Ларцовый Утес

Все комнаты в миг заполонил едкий смог из дыма и пепла, трудно было различить в нем что либо дальше вытянутой руки. Из печных труб вверх клубился густой зеленый пар, временами его перебивал черный столб дыма.

Застукав с поличным возле камина найденыша, колдуны поначалу дружно оторопели: -Как? Он? Этот слабый и глупый мальчишка, рискнул на подобное действо?! да его теперь за это… Леди Жаба и Толстяк молчали, словно воды в рот набрали, с открытой настежь дверью густой дым потоком вылетел из дома, и на фоне пляски огня светившего из камина, стал отчетливо различим силуэт ребенка. Закашлявшись Бурдюк отводя нос в сторону, не решился зайти внутрь жилища, он стал кашлять и задыхаться, облокотившись снаружи на поперченную стенку лицо толстяка наливалось багровым оттенком, переходящим в сини, сливовый цвет, а его жена, мигом рванула за ведром воды, оставленным рядом с дворовым колодцем.

Если первые двое были заняты друг другом, то Дэлатрис, ошалев до слепого гнева, бросилась стремглав в направлении найденыша, она в два прыжка преодолела коридор, и если бы не запнулась по пути, то схватила бы ребенка быстрее, чем он успел пикнуть.

– Мелкий ублюдок! Я тебя живьем сварю свиньям на поживу! Злюка растопырив пальцы рук, напоминавшие зубья вил, которыми она захватывала дым вокруг себя, тщетно разыскивала ловкого мальчишку, который чудом проскочил мимо нее, в хозяйскую спальню, и заперев за собой дверь на засов, мешкал с дальнейшими действиями.

– Герои древности в такие переплеты не влетали….ух…переводя дух ребенок сделав несколько шагов от двери, замер на месте, он точно испуганный кролик, навострил уши, сердце его колотилось в груди, а ноги подкашивались от страха предстоящей горькой участи. –Сейчас или не когда…сейчас или не когда…убеждал себя робким шепотом мальчик. Ему еще требовался финальный аккорд для решительного действия, и этому послужил такой стук в дверь, от которого потрескалась штукатурка над дверным проемом. Колдунья вооруженная табуретом, таранила преграду на своем пути, намереваясь выбить дверь, вместе с петлями и засовом.

– Сейчас! Смекнул найденыш, и не заметил как уже оказался в шаге от одного из узких и низеньких окошек хозяйской спальни. –Бежать! Нужно скорееот сюда бежать! Вмиг отворив настежь створки, мальчик выбрался на улицу. За его спиной сыпались угрозы, и упреки, "разорвать на куски"– звучала как самая без обидная из уст яростной стервы. Но ребенок даже не успел как следует опомнится, ведь в саду, его словила Леди Жаба.

Она схватив беглеца за волосы и потянув его на себя с дикой злобой, готова была вырвать клок из головы виновника.

Вскоре к ней в поддержку прикатился ее верный муж – бочонок, он сильно стиснул предплечье сироты, от чего найдёныш жалобно взвыл.

–Держи гаденыша крепче Тавольд! Я схожу за нашей дочерью!

– Будь спокойна дорогая, его из моей хватки, даже дракон не вырвет! Бросил в след своей жене толстяк. Затем он переключил свое внимание на ребенка, маленькие глаза колдуна сверкнули не добрым блеском.

– Зачем вы меня преследуете? Я не чего не делал! Ребенок попытался запутать толстяка, может ему повезет, и бурдюк ослабит хватку.

– А ты будто не в курсе? Лукаво прищурив один глаз, толстяк добавил. –Вон… погляди! Затем показал увесистой рукой, на странный дым, еще валивший из трубы.

Увидев плоды своих свершений, найденыш легко сообразил, где им допущена оплошность, но дело было уже сделано.

