Полная версия
Колыбельная для Светланы
Я играла медленную чувственную мелодию и слезы капали из моих глаз. Я плакала. Плакала и моя душа, освобождаясь от боли, страха и отчаянья, погребенных глубоко под умными рассуждениями психологов и заглушенных медицинскими препаратами. Закончив одну мелодию тут же начала другую, а затем еще одну, и еще.
Шея затекла, пальцы болели с непривычки, но остановиться я уже не могла.
Когда же все-таки я сделала перерыв, я уже точно знала, что буду делать. Что я хочу делать – заниматься тем, что я люблю больше всего. Музыкой.
Когда-то мои родители решились оградить меня от музыки, думая, что мне будет больно вспоминать о случившемся. Инструмент был спрятан. Да я и сама не хотела. Сегодня же я поняла, что нет. Только музыка вернет меня к жизни. Потому что сейчас я ощутила, что только когда я играю, я жива. Даже если иногда я чувствую боль, а сердце плачет о несбывшихся надеждах, я знаю, что я жива. И да, я хочу жить свою жизнь. Ведь она у меня одна. Да, не по общепринятым стандартам (семья, дети, постоянная работа). Но это моя жизнь. И я хочу быть счастливой так, как это видится мне. И я точно знаю, что счастливой меня сделает музыка. И моя жизнь будет связана с ней. Даже если никто меня не поддержит. Хотя я точно знаю, что минимум один человек будет на моей стороне – моя подруга.
Подошла к шкафу и достала оттуда инструмент, который перед отъездом в отпуск принесла сюда. Я купила ее втайне от всех некоторое время назад. Примерно тогда, когда сделала пластику на подушечках пальцев и шлифовку менее заметных рубцов.
О последнем в курсе была только Янка. Я никак не объясняла эти манипуляции. Она ничего не спрашивала. Просто подошла и крепко обняла, позволив мне самой рассказать все тогда, когда я посчитаю нужным.
Я принесла инструмент именно сюда, потому что здесь отличная звукоизоляция. Кода делали ремонт перед открытием кабинета, об этом позаботились особенно. Чтобы пациентов ничто не отвлекало и они чувствовали себя комфортно.
Осторожно, потихоньку, очень аккуратно я начала играть. Медленно, тихо, потом все быстрее и громче. Я вновь убедилась, что несмотря на перерыв, пальцы помнят. Все пассажи, все движения, все мелодии.
Я играла, наслаждалась давно забытыми эмоциями и плакала… Плакала от счастья, от возможности ощущать пальцами струны и воспроизводить такую прекрасную музыку. Плакала от жалости к себе и от того, что потеряла столько много времени. Плакала о несбывшихся мечтах и надеждах. Плакала освобождая себя. И наполняя новыми желаниями и мечтами.
Я была так увлечена, что не услышала звук открывающейся двери. И лишь время спустя, когда я закончила и обернулась, я увидела папу. Он стоял прислонившись к двери и в его глазах были слезы. Это были слезы счастья. Молча обнялись. В тот момент мы, наверное отпустили ситуацию. Простили себя и позволили себе жить дальше. Счастливыми и свободными от воспоминаний и чувства вины.
ГЛАВА 9
СВЕТЛАНА
Писалась под «Triumph» Edvin Marton
Я начала активную подготовку к поступлению.
Оставила пару клиентов для поддержания практики – все же доход, несмотря на имеющиеся сбережения, будет не лишним. А все остальное время я посвятила занятиям: частные уроки и долгие-долгие часы репетиций. Теперь у меня снова была мечта. И я очень хотела ее осуществить. Поэтому стала планомерно двигаться к ней. Хотя бы это я для себя могу сделать.
И вот как только все вошло в привычное русло. Первое волнение и эйфория после возвращения к музыке прошла. Был сформирован четкий план действий и сделаны первые шаги, произошло очередное потрясение.
Отец ушел от матери. Не к другой женщине. Нет. Просто ушел. Оставил ей дом и все, что в доме. Купил себе квартиру недалеко от меня. Попросил помочь обставить его холостяцкую берлогу.
