Отпуск с бывшим

Помнит же…

– Звучит, как ты переживаешь за меня.

– За свою репутацию. Я же твой муж. Как бы.

– Тьфу-тьфу-тьфу.

– И не говори.

Мы замолкаем и становится не по себе. Словно солнце спряталось за огромные тучи и вот-вот пойдет дождь.

– Ну так что? Прогонишь? – спрашивает.

Я вспоминаю его взгляд на моих губах, когда упала в бассейн. Тогда тоже между нами встало напряжение, как огромная бетонная колонна.

– Может, и нет. Ты только не надоедай мне.

– Так не интересно.

Ходим молча. Между нами поместится еще один турист, и со стороны мы два незнакомца, случайно идущих нога в ногу.

И все же глаза мои так и тянутся подсмотреть, как же там Краевский, на что смотрит. Последнее – о чем он думает и нравится ли ему здесь. Просто мне – да.

Очередной южный городок, где все вокруг горячее, обжигающее и наполненное расслабленным солнцем, но есть неопределенная доля современности в этих напитанных историей стенах.

Остановившись у вывески кафе, Даниил кивает.

– Простой кофе, Ольховская. Не думай себе ничего.

Мы занимаем стулья у бара, и я окунаюсь во вчера, где я, Краевский и шампанское. Только перебирание пальцев по столешнице возвращает меня в сегодняшний день.

– Помнишь наше первое свидание? – вдруг спрашивает. Его взгляд падает на фотографии на стене.

– Когда ты опоздал?

– Ты запомнила только это? Не удивлен, Василина.

Я помню все прекрасно.

Это был парк. Мы ели мороженое, гуляли, общались. Я выяснила, что Краевский – наследник большой отельной сети, но обожает рисовать машины. Они разные: от классических, в которых хочется прокатиться по длинным и широким проспектам, до летающих, из мира фантастики или вовсе будущего.

А потом мы танцевали. Ну, пытались. В парке проводили урок по танго, и мы отдавили друг другу ноги. Много смеялись, смущались. Краевский еще не был таким гадом, и я влюбилась в него без памяти в тот же вечер.

Но все верно, я прождала его у входа в парк целых сорок минут! Хотела было уйти, а Даня подрезал меня у перехода. Наглый, самовлюбленный тип с очаровательной улыбкой.

– Если в одном из конкурсов будет задание станцевать танго, мы провалимся, – говорит, смахивая на меня свой один из обольстительных взглядов.

– Вновь из-за тебя, Краевский.

– В десять лет я год ходил на бальные танцы, – шипит, признаваясь. Я этого не знала. – поэтому если и провалимся, то по твоей вине. Разрешаю свалить все на меня.

– Уф. Это было так по-рыцарски прекрасно, Даниил. Непременно воспользуюсь.

– Не обольщайся, Василина. Это только в случае с танго.

– Зануда.

– Держи, – вытаскивает из своей волшебной сумки прозрачный пакет с красной тканью.

Развернув, вижу платье для фламенко. Размер мой.

– Шло комплектом с веером, – не без гордости говорит, но стопроцентно врет.

Закусив уголок губ, утрамбовываю подарки в свою сумку.

На обратном пути я покупаю Дане кастаньеты (прим. автора.: ударный музыкальный инструмент, состоящий из скреплённых попарно пластинок, надеваемых на пальцы для ритмического прищёлкивания). Боже мой, пятнадцать евро!

Вручаю под хитрую улыбку бывшего.

Уже перед конкурсом открываю блокнот, чтобы написать свои впечатления о Малаге, и вижу запись. Почерк предателя Краевского.

«День 3. Испания, Малага.

Ольховская вынудила меня купить ей платье и веер. Еле нашел, стер ноги в кровь. Чувствую себя в настоящем рабстве. Еще и конкурс этот. Думаю, моя жизнь будет в опасности, если мы не выиграем.

Д.»

И рисунок: девушка в красном платье и с веером в руках. Вроде бы я, но снова грудь какая-то большая и губы вульгарно вытянуты. Вкус Краевского явно испортился.

Глава 18. Василина

Конкурс проводится в большом зале, где множество столов и круглая сцена. Помимо нас и Олеха с Дусей, участвует по меньшей мере еще семь пар.

– Мы можем уйти, – шепчет Краевский как змей. – За соседней дверью бар. М-м-м, уверен, шампанское льется рекой. Или испанское вино, – продолжает соблазнять, положив свои руки мне на талию.

Ведет себя непристойно!

– Я пришла выигрывать машину, – улыбаюсь и вдруг укусить этого змея хочу. – И ты, кстати, тоже, – напоминаю.

Нас выстраивают в ряд, где девушка впереди, а мужчина за ее спиной. Ведущий объясняет правила конкурса и из чего он будет состоять. Жаль, я не прихватила блокнот. Сказанное моментально вылетает из головы.

– Еще там кормят. А здесь, по-видимому, нет, – вновь шепчет уже над другим ухом, очерчивая зал взглядом. Столы в самом деле пустые. И графина с водой нет.

Ворот рубашки Даниила – Краевский приоделся – задевает и щекочет мою шею, что та покрывается мурашками удовольствия. Они получили такое свое название после поцелуев с Даней. Он сам их так назвал. Так они ему понравились.

Ну и ладони. Те продолжаю согревать мою талию, целомудренно оставаясь в этой зоне.

– Удачи, что ль? – пара Олех и Дуся стоят рядом с нами. Сейчас мы соперники, и тон нашего знакомо звучит не совсем дружелюбно. Да что там! Враждебно.

– Счастливых нам Голодных игр!* – отвечает Даня.

– Чаво?

Краевский не успевает объяснить всю суть цитаты, когда объявляют первый этап конкурса. С громким ударом гонка каждая пара по очереди отвечает на одни и те же вопросы друг о друге.