Одернув ребенка, Бочонок гневно выпалил: -И не обманывай меня, дескать не твоих рук дело! Я не виноват! Передразнивая последнюю фразу мальчика, колдун скривил такую гримасу, словно позавтракал одни лимоном. – Я знаю…это твоя работа! Ты украл волшебную палочку! А потом сжег ее! Мелкий вредитель!

Дэлатрис уже бежала вперед, ее руки были сжаты в кулаки, она рвалась поквитаться с найденышем за содеянное им злодеяние. Но ее мать, преградив путь дочери, решила исход поединка, не дав ему даже начаться, она удерживая Злюку от расправы, молча стояла на своем месте, пока Дэлатрис пыталась пройти через нее, и осыпала маленького виновника отборной бранью, напоминавшей град в летнюю пору.

Найденыш ее не слышал, он лишь думал про себя.

–Для меня настал день триумфа! –Пусть все пошло не по плану, знай о подвохе с волшебной палочкой заранее, я сжег бы ее в другом месте, но…. что сделано, то сделано. Сейчас ярость Злюки была для меня приятнее многих осенних дней, слаще тех лет, когда ее не было дома, ведь сейчас она знает с кем имеет дело! А без своей палки – ковырялки, кто она? Не чем не лучше своих родителей колдунов не удачников, такая же злая и не далекая – как они!

В ту же ночь, триумф сменился страхом, ведь злость колдуньи, перешла всякие границы, вечером она придумала как отомстить, она даже превзошла саму себя! -Мне доводилось видеть и ее, и Бурдюка и Жабу в гневе, но все заканчивалось очередным наказанием в виде работы, тяжелой, или кропотливой, либо руганью и унижениям, которые со временем учишься пропускать мимо себя. Зато сейчас…Дэлатрис решила отомстить по особенному…она долго ждала пока ее родители уснут, затем прокралась в кладовку, где была каморка найденыша.

Располагалась дальше всех комнат, кладовая была самой крайней из них. Комнатка маленьких размеров, где едва умещалась кровать, там даже не было окна, а потолок был настолько низким, что до него при желании можно было дотянуться не вставая на кровать, еще комнату использовали для хранения разного барахла и хлама, здесь был старый шкаф, дверцы которого рассохлись от сырости, и не могли плотно закрыться. Сверху на нем лежали закинутые наспех тюки с одеждой. Порой найденыш думал, такое место для него, было выбрано не случайно…

Загадочная тень промелькнула по коридору, она подобралась неспешно к спальне Леди Жабы и Толстяка, мирно похрапывающих после дурного дня. Прислушавшись к храпу, Злюка медлила. Снова поднялся рокот с протяжным шипение. Выдохнув колдунья продолжала красться по темноте, ступая шаг за шагом, и чуть дыша, замирая при любом подозрении – не ладного, стараясь остаться не замеченной, в скором времени она добралась к двери кладовой, и легонько потянув на себя ручку, слегка приотворила ее, заскрипели не смазанные петли, от шума которых, кто-то засуетился в спальне. Злюка замерев на месте, приложила вторую ладонь к двери. Все стихло, она снова потянула ручку на себя, приоткрыв дверь каморки еще шире, и проскользнув в кладовку, настолько быстро, что даже сама себе удивилась.

Дверь в каморке найденыша не запиралась, и это было ей на руку, она тихо подбиралась все ближе и ближе к спящему ребенку, останавливаясь при малейшей угрозе быть раскрытой, так она двигалась до тех пор, пока не оказалась в шаге от найденыша.

Отставив в сторону медный подсвечник, с зажженной свечой, и подобрав обрывок ткани, брошенный на полу кладовки, Злюка аккуратно смочила находку содержимым из стеклянного флакона, и тут же прижала лоскут ткани к детскому лицу, так что бы найденыш сделал хотя бы пару вдохов. Пахучая жидкость, имевший странный, горьковатый запах, от которого кружилась голова, вызвала оторопь и слабость во всем теле, сковывая любые попытки движения рук и ног.