Не то, чтобы для меня это стало шокирующей новостью. В последние годы их отношения сложно было назвать семейными. Однако это событие все же повлияло и на меня. Потому что точка в моих взаимоотношениях с матерью была поставлена, наверное, именно тогда.
Она пришла ко мне. Даже не так. Ворвалась в квартиру, больно задев меня плечом.
– Это ты во всем виновата! После того случая отец отдалился от меня! Все о тебе, о тебе! И сейчас! Если бы не ты. Он бы..
– Мама, послушай только что ты говоришь! Что значит отдалился?! Да, он уделял мне время! Его душа болела за меня! Но разве ты не считаешь, что мне было жизненно важно это внимание? Что мне нужна была поддержка?!
– Но он же просто растворился в тебе! Позабыв и обо мне, и о Ксюше!
– Растворился он в работе, а не во мне. Нагружая себя неимоверно, чтобы забыться и спрятаться от чувства вины!
– Да! И в этом тоже ты виновата! Если бы не твоя дикая увлеченность музыкой и эти поздние уроки, этого никогда бы не произошло. А так! Я потеряла и дочь! И мужа!
– Мама, о чем ты говоришь! А хотя знаешь! Если ты позволяешь себе такое говорить, то я, пожалуй, тоже скажу наконец. Отец не растворился во мне. Он просто додал мне недостающее. То, что должна была дать мать, но по какой-причине не сделала этого. Да. Ты переживала. Но за кого больше? За меня? Или за себя, когда мы стали центром внимания из-за тех событий? Или из-за Ксюши, которая, бедняжка, должна была терпеть «весь тот ужас и шепотки за спиной» из-за сестры? За кого ты переживала больше, мама?
– Ты не можешь..
– Могу! И скажу! Мне тебя не хватало. Ты мне была нужна! Хотелось ласки, объятий. Тихих слов, что все будет хорошо. Но ты заморозилась словно айсберг в своем трагизме. А у меня были только папа, Яна и тетя Маша. Это ее мягкие ладони гладили меня по голове, ее тихий голос утешал меня и уговаривал, что все наладится, ее глаза смотрели с нежностью и любовью. Хотя она вовсе не моя мама! Понимаешь! Мать моей подруги оказалась мне ближе в тот ужасный период!
Мать смотрела на меня. Открывала и закрывала рот не в силах сказать что-либо.
– А папа. Он просто старался скрасить мою жизнь как умел. И с болью старался справиться так как умел – работая на износ. А в том, что он ушел не надо винить меня. Лучше подумай, может, ты сама в чем-то виновата? Посмотри как ты изменилась! Где та яркая, смеющаяся, легкая женщина? Ты вся такая важная, гордая, неприступная. Закрывшаяся в своем горе. Теперь еще и в обиде.
– Да как ты смеешь..
– Ты вся в этих гламурных шмотках, косметологах, массажах. Ты же даже улыбаться не можешь, мама! Да, ты отлично выглядишь. Не спорю. Но твоя красота холодная. Ненастоящая. Где твои смеющиеся глаза? Где веселые лучики морщин вокруг глаз от искренних улыбок? Ты сама во многом виновата. Я не одобряю поступок папы. Но и не осуждаю его. Вообще не берусь судить. Он по-прежнему мой папочка. Мой любимый и самый лучший папочка. И он таким и останется. А как сложатся наши отношения с тобой, мама, решать только тебе. Я всегда открыта и жду тебя. Но терпеть незаслуженные упреки я больше не буду. Приходи с миром, мама. И я всегда буду рада тебе. И Ксюше тоже.
