Отпуск с бывшим

– Ты можешь принести мне мое нижнее белье? Оно в чемодане. Голубая сумочка с нарисованными трусами и лифчиком.

Первое: она все же голая. Второе: мне нужно взять тонкий шелк и кружево, которое Васька потом наденет на свое тело? Третье: память мигом восстанавливает все изгибы, как складывает самый простой паззл мира.

– Разумеется, родная.

Иду к чемодану, открываю. Ни черта не понимаю, но говорю:

– Выходи и… Возьми.

– … Я голая.

Дальше уверен, что прозвучало слово «дурак». Поэтому я еще раз обыскиваю ее чемодан, пока не нахожу, что требовалось, и не забрасываю на верхнюю полку в гардеробе.

– Не поверишь, Ольховская, я тоже.

Сначала из-за двери показывается ее ножка с красными ноготочками. Не будь мы бывшими, с уверенностью бы сказал, что это акт соблазнения.

Следом коленочка и бедро. Кожа бывшей мягко-сливочного цвета. Я сдерживаюсь, чтобы не облизнуться.

Ольховская протягивает руку и играет пальцами, ища то, что ей нужно.

– Выходи, выходи.

Она мычит. Чувствует угрозу.

Прикрывшись руками, осторожно ступает крошечными шагами. Жар отлил от лица, Васька выглядит бледной.

Перебежкой доходит до меня и с гневным выжиданием смотрит.

– Прости. Я не совсем расслышал, что тебе нужно было найти и подать?

– Стервец! – звучит, как м-м-м пощечина.

– Стерва, – отвечаю.

– Твое нижнее белье на то-о-ой полке, самой верхней. Я достану ее только в том случае, если схожу в душ первым.

Ее ноздри расширяются. Теперь она как дракониха. По-прежнему симпатичная, даже очень. Но и опасная.

Надо ожидать, что Василина не ответит. И я уверенно иду в ванную комнату, уже нисколько не прикрываясь. Надеюсь, Ольховская не будет против, если я все же воспользуюсь ее зубной пастой?

Глава 11. Василина

– Здесь что, шведский стол? – бывший скептически обводит столы, полные еды. Не помню, чтобы он был таким душным.

Я беру поднос и обхожу с ним столики с едой. Даня плетется следом, и мне хочется спросить, что ему от меня нужно. За пределами каюты мы едва знакомые люди.

Но мало того что он складывает свой завтрак из того, из чего и я, так еще и садится со мной за столик.

Смотрю на него, а он улыбается. Будто настроение хорошее, когда первый мой день в отпуске начался с того, что я бегала за Краевским голой по каюте. Не самое удачное начало. И теперь мне стыдно за свое поведение. Оно тянуло на ребячество.

– Какие планы? – говорит, жуя яичницу и запивая кофе.

Свою тарелку с жареными яйцами отодвигаю и берусь за фруктовый салат в йогуртовой заправке.

– Отличные от твоих уж точно.

В то же время слежу за каждым его движением: как он накалывает кусочек яичницы, как его пальцы плотнее обхватывают вилку, как волоски шевелятся от дуновения кондиционера.

Сложно в этом признаться, но Даня для меня всегда был красивым даже в таких моментах, когда никто по своей природе не может быть красивым. Например, когда ты слизываешь с уголков губ жидкий желток.

– Я записалась на экскурсию по городу, – решаю признаться и гордо вскидываю подбородок.

Тянет сказать, что я не такая, как его невеста. Меня интересует высокое и духовное больше, чем сумочки и туфельки.

– И я, – отвечает.

Сомнительно.

– Скорее всего, у нас разные группы. У меня расширенный маршрут, – сужаю глаза, стремясь уличить бывшего во лжи. Ну мне сложно поверить, что Даня вдруг решил приобщиться к истории города.

– Надо же. И я!

– Ты специально это делаешь?

– Что именно?

– Действуешь мне на нервы?

– Конечно, – с легкостью отвечает, нисколько не маскируясь.

– То есть никакой экскурсии у тебя нет?

– Сказал же, есть. Но иду я на нее исключительно ради тебя. Это же не запрещено нашим мировым соглашением? Я бы сказал, это должно нас сблизить, – Даня наклоняется ко мне через стол.

Не знаю, как реагировать, потому что он близко ко мне. Его губы, оливковые глаза, начинающая прорастать щетина. Он успел побриться дешевыми станками. Уверена, к вечеру Краевский превратиться в турецкого султана.

И в этом что-то, блин, есть!