Лежа в беспомощном состоянии, жертва не могла пошевелиться.

Леденящие душу страхи проникли в детскую голову, они разогнали в разные стороны другие мысли, в глазах мальчика читался единственный вопрос: Каков твой замысел Злюка!?

Даже слово ей сказать не могу, язык трепыхается, точно выброшенная на берег рыба, стучит о нёбу, а попытки закричать, превращается в бессвязный шепот, не различимый даже для меня самого. Найденыш с ужасом для себя осознал всю безвыходность сложившейся ситуации.

Чуть понаблюдав за своей будущей жертвой, колдунья злобно ухмыльнулась, ее забавляла чужая беспомощность, решив раскрыть свои замыслы, она немного склонилась над изголовьем мальчика, настолько, что он улавливал носом запах ее духов, которые она привезла с собой из Магистрата. "Водяная лилия"…так она называла этот запах.

Перед не движимым, детским взором, уставившемся во тьму, мелькает тусклый силуэт в зареве одинокой свечи, Злюка в черном одеянии, словно для нее эта ночь особенная. Лицо ее было едва уловимым, в отличии от утончённого стана, сокрытого от глаз под бархатным платьем.

С лица Дэлатрис не сходила злорадная усмешка, а глаза ее сверкали, буйной радостью, от собственной безнаказанности.

– Я говорила тебе, о своем “особенном” отношении к тебе? Спросила шёпотом Злюка, подчеркнув на сколько это возможно “особенность” найденыша. Голос ее был пропитан ядом отмщения.

– Такие как ты, вы…жалкие людишки, вечно сующие нос в чужие дела и не понимающие истинной подоплеки окружающего мира! Вы постоянно строите “надежные” планы на будущее, питаете сладкие надежды, придумывая идеальный мир! А потом он разрушается на ваших собственных глазах! Чуть промедлив она капнула горячим парафином на щеку мальчика, от чего он зажмурился от боли, доставив тем самым невыразимую радость своей мучительнице, задрав голову к потолку, она сдерживала нахлынувший смех, упиваясь собственной властью, продолжая говорить надменным голосом:

– Смертные думают, что могут вмешиваться в дела магии, решать за всех, определяя хорошее и плохое! жалкие…слабые…я многому научилась пока была в школе магии! Там меня не оценили по достоинству, задели мой талант! Но даже они, это сборище заскорузлых, узко мыслящих старух и стариков эпохи анклава, не злили меня так сильно, как ты! Мелкий ублюдок! О дааа…ты можешь собой гордится, ведь ты переплюнул их всех! То, что ты сжег, было моим по праву! Это реликвия стоила моей семье всего, они пожертвовали ради меня не только домом и деньгами, я была их шансом выбраться из этого места, из этой глуши, ты отнял этот шанс у меня! Без волшебной палочки, я не смогу добиться желаемого успеха в магии! Ну не чего…вижу тебе нравится брать чужое…особенно чужие палочки…так я подарю тебе твою собственную! И сделаю это прямо сейчас! Разложив на столе несколько смотаных в помело прутьев, Злюка выдернув самый длинный из них, торопливо смачила прутик, спиртовой настойкой шиповника. Косо поглядывая на недвижимого ребенка, она коварно усмехнулась.

– Очередная идея, взбрела в ее дурную голову, и я сердцем чую, хорошим она не закончится!

– Я отстегаю тебе по заду так сильно, что ты не то что сидеть! Ходить будешь с трудом!

Мыча, не оставляя попыток двинутся, глаза мальчика заметно округлились.