Этот разговор стоил мне немалых усилий и моральных сил, но в то же время принес облегчение. Я долго терпела и копила обиду. А обида, как говорила мне мой психолог, одно из самых разрушающих чувств. Высказав все я отпустила ее. Простила и стала жить дальше. Сначала я ждала, что мама придет, позвонит, хоть как-то даст о себе знать. Но этого не происходило. И со временем я перестала ждать. Потепления в отношениях не произошло. Нет, мы не жили в состоянии войны. При необходимости общались, но все реже и реже. Если раньше мы хоть иногда встречались на семейных ужинах, то после папиного ухода они сошли на нет. Редкие сообщения на праздники. Вот и все, в чем заключалось мое общение с мамой. И с сестрой тоже.
Зато у меня были папа, Яна и ее замечательные детки.
Я поступила в консерваторию. И была счастлива. Со стороны, возможно, казалось, что все легко и я настоящая счастливица – что ни замечтаю, все сбудется. И только самые близкие мне люди знали, каких титанических усилий стоило дойти до своей мечты. Сколько часов занятий каждый день приближали меня к моей цели. Но оно того стоило.
Я училась, погружалась в мир музыки. Общалась с интереснейшими людьми. Жила дальше. Вновь пробовала завести отношения, но вновь не складывалось. Я не рвала не себе волосы и не рыдала в подушку. Просто выдыхала. И ехала менять шторы…
Однажды мои размышления натолкнули меня на интересные мысли. Все так много говорят об одиночестве. Насколько оно может быть опасным для людей. Только почему-то все рассматривают его с одной лишь стороны. Не задумываясь над тем, что одиночество действительно опасно. Опасно тем, что сталкивает вместе несовместимых людей. И эти люди, в попытке убежать от одиночества, терпят, страдают, ненавидят свою жизнь, но продолжают быть с тем, с кем быть не хотят. И как часто это приводит к трагедиям…
Какое счастье, что я не одинока… Хоть и одна.
КОНЕЦ ВТОРОЙ ЧАСТИ
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Мы вошли в этот замок из дождя
Только двое ты и я
И так долго были вместе.
Мы спаслись в этом замке из дождя
Только двое ты и я
в самом одиноком месте5
ГЛАВА 10
СВЕТЛАНА. 10 лет спустя
Писалась под «Рингтоном» Диана Арбенина
Еще раз внимательно просмотрела все ингредиенты. Покрутила в руках полупустую бутылку молока. Все же придется идти в магазин. Тот, который у нас внизу, уже закрыт, потому что по субботам они работают только до обеда. Придется идти в другой. Путь к нему лежит через небольшой скверик, а уже скоро стемнеет…
Ладно, если быстро, то успею…
Я по-прежнему не очень люблю готовить. Но возвращаясь домой с гастролей – да, помимо мечты об учебе в консерватории, сбылась еще одна моя заветная мечта – играть в ансамбле. Мы успешны и востребованы. Играем классику в различной обработке (фольк, модерн, рок иногда). Скрипка, фортепиано, виолончель и саксофон. Такое вот сочетание.
Так вот, возвращаясь домой с гастролей я стала находить особое удовольствие в приготовлении еды дома. Это заземляет, замедляет и возвращает меня к себе. Вот и сегодня. Я была уверена, что у меня есть все для того, чтобы приготовить лазанью. Но нет. Оказалось, что нет молока. А я уже настроилась. Вот и бегу торопливо, чтобы успеть вернуться из магазина до того как стемнеет.
К счастью, в магазине малолюдно. Все же выходной. Взяла три бутылки молока – у меня все еще не очень получается соус бешамель, поэтому беру с запасом – вдруг придется переделывать. На кассе стоит один человек. Отлично. Подхожу, выкладываю свои покупки на ленту, добавила еще бутылку минералки. Взяла пакет, достала кошелек…
Очередь все не двигается. Впереди стоит мужчина. Вижу только широкую спину в куртке-аляске. Лицо наполовину закрыто пушистым капюшоном. Он неторопливо перебирает скомканные бумажки, которые достал из заднего кармана джинсов (как можно так обращаться с деньгами?!), ровняет их, отсчитывает, отдает кассиру. Ну все, выдыхаю. Сейчас моя очередь. Но нет! Из другого кармана он достает жменю монет и так же неторопливо начинает отсчитывать их, выбирая, очевидно, самые мелкие.
– А можно побыстрее! Время, в отличие от людей, в ступор не впадает! – не выдержала я.
Мужчина замер и повернулся ко мне. Его вопросительно-снисходительный взгляд сменился на радостный, а лицо украсила белозубая улыбка. Я нервно сглотнула. Глеб Полянский. Мой недавний знакомый.
– Светлана! Я тоже рад тебя видеть!
Глянул на мои покупки и обратился к кассиру.
– Посчитайте и это, пожалуйста!
– Нет, нет, не надо! Во-первых, я в состоянии оплатить сама, – возмутилась я. – Во-вторых, я не выдержу, если ты начнешь опять пересчитывать и ровнять свои сбережения. Давай наоборот, я рассчитаюсь за все картой. Так быстрее будет, а я тороплюсь.
Глеб засмеялся.
– Я уже почти все. Повернулся к кассиру, отсчитал еще монет и стал складывать свои покупки в пакет. Хлеб, сыр, мясная нарезка, цепеллины. Сметана, кетчуп. Типичный набор холостяка – зачем-то отметила я для себя.
Быстренько рассчиталась и заторопилась домой.
Глеб ждал меня у выхода.
– Ты на машине?
– Нет, пешком. Мне тут недалеко.
Он внимательно посмотрел на меня, заметил мою нервозность, наверное. Опустил взгляд – я переложила пакет из одной руки в другую. Три бутылки молока и бутылка минералки все же тяжеловато.
– Я проведу тебя. Помогу занести пакет. Только вещи свои в машине оставлю
Метнулся к машине, оставил на заднем сиденье статусного внедорожника свои покупки и быстрым шагом вернулся ко мне.
– Как дела? Давно мы не пересекались с тобой, – начал Глеб беспечную беседу.
– Я на гастролях была почти два месяца. В Европе. А кроме этого, чего бы нам пересекаться. Янка уехала. Благодаря твоему дружку6 – не удержалась я чтобы не пройтись по его другу Демиду.
– Свет, ну не начинай, а. Мы же уже все выяснили тогда.
– Ну да, ну да.
– Да и потом, разве мы должны зависеть от Яны и Демида? Мы же и без них можем прекрасно продолжить общение.
– Мне кажется, что это мы тоже уже выяснили.
– Да-да, я помню. И все же..
– Без «все же»
– А для чего тебе столько молока? Ты принимаешь в нем ванну? И в этом секрет твоей красоты? – Глеб «незаметно» сменил неприятную для нас обоих тему.
– Нет, – засмеялась. – это был секрет Клеопатры. Я таким не промышляю.
– Тогда для чего?
– Решила приготовить лазанью. Но мне все еще не поддается соус бешамель. То комочками весь пойдет. То пригорит. То загустеет слишком. Вот я и взяла с запасом, чтобы по новой сделать, если не получится с первого раза.
– Надо просто хорошую емкость. Типа сковороды вок. Все рекомендуют кастрюлю. Но вок лучше. Хорошо растопить масло и медленно-медленно всыпать муку. И не добавлять молоко, пока мука с маслом не превратятся в однородную субстанцию. А потом по чуть-чуть, но не очень медленно, вливать теплое, что важно – не холодное, а именно теплое молоко. И постоянно мешать. Венчиком. Не ложкой.
– М-м, – удивленно промычала я. – Даже не знаю, что сказать..
– Я некоторое время назад озадачился принципами здорового питания. Еда, приготовленная на пару и все такое. Так вот. Еда на пару – очень вкусная. Сочная. А с правильным соусом – просто шик. Я так увлекся, что даже мастер-класс проходил по соусам. Оттуда и знаю все это. Ну и практикую иногда. Так что приглашаю тебя на ужин моего собственного приготовления. Что предпочитаешь – ту же лазанью или, может, треску в сливочно-яичном соусе?
– Я подумаю, – ответила я только потом спохватившись, как же ловко он задал вопрос, что я не сообразила отказаться.
