров

1.

Второе “пробуждение” после аварии оказалось местами удивительно похоже на первое, которое случилось со мной в самом начале заражения, когда я вместе с машиной кувыркнулся вниз по холму, и потерял свою жену. С той лишь разницей, что сейчас руками я пошевелить не смог – они оказались чем-то стянуты за спиной. Разобрался только, что я лежу на твердом, как будто каменном полу, в темном прохладном помещении. Одновременно со всей этой информацией пришла боль, и вот боль как раз неслабая: болела голова, левое плечо, на котором я и лежал, и грудь. Попытался вдохнуть сильнее и повернуться, и чуть не заорал от боли. Нет, дышать можно только мелко и часто, а поворачиваться вообще ненужно. Никогда не ломал себе ребра, но боль наводила на мысли именно о такой травме. Пару минут просто полежал без движения, в надежде что боль отступит, но вместо этого плечо стало болеть только сильнее. Аккуратно пошевелил связанными за спиной руками – руки в порядке, пальцы двигаются, хотя кисти явно затекли. Нащупал пластиковые стяжки, которыми обычно провода прихватывают в пучки – такие не распутаешь, и не разорвешь просто так. Собрался с силами, и постарался как можно более медленнее перекатиться через спину и собственные руки на другой бок. Грудь отозвалась немедленно, но не так страшно – я даже дыхание во время этого маневра задержал. Зато освободил левое плечо, даже постарался посмотреть на него – насколько вижу, ничего такого страшного, кости нигде не торчат, крови тоже немного. На майке несколько подтеков, но это скорее всего с лица, или с головы – сейчас невозможно определить. Разгрузка пропала, хорошо хоть штаны и ботинки на мне. Одна штанина изрядно разорвана, но нога вроде не болит при этом. В общем, первичный осмотр закончен, теперь надо понять, где я и где Джонни.

Так, а что вообще было-то? Мы куда-то врезались? Да вроде дорога была относительно прямая, ничего такого я на ней не увидел. Нас подорвали? Странно, я не слышал ни взрыва, ничего такого, но момент какого-то полета да, помню. А что потом? А потом чернота, и вот эта боль, которая меня медленно убивает. Стараюсь дышать пореже, спокойно, всё так же неглубоко – грудь болит очень ощутимо. Хочется задрать майку и осмотреть себя, но пока никак. Есть один небольшой плюс – боль в груди затмевает боль в голове, голова болит как бы на фоне. Блин, знать бы, что случилось, где я вообще, и что с Джонни. Начнем с простого – надо осмотреться. Ворочаю головой как могу – я вроде в каком-то темном подвале, без окон совершенно, только откуда то спереди сверху пробивается тонюсенькая полоска света. Присматриваюсь, и замечаю там же ещё вертикальную, еле заметную полоску. Это дверь! Пару раз моргаю глазами, и теперь уже вижу четче – это действительно створка двери, и судя по всему я не в подвале, а в гараже. Что мне дает это знание? Да ничего особенного. Джонни тут нет, насколько я могу различить в темноте. Глаза постепенно привыкают, и я практически уверен, что гараж полностью пуст, как будто недавно построен даже. Впрочем, тут так темно, что даже стен вокруг я толком не различаю, а скорее угадываю. Так, надо попытаться сесть. Только было бы сначала неплохо найти для спины опору, то есть, надо эдакой улиточкой тихонько ползти назад до стены. Ну вот, есть цель, значит вперед, выполняем.

Минут через пять, я смог наконец сесть, упершись спиной и связанными рукам об стену и стараясь не дышать тяжело, морщась от боли. Полз я тихонько, подруливая правым плечом и двумя ногами. Садиться было трудно, пришлось напрягать пресс, а стало быть и грудную клетку, и боль не замедлила впиться в меня своими когтями. Однако, я всё же сел, и сейчас стараюсь унять легкое головокружение. Теперь я сижу лицом к манящей полоске света, вроде как в дальнем конце гаража. Дурак, надо было наоборот, ползти к двери, может где-то что-то и разглядел бы. Хотя, вертикальная полоска между половинками двери такая узкая, что двери судя по всему очень плотно закрываются, зазор между ними копеечный. Ладно, сейчас посижу, потом может и вправду к свету проберусь. Мысль встать на ноги я пока оставил на потом.