– Так…вот…! Стягивая брюки с ребенка, перевернув его на живот, Дэлатрисс еще раз окатило спиртовым раствором орудие пытки, готовя его к исполнению наказания, но прежде чем она успела приступить к делу, в коридоре раздался странный стук, словно что-то пронеслось по нему, подобно вихрю, даже сквозняк задул через щель под дверью. Почувствовав беду, колдунья со своим орудием пыток осторожно приблизилась к двери, она заметно приуныла. Долго выжидая, есть ли кто за дверью, нет ли шагов, или скрипов коридорных половиц, затаив дыхание Дэлатрис закрыла глаза.

Но стоило ей это сделать, как дверь шумно дрогнула, и снова застыла, как не бывало, обломок доски, который должен был сдержать дверь, чуть двинулся к ногам Злюки, оставив на полу характерный, сбитый след, продолжая удерживать дверь закрытой.

Последовал новый удар по двери, на этот раз он был сильнее и отшатнувшись назад, испуганная колдунья попятилась, не сводя пристального взгляда с дверной ручки, ходившей ходуном вверх и вниз. Оробевшая злодейка шла бы назад и дальше, но уперлась спиной в нагромождение старой мебели, и стукнувшись о шкаф локтём, она чуть не подпрыгнула на месте, пыталась унять внезапную дрожь, пробирающую до костей.

Снова за пределами кладовой все стихло, найденыш в очередной раз тяжело замычал. Он сопел, не имея возможности повернутся к двери лицом.

По коже пробежал холодок, спущенные штаны, и зияющий голый зад: –Жуть! Если бы меня сейчас видели великие герои древности…я бы умер со стыда за такой позор! У меня даже нет сил, пошевелить пальцами рук!

Внезапно новый удар от которого палка подпиравшая дверь отлетела в сторону по направлению к ногам Дэлатрисс, рискнув бросится вперед, Злюка внезапно обмякла от проникновенного ужаса.

Перед ней в каморку норовило зайти нечто, оно точно сотканное из мрака ночи, смотрело на колдунью беспристрастным, холодным взором, идущем откуда-то из пустоты, темнота медленно густела, она вползала в комнатушку, заполняя все вокруг себя не приглядным тяжелым мороком. То был призрачный силуэт, в черном саване, с крючковатыми, необычайно длинными и когтистыми пальцами.

Ногти скрежетали о полотно двери, но через порог, призрачный гость переступал медленно, и натужно, словно делал над собой не кое усилие, хотя и парил над землей, точно тенью в полуденный час.

Худая сущность, укрытая черным балахоном, была не раздельно связана со своим мраком, и когда она полностью проникла в комнату, то издала такой сильный вой, от которого заложило уши, а сердце ушло в пятки от страха, но чем сильнее становился крик, тем отчетливей нарастал рокот и шум, за спиной найденыша, звук походил на падение, словно кто-то отлетев в сторону, рухнул ниц, повалив на себя всю мебель.

Так и произошло, призрак одним махом отбросил Злюку так далеко, за сундуки ее бабки, что колдунья скрылась из виду, под грудой бесполезных вещей, заваливших ее сверху донизу точно снежная лавина, из-под которой торчали одни ноги.

Под кровать закатился медный подсвечник, оставив потушенную свечу в шаге от входной двери. Над плетенным фитилем, играючи вздымается легкая рябь копоти, скрывая гаснущий уголек из виду.

На крик из кладовой, первым явился пузатый Тавольд, он тут же замер на своем месте, его пухлые щеки побледнели, а колени задрожали при одном виде мрачного гостя. -Откуда?! В прихожей дома, мог появится призрак?! Ведь семья Тавольда, живут вдали от всех неурядиц! Все чудища где-то там! Далеко от них! Даже людей в округе не встретишь, а такого "гостя"и подавно!

Из-за спины мужа робко выглянула жена, ее глаза – омуты раскрылись так широко, что казалось еще немного и зенки, полезут у нее на лоб!