– Мы и так были довольно близки, Краевский. Хочешь повторить? Лично я нет, – машу ладонями перед собой. Не Даня, а бубонная чума.

Опускаю взгляд. Аппетит уплыл обратно в Милан. Меня перестала манить румяная булочка с изюмом и заварным кремом.

– Лично я бы с удовольствием посмотрел город, Ольховская, – дипломатично уходит от темы. Не зря его родной дядя руководит дипмиссией.

Я успела уже подняться. Ведь наш странный совместный завтрак окончен, и мне нужно успеть переодеться перед тем, как наш лайнер остановится в Марселе.

– Поздравляем вас с бракосочетанием. Экипаж нашего туристического лайнера желает вам счастья, любви и долгих лет вместе, – мужчина в униформе подходит к нашему столику и торжественно произносит.

Фыркаю. И как только узнали, что мы здесь?

Даня морщится, как от затяжной зубной боли. Получается, мирное соглашение у него только на словах. Настоящий дипломат, и я обязательно сделаю отметку в своем блокнотике об этом эпизоде.

– Спасибо, – беру исправление последствий за неловкую паузу в свои руки.

Не хватало еще, чтобы нас уличили во лжи: что никакие мы не муж и жена и даже не любящая пара.

Мы бывшие.

И все, что сейчас хочу, чтобы Даниил спрыгнул с этого лайнера. Пусть Краевского загрызут и сожрут голодные акулы.

Мирное, блин, соглашение. Сам же составил в своей голове план мелкой мести.

– Мы рады пригласить вас на конкурс на лучшую пару новобрачных среди других пар нашего корабля. Мероприятие состоится через два дня. Будут призы.

– Призы? – я моментально оживилась.

Кто же не любит призов?

– Да-да. Призы от наших спонсоров.

Я расплываюсь в улыбке. Даня – в хитром оскале. И о чем я говорила? Ох, Василина, жди беды. Чую, с борта он сам не упадет, ему придется помочь в этом.

– Вас записывать в список участников?

– Разумеется, – спешу ответить.

– Мы подумаем, – спешит перебить бывший.

Наши взгляды с ним сталкиваются.

Боже, как я раньше могла любить это напыщенное, самодовольное чудовище?! Снова обещаю себе сделать заметку в блокноте.

Мужчина, приветственно кивнув, уходит, а я глазами проедаю своего «мужа».

– Что-то сказать хочешь? Предложить? – Даня откинулся на спинку и вытянул ноги.

Он в спортивных шортах для купания и легкой хлопковой футболке. Человек реально в отпуске, и он расслаблен. В отличие от меня.

– Нам нужно принять участие, – утверждаю, а не спрашиваю.

Даня медленно вздыхает, специально тянет время, смахивая несуществующие пылинки с шорт. Оливковые глаза наполняются сочной, ядовитой зеленью.

– Нам? Мне – нет.

– Пожалуйста.

– Я могу пойти тебе навстречу, если ты…

С рычанием закатываю глаза. Ему неинтересны призы? Конечно же нет, Ольховская!

– Если я…

– Сделаешь мне массаж ног. Разомнешь каждый пальчик, смажешь маслицем… Экскурсия по городу довольно утомительное занятие.

Язык сводит от наглости бывшего, и я не могу вымолвить и слова. Только представляю, как вырываю эти самые пальцы.

Меня сносит волной злости и… Беспомощности.

– Не дождешься, Краевский.

– Ну на нет, как говорится, и суда нет. Советую поторопиться, экскурсия начнется через двадцать пять минут.

Даня уходит первым, оставляя меня в одиночестве бороться с раздражением в каждой вдохе.

– Извините, могу узнать, какие именно будут призы? – подбегаю к тому мужчине у выхода из ресторана.

– Призы предоставляют наши спонсоры. Пока мы не знаем, что именно, но в прошлом году были наборы люксовой косметики, сертификаты на крупную сумму в магазины брендовой одежды и даже автомобиль.

– Автомоби-иль?

Нет, я такая же, как и она – Хромова Эвелина. Готова продаться за какой-то брендовый шелковый платок. Ведь вместо того, что идти переодеваться на экскурсию, я спрашиваю о призах. И да, я правда рассматриваю вариант с массажем. В конце концом, это какой-то там бывший. Я делала ему вещи и похуже. Например…

– Так вас записывать? Ваш муж сказал, что нужно подумать.

– Записывайте обязательно. Мужа я беру на себя.