Кто же меня сюда заточил-то? На “наших” из Центра непохоже – вряд ли нас нашли так далеко от Базы, и вот таким вот образом сюда доставили. Да и условия содержания под стражей в Центре скорее всего всё же более комфортные, что ли. Тогда либо другая база, либо бандиты, потому что зараженные меня бы просто прибили, тут я почти не сомневаюсь. Бандитам я зачем живой нужен? Сознание моментально услужливо подсказало: на опыты, по превращению вот в таких вот зараженных. При этой мысли я аж испариной покрылся, но решил пока не нагнетать мрака на и без того не очень оптимистичную картинку, и сосредоточился на внутренних ощущениях и сиюминутных задачах.

Попытка пошевелить руками, растянуть пластиковые наручники успеха не принесла: запястья стянуты были очень крепко и грамотно, так что пальцы уже холодели без должного притока крови. В то же время я заметил, что полоска света над дверью становится ярче – поначалу я подумал, что просто глаза привыкают. Но нет, это солнце встает, а значит, утро начинается. Выходит, я пролежал без сознания весь вечер и всю ночь, как минимум. А раз светает, то скорее всего скоро мои новые хозяева придут меня проведать. Так, что делать? Попытаться напасть и подороже продать жизнь? Смешно, я даже встать толком не могу, куда ещё бороться. Притвориться, что я всё ещё без сознания? Глупо это, наверное.

Раз меня сразу не убили и не превратили в монстра, то значит им что-то возможно от меня надо, а тут возникают сразу хоть какие, но ситуации и варианты. Внезапно подумалось: а может меня уже превратили в монстра, просто процесс еще не так ощутим? Может всё происходит не сразу? Такая мысль предательски заползла в голову откуда-то снаружи, и её прогнать я не сумел. Начал с тревогой прислушиваться к себе, и разумеется, сразу обнаружил кучу симптомов превращения. Сразу вспомнился "ручной" монстр у бандитского патруля в горах, который мы с Джонни расстреляли. Они таскали с собой в багажнике пикапа связанного зараженного, то ли для потехи, то ли для охраны лагеря. Потерзался гипотезами пару минут всего, а потом услышал шум и шаги – сюда кто-то шел, причем шел не к наружной двери, а где-то сбоку от меня, за стеной.

Прозвучала какая-то короткая фраза, так неразборчиво, что я даже не понял, на каком языке говорили. Потом раздался щелчок, и справа от меня в стене открылась дверь, которую я раньше совершенно не замечал, так сливалась она со стеной в темноте. Из коридора в гараж проник свет, тусклый, но мне он показался просто светом фар. Что интересно, дверь открылась вовнутрь, и кто-то в коридоре явно сначала осмотрелся, ожидая атаки с моей стороны, и лишь через пару секунд, разглядев меня у стены, в гараж вошли трое. Никого из них я прежде не видел, одеты они были как все выживающие в наше время – в некую смесь военной и гражданской одежды. У двоих из них на ремне была кобура с пистолетом, у третьего за плечом на ремне был то ли карабин, то ли автомат, я не разобрал. Все трое смотрели на меня, без любопытства, без злобы, просто равнодушно.

Я тоже смотрел на них, стараясь зачем-то запомнить, а может вспомнить, но пока безрезультатно. Один из троицы, с пистолетом и вальяжностью в движениях, обратился к тому, что с карабином парой коротких фраз, и мне показалось, что это какой-то итальянский диалект – слов я не понял, но звучание языка напомнило итальянский. Человек с карабином отдал свое оружие другому спутнику с пистолетом, подошел ко мне, взяв меня под локоть, и попробовал поставить меня рывком на ноги. У него не получилось по двум причинам: я закричал от боли в плече и груди, а он, на взгляд весивший раза так в два меньше меня, завалился на меня сверху, добавив тем самым пару щедрых мазков в и без того богатую палитру моих болевых ощущений. Оба стоящих захохотали, что-то обсудив между собой. Моему конвоиру удалось подняться с красным от злости лицом, и мы встретились с ним глазами – у него во взгляде было только унижение и злость. В какой-то момент я подумал, что он меня сейчас ударит, и даже внутренне зажмурился, но постарался не отвести глаз.

– 

Ты сам встать можешь? – внезапно обратился ко мне один из смеющихся на хорошем английском.

– 

Нет. Не знаю. У меня что-то с рукой, и наверное ребра сломаны. – ответил я, стараясь звучать спокойно.

Вальяжный забрал карабин у своего товарища, перехватил его поудобнее, снял с предохранителя и навел на меня.

Будешь плохо себя вести – пристрелю. – он сказал это абсолютно будничным голосом, безо всяких угроз и эпитетов, но я не сомневался, что так оно и случится, дай я ему шанс.