Не о каком сне, больше не могло быть и речи, семейная пара прибывала в цепких объятьях страха. Взволнованные и перепуганные до одури, присутствием фантомного чужака, от облика которого сердце Леди Жабы стучало, как молот о наковальню, она пыталась мысленно убедить себя, в обмане зрения, не свежем ужине, съеденном вчера, или кошмарном сновидении, пригрезившемся так отчётливо и правдиво, словно все происходит наяву.

Нервы Бурдюка оказались куда слабее нервов его жены. Пошатавшись и закатив глаза, он рухнул в обморок, проломив собой пару досок на полу, в ночной тишине было отчётливо слышно как они хрустнули, и от бессознательного тела Тавольда разломались напополам. Другие доски оказавшись по крепче, они трещали и гнулись под здоровенной тушей, но смогли ее выдержать, иначе бы Бочонок провалился в подпол, оставив после себя зияющую чернотой дыру, в проломанном полу.

Общее молчание затягивалось, а призрак был не настроена для душевных бесед с колдунами и не известно чем могла закончится такая встреча, если бы не вмешался еще один нежданный гость.

С улицы донесся новый стук, звучавший приятнее фантомного крика. Звон быстро приближался, он был по обыкновению настойчивый, и уверенный, выдавая в себе стук каблуков, раздававшийся от чужих сапожков.

Внимание напуганной хозяйки, в секунду переключилось на идущего к ней человека, перешагнувшего порог уличной двери, раскрытой настежь, не смотря на засовы и замки, чью надежность лично проверила Леди Жаба.

Благо второй гость был из плоти и крови, он не парил черной тенью над поверхностью земли, а шел уверенной походкой, в которой сразу читалась женская грация, освещая себе путь факелом, напоминавшим серую, наспех отёсанную, корявую ветку дерева, с водруженным на вершину огоньком, похожим на маленькую звезду, и чем ближе гостья подходила к колдунам, тем ярче разгорался свет "звезды". Остановившись в шаге от Леди Жабы, обе женщины удостоили друг друга молчаливым взглядом.

Колдунья смотрела оценивающе, даже будучи под гнетом собственных страхов и сомнений, она сохраняла в себе остаточное самообладание, сопротивляясь приступам тревоги и паники, захвативших жабье сердце.

Гостья напротив, в отличии от хозяйки дома, взглянув раз на колдунью, сделала для себя безошибочные выводы: согласно которым перед ней, стояла сварливая баба, с бледным как полотно лицом и выразительно злыми, чернеющими от зависти глазами. Сложив руки в боки, Леди Жаба продолжая не сводить свой пристальный взгляд с чужаков, смотрела то на мрачную тень, то снова на гостью, словно ждала очередной напасти.

Общее молчание прервала гостья, она без лишних церемоний сразу перешла к делу.

– Вот! Прочитайте! Произнесла она, протянув свернутое в трубочку письмо, лично в руки сварливой баба, лицо которой побледнело еще заметнее, а нижнее веко левого глаза, дергалось само по себе, от нервного переутомления.

Осторожно взяв из чужих рук пергамент, Леди Жаба обратила внимание на широкую, сине черную ленту, которой было перетянуто послание, в добавок сбоку была золотистая восковая печать, дотронувшись до которой, колдунья на миг остановилась, на печати странные символы, стали подсвечиваться легким огнем, наконец сорвав восковую преграду, вместе с лентой, Леди Жаба прочла первую строку, где курсивным почерком, витиеватые буквы, сплетались в единое слово – Магистрат.

Она продолжала читать дальше, спешно и торопливо, строчку за строчкой, в свете чужого факела, пока не дошла до последних слов, и подняв свои злобные глаза – омуты, лицо колдуньи вытянулось вперед с таким негодованием и протестом, став еще более отталкивающим и не привлекательным, видно даже для безобразности, не существует приделов. Она ожидала чего угодно, только не этого, в письме не было ни намека на извинения со стороны Магистрата, даже более того, послание обходило стороной все волнующие ее семью вопросы, и назвать его долгожданным "приглашением", язык не поворачивался, поэтому одна только мысль о депеше выводила Жабу из себя.

– Заберите свое письмо! Иначе я порву его на мелкие кусочки! Леди Ква-Ква, толкнув скомканный пергамент в грудь посланнице, грубо добавила:

– Немедленно убирайтесь из моего дома! Но тут же почувствовав на себе чужой, пронизывающий на сквозь, взгляд сотканный из недовольства и исходивший от призрачного спутника, Леди Жабу словно окатили холодной водой из ушат и она чуть присмирела.

– Письмо я оставлю вам! А ребёнка заберу! Коротко ответил женский голос, затем оттолкнув от себя чужую руку, посланница посчитав разговор завершенным, вознамерилась зайти в кладовую.

– Вам его некто не отдаст! Продолжала упорствовать Жаба, она задыхалась от гнева, и походила на вулкан страстей готовый взорваться в любую минуту.

Посланница кинув ироничный взгляд в чужую сторону, едва улыбнулась, художественно вообразив, как сварливая баба, в попытках ее остановить, получает по заслугам, но к собственной грусти, решив не доводить до трагедии, гонец сухо ответила на реплику скандалистки, следующими словами:

– Пункт первый, настоящего соглашения гласит: колдуны, маги, волшебники и прочие отщепенцы, а так же все отступники, беглецы и живущие вне Анклава, чинящие преграду воли Магистрата навлекают на себя расправу, вплоть до устранения…хотите проверить?

Призрак в проеме словно ждал заветной команды, дабы криком своим – освежевать хозяйку дома, или сделать с ней что не будь похуже.

– Забирайте…..злобно процедила сквозь зубы сварливая баба, она быстро сдалась напору посланницы, осознавая свою слабость перед ней.

– Замечательно! С энтузиазмом произнес мелодичный женский голос. Затем гонец беспрепятственно прошла мимо хозяйки, и подойдя к дверному проему, остановилась возле него.

Отклонившись в сторону, запустив посланницу в комнату ребенка, мрачная фигура призрака продолжала прибывать рядом.

Зайдя в каморку, женский голос вымолвил:

– Будь добр! Проследи за порядком, я не хочу чужого вмешательства…привидение ответило не внятным согласием, обернувшись пугающим и громоздким, все поглощающим мраком, захватившим часть светлицы, коридора и маленькой кладовой, оно продолжало изводить своим присутствием злобную хозяйку сельской хибары.

Освещая факелом дорогу, посланница щурилась, разыскивала ребенка, за которым явилась в столь поздний час, когда ее взор упал на бледного и худенького, как щепочка мальчика, лежавшего на животе со спущенными штанами…в ее груди екнуло сердце, сдерживая эмоции, переходящие от чувства жалости к ребенку, до презрения к семье колдунов, посланница подскочив к кровати, лишь смогла с сочувствием вымолвить:

– Маленький…что же они с тобой вытворяли! Ее рассерженный взор был брошен стрелой в сторону Жабы, которая тоже попыталась пройти за посланницей, но не смогла даже приблизится к сумрачной тени, и стоя по другую сторону двери, она боязливо выглядывала, желая рассмотреть, что происходит в каморке найденыша, но один только вид мрачного стражника, непоколебимо стоявшего на пути, пугал хозяйку дома до беспамятства, заставляя робко переминаться с ноги на ногу, стоя на одном месте.

– Мммм….аммм …Беспомощно мычал истощённый ребенок.

Подтянув на нем штаны, затем перевернув найденыша на спину, посланница нашла рядом с его подушкой, несколько свежих капель оставленных смесью растений, из которых была приготовлена сонная отрава.

Покачав головой, гостья, оставив факел парить в воздухе, торопливо полезла в свою сумку, переброшенную у нее через плечо, затем перебрав в ней, несколько звенящих флаконов, она найдя нужный, достала тот наружу, щедро смочив шелковый лиловый платок содержимым пузырька гостья вымолвила:

– Вот! Обещаю, тебе это поможет! Тебе нужно сделать хотя бы пару глубоких вдохов… Бережно поднеся к лицу ребенка лоскут ткани, и дав ему вдохнуть, она продолжала находиться рядом.

Силы, наполнившие мальчика, почти позволили ему подняться. Но остановив его от резких движений, посланница закачала головой.

– Нет! Еще слишком рано! не торопись! Подыши еще! Голос ее звучал ласково, словно из сновидений.

–Вот так…удостоверившись что ребенок лежит смирно, и не намеревается подняться, посланница умерив свои переживания за него, продолжала разговор:

– Не торопись, сейчас тебе нужно немного отдохнуть и набраться сил, твое тело должно прийти в норму! А когда ты будешь готов, выпьешь содержимое этого флакона.

– Ты уже можешь говорить?!

– Да…могу…слабо пробубнил ребенок.

– Как почувствуешь себя лучше, обязательно выпей лекарство…Продолжала настаивать гостья. – Я не прошу тебя торопится, так как твое тело сейчас подавленно, ты можешь попросту подавится содержимым, подожди еще немного…

Пока ребенок лежал не подвижно на кровати, посланница бегло осмотрела его комнатку, и заметив среди заваленных вещей, выбирающуюся на поверхность девицу, очнувшуюся в дурном настроении, гостья немного изумилась. Сохраняя молчание, она продолжала находиться рядом с найденышем, словно оберегая его.

Неспешно встав на ноги, Злюка протерла глаза ладонями, ей не мерещилось происходящее, в дверях парил призрак, а на узкой кровати, рядом с ребенком находилась странно одетая незнакомка.

– Ты еще кто такая?! Без ложной скромности, выказывая свое пренебрежение пробурчала Дэлатрисс.

– Похоже родители не научили тебя хорошим манерам девочка, если вместо элементарного приветствия ты начинаешь хамить незнакомцам.

– Еще чего! Сложа руки в боки Злюка, только хмыкнула. –Приветствовать незваных гостей, вломившихся посреди ночи в мой дом!

– Я так и знала…переведя свой взгляд с дочери на мать, посланница лишь грустно покачала головой.

– И чего ты качаешь своей головой! Я повторяю еще раз, кто ты такая!? Не закончив расспросы, Злюка сделала один шаг в направлении посланницы, но тут же остановилась, при виде поднятой вверх белоснежной ладони, от которой исходила не видимая посторонним взорам сила.

Гостья не настроенная на продолжение беседы одним взмахом руки заставила Дэлатрис испуганно отступить назад, Злюка хватаясь за свой рот, не чувствуя его, щупала сросшиеся губы, она жалобно и громко мычала, пытаясь разыскать их, но ее пальцы скользили по гладкой коже, а скользкий язык бился о зубы, щеки, и место где ранее был рот, но он не мог выбраться наружу.

Вскоре очередь дошла до глаз Дэлатрисс, пара ее черных болот, затянули "камыши"ресниц, сперва слипшиеся, а затем и сросшихся век. Вскоре колдунья ослепла, ее очи исчезли с вздорного лица, словно их там никогда и не было, лицо Злюки стала походить на обтянутую кожаным пузырем тыкву, и только один гордо вздёрнутый девичий носик, все еще был на прежнем месте, напоминая о юной и взбалмошной особе.

Упав на четвереньки, колдунья Дэлатрисс, стала судорожно ощупывать пальцами впалые глазницы, а следом и место где некогда был ее рот и губы, так она по многу раз мычала, стонала, и если бы могла заплакать, то сделала бы и это, лишь бы ее пожалели и вернули все на прежнее место, но все было четно, вокруг была гладкая кожа, и стоявшая на четвереньках Дэлатрис не смела даже подползти к ногам посланницы, жестоко проучившей Злюку за дерзкий нрав.