Придя в каюту, надеваю белое платье с широкой юбкой и открытыми плечами и беру соломенную шляпу. Сумку перекидываю через плечо и выхожу. Краевского поблизости нигде нет. Надеюсь, он все же сиганул с палубы. Хотя… Теперь-то он мне нужен, чтобы выиграть автомобиль.

Схожу по длинному трапу и осматриваюсь. Bonjour, Marseille.

Глава 12. Василина

День 1.

Я должна думать о Марселе. Ведь этот город прекрасен.

Но мои мысли бегут только к одному – массажу ног.

И какой к черту Марсель?

Заметка: купить марсельского мыла ручной работы. Мне и Айке!

(первая запись в блокноте)

Хлопковое платье развевается на ветру. Шляпа рискует слететь с головы. Солнце жарит нещадно, а у меня вылетело из головы намазать плечи и нос солнцезащитным кремом.

– Всех приветствую во втором по величине городу Франции, важнейшем порту страны и административном центре региона Прованс-Альпы-Лазурный берег.

Экскурсовод поправляет солнечные очки в черной круглой оправе и вращает белым кружевным зонтиком, которым прикрывает свое очень загоревшее лицо от солнца. Ее легкий акцент вызывает улыбку. А балетки от «Chanel» легкую зависть.

Я достаю свой блокнотик и карандаш и опускаю глаза на единственную запись, которую сделала несколько минут назад.

– Ты что будешь все записывать? – шепот гремит над ухом как первомайская гроза, но сейчас июнь.

Пугаюсь и чуть было не роняю свои записи.

– В отличие от некоторых я хочу впитать в себя историю и атмосферу этого чудесного города.

Крик чаек раздается прямо над нашими головами.

– Я думал, впитывают атмосферу города через прогулки, вино и секс с открытым окном.

Медленно веду взгляд по старой брусчатке к Краевскому. Он в тех же шортах и футболке. Только на голове шляпа мафиози, а на глазах дорогие «Ray Ban».

Ему явно не хватает сигары в зубах.

– Могу помочь впитать, – говорит так же шепотом и на ухо.

Никакое солнце не спасает от мурашек. Интимно как-то вышло, я даже забыла свой колкий ответ. Поэтому отворачиваюсь и иду за нашим экскурсоводом и ее белым зонтиком. Даниил отстает, тем самым вызывает во мне смешанные чувства.

В воздухе пахнет специями и свежей рыбой из-за близости гавани.

Идя по узким улочкам, невольно представляешь, как и правда гуляешь с любовью всей свой жизни и обсуждаешь планы на вечер. Сердце напитывается тоской и странной благодарностью.

Я то и дело оборачиваюсь, ища глазами Краевского. Не то, чтобы переживаю или, прости меня Господи, соскучилась. Скорее, это выходит еще рефлекторно. Пять лет вместе дают о себе знать. И когда он вдруг снова нарисовался и вещает что-то про секс с открытым окном и массаж его ступней, мысли о бывшем вонзаются в мой мозг, как бы я ни противилась.

Еще и романтика эта вокруг: цветы, поцелуи, французская речь, кофе и пицца, лето… Терракотовые крыши, разноцветные ставни и лазурные волны придают месту неповторимого шарма.

Главное, снова не влюбиться. Воздух здесь просто напичкан феромонами!

– Дорогие гости, мы сейчас с вами находимся у Базилики Нотр-Дам-де-ла-Гард. С этого холма легко было заметить приближение неприятелей, а Золотая статуя Девы-Хранительницы на звоннице храма служит маяком для морских кораблей, – голос нашего экскурсовода журчит песенкой.

– Пф-ф, жара… – а голос бывшего как пущенные со скалы камни. Так же не вовремя, и с таким же ущербом. – Ты взяла воду?

Наглый! Наглый бывший!

– Взяла.

– Угостишь?

– С чего бы это? Забыл? За пределами каюты мы чужие друг другу люди.

Сейчас даже спадает важность участия в конкурсе, которым Краевский может ловко манипулировать. Как оказалось, манипулятор из Даниила первоклассный.

Я делаю записи в своем блокноте и перерисовываю Базилику. Она и правда очень красивая. В общем, стараюсь не замечать назойливого типа, трущегося рядом.

Но и впрямь жарко.

– Я верну тебе деньги за бутылку воды.

Стреляю взглядом.

– Десять евро.

– Чего-о-о? Максимум два с половиной? На тебя уже действует аура этого города. Раньше здесь тоже обитали разбойники, пираты и грабители.

Протягиваю все же бутылку с водой, и Даня вырывает ее из рук, посмотрев с укором, когда его очки сползли на кончик носа.

– Спасибо, – возвращает почти пустую бутылку и улыбается Голливудской улыбкой.

– Еще кто разбойник, – шиплю. Базилика перестала мне нравиться, да и на рисунке она вышла кривой.

Нам разрешают подняться на смотровую площадку, где солнце уже печет, не щадя даже местных. Наш экскурсовод решает остаться в тени.

Мои плечи горят, будто их посыпали перцем, предварительно сняв тонкий слой верхней кожи. Не прикоснуться.

Но сделанные кадры того стоят. И вновь делаю маленькие зарисовки в блокноте. Вечером хочу дорисовать детали и раскрасить.

– Красиво, – говорит из-за плеча.

– Воду больше не дам, – отвечаю вместо спасибо.

– Держи, – протягивает запотевшую новую бутылку воды. И когда только успел?

Облизываю губы. На соленом ветру они иссушились намертво.

– Спасибо.

– Какое спасибо, Ольховская? Десять евро гони! – смеется заливисто и раздражающе.

– Два с половиной, – окидываю высокомерным взглядом.

– Идет.

Мы меняемся. И я понимаю, что у меня минус пять евро, вместо двух с половиной.

Хочу высказать все, что накипело, но Краевского уже нет.

Причем не только на смотровой площадке, но и в экскурсионной группе. Мы спускаемся в саму базилику, где я делаю еще пару зарисовок. На пару минут отвлекаюсь от наших стычек с бывшим.

Здесь прохладно и пахнет стариной и сухими красками.

После экскурсии по Базилике мы идем до Аббатства Сен-Виктор и катакомб. Температура воздуха к этому моменту достигает изнывающего пика. По мокрой спине то и дело скатываются капли пота, а открытая ключица блестит от влаги на солнце.

Даня вернулся на корабль и сейчас в свое удовольствие плескается в бассейне. Почти уверена в этом и снова капельку завидую.

Я убираю свой блокнот в сумку, когда мы доходим до центральной улицы города.

Несмотря на тени от домов и деревьев, солнечные лучи продолжают жарить.

От сорока человек в группе остались самые стойкие и любознательные: я, парочка пенсионеров в одинаковых футболках и семья в трекинговых ботинках.

– Прошу прощения, а обед будет? – Краевский возникает как из ниоткуда. Я оборачиваюсь, и он улыбается. Стащил мои деньги и ведет себя как настоящий разбойник.

– Обед? – экскурсовод в замешательстве и смотрит на свои винтажные часы. – По плану через час. Нам еще нужно в музей современного искусства Кантини.

Она разворачивается и довольно уверенно передвигает ногами вверх по дороге. Должно быть, весь век тренировалась, чтобы не выглядеть как старая квашня, какой ощущаю себя я.

Собираюсь сделать шаг – все же оплачено, и в мои планы не входило пропускать ни один ни музей, ни одну церковь, – но рука Краевского тормозит.

– Я нашел классный ресторанчик у Старой гавани. Идем?

Выглядит Краевский как искуситель. Даже чуть подгорелый нос его нисколько не портит.

– Блюдо местной кухни – буйабес. Звучит вкусно, да? – приблизившись, продолжает нашептывать.

– Только если платишь ты!

Глава 13. Василина

День 1.

В брошюре было написано, что нас ждет экскурсия на маленький остров,

где построен зловещий замок Ив.

Можно ли там в одной из камер запереть Краевского?

Приписка: а если он сбежит оттуда, как граф Монте-Кристо,

и начнет мстить?!

(запись в блокноте Василины)

– Два буйабеса, пожалуйста, – отдает команду бывший, вручив папки с меню обратно официанту. – И два анисовых пастиса, – кричит вдогонку.

Даниил поворачивается и, соблазнительно подмигнув, улыбается. Голодные так не делают.

– Что такое анисовый пастис?

– Французский алкогольный крепкий напиток на основе трав. В данном случае аниса.

– Звучит тошнотно. Я это пить не буду. И пить с тобой тоже.

– Зря. Это самый популярный здесь напиток. Если его разбавить водой, то он поможет справиться с изнывающей жарой.

Стреляю взглядом в будто бы уже хмельного Даню. Он успел загореть, и даже его мафиозная шляпа не смогла спасти. Руки и предплечья потемнели, а из-за духоты и высокой температуры воздуха вены на тыльной стороне ладони вздулись, придавая еще больше мужской притягательности этому самодовольному разбойнику.