Еще один из троицы подошел ко мне, вдвоем с незадачливым бойцом они взяли меня под руки, и поставили на ноги. Я оперся спиной к стене, и прикрыл глаза, останавливая волну тошноты и слабости, сразу накативших на меня. Я снова открыл глаза, облизнув сухие губы.

– 

Ну пошли, если идти можешь. – так же буднично сказал “командир” троицы, и меня повели к двери, придерживая за локти – больше не для того, чтобы не убежал, а чтобы не упал.

Идти я, на удивление, мог, ноги не болели и слушались, а вот слабость не отступала, меня на первых же шагах покрыл холодный противный пот и накатила тошнота. Зато на этом фоне притупилась боль, так что нет худа без добра, наверное.

Мы вышли в коридор, то ли жилого дома, а скорее всего какого-то большого нежилого помещения – коридор был прямым и длинным, и освещался простенькими светодиодными лампами по потолку. Мы миновали пару дверей, ведущих непонятно куда, и вышли в конце коридора на лестничную клетку, с новой лестницей и стальными перилами. Первое впечатление меня не обмануло – здание было явно свежепостроенное, тут еще явно пахло ремонтом, краской и бетоном, под лестницей валялся мусор, стояли какие-то пластиковые банки из-под краски и скомканные обрывки целлофана. Мы поднялись на два этажа, и вот подъем мне дался уже тяжелее, чем поход по прямой, мои конвоиры даже несколько запыхались поддерживать меня на не очень широкой лестнице. Третий, Вальяжный, шёл сзади, и ничего больше не говорил.

На этаже, куда мы поднялись, было небольшое окно, я мельком увидел квадратный асфальтированный двор и боковое крыло белого оштукатуренного трехэтажного здания, в другом крыле которого мы и находились. Здание напоминало то ли больницу, то ли общежитие, но разглядывать мне подробнее ничего не дали, потянув дальше, в коридор. В коридоре лампочек небыло вообще – то ли не были предусмотрены, то ли их просто не успели провести. Начавшееся утро освещало коридор как могло, многообещающим светом солнца из немногочисленных окон. Мебели, предметов обстановки тоже небыло, только белые оштукатуренные стены, да такие же белые двери. В самом начале коридора меня остановили, третий обогнул нас и зашел в самую первую дверь. Через пару секунд он выглянул к нам, и коротко что-то сказал. Видимо, радушно пригласил входить, потому что меня встряхнули, заставив опять поморщиться, и ввели в небольшой кабинет, с такими же белыми стенами, большим окном напротив двери, выходящим на тот же двор, что я успел увидеть.

В кабинете у стены в углу лежал матрас с одеялом, аккуратно застеленный, у окна стоял стол и два стула, явно не из одного комплекта. Около двери стояли два железных "канцелярских" шкафа, вот пожалуй и вся обстановка. Меня посадили на один стул, на второй, в паре метров от меня, уселся очень крупный мужчина, лет сорока-сорока пяти, с большими татуированными в цвете руками, майке “в обтяжку” с коротким рукавом, и карго-штанах. Оружия у мужчины я не заметил, а что заметил, так это очень внимательный и цепкий взгляд серых глаз, испытующе смотрящих на меня. Взгляд этот никак для меня не вязался с внешностью качка, слегка подрастерявшего свою форму и набравшего лишнего веса. Мой собеседник что-то коротко сказал моим конвоирам, не поворачивая головы, после они сразу и молча вышли из кабинета, тихо закрыв за собой дверь. Товарищ напротив меня явно обладал авторитетом, и именно он и начал говорить первым:

– 

Вы говорите на английском?

– 

Да, говорю. Так же на немецком и русском.

– 

Немецкий я знаю похуже, а русского не знаю вообще. – совершенно серьезно ответил мой собеседник. – Прежде чем вы начнете раздражать меня своими вопросами, я начну. Меня зовут Санни. Это не настоящее мое имя, разумеется, но настоящего знать вам и не нужно. Я тут, в нашем обществе, в некотором роде командир. Мы вас взяли в плен, что для нас в общем-то нехарактерно, но вас опознал один из моих бойцов, ну и вам вообще повезло выжить. И вот теперь мне предстоит решить, что же всё-таки мне с вами делать.

– 

Он замолчал, явно ожидая моих вопросов, а я прикидывал, с чего именно начать мне.

– 

Что случилось с Джонни? С парнем, который ехал со мной в машине?

– 

Он мёртв. Он погиб сразу, при взрыве.

– 

Взрыве?… – Джонни мертв. Он умер. Эта мысль меня накрыла темнотой, но не опустошила. Наверное потому, что я подсознательно был готов к такой новости, сам не знаю почему и понимал, что вскоре могу к нему присоединиться, если ничего хорошего не придумаю.

