Отпуск с бывшим

Где, черт возьми, Василина?!

– Конкурс… Да. Ам-м-м сомневаюсь, что мы примем в нем участие.

– Э, нет. Там призы знаешь какие? Машина! Деньги! Я Олех, кстати. А ты?

Олех протягивает мне большую, какую-то гигантскую руку. Мама учила меня быть вежливым и отвечать на приветствия. Отец закатывал глаза и вечером рассказывал, что часто тому, кому нужно пожать руку, хочется потом эту руку заломить.

Но я хороший и воспитанный сын, поэтому протягиваю и пожимаю.

– Даниил.

– О, у меня так лучшего друга зовут.

И зачем мне эта информация.

Где? Василина?

– Ты жену ищешь?

– Нет. Я не… М-м-м, – голову проткнула внезапная боль. Как мигрень, и это плохо. – Моя жена должна сейчас подойти. Переодевается после прогулки.

– Ой, моя тоже. Платьица-фигатьица. Я ей говорю, ты и так прекрасна! На прогулке затащила меня в какой-то магазин. А там цены, мама не горюй! Я за эту цену полсовхоза светом обеспечу!

Перевожу взгляд с довольно симпатичной котлетки на раздаточном столе на Олеха. Совхоз?

Мой новый знакомый в шлепках, шортах с кучей карманов и футболке с надписью «Геленджик 1999». Походу отца. На лице парня мелкие-мелкие веснушки, а светло-рыжие волосы разбросаны, словно никогда не встречались с ножницами барбершопера.

– Так я ей и говорю: «Дуська, либо я. Либо платья». Этих баб нужно держать вот где! – и перед моим носом появляется огромный кулак размером с дыню.

Сглатываю.

Как я понимаю, что к нам идет его Дуська? По платью. И хорошо, что вслед за ней выкатывается моя Василина. Не знаю, где Дуська подцепила мою «жену», наверное, в общем коридоре, но я рад. Вася – нет.

– Кто это? – цедит мне, встав вплотную. Наливные, румяные яблочки готовы упереться в мою грудную клетку.

Она снова в длинном платье теперь голубого цвета. Плечи открыты, и кожа мерцает. Пахнет то ли розой, то ли другим цветком. Вкусно необыкновенно.

– Олех и Дуська.

– Какой на фиг Олех?

– По-видимому, из совхоза.

– Ты хочешь сказать, что это наши новые друзья? Краевский, я не твоя жена, и дружить с ними я не собираюсь! Она на моих глазах выпила пол-литра молока!

– А что? Говорят, от жирного молока растет грудь, – по-стервецки улыбаюсь. Прелесть отношений бывших, что можно подкалывать друг друга, не переживая об обиде и заглаживании вины.

Ольховская опускает взгляд. Ее щеки краснеют пуще. Хочется до них дотронуться.

– А еще они участвуют в конкурсе и намереваются выиграть автомобиль, – шепчу, подцепив губами ее длинные, массивные серьги.

Мы с двумя подносами еды, а наши новые знакомые вовсю машут нам руками, чтобы мы присоединились к ним.

– Они? В конкурсе?

– Угу.

– Так нам с ними нужно дружить или объявить врагами, я не пойму.

– После массажа моих ног я готов принять любую твою позицию. Помнишь же, да? Марсель утомил меня.

– Гад!

– Стерва!

Мы садимся с натянутыми улыбками за стол к новым друзьям. В моем теле разливается тепло, что головная боль чуть отступает. Мысль о массаже греет, как перцовый пластырь, наклеенный на зажатые мышцы.

Запах розы или другого цветка перебивает для меня запах еды. Василина ведет себя хитро, и я случайно подумал, что она была и вправду хорошей парой для меня.

Несмотря на разные семьи и статус, мы с ней оказались похожи. Редко ссорились, много общались. Наши взгляды на жизнь были схожи, а уверенность в своей женщине крепла с каждым днем.

До того, особенного, дня, когда мне прислали фотографии ее свидания с моим другом и… То, как они входят в гостиницу и выходят спустя два часа. Василина врала мне, глядя в глаза. Такое ведь не прощают?…

– … Изучили всю программу. И выбрали самое интересное. Боулинг! Он на третьем ярусе и рядом бесплатный бар! Это важно, – из воспоминаний меня выдергивает все тот же громкий голос Олеха, – мы с Дуськой успели записаться. Может, составите нам компанию? Так сказать, приготовимся к бою за автомобиль.

Василина отпивает вино и медленно, с манерами графини переводят на меня свой взгляд с поволокой.

– Боулинг? – уточняет у них, но смотрит на меня.

На языке чешется фраза: куда угодно, лишь бы с тобой, но перед глазами снова те фотографии. Мне вновь больно в сердце, как часть отсекли в тот момент. Но я улыбаюсь сейчас, потому что все в прошлом. Мы же бывшие!

– Что скажешь, любимый?

– Как скажешь ты, любимая! – наклоняюсь к ее ушку, – за массаж спины я готов надрать Олеху его совхозную задницу.

Ольховская проглатывает смешок.

Да, и чувство юмора у нас схоже.

Глава 15. Василина

Боулинг на лайнере большой. Целых двадцать дорожек. Я была в боулинге лишь дважды, и все разы, когда брала шар в руки, он скользил мимо моих кеглей.

А вот Краевский в этом деле мастер.

– Ну так что? Готовы проиграть? – новый знакомый Дани некий Олех улыбается. Между его резцов видна едва заметная щербинка.

Я бы с удовольствием прошлась по верхним палубам или заглянула в бассейн. В брошюре написано, что здесь он сказочный, и есть имитация волн.

Но нам бросили вызов.

– Помнишь, как хоть шары держать, Ольховская? – Даня в очередной раз подходит ко мне вплотную. Даня думает, что я не замечаю, как он пялится на мою грудь.

Надо бы ему об этом сказать. В то же время мне нравится его внимание, потому что кроме того, чтобы смотреть, бывший ничего и не получит. У него же есть Эвелина Хромова!

– Рассчитывала, что ты возьмешь все в свои руки.

– Звучит как предложение к чему-то большему.

Даня опускает взгляд на мои губы и в ту же секунду его поднимает. Спохватившись, что наши разговоры становятся на градус горячее, откашливается и поворачивается к парню в футболке с надписью «Геленджик 1999».

– Мы, мой дорогой друг Олех, не проигрываем.

Оба парня занимают по одной дорожке и берут по яркому шару. Дане достается ярко-желтый, Олеху синий.

Мы с Дусей замираем, коротко переглянувшись. Девчонка она, может, и неплохая, но уж больно болтливая. А голос у нее раздражающе-высокий. Мне то и дело хотелось убавить громкость.

Когда Олеха бросает шар, Дуся подпрыгивает в ожидании. Я довольно сильно прикусываю губу. Смотрю на то, как Даня разминает плечи. Хлопковая футболка довольно плотно облепляет все мышцы.

Олех выбивает все кегли с громким воплем, словно завалил быка собственноручно.

Когда настает очередь Дани, он сначала подмигивает мне, затем берет шар и, присев, бросает по дорожке. Ей-богу, у меня замирает сердце, и даже навязанная парочка отодвигается на задний фон. Это должно бы напрячь меня, что я вновь распереживалась за бывшего и его… Шары.

– Страйк! – кричит, как ругается.

Я взвизгиваю, подпрыгиваю и получаю взметнувшуюся вверх бровь Краевского, стоило мне только бросить взгляд на Даню.

Кожа на груди сгорает. Или это из-за последствий воздействия южного солнца?

После Дуськи настает мой черед. Я с мольбой смотрю на Даниила. Проиграем ведь из-за меня!

Занимая место у начала дорожки, Краевский плотно и бесцеремонно встает за моей спиной, вторгаясь в мое личное пространство.

– Не против? – шепчет соблазнительно на ушко, выпуская бабочек в моем животе на свободу.

Чуть сворачиваю голову и первое, что вижу, его ухмылку.

– Это только ради победы, Краевский.

– Разумеется.

Когда его рука оказывается на моей талии и чуть ниже, я вспыхиваю. Что он себе позволяет? Сдуваю выбившуюся прядь и разворачиваюсь.

– Я ведь и ударить могу, – угрожаю. Саму чуть потряхивает.

– Они могут подумать, что у нас такие брачные игры. Не находишь это странным?

Сощуриваюсь в ответ на его довольно резонный комментарий. Дуся и Олех прислушиваются, и мы улыбаемся самыми милыми, но слащавыми улыбками, как по команде.

Господи, зачем мы это все затеяли? Ах да, чертов вызов, которые не могли проигнорировать.

– Тогда держи дистанцию, – шиплю, отвернувшись. Вдруг наши новые знакомые умеют читать по губам?

– Это сложно. Просто ты должна нагнуться, а я… Типа встать сзади и подтолкнуть.