– Ну хорошо. К пятнице определишься? Я позвоню.
Это как раз один из немногих случаев, когда я потеряла свое красноречие. Он так уверенно вел разговор и шел к своей цели (пригласить меня на свидание), но при этом делал это так ненавязчиво и элегантно что, я пожалуй впервые за последние годы растерялась и не нашлись, не то что сострить, вообще ответить что-либо. Просто молча кивнула.
Тем временем мы дошли до моего подъезда.
– Я подожду, пока ты поднимешься в твоих окнах загорится свет. Так я точно буду знать, что бы в безопасности. Какой этаж? Где твои окна?
– Пятый этаж. Вот те два окна. И одно еще на ту сторону выходит, – зачем-то добавила я.
– Отлично. Хорошего вечера тебе! Созвонимся!
Глеб снова улыбнулся своей очаровательной улыбкой, а я снова угукунув что-то невразумительное направилась в подъезд. Откуда он знает? Нет, он не может знать. Просто так беспокоится.
Зашла в квартиру, села на пуфик в прихожей и словила себя на том, что улыбаюсь. На душе хорошо, спокойно так..
Ой, я же свет не включила. Разулась, прошла на кухню, включила свет и выглянула в окно. Глеб махнул мне рукой и направился в сторону магазина, где остался стоять его автомобиль.
***
Мы познакомились несколько месяцев назад.
Точнее не так. Впервые мы встретились около полугода назад в Китае. Я была на гастролях, а он в деловой поездке. Мы тогда пересеклись несколько раз на мероприятиях: я там выступала с ансамблем, а он пришел с партнерами по бизнесу. Я не сразу, но обратила на него внимание…
Внешность Глеб имеет обычную. Короткие светло-русые волосы, приятное лицо, но прямо роковым красавцем назвать его, наверное, нельзя. Прямой нос, чуть полноватые губы. Хотя, вот да – губы у него очень красивые. С четким контуром, симметричные, правильной формы. Но то, что притянуло мое внимание – это глаза. Удивительного солнечно-карего цвета. Словно темный свежий тягучий мед. Глубокие и прозрачные. Когда мы встретились взглядами, мне потребовалось усилие, чтобы отвести глаза. И еще какое-то время они виделись мне, стоило опустить веки. Такой глубокий умный добрый взгляд. Взгляд не хищника, а сильного человека, который свою силу использует на благо. Не подавляя никого своим превосходством.
И улыбка… Она преображала его до неузнаваемости. Из обычного симпатичного парня он превращался в обаятельного, сногсшибательного красавца с бешеной харизмой. Красивые ровные белые зубы. Широкая улыбка и лучики-морщинки вокруг глаз. Как-то я читала, что искренность улыбки можно определить именно по наличию этих тоненьких морщинок у глаз. Современные модные дивы всеми силами пытаются избавиться от них, именно поэтому их лица кажутся неестественными и холодными. Улыбка же Глеба была совершенно искренней. Солнечной и душевной.
Мы так и не заговорили друг с другом тогда. Хоть и виделись еще несколько раз на наших выступлениях. Потом однажды, когда он не пришел, я подумала что не судьба и внешне осталась равнодушной к данному факту. Хотя, если быть честной с собой, то еще некоторое время вспоминала эти манящие глаза подобные темному меду. Взгляд, такой же тягучий и обволакивающий. И удивительной красоты улыбку.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Яна Мкр «Я не буду читать своей дочери про принцесс…» В исполнении Анны Егоян
2
Историю Яны можно прочитать в книге «Два Феникса»
3
Волна Banzai Pipeline считается меккой для серфинга. Легендарная волна с потрясающими трубами возникает там, где энергия свелла встречается с коралловым рифом. Королева волн находится у берегов острова Оаху, Гавайи. На сегодняшний день это одна из самых сложных волн на планете.
4
Речь о рубаи Омара Хайяма
5
«Замок из дождя» Вл. Пресняков-младший и Н. Подольская
6
Историю Яны можно прочитать в книге «Два Феникса»