– Это легко, – шепот Дани растекается, как масло.

Свет стал приглушенным, и запахло ванилью.

– Не говори «гоп»…

– Я знаю о тебе все, Ольховская. Даже возраст, когда ты переболела ветрянкой.

– Откуда?

Что за интимными подробностями владеет мой бывший?

– Помнишь, когда я забирал тебя от зубного? Ты брала с собой медицинскую карту. Я ее прочитал.

– У тебя привычка читать то, что не твое и не для тебя?

– Тогда я думал, что ты вся для меня, – мурашки удовольствия сменились болью разочарования во всем теле. Голоса вокруг нас глушатся моим пульсом.

– И во сколько? – зачем я только спрашиваю?

– В двенадцать лет. Перенесла очень тяжело, и вот здесь у тебя осталось три шрамика, – Даня касается чуть ниже моего левого плеча. Несмотря на платье, которое прикрывает руки и спину, я чувствую его касания. Еще его дыхание, близость тела, запах туалетной воды. Все вместе нагоняет на мое сознание легкий дурман.

Наша очередь наступает через три пары, среди которых Олех с Дусей. Запал выиграть машину поутих.

Краевский получает стопку карточек, и мы садимся друг напротив друга. Он расслаблен, я вопреки своему настрою в начале вечера, приуныла.

Первый раз за долгий срок после нашего расставания я всерьез задумалась, сколько же всего мы потеряли, расставаясь. И предательство Даниила воспринимается еще горестней, еще больнее, еще непростительней.

Первые вопросы банальные и не вызывают ничего, кроме раздражения. Дата рождения, любимый цвет, мечта, где работает и чем занимается. Бред!

А потом я слышу вопрос, от которого вращение земного шара останавливается. Свет полностью тухнет, а сердце, наоборот, горит от скорости.

– Что вы почувствовали, когда поняли, что любите? – спрашивает Краевский. Его очередь задавать вопрос первым.

Долгую минуту он смотрит на карточку с вопросом, так и не подняв головы.

– Тепло. Вот здесь, – показываю на сердце. Возможно, мои руки слегка дрожат. – И я почувствовала, что рядом с этим человеком совсем не страшно. Он защитит, убережет.

– Как вы признались в любви своей второй половинке? – переворачиваю карточку и спрашиваю Краевского.

На зал опустилась любопытная тишина.

– Тихо, – коротко отвечает.

– Ответы должны быть развернутыми и полными, – делает замечание ведущий. И мне захотелось укусить и его.

– Летним вечером. Я очень боялся, что она засмеется или не ответит на мои чувства.

Дурак! Я ждала его признания, потому что сама полюбила до беспамятства.

Наши взгляды так и не могут сейчас встретиться, потому что мы избегаем друг друга, как огня.

Конкурс оказался куда сложнее, чем я думала. Второй этап, к счастью, проходит без погружений в прошлое. Мы сервируем стол к «приходу гостей». Затем стоим «башню», проходим лабиринты.

Смеемся, веселимся, развлекаемся.

Последний этап – танец. И нет, это не танго, не фламенко и ни один из тех, что можно ожидать.

– Первый танец молодых, – объявляет ведущий.

Пар действительно много. Все выглядят счастливыми, влюбленными. Мы с Даней скашиваем друг на друга пустые взгляды.

Бывшие именно так и поступают.

– Идешь? – спрашивает Даня и кивает на середину зала.

Звучит «наша» песня. Я проглатываю комок из воспоминаний, он разливается горечью на языке.

– Пойдем, – приказывает и берет меня за руку, утягивая на танцпол.

Я чувствую себя каменным изваянием, не имеющим ни рук, ни ног, ни языка, чтобы послать бывшего куда подальше.

– Красивая песня, – шумно говорит мне на ухо.

Его теплая ладонь греет поясницу. А тело прижато к моему. Пульс начинает скакать.

– Угу, – мычу в ответ.

Продержаться бы еще две минуты, а Даня кружить начинает. Надавливает на поясницу, вынуждая прогнуться, и вновь на себя тянет. Я бьюсь о его сильный пресс и грудную клетку.

Краевский улыбается. Вроде бы неподдельно. Сердце падает, крошится.

Улыбаюсь в ответ.

Мое внимание на соседние пары рассеивается. Сейчас есть только Даня и я.

Когда песня заканчивается, мы медленно останавливаемся.

– Помнишь ее?

– Кого?

– Нашу песню.

Даня хмурится.

– Я не страдаю такой ерундой, Василина. То, что было между нами – давно забытое прошлое, – грубо врет. Сам же признался, что знает обо мне все. А эта песня часть меня. Часть тех нас.

Возможно, ему тоже больно после нашего расставания, и единственный шанс притупить боль – замаскировать ее под равнодушие. Можно еще за агрессию, но Краевский не такой человек. Дурак, но… Не такой.

– А мне нравится, – говорю, кинув взгляд на нахмуренное лицо Даня.

– Неплохая. Мне тоже немножко нравится.

Цыкаю в ответ на последних аккордах.

– Совсем-совсем не помнишь?

– Ну… Разве что чуть-чуть, – снова врет.

Мы останавливаемся самые последние, и Даниил не торопится отпускать меня и вообще отходить. Его объятия согревают, но на холод я не жаловалась.

Руками еще держусь за его плечи, поглаживая большими пальцами рубашку. А ладони Краевского ложатся чуть ниже талии. Взглядами кружим по лицам друг друга.

– А теперь «Горько!», дорогие молодожены! – голос ведущего звучит издалека, но громко.

*Измененная цитата из фильма «Голодные игры» (2012)

______________________

Не забывайте подписываться на автора: https://www.litres.ru/author/darya-belova-32449290/