Краснею. Моей пятой точки касается его пах. Во рту пересыхает, а воздуха перестает хватать, словно его никогда и не было в моей жизни.

– Я же и правда могу тебе врезать, Краевский. Но тебе придется улыбаться, чтобы не выдать нас.

– Тогда они подумают, что это наши увлечения. А мне, знаешь ли, не нравится чувствовать боль.

– Такие мы нежные…

Бросок! «Мой» шар выбивает все кегли. На радостях кидаюсь на Даню и обнимаю его тесно-тесно. Его ладони сжимают мою поясницу не так, как это положено бывшему.

Запах кожи, перца и морского бриза закладывают нос. Я чувствую себя заболевшей. Вновь им.

– Прости, – говорю, спохватившись.

Наши взгляды пересекаются, кружат, сталкиваются. Его дыхание нетипично частое, а губы поджатые, что хочется расслабить их, поцеловав.

В моей груди отчаянно пружинит сердце, и я вновь окунаюсь в немыслимую романтику, окружающую нас: море, закат, южный берег Франции и запах лаванды на кончиках пальцев. Все это помещается в моем воображении на открытку.

В номере мы оказываемся, вырвав счет 5:4. Финальный бросок, без сомнений, сделал Даня.

Повисает тишина, играющая на моих нервах.

Краевский, наоборот, ведет себя как победитель и счастливчик по жизни. Коим он, конечно же, и является.

– Какое масло лучше: миндальное или оливковое? – изучает то один флакон, то другой.

– Специально купил? – упираю руки в бока. Как бы отказаться от массажа?

– Да. Когда покупал тебе мыло, мне – масло для массажа. Здесь, смотри, еще сказано: «помогает расслабиться после тяжелого дня. Увлажняет и подготавливает ваше тело ко сну». Звучит как песня. Я в душ!

Ух, Краевский! И ведь не отступит, потому что знает, как я хочу поучаствовать в конкурсе! А бывший не из тех, кто будет помогать просто так чужим. Сейчас, после его предательства, мы чужие.

Я усаживаюсь на край кровати и оглядываю номер. Если спрячусь, он найдет. Сбегу – запрет еще каюту, и мне негде будет ночевать.

– Готова дарить удовольствие? – Даня выходит из душа в одном низко завязанном полотенце.

Капли продолжают скромно «облизывать» его торс и грудную клетку.

С длинным усталым вздохом Краевский падает на кровать. Мне приходится сжаться, чтобы его тушка не убила меня своим весом.

– Начни со спины. Любимая… Эти шары для боулинга здесь довольно тяжелые.

Скотина мажорская.

Раздумываю о ценности участи в конкурсе. Стоит ли он моего унижения перед этим самовлюбленным, охамевшим бывшим? Или…

Красивый автомобиль заслоняет мое воображение, и я беру с тумбочки первое попавшееся масло.

Миндальное.

«Делает вашу кожу бархатистой и здоровой», – дочитываю текст на упаковке сзади. Фыркаю.

Выдавив немного масла на ладони и растерев, касаюсь горячих плеч Краевского. Каждую клеточку, извилистый рисунок пронизывают искры приятного тока.

Сжимаю плотные мышцы.

– М-м-м, – его стон распускает ворох мурашек от ладоней по рукам к груди.

В прошлый раз, когда я делала массаж Дане, мы занимались сексом. От воспоминаний вздрагиваю.

– Не останавливайся, Ольховская.

Накатывает и злость, и что-то вроде приятных, шелестящих вол. Будто в шампанском купаюсь.

Я прохожусь по косым мышцам и вдоль позвоночника. Массирую шею, предплечья, поясницу. Всю эту долгую минуту Краевский в свое удовольствие постанывает и шипит.

– Сильнее можешь? И удобней будет, если ты сядешь на меня.

Руки застывают в районе его лопаток. В голове шумит от его предложения или странной просьбы.

– Это уже слишком, Краевский.

– Ты же не думаешь, что я буду к тебе приставать? – с ленивым смешком говорит.

Несколько обидно. Даже если я слегка поправилась, я все равно остаюсь довольно симпатичной. Может, и вовсе сексуальной!

– Только попробуй. И да, если после такого массажа ты не поможешь выиграть мне автомобиль, Даниил, я…

Его смех вибрирует.

– Ты реально думаешь, что будут разыгрывать машину? Ольховская, вроде же не наивная девчонка.

Обида множится. Еще и мышцы его играют и выделяются от блеска масла, как бы намекая, что я – лишь бывшая!

– Так мне сказали…

– Массируй теперь ноги. Будет тебе машины.