Мы сидим в ощутимом молчании. Я постукиваю наманикюренными ноготочками по столу, Даня уперся взглядом в окно и часто-часто стреляет глазами по моим плечам, груди, шее и губам.

– Ваш заказ, – официант ставит на стол две стопки с жидкостью мутно-лимонного цвета и две большие расписные тарелки с супом, – Bon appetite!

Голодный звук моего живота напевает хмурую песню. Бывшего это веселит.

– Точно не будешь? – кивает на странный для меня пастис. – Я плачу.

– Ну раз так…

Краевский качает головой. Из вредности я, конечно, могла бы отказаться, но мне правда хочется попробовать.

– За отпуск, – поднимает рюмку на тонкой ножке и опрокидывает в себя.

– Ага, с бывшим, – повторяю за ним.

Мое небо обжигает холодом, и следом в каждом рецепторе языка вспыхивает синее пламя. Горит, жжет, расслабляет.

Под общий звон ложек мы обедаем, непозволительно часто окидывая друг друга странными взглядами.

– Я так и не поздравила тебя с назначением, – отложив пустую тарелку, говорю.

Нужно как бы пытаться сохранить вид, что мы взрослые люди.

– Поздравляю. Желаю тебе стать хорошим руководителем и не трепать нервы сотрудникам, – без ложки язвительности не обойтись.

– Звучит как тост с подъебом. Предлагаю еще по пастису.

Опускаю взгляд и вытягиваю губы трубочкой.

Мутная гадость оказалась вкусной.

Нам приносят еще по одной в таких же симпатичных рюмочках. И просверливая друг друга взглядом, выпиваем, не разрывая натянутую нами же нить.

– Ну а я поздравляю тебя с… – Даня захмелел еще больше. Цвет глаз приобрел глубоко-зеленый оттенок.

Наши первые свидания вспоминаются сейчас четко и ясно, несмотря на выпитый алкоголь.

Как смеялись и бегали под дождем, как Краевский воровал для меня сирень и нас чуть не поймали за этим. И да, под другой сиренью мы долго целовались, а потом…

– Эй, Ольховская? – зовет бывший. Даже в воспоминаниях не дает понежиться, – поздравляю с твоим первым настоящим отпуском. Ты же мечтала о круизе? Вот, – кивает на окно, – за твою осуществленную мечту.

Даниил облизывает губы, и я не хотя вспоминаю, как он целуется. М-да… Делает он это очешуенно.

– Спасибо, – притихшим голосом говорю.

Даня кивает и, сложив ладонь в кулак, медленно бьет один раз по столу. Мы затихаем.

Расплатившись, Краевский выходит из ресторана первым и тупо сбегает. Если он думает, что побегу за ним или прокричу, чтобы остался, то он глубоко ошибается.

Вот еще!

Гордо вскинув подбородок, иду к порту, где собирается наша группа. Мы отправляемся на маленький остров. Там тюрьма, и именно там сидел осужденный преступник Граф Монте-Кристо. Жуткое, должно быть, местечко.

Полуденный зной спал. Или правильно говорят местные – холодный пастис помогает справиться с жарой.

До замка и руин крепости мы добираемся на большом катере. Мою шляпу чуть не унесло ветром. Оказавшись на каменистом берегу, фотографирую, чтобы чуть позже перерисовать все в блокнот.

– Жаль, что вы не пошли с нами в музей, – говорит бабушка, которая была одной из самых стойких в группе, – но я подумала, что вам бы это понравилось.

Она достает из своей тряпичной сумки открытку из музея и протягивает ее мне. От милоты смущаюсь, и мои щеки краснеют уже от теплой благодарности.

– Спасибо. Мне неловко, что я даже не знаю, что сказать. Вашему мужу с вами повезло, – оглядываюсь на дедушку в такой же футболке, что и сама пожилая женщина.

– Боже упаси, какой еще муж? Это мой любовник! – деловито посмеивается и отходит. Ее губы выкрашены в классический красный, так же, как и ногти на руках и ногах.

Убираю подаренную открытку в блокнот. Я смогу ее приклеить только, когда вернусь домой.

Внутри бывшей тюрьмы мрачно. Стоит леденящий холод, а от рассказанных историй мурашки произрастают аж из самого позвоночника.

Я чувствую, что здесь много приведений. Иначе почему мои конечности немеют?

– … условия содержания в тюрьме были крайне тяжелыми. Камеры маленькие, тесные и душные, – продолжает экскурсовод, – а в стены некоторых камер были ввинчены кольца, к которым приковывали заключенных для их усмирения.