– 

Да, мои ребята вас подорвали из РПГ. Очень надежная штука. Правда, это было несколько глупо – машина у вас была ничего, могла бы пригодиться. Однако, если бы все мои бойцы всегда поступали умно, то им ненужен был бы я. – Санни явно наслаждался своим спокойствием, красноречием и всемогуществом. – Вас спасла подушка безопасности и удача. В большей степени – вторая.

– 

Зачем вам я? Почему меня не убили на месте?

– 

Нууу… – недобро усмехнулся собеседник. Он явно ждал этого вопроса. – Есть как минимум несколько вариантов, как с вами можно поступить.

Фраза была явно заранее продумана и подготовлена, и предназначена была меня припугнуть. Наверное, именно поэтому она не особо сработала: знаю я все их способы, и если бы хотели сразу что-то сделать нехорошее, то сделали бы сразу, без прелюдии. Да и чувствовал я себя настолько мерзко, что наверное не был способен бояться по настоящему. Потому я решил переть напролом.

– 

Тем не менее меня ещё не пристрелили, и в монстра не превратили. Значит, все же я вам зачем-то нужен. Хотелось бы знать, зачем.

– 

Воооот! – Санни неожиданно улыбнулся широко. – Вот такой реакции я и ждал! И вы меня не разочаровали, Андрей. Я же могу вас называть Андрей?

Я лишь пожал плечами. Запретить ему, что ли?

– 

Видите ли, мы конечно не претендуем на название “Центр” тут, да и ресторанов у нас нет, как у вас. Но живем мы все же неплохо, смею вас заверить. Все те, кто выжил в этой округе, либо работают с нами изначально, либо примкнули к нам позднее, либо погибли. Ну, не считая вашего Центра, разумеется – вы конечно жутко независимы.

– 

Это не мой Центр. Я сбежал оттуда сегодня.

– 

Даже так? – этот момент удивил Санни, он поднялся со стула и пересел на край стола. – А что случилось? Служба в конвое надоела?

– 

Нет, со службой все в порядке, я с ней хорошо справлялся, ваши наверное и это тоже знают. Ну, по крайней мере те, кого я не убил на своей службе. – говорил я вслух, про себя пытаясь вычислить, кто же меня опознал, кто меня достаточно хорошо знал.

– 

А вот дерзить ненадо, Андрей, не портьте о себе мнение. – мой намёк Санни не понравился. Тщеславный, так и запишем. – Мы про вас многое знаем, но видимо не все. И вот от того, что и как тщательно вы мне расскажете, и будет зависеть то, что случится дальше. Потому советую вам думать головой, когда что-то говорите. Давайте попробуем начать заново, итак…Что случилось с вами?

– 

Меня пытались убить, в Центре. Не получилось в первый раз, второго я не стал дожидаться. И мы с напарником решили сменить обстановку. – В том, чтобы рассказать Санни эту правду, я не видел ничего плохого. А вот при упоминании Джонни стало очень грустно…

– 

Интересно. И что же вы там натворили?

– 

Со мной разговаривал один из бывших бойцов конвоя. У него была любопытная информация, о заражении, о его причинах, и о том, что происходит сейчас.

– 

И где этот знающий товарищ сейчас?

– 

Его как раз убили, хотели накрыть нас обоих. Мне просто повезло.

– 

И вы думаете, что эти знания настолько ценны, что за них прямо убивают? – Санни усмехался, глядя на меня со стола. – да об этом в каждом ресторане вашего Центра судачат. Как ваше любимое руководство пытается создать себе армию карманных монстров, разыгрывая карту “мы сейчас всех вылечим”. Тоже мне секреты.

– 

Пока это только слухи. Если кто-то разложит всю картину, станут известны факты, фамилии и конкретика – Центр может вообще развалиться.

– 

Да, может. И поверьте мне развалится. Только поздновато, пожалуй. И даже не совсем по этой причине. Джинн уже выпущен из бутылки. Они понатворили дел, и я не уверен, что всё можно вернуть обратно.

– 

Я видел по пути сюда двух каких-то супер-зараженных. Вот эти были настоящие монстры. Напали на нас по пути сюда. Мы еле спаслись. До сих пор не понял, что это такое, что я вообще видел.

– 

Оооо, даже так. Вот вы меня уже второй раз удивили, Андрей. Не многие что-то подобное видели и могут об этом рассказать. У меня таких всего двое в отряде, и если учитывать состояние одного из них, то всего один. A таких, которые видели, но рассказать уже никогда не смогут – более десяти. У вас сегодня по-видимому насыщенный денек выдался!