Глава 16. Василина

День 2.

Стоит чудесная погода. Я планирую искупаться в бассейне.

Завтра мы приплываем в Малагу, и мне нужно почитать в интернете

про побережье Costa del Sol.

(шепотом: это родина Антонио Бандераса и Пабло Пикассо)

Краевский после вчерашнего массажа спит как убитый,

я даже проверила, дышит ли он.

Дышит…

(запись в блокноте Василины)

Закрыв свой блокнот, беру пляжную сумку и выхожу из номера. Я успела переодеться и надеть пляжную длинную тунику, чтобы после завтрака остановиться у бассейна, не заходя в номер.

Вода – моя стихия, и я планирую ей сегодня вплотную заняться.

– Тебе, – давлюсь рисовой кашей и смотрю на Краевского широко раскрытыми глазами.

Передо мной бокал на высокой ножке. В таких обычно подают шампанское.

– Что это? – сквозь зубы спрашиваю.

Бывший выглядит ну очень выспавшимся и радостным. Да что там? Счастливым! Информация на этикетки с массажным маслом не врала, что удручает.

– Бабская муть. Твоя любимая.

Мне хочется. Правда. Когда еще на завтрак вместо кофе будешь пить шампанское?

– Ой, как глазки загорелись-то… – он еще и издевается! Турист, блин.

С одной стороны, мне не хочется доставлять удовольствие этому гаденышу, но с другой, пузырьки соблазнительно шипят и лопаются. У меня во рту уже растекается сладко-терпкий вкус. Наверняка шампанское еще от французского производителя. Настоящее!

Тем временем Даня садится напротив меня с подносом, полным еды: каша, нарезка сыров, мюсли и булочка с маком и изюмом. С завистью на нее смотрю.

– Когда я выходила из номера, ты еще спал. А это было, – поворачиваю запястье с часами. Подарок Краевского, который я ни за что не верну. – Это было тринадцать минут назад.

– О, мое любимое число, – берет нарезанный огурчик с моей тарелки и закидывает его в рот. Жуя, ведет бровями и раздражает до выкипания крови даже в самых тоненьких венках.

Все же выпиваю шампанское. В конце концов, я в отпуске, и можно представить, что бывший исполнил мой приказ – принес бабскую муть и вручил, словно он мой слуга. От этой мысли в желудке заиграло теплом. Ну, или от шампанского. Кто ж теперь разберет?

Завтракаем молча. А когда я встаю, Краевский следует за мной тенью.

У бассейна собрался народ. Я прочесываю все пространство на наличие лежака. Мне же достаточно одного? Тень не в счет.

Но лежаков нет. И когда я вдали вижу футболку с надписью «Геленджик 1999», благодарю Господа Бога за такое странное, но своевременное знакомство.

– Вы что-то поздно, – качая головой, обращается Олех. – Восемь утра!

– Василина крепко и долго спит, – встревает Даниил. – И как только не будил ее!

Поворачиваю голову к бывшему. Его хитрый, полный лукавства взгляд крадется от моей груди, которую печет после вчерашнего солнца, к губам и выше – к глазам. И он нисколько не пытается скрыть свою наглую натуру. Будто права имеет разглядывать.

– Прошу, – Олех освобождает один из занятых ими лежаков, – а мы пока по пивку, да? – обращается к Дане, потирая в предвкушении ладони.

Я кривлюсь. Это не самый любимый его напиток, и Даниил смущенно смеется.

Оставшись одной, я захожу в бассейн и наблюдаю за Краевским. Мы вообще в отдалении друг от друга следим за движениями другого.

Вот к Дане подошла та коза, что терлась с ним у барной стойки два дня назад. Улыбается, флиртует. Вода в бассейне тут же начала казаться мне кислотой, и я спешу выбраться, чтобы подойти к Краевскому.

У нас на носу конкурс мо-ло-до-же-нов! А он какой-то девке улыбается.

Наглая, мажорская морда!

– «Апероль»? – обращается мой знакомый из бара.

Краевский скашивает взгляд. Я бы назвала его ревнивым, но это такая глупость!

– Шампанского, – отвечаю.

– И мне, – встревает Даня.

Капли стекают по моему телу, орошая щекоткой. Но не почесаться. Это будет выглядеть некрасиво и будто бы не достойно.

Мой друг-бармен, который сейчас в расстегнутой рубашке оранжевого цвета с пальмами, поставив фуэт на стойку, изысканно подвигает напиток ко мне. Парень подмигивает и улыбается под громкое покашливание бывшего. Даня смотрит убийственно и стремительно стягивает свой бокал, чтобы опрокинуть его в себя махом.

Мужлан! А еще что-то его мама говорила про родословную, дворянские корни и воспитание в институте для мальчиков.

– Спасибо за массаж, – говорит. Я отчего-то краснею, пусть это и не видно из-за загара.

– Если ты не поможешь выиграть мне в конкурсе, то я… – поворачиваюсь.

Даня смотрит, не моргая. Он расслаблен и то же время сосредоточен. Его глаза болотного цвета затягивают, как в трясину. И щетина на щеках не смущает. Не побрился…

– Кажется, ты стала забывать, что я всегда держу свое слово, – на полном серьезе говорит.

Охватывает злость. Держит он, как же… Сделал мне предложение, жениться обещал, кольцо подарил, а сам… У самого свадьба уже давно была назначена. И не абы с кем, а с дочкой какого-то там друга семьи.

«Они были предназначены друг другу еще с рождения»… Вспоминаю пафосную бегущую строчку в одном из видео-интервью.

Тьфу.

Мы смотрим с долей ненависти, и в корне не понимаю, чем виновата перед ним. Я даже вернула все подарки! Кроме часов и открыток, которые Даня покупал мне.

Открываю рот, чтобы высказать бывшему все, что тлеет в душе, но наш замечательный новый друг Олех все портит.

В меня летят брызки. Шампанское разливается по барной стойке. Я напугана.

Еще и скидывает меня в бассейн, бесцеремонная деревенщина. Даня прыгает за мной, хватает в воде и вытягивая на поверхность.

Мы оказываемся тесно прижатыми друг к другу среди десятка незнакомых людей.

– Все нормально? – спрашивает.

Отдышаться не могу. Я довольно хорошо плаваю, но падение было внезапным.

В глаза продолжает заливаться вода крупными каплями. Запах хлорки раздражает нос. И я как завороженная наблюдаю за тем, как кривые строчки из воды стекают по лицу Краевского.

– Да. Можешь отпускать.

Его руки на моей талии. Облизываюсь и неожиданно чувствую вкус шампанского. Странно это. Голова плывет, мысли в кучу. Бывший кажется мне сейчас таким красивым и вдруг… Моим.

– Я тебя спас, да?

Но такой дурак!

– Спас.

– Мне за это что-то полагается? – легкая улыбка сводит ноги и ускоряет сердце.

– Рассчитываешь на поцелуй, Краевский? Твое время безвозвратно ушло, – облизнувшись в который раз, сглатываю. В животе поселяется волнение и некий трепет. Все это так романтично и красиво. – Ты и так получил незаконный массаж.

Даня мечется между моими глазами и губами. Прижавшись грудью, я вынуждена обвить его торс еще и ногами. Все как-то рефлекторно выходит.

– Ну, от поцелуя я бы не отказался. Простой чмок. Можешь?

– Ну, раз чмок…

Клянусь, больше не пить шампанского. От него дурные, неправильные мысли окружают мой мозг. Поцеловать Краевского? Серьезно?

Он предал! Меня и мою любовь!

Но миллиметр за миллиметром приближаюсь. Уже чувствую теплоту его губ, запах мятной пасты и игристого вина. Кожа на подбородке готова к встрече с его щетиной. Грубой на вид, но мягкой по натуре. Волосы на макушке бывшего манят, чтобы я запустила в них свои пальцы.

Касаюсь едва-едва…

– Василина, прости идиота! – возникает Олех.

Я чертовски расстроена в глубине души, но через силу ехидно улыбаюсь Даниилу. Чтобы ни в коем случае не подумал того, чего быть не может – нашего поцелуя. Ой, просто чмока.

– Все в порядке, Олех. Я хорошо плаваю. Но вот Даня только учится.

Щепок в области ягодиц в исполнении Краевского оставит след, и я ни в коем случае не забуду отомстить.

______________

Следующая глава в конце недели. У меня намечается небольшой отпуск)

ТГ канал автора daria_belova_avtor (новости, визуалы, спойлеры и обсуждения)

https://t.me/daria_belova_avtor

Глава 17. Василина

День 3.

Краевский трется рядом. Ведет себя странно.

Я всерьез начала переживать по поводу его здоровья, а потом вспомнила, что мы уже не вместе. Пусть и в который раз пытался опоить меня шампанским.

Кстати, да. Мы в Малаге.

В городе, которому 2800 лет, и здесь целых 300 солнечных дней в году.

(запись в блокноте Василины)

Спускаясь с трапа на землю, оборачиваюсь. Даня идет за пожилой парой, где старичок вовсе не муж, а любовник.

Бывший одет как испанский мачо, чем вызывает смесь восторга и раздражения.

Льняные брюки, белая майка, сверху расстегнутая легкая рубашка с короткими рукавами. На ней изображено что-то южное и в духе Средиземноморья. На голове привычная шляпа мафиози. Улыбается.

– Ты забыла, – протягивает мне мой блокнот, где несколько минут назад я еще записывала свои мысли о сегодняшнем дне.

– Читал? – спрашиваю сквозь зубы.

– Ты еще спрашиваешь? Ну конечно!

– Ненавижу!

– Я не пытаюсь опоить тебя шампанским. У тебя взгляд такой… – щелкает пальцами, как издевается, – будто тебе нужно! Мое сердце это трогает, – и дважды стучит указательным и среднем пальцами по области между ребер.

– Еще больше ненавижу, – говорю с жаром, вырвав свой блокнот.

В этот раз я решила не брать экскурсию и исследовать город самостоятельно. В первую очередь покупаю карту и иду в центр. В таких городах как-то пошло открывать навигатор и забивать маршрут в телефоне.

Местные, довольно узкие улочки выложены старой плиткой разных размеров и цветов. Я постоянно встречаю исторические, резные двери и аккуратные вывески магазинов.

Кафе и рестораны на каждом шагу. Выглядит все романтично и уютно, и у меня прокрадывается грусть и что-то типа зависти. За одним из столиков сидит влюбленная пара.

Центральная площадь города мало отличается от площади любого европейского города: невысокие дома, где один не похож на другой, из-за крыш виднеются шпили, а под ногами крупные плиты, натертые миллионами шагов любознательных туристов.

Я присаживаюсь на скамейку и достаю свой блокнотик, чтобы сделать небольшую заметку и зарисовку.

Открываю и…

– Вот же гад!

Прохожие оборачиваются на мой возглас.

На странице с моей заметкой о Малаге рисунок. И это не красиво сделанный эскиз или, я бы простила, набросок простым карандашом.

Краевский Гад взял синюю шариковую ручку и нарисовал женщину. Голую! Ее грудь большая, а бедра покатые. По сравнению с узкой талией они кажутся широкими и соблазнительными. Изюминкой этого порнографического рисунка стали губы девушки.

Его вкус на женщин теперь такой?

– Нравится? – раздается за спиной, почти у уха.

Даня прислонился к невысокому дереву, которые были высажены здесь, чтобы создавать тень отдыхающим. На его плече тканевая сумка с ярким, как платье танцовщицы, принтом.

– Твоя работа?

– Там автограф.

И правда, внизу сегодняшнее число и подпись Краевского. Это несколько закорючек и жирная точка в конце. Брезгливая клякса, не меньше.

Если бы не моя заметка, я бы вырвала сие творение. Но у меня записи, нарисованы цветочки и красиво выведено название города. Я потратила на это целых пятнадцать минут!

– И зачем?

Складываю блокнот в сумку и поднимаюсь на ноги. Я настолько рассержена, что хочется расцарапать лицо Даниила.

– Капля моего творчества в твоих заметках. Вернемся в Москву, будешь вспоминать, – с неожиданной для меня печалью в голосе говорит, отвернувшись.

– Сувенира было бы достаточно.

– Держи, – протягивает мне разноцветный веер.

Несмело беру в руки и кручу.

В одной статье было написано, что в Малаге нужно приобрести что-нибудь, связанное с фламенко. Город пропитан этой многовековой традицией и видом искусства.

Покупка одного из красивых платьев для фламенко стоит приличных денег. Цена доходит до сотен евро. Поэтому рекомендовали побаловать себя одной из изящных шалей ручной работы, которые являются важной частью костюма для фламенко, или веером.

– Спасибо.

Мне снова искать что-то Краевскому в ответ? На ум пока приходит только миниатюрный бык, который я видела в одной палатке. У него были большие яй… Нет, зазнается еще.

– Следишь за мной? – не унимаюсь, убрав подарок Дани в сумку.

Он усмехается, но я, как и раньше, не могу увидеть его глаза. Они спрятаны под черными очками «Ray Ban».

– Сегодня вечером конкурс. Нужно проконтролировать, чтобы ты вернулась на корабль целой, невредимой и трезвой.

– Краевский!

– Мы в Испании, а испанские вина твои любимые.