Каждый заглядывает за каменные стены и изумленно охает.

На выходе должны продавать мешочки с лавандой, чтобы крепко спать после такой экскурсии. Я бы точно закупилась. Ну, если каждый был бы не дороже евро.

– Поселишься в одну из них? С рыбаками я передам тебе подушку и одеяло, чтобы не было так холодно, – гремит шепотом у правого уха.

Краевский.

От испуга, который не могу выразить, поджимаю губы и выдвигаю челюсть. Глаза закатываю, веки прикрываю.

– Меня ты на пол выселила с удовольствием. Ни жалости, ни сострадания, – Даню же это все веселит.

Между его губ перекатывается травинка – нашел же ее где-то. Я ставлю себе пометку, не целовать его. Не то, чтобы собиралась, но мои глаза алчно прикованы к его губам. Кажется, они еще пахнут анисовой настойкой.

– Не боишься, что на нее кто-нибудь пописал? – указываю на травинку.

Даня перестает ее жевать и выплевывает.

– Тебя не учили, что в рот грязь не брать?

Слышу тихое:

– Стерва, – и беззвучно ухмыляюсь. – А я тебе еще за сувенирами бегал…

Круто оборачиваюсь. Где-то глубоко внутри трескается спокойствие и равнодушие.

– … И что за сувениры?

Мы слегка отстаем от группы, когда Краевский облокачивается на одну из стен, протянув мне бежевый бумажный пакет.

Я разворачиваю и вижу блокнотик со страницами под старину. Но обложке вид на Марсель. В пакете еще два куска марсельского мыла и две открытки. Одна с буйабесом и рецептом на обратной стороне, другая с анисовой настойкой.

Дурак, блин.

– Отойди от стены, Даня. Кто знает, сколько крови впитали эти стены. И… Спасибо.

– Запиши в свой блокнотик, что Краевский Даниил не такой уж плохой.

На выходе из темницы в сувенирной лавке покупаю бывшему шляпу-треуголку. Пришлось отдать за нее целых тридцать евро! Потери посчитаю потом, мне страсть как хочется видеть глаза бывшего, когда я вручу ему этот подарок.

_________________

ТГ-канал автора

https://t.me/+bRozvHl1pVZkNThi

Глава 14. Даня

– Тебе, – Васька протягивает мне чудную странную шляпу. Я верчу ее в руках.

– Что это?

– Подарок. Ты же мне подарил, – смущенно-обиженно говорит и скрещивает руки на груди. Румяные яблочки обгорели, но это вызывает улыбку.

Откидываю свою купленную еще в Милане шляпу и надеваю эту.

– Ну как? – спрашиваю, посмотрев в глаза, а не на красноватую грудь, куда взгляд так и тянется.

Борюсь с желанием сжать их.

– Как шляпа, – отвечает довольно обыденно. После порции пастис Василина была разговорчивее. Ее молчаливость должна идти мне на руку, но как-то некомфортно.

Снимаю подарок и верчу в руках.

Я купил ей сувениры без всякой мысли. Просто потому, что захотелось. Я знаю, что бывшая собирает разные открытки и блокнотики. В каждый она что-то, да записывает. То рецепты, то стишки из интернета, теперь вот, уверен, ведет какой-то там дневник путешествия и делает зарисовки. Васька довольно неплохо рисует.

Ну и мыло. Быть в Марселе и не купить местного мыла противоречит негласному кодексу туриста.

Мы молча лупим друг на друга глаза, пока Василина, прочистив горло, не идет в душ с высоко поднятой головой. Я смотрю на ее красную спину с какой-то необъяснимой улыбкой.

Предательница сохранила свое обаяние и красоту. Противостоять этому сложно. К тому же южный зной расплавил мозги до потери памяти.

Быстро переодевшись в льняные брюки и футболку, иду на ужин. Мог бы подождать Ольховскую, но кондиционер начинает приводить содержимое моей черепной коробки в норму, и я прихожу в чувства.

Мы бывшие, где Василина меня предала.

– Эй, я видел вас в коридоре с каютами для новобрачных, – поворачиваю голову на довольно громкий голос и бесцеремонно положенную руку на моем плече.

– Вы ошиблись, – отворачиваюсь.

– Не-не. После тебя с женой парень в смешной панаме подошел к нам и рассказывал про конкурс, – его улыбка широкая, и, мне хочется думать, искусственная. Могу ошибаться. Дураки обычно улыбаются искренне.