Сожженные земли. Право на дом

Анна Щучкина

Сожжённые земли. Право на дом

© Щучкина А., 2025

© Юлике, иллюстрация на форзаце, 2025

© Козлов А., lavenderqueen, иллюстрации, 2025

© ООО «Издательство АСТ», оформление, 2025

Любое использование материалов данной книги, полностью или частично, без разрешения правообладателя запрещается

Иллюстрация на переплете ЧакиЧаки

Дизайн переплета Александра Шпакова

* * *

Пролог

Александр

В Таррванийском краю, где звезды трепещут, как пламя свечи,Два дракона схлестнулись в предрассветной ночи.Смерть – это ветер, ледяной и немой,Жизнь – это солнце с его теплотой.В их вечном полете, в их древнем боюНет света без тьмы, нет конца бытию.В их крыльях – весь мир, в их глазах – пустота,Они – два начала, они – высота.Осколок народной песни

Траурной завесой ложился на землю утренний туман – серый, последние сорок дней словно вбиравший в себя всю боль нескончаемо горевших костров.

Бесшумно покачивалась возле алтаря трава, приласканная легким весенним ветром, упрямо шелестели волны Бескрайнего океана, разбиваясь далеко внизу, у последней ступеньки к причалу.

Пронзительно закричала сорга, хищная птица, кружащая там, где сеют смерть.

Я сморгнул пот, не смея пошевелиться. Король внимательно наблюдал за нами, а Великая мать ободряюще кивнула. Ее тяжелые серьги зазвенели колокольчиками.

Жрецы в белых одеяниях подносили чашу за чашей и неспешно выливали собранную кровь на угли, прихотливым узором тлеющие в каменной лапе. Прошение возносилось, окутывая шипением плотоядно скалящуюся морду синего истукана.

Драконий жрец, стоявший перед нами, тонким голосом тянул песнь жизни и кланялся, кланялся, кланялся…

Я искоса бросил взгляд налево, к куче обескровленных тел, каждое из которых омоют, расчленят и отдадут в пользование некромантам. А затем посмотрел на богодракона. Янтарное пламя полыхало в его глазах, выдавая голод.

Не умилостивили.

Я сжал дрожащую руку сестры. Улыбка коснулась ее губ, легкая, как крыло бабочки, и тут же испуганно вспорхнула, когда жрецы подвели к алтарю обнаженную Лессу – верноподданную королевства Корс и любимую служанку сестры.

Двое жрецов с почтением подали белокурой деве церемониальный нож.

Аниса сжала губы и не отвела взгляд. Она знала, что ни одна из послушниц не ступила бы на последний путь без благословения Великой матери.

Жертва должна быть добровольной.

Радостно вскрикнув, Лесса воткнула сталь в сердце. Брызнула кровь, багрянцем стекая по прекрасным изгибам тела, багрянцем окропляя белоснежные одеяния Драконьего жреца.

Лесса воздела руки и упала, бездыханная, в его объятия. Он подхватил тело и воскликнул:

– Прими смерть, Хетт! Сотвори жизнь, Кеол!

Жрец выдернул нож из ее груди, полоснул Лессу уже по горлу. И бросил тело под ноги Хетта.

Истукан издал нетерпеливый гул. Ветер всколыхнул туман, разрывая завесу, и теплые лучи солнца выхватили богодракона, чей облик медленно менялся.

Все склонили головы в благоговейном ужасе. Я и Аниса – нет. Королевская кровь обязывала смотреть и не отводить взгляд. Смотреть и не думать. Смотреть и запоминать.

Колокольчиками одобрительно зазвенели серьги…

Синева пропала – белоснежная чешуя покрыла тело, янтарь потух – изумруды засияли на месте глаз.

Хетт насытился, Кеол вновь свободен. Цикл за циклом…

Аниса с силой сжала мою руку и произнесла:

– Кеол ведет нас к новой жизни – Хетт стоит тенью подле него. Кеол отворяет врата – Хетт подносит ключи. Кеол спит – Хетт охраняет покой его. Неразрывна их связь.

– Неразрывна их связь так же, как и наша, – подхватил я торжественную речь Анисы. – Один сидит на троне, другой же – в тени его. Один ведет к жизни. Другой же – смерть. Отныне и навек.

– Отныне и навек, – хором произнесли служители богодракона.

Я улыбнулся, когда жрец поднес золотую чашу. Мы по очереди испили из нее: Аниса – неспешно, не пролив и капли, я же – жадно и нетерпеливо.

Металлический привкус обжег язык. Я медленно прикрыл веки и запятнал источник дитто, призвав силу темную и древнюю…

Далеко от берега, в подземелье, которого не касался и крохотный луч света, зашевелилась тьма. Хлестнула хвостом, потягиваясь, зевнула, обнажая острые клыки. А затем вспыхнули два ярких янтарно-желтых глаза.

Дракон утробно зарычал.

Выдохнув, я крепче сжал ладонь сестры, и мы подняли руки над головами. Звякнули браслеты, щедро нанизанные на кисти. Ветер всколыхнул полы белого церемониального платья, которое Аниса возненавидела с первого же мгновения, и парусом надул шелковую рубашку на моей липкой от пота спине.

Солнце поднималось все выше, отбирая наши тени.

Король встал с каменного трона.

– Таррвания ждет вас. Идите, дети мои, и уничтожьте богопротивную династию Фуркаго. Ради Кеола и Хетта. Мир вернется вместе с величием семьи Корс.

Хор радостных голосов вторил отцу.

Корабль ждал нас внизу, у ступеней, ведущих в новую жизнь. Слуги осторожно внесли на палубу сундуки, в которых покоились четыре яйца.

Когда туман поглотил берег, я начал ожесточенно тереть губы. Аниса закашлялась и быстро наклонилась за борт.

Ее обильно вырвало. Я, придерживая сестру за талию, чувствовал, как гнев янтарными нитями, капля за каплей, наполняет источник.

Аниса резко подняла голову и вытерла губы. Затем взглянула на испачканную в крови руку и с ненавистью вцепилась в борт. Слезы текли по щекам сестры, пока она шептала:

– Лесса… малышка Лесса…

Служанка была простой смертной, не дитто. Но все в королевстве Корс служили Кеолу. А теперь и Хетту.

Я мягко обнял Анису, прижал к груди и ласково прошептал:

– Не бойся, сестра. Все будет хорошо.

Она вздрогнула и обняла меня в ответ.

Я гладил ее по волосам, думая об отце, растившем нас ради одной-единственной цели, о Великой матери, жