Отпуск с бывшим

– Ты с ним спишь? – рестлер спрашивает свою девушку. Я отчаянно мотаю головой.

Васьки нет, но проблемы из-за нее меня преследуют.

– Не-не, брат, – говорю на русском.

Но поздно. Девчонка визжит что-то на испанском, а я… Получаю по роже. Смачный кулак неизвестного мне амиго отпечатывается под моим глазом.

Следом парень берет девчонку под руку, и они дружно уходят. У меня же перед глазами продолжают сыпаться искры от удара.

– Держи, – Роман протягивает мне еще одну порцию текилы, и я запрокидываю голову, – ну ты, конечно…

Знаю.

В гостиницу возвращаюсь под утро, и у меня есть пара часов, чтобы чуть поспать и привести себя в порядок. И теперь уж точно не опоздать на рейс.

Но стоило закрыть глаза, я падаю в бездну, где купаюсь в море из текилы. Ко мне плывет мексиканский амиго и вновь оставляет мне фингал уже под другим глазом. Для симметрии.

Просыпаюсь в поту. За полчаса до отплытия моего лайнера.

– Черт! – ругаюсь, хватаясь за голову.

Текила – самый ненадежный напиток.

Не знаю, каким чудом, но я долетаю до трапа, который сильные сотрудники корабля уже начинают складывать.

– Por favor! – кричу почему-то на испанском и умоляюще смотрю на девушку, принимающую билеты на посадку. – Там моя невеста, – киваю на борт огромного лайнера.

Глава 7. Василина

Моя каюта шикарна.

Нет, не просто шикарна, она бесподобна. О таком я не могла и мечтать. Да, Я видела проспекты, рекламные фотографии, но была уверена в обмане.

И что я вижу? Огромная кровать – круглая, – два резных торшера, кресло-качалка и банкетка в нежно-мандариновом оттенке. Все цвета в каюте вообще очень нежные и уютные.

Ванная комната – Мария-Антуанетта позавидовала бы. Отдельный гардероб с зеркалом в полстены.

Вишенкой всего становится шампанское в ведерке со льдом и маленькие пироженки от шеф-повара местного ресторана. В буклете написано, что шеф-то непростой, а мишленовский.

– Горько! – произношу и открываю бутылку с хлопком. Горлышко «дымится», пока мои конечности наполняются теплом и невесомостью.

Выпиваю бокал и со звоном ставлю его на стол. На меня смотрит второй бокал, лишая зрения своим назойливым блеском.

Облизываю накрашенные губы. Язык аж воротит, куда лучше «бабскую муть» пить.

Отвлекает стук в дверь.

– Вам подарки от компании круизных лайнеров «Dream house». Вы же в номере молодоженов?

– Угу, – пищу в ответ, прячась за бокалом с шампанским.

Один из обслуживающих каюты мужчина с приветливой улыбкой заходит в мою каюту. В его руках плед. Флисовый. Не разворачивая, уже знаю, что там два лебедя. Их шеи переплетены в виде сердца. Еще и надпись пафосная какая-нибудь.

«Любовь – это то, что делает этот мир лучше».

Буэ!

Положив сам плед, мужчина складывает руки и продолжает:

– К Вашим услугам открыт бар на первом этаже нашего лайнера. По кодовому слову «Я счастлива быть замужем» или «Я счастлив быть женат» Вас ждут два коктейля на выбор. Хорошего вечера Вам и Вашему мужу.

Мое лицо трескается от натянутой улыбки.

Захлопываю за мужчиной дверь и стуча пятками иду к своему чемодану. Шляпу в сторону!

Почему-то произошедшее злит. Я счастлива быть замужем!..

Унижение какое!

Выйти замуж теперь будет стоять последним пунктом в списке, что нужно сделать до тридцати. После «поесть жареных скорпионов в Тайланде» и «поучаствовать в митинге за права животных».

Из чемодана я беру вечернее платье, которое одолжила у Айки. Между вторым и третьим бокалом шампанского оно показалось мне интересным.

Сейчас я закусываю уголок губ и хмурюсь.

Ярко-красное, раздражающее сетчатку и все важные элементы хорошего зрения обтягивающее платье имеет чересчур глубокое декольте. Правда, юбка здесь длинная. Определенно, плюс.

И… Была-не была.

В обычной жизни я бы никогда не позволила себе такое. Но сейчас я проживаю будто не свою жизнь. Ведь Краевской Василины не существует.

Поэтому красное платье как нельзя кстати.

Переодеваюсь, наношу легкий тон и подвожу ресницы. В бар я захожу, почти толкаясь. И как только вижу свободное место на высоком стуле, лечу, как стриж.

– Я счастлива быть замужем, – сквозь зубы говорю, пригвождая взглядом бармена.

Пальцы скрещиваю. Почему-то вспыхивают уши, следом щеки. Кожа шеи покалывает, и хочется ее расчесать.

Бармен окидывает меня прохладным взглядом.

– Мартини? Водка с соком? Могу предложить «Маргариту». Есть «Апероль».

– Хм… Пусть будет «Апероль».

О нем я и мечтала, когда думала о круизе.

Опускаю тот момент, что по правую руку сидел бы Даня. Улыбался мне своей улыбкой на одну сторону. В его глазах плясали бы искры, и мы неприкрыто бы флиртовали.

Встряхиваю головой. Повернувшись вправо мне показался мой несостоявшийся муж в компании какой-то блондинки.

Накрывает истеричным, усталым смехом, который привлекает обратное внимание бармена.

– С Вами все хорошо? – сведя брови, интересуется.

Хотелось сказать, что два бокала шампанского перед походом сюда, получается, были лишними.

Но я оставляю это при себе.

– Все прекрасно. Но можно я кое о чем Вас попрошу? – заговорщицки шепчу.

Краснею гуще. Но это не из-за стеснения или не озвученной еще просьбы. Мне резко становится не по себе от мысли, что мне могло не показаться.

Мое зрение отменное. В отличие от моего бывшего.

– Тот парень, сидящий за угловым столиком, это он? – открываю одну из последних фоток Краевского с интервью и сую телефон прямо в нос обескураженному бармену.

– Ну-у-у, – тянет, – очень похож. Я бы сказал, чертовски.

Незаметно топаю ногой.

Глаза прищуриваю, смотрю прямо перед собой. В груди вспыхивает, а голова начинает трещать от напряжения.

Получается, обманул? Наврал? Солгал? Хотя чему я удивляюсь?!

– Да, это точно он, – бармен тем временем продолжал рассматривать Даню. – А кто это?

– Бывший, – бросаю, не задумываясь.

– Будь здесь моя бывшая, я бы запер ее в трюме на всю поездку.

Отрываюсь от экрана и другим взглядом осматриваю своего нового приятеля. Ему за тридцать, у него идеально уложенная бородка и густые брови.

Мысленно подрисовываю ему кожаную папку. Так он вылитый коуч по финансовой грамотности, но никак не бармен.

– А если бы твоя бывшая встретила тебя?

– Полагаю, натравила бы на меня крыс. Она была та еще повелительница грызунов.

Издаю короткий смешок, который привлекает внимание Дани. В ту же секунду ныряю под стойку и молюсь, чтобы он ничего не заметил.

Мы отплыли какие-то два часа назад. И мое приключение, которое я думала будет одним из лучших и запретных, превращается в полный аншлаг.

Ведь каюта у меня с Краевским одна. Как и кровать. У бывшего хоть денег и куры не клюют, но сомневаюсь, что он вдруг решил забронировать себе другой номер.

И да… Что это за девица рядом с ним?

– На вас похожа! – раздается сверху.

Я спросила это вслух?!

Беззвучно рычу.

– И они идут сюда. На то свободное место, откуда Вы спрыгнули.

_________________

Дорогие читатели,

за визуалами и обсуждением можно заглянуть ко мне в ТГ-канал:

https://t.me/+bRozvHl1pVZkNThi

Глава 8. Василина

– И они идут сюда. На то свободное место, откуда Вы спрыгнули.

Спиной прижимаюсь к теплому дереву, из которого и сделана барная стойка. Ноги подобрала. То, как я выгляжу со стороны, волнует меньше всего.

Мысль, что рано или поздно мы встретимся с бывшим лицом к лицу, ужасает и бесит.

Это должен был быть мой отпуск! Моя моральная компенсация за всю ту боль, что я ощутила, держа пригласительные на его свадьбу с другой! Еще и обращение было: «дорогая Василина…»

Бармен косится на меня то ли с ужасом в глазах, то ли с азартом. Прикладываю палец к своим губам. Пусть только посмеет скосить на меня взгляд, когда заговорит с Краевским. Я найду номер телефона его бывшей.

– Добрый вечер. Что желаете? – спрашивает мой новый друг за баром.

Подбираю ноги теснее к животу. Тот еще и втягиваю. Вот-вот сложусь пополам. Благо я всегда любила заниматься йогой.

– Мне «Апероль», – высокий женский голос задевает мои нервы, как рыболовный крючок. Плечи стягивают мурашки.

– Сок. Апельсиновый.

Я не помню, как выглядит она. Разве только то, что та блондинка. Довольно высокая, судя по вытянутым ногам под столом. Наверняка симпатичная. Было бы глупо, если бы такой парень, как Даниил Краевский, вовсю флиртовал со страшненькой.

И куда только смотрит его невеста Эвелина?!

Нутро согревает мысль: а если сбросить ей фотографию?

В уголках собираются слезы. Вновь до боли обидно. И перед глазами золотой курсив и плотная мелованная бумага: «Краевский Даниил и Хромова Эвелина будут рады видеть вас на своем бракосочетании…».

Першение становится каким-то невыносимым. Жаль, мой «Апероль» остался на стойке.

Отпуск вновь окрашивается слоем серости и туманности.

– Как твой глаз? – снова высокий голос. Я вздрагиваю.

– Болит. Но уже лучше. И спасибо за…

– Консилер. Эта штука, благодаря которой нет и следа от твоего фингала, называется консилер.

Мое лицо морщится, а два пальца лезут в рот. Тошнит от неприкрытого, дешевого флирта.

– Ты можешь всегда обратиться, если вдруг под вторым глазом…

– Ну уж нет. Второго раза я не допущу.

– А что произошло?

Я навострила уши. Последний раз, когда Краевский сверкал своим фингалом, был день нашего знакомства. И почему-то сейчас так ревностно. Не конкретно к бывшему, а к нашим воспоминаниям. Их стереть пока не получается. Они все же теплые, как закатное солнце. А это мое любимое время дня.

– Да… Не важно, – грустно говорит.

– Ну почему же? Мне очень важно. И очень интересно.

Девица делает акцент на слове «очень». Меня вновь тошнит. И мне катастрофически не нравится, что день знакомства бывшего с этой дамой состоялся в тот день, когда кто-то поставил ему фингал. Это что-то личное. То, что я собиралась рассказывать нашим детям, потом внукам. Если повезет, то правнукам.

– Потанцуем? – это голос девчонки, но не Дани.

Их голоса стихают, когда я понимаю, что оба отошли от барной стойки. Но вылезать не спешу. Прогоняю мысленно наш танец.

Оттоптанные ноги, зацепки на платье из-за его молнии на олимпийке (и кто такие носит?) и его дергающееся веко. Смешно. Грустно.

– Ты не обязан был встревать, – говорю. Про себя думаю, что по моей вине-то досталось парню. Симпатичному, между прочем. Может, и сильно симпатичному. В полумраке клуба не разглядеть.

– Да брось. Ты такая красивая, что я бы подставил второй глаз, если бы потребовалось и дальше тебя защищать.

– Ну и дурак! – вспыхиваю. Что за жертвенность? Мы в современном мире. И это все рыцарство – прошлый век. У меня в сумке лежал электрошокер.

– Ага, – отвечает, не задумываясь. – дурак. На свидание пойдешь?

– С тобой?

– С нами. Я и фингал. Мы тебе понравимся. Зуб даю.

Мы смеялись громче всех.

– Они ушли. Можете выбираться из укрытия, – бармен шепчет. Уверена, он позабавился.

Поднимаюсь на ноги, отряхиваюсь. Как ни в чем не бывало оставляю деньги за свой «Апероль», пусть он предоставлялся мне и бесплатно. Дурацкое «Я счастлива быть замужем…».

Даю деньги как в фильмах – за молчание. Бармен коротко кивает.

Что ж, минус четыре евро из моего бюджета ушло.

До номера иду быстрым шагом, уже уверенная, что встречу там Краевского. Продумываю, как буду себя вести (с высоко поднятой головой), что буду говорить (или молчать) и что предлагаю по решению нашей общей проблемки. Очевидно же, кто-то из нас должен покинуть судно. И это точно буду не я.

В каюте тишина. Темно. Пахнет, как и раньше: чистыми простынями, сладостью несъеденных пирожных и чуть пролитым шампанским.

Закрываюсь в ванной, когда слышу, как пищит карточка у входной двери.

Замираю. Смотрю на свое отражение широкораскрытыми глазами.

Думала, будет проще.

Слышу шум колесиков его чемодана, длинный усталый вздох. Приоткрыв дверь, вижу, как Даниил открывает воду и наполняет стакан. Выпивает залпом.

Через голову он стягивает футболку. Бросает. Затем джинсы – и тоже в угол. Вот ведь… И как я раньше не видела в нем повадки настоящего козла?

Подаренный нам плед Краевский скидывает на пол и выдергивает покрывало с кровати. Тоже все нагло, без уважения к тем, кто заботливо его стелил.

Вслепую нахожу взятый телефон на мраморе и, так и не смотря на экран, набираю номер Айки. Если не поделюсь с подругой, меня разорвет, как надутый воздушный шарик.

– Ты хочешь сказать, что он на корабле? Твой бывший? Который клялся, что ноги его не будет рядом с тобой? – подруга нападает, стоило мне сказать лишь два слова, как пароль: «он здесь».

– Именно так. Сейчас он раскладывает вещи в шкаф и ведет себя вызывающе! Как избалованный мажор.

– Не знаю. Притворюсь, что его нет.Фыркаю и закусываю губу. Он занимает все полки! – И что ты будешь делать?

– Я справлюсь. А он, – сжимаю в руке тюбик с зубной пастой, – поймет, от кого отказался.И скину его вещи за борт. – У вас одна кровать на двоих. И сто-олько ночей бок о бок… На меня спускается волна жара. Пять лет вместе, эпичное расставание, и… Снова он – предатель. И мое сердце по-прежнему отвечает на его улыбку, оливковый отблеск глаз и голос.

Дверь открывается, и я вижу полуголого Краевского. Секунду-другую мы пялимся через порог шикарной ванной комнаты. В моей руке телефон, откуда доносится взволнованное «Алло» Айки.

И следом второй хлопок. Дверь закрылась. Между нами вновь стена.

Глава 9. Василина

– Выходи. Поговорим, – звучит громко и отрывисто. – Вася.

Сижу как мышка, покусывая нервно губу. Притворяться, что ему показалась – самое глупое, что можно придумать. Ну разве еще прятаться за барной стойкой.

Открываю дверь, расправляю плечи.

Даня стоит ко мне спиной, широко расставив ноги. Его футболка выгодно облегает мышцы спины, а шорты – ягодицы. Краевский вливается в окружающую его обстановку красоты и богатства.

И хорошо, что я в платье, накрашенная и с прической. Пусть не думает, что после расставания скатилась до растянутых треников и сырных чипсов на обед.

Когда бывший поворачивается, часть меня падает на пол. Красивый. Гад. Даже фингал его совсем не портит, а придает некий мужеской шарм.

Но вот консилер полное дерьмо. Фиолетовый просвечивается.

– Ну привет, – говорит недружелюбно и скрещивает руки. Его предплечья тут же напрягаются.

– Хм, – коротко отвечаю.

– И давно ты перестала держать слово?

– Ровно в ту минуту, как и ты, – бросаю в лицо обвинения.

Жаром затягивает всю грудную клетку. Окошко бы приоткрыть, но Краевский стоит у него. Не попросить, не подойти.

Даня закатывает глаза и поднимает глаза к потолку. Мышцы шеи в этот момент выделяются.

– Тебе стоит уйти, – говорит в приказном тоне, моргнув и посмотрев на меня.

Этот человек не может быть таким симпатичным и вызывать во мне настолько много раздражения.

– Почему я, а не ты?

Добрую минуту Краевский думает. Я вижу его мысли по взгляду, по склоненной голове.

Каюта напичкана массами заряженного воздуха, любая искорка – и все здесь взлетит до Луны.

– Я выбрал этот круиз, и я оплатил.

От наглости весь кислород отторгается. Я закашливаюсь от сорванного выдоха.

– Это низко, Краевский. Особенно для тебя.

– Ну, знаешь ли, бесплатно катать на таком корабле чужую мне женщину не входило в мои планы. Я вообще несвободный человек, – играет бровями.

Опускаю намеки на его скорую свадьбу.

– Мое имя на билетах! Я прибыла сюда первой! Даже свою зубную щетку успела положить в стаканчик на раковине. А что сделал ты? А, точно! Подцепил в баре болонку, чтобы та замазала твой фингал дешевым консилером, несвободный человек? – стреляю обвинениями как из пулемета. Во рту пересохло от скорости моих слов-пуль.

– Ты следишь за мной? – вопреки моим ожиданиям, он улыбается. Хищно, сыто. Меня коробит от этого.

– Увидела случайно, – отворачиваюсь. Мои щеки пылают.

– Фингал, кстати, из-за тебя, – бурчит.

– Ага…

Даня цыкает, я гневно выдыхаю. Потираю ладони, они невозможно вспотели от волнения. Последний раз, когда мы были одни в закрытом пространстве, был наш последний день вместе. И тогда еще любили друг друга. Наверное. Я так точно, а вот Краевский сомневаюсь. Его уже ждала Эвелина.

– Надо решить, что делать, потому что это, – обводит нашу каюту. Левая рука в конце случайно указывает на плед, – ненормально.

Сажусь на кровать и взглядом обвожу номер еще раз.

Уютно, тихо, романтично. Я слышу легкие волны за окошком, а в мыслях простраиваю маршрут, о котором читала в буклете.

Отказаться?

Прищурившись, навожу прицел на Краевского. Он делает тоже самое. Я знаю его, как облупленного. Пять лет вместе! Слабые стороны, заскоки, загоны, капризы… И хитро улыбаюсь.

– Ты можешь сойти в ближайшем порту, – предлагает.

Он реально собрался так просто от меня избавиться?

– Или ты, – парирую, поднимаясь с кровати.

– Никогда.

– И я не спешу.

Даниил устало рычит. Меня почему-то это радует.

– Почему ты вообще решила поехать, черт? – срывается, раскидывает руки в сторону. Его волосы шевелятся, словно ветер разгулялся в темно-каштановых прядях.

Опустив взгляд на серый ковролин, веду одним плечом. Вспоминаю последние недели без него, слезы, которые все то время впитывала моя подушка, усталость, десятки интервью с новостями о его свадьбе…

– Хотелось ненадолго что-то изменить в своей жизни. Подумала, раз ты зарекся не ехать, я могу позволить себе отпуск. От всего. Кто знает, может, за эти дни я снова найду себя. Потому что потеряла знатно.

Возможно, моя откровенность выйдет мне боком.

– Твой вариант, что нам делать? – вполне спокойно спрашивает.

– Каждый живет своей жизнью. Единственное, нам придется решить, как делить каюту.

Даниил начинает измерять большую комнату шагами. Прикусывает уголок губ. На его лбу образуются складки.

– Все ровно пополам. Ты не лезешь ко мне. Я к тебе. Представим, что это такая вот коммунальная квартира.

– Ты хоть знаешь, что такое коммунальная?

– По-видимому, когда вынужден делиться тем, чем не хочешь, но другого выбора нет.

Я вновь хмыкаю.

– Мы в номере для новобрачных, – киваю на плед. – Будь я здесь одна, можно было бы свалить, что я рано овдовела. Примерно на несколько дней до отплытия. А теперь…

Скошенный взгляд Даня ползет от моих ступней к коленям и тянется как ниточка выше. Когда наши глаза встречаются, я высоко приподнимаю левую бровь. Краевский прочесывает верхний ряд зубов языком.

Мы затаившиеся враги?

– Мировое соглашение, – измученно опускается на кровать. Ткань его шорт теперь обтягивает мощные бедра.

– Коммунальная квартира звучит лучше.

– Мы просто мирно проведем этот отпуск, Василина. Каждый сам за себя, но и не против другого. Мы как две вселенные, которые случайно столкнулись в одной точке. Не более.

Даю себе на раздумье минуту.

Я бы, конечно, предпочла выдворить Даниила, но… Пока не поднимается рука. Он все-таки бывший, даже не сосед с дрелью.

– Надеюсь, зубная паста у тебя своя. Потому что мою трогать не смей, – выставив указательный палец перед его носом, говорю. – Я всегда первая иду в душ и… – быстро очерчиваю кровать по кругу, – ты спишь на полу. Сквозняка нет, а подушкой я поделюсь. Их все равно две.

– Сучка ты, Ольховская! – бросается в спину, но я успеваю закрыться в ванной комнате. – Я тогда забираю себе одеяло!

Глава 10. Даня

– С добрым ут… – осматриваюсь. Прислушиваюсь к ощущениям.

Мышцы спины закоченели, голова гудит, и я чувствую себя инопланетянином, у которого черепная коробка размером с арбуз.

И какое, к черту, доброе утро? Оно было бы добрым, если бы не она.

– Надеюсь, тебе хорошо спалось, – доносится едко сверху.

Вот ведь сучка. Как я мог ее любить?

Слышу, как она сладко потягивается и медово стонет, просыпаясь ото сна. Не представляю, как буду с ней жить рядом, когда по извилинам бродят одни нехорошие мысли.

Сажусь и устремляю свой взгляд на чемодан, который вчера так и не разобрал.

– Я в душ, – говорю быстро.

До желанной двери четыре шага, и я преодолеваю это расстояние в один прыжок. Щелчок, и я опираюсь основаниями ладоней на раковину в виде дурацкой ракушки.

– Эй! В душ должна идти первой я! – глухо доносится из-за закрытой двери.

Смотрю на свое отражение, улыбаюсь. Опустив взгляд, замечаю одну аккуратно поставленную зубную щетку и пасту. Куча розовых тюбиков расставлены на единственной полочке. Все подписано: шампунь, бальзам, гель для душа.

– Ты слышишь меня? Эй!

Ну, во-первых, не «эй», а Даниил. Это как минимум. Во-вторых, можно еще добавить отчество и волшебное слово. И это не «быстро», а «будь любезен».

Весь этот монолог проговариваю про себя под громкие, настырные удары в деревянную дверь. Стоимость наших путевок включает страховку за случайно причиненный вред имуществу компании «Dream house»? Хочется на это надеяться. Удар у Ольховской поставленный.

Снимаю боксеры, разминаю плечи. И слышу странное движение в замке, как металлический шепот.

– Ты что делаешь? Эй! – кричу. Не по себе от этого звука.

И дверь открывается. Я только успеваю прикрыть самое дорогое. Мы все же бывшие!

– В душ иду первой я! У нас уговор, Краевский!

Ее глаза кажутся огромными. Два больших голубых облака имеют несколько завораживающий эффект. Теряюсь на мгновение, а Ольховская уже переступила порог.

Понахваталась за прошедший месяц наглости.

А ведь была такой принципиальной, когда обещала, что ноги ее не будет на этом корабле. Поверил на свою беду.

– Вышла отсюда, – одной рукой прикрываю яйца, другой выталкиваю сучку из ванной комнаты.

– Ты что творишь?

– Ты вломилась ко мне в ванную и хочешь, чтобы я был вежливым?

Выражение лица Василины меняется с обиженной на разъяренную. Именно так выглядит самка обезумевшего лося, который бросается под колеса со всей своей дуростью.

Она наступает, я отхожу. Со стороны – настоящий цирк.

Ольховская в легкой пижамке: топик на тонких бретельках и коротенькие шортики. Не уверен, что под ними есть даже крохотные трусики.

Картинка встала перед глазами и не исчезает. Мизинцем на ноге я задеваю выступ на кровати, и к развратным картинкам присоединяются искры.

Проблемы из-за бывшей не хотят уходить, лишь растут в геометрической прогрессии.

– Вот как сфотографию тебя в таком виде и отправлю твоей, как ее…

Усмехаюсь. Что-что, а такую деталь Ольховская никогда бы не забыла.

Василина кружит ястребом вокруг тумбочки у кровати, пока в ее руках не оказывается мой телефон. Сражаться с бывшей одной рукой неудобно. Вторая по-прежнему прикрывает яйца и член. Не хочу хвастаться, но моей ладони едва хватает.

– Ты не знаешь пароль.

Но Васька вбивает верные цифры с первой попытки. Ну точно сучка!

Она делает фотографию и угрожающе показывает мне экран, где открыто пустое поле для сообщений с моей как бы невестой. Ну, или не как бы. Я запутался, потому что желания жениться на Хромовой нет, но вроде обещание матери дал. Был пьян, признаю. И как типичная женщина, она воспользовалась моей слабостью.

– Считаю до трех. Если ты обещаешь больше так не делать, – кивает на ванную комнату.

– У нас мирное соглашение, Василина!

– Ты нарушил его первым. Мы озвучили свои требования. Ванная утром было моим первым пунктом. И спустя несколько часов ты уже спешишь его нарушить.

– Хорошо, – поднимаю обе руки вверх. Сдаюсь.

Яйцам становится прохладнее, чем было, а я не жаловался.

Ольховская замирает с телефоном в руке, ее взгляд падает на мой пах. Щеки бывшей краснеют, а рот приоткрывается.

– Утро. Да и ты тут во всем этом! Бретельки держатся на твоих плечах только силой моей молитвы!

Но я никогда не отличался набожностью.

Васька, прорычав, бросает мой телефон мне же – едва успел поймать – и громко хлопает за собой дверью.

Может, сойти с корабля от греха подальше? При мысли, что я продолжаю реагировать на предательницу, хочется вскрыться. Запах ее кожи стоит в воздухе как парфюмная дымка.

Мы прибываем в Марсель. И я лучше проведу две недели там, чем бок о бок с ней.

– Даня-а-а, – дверь в ванной приоткрывается. Васькин голосок приторный, заискивающий. Я расплываюсь в довольной улыбке от уха до уха.

Нет, не время сходить. Время преподать урок этой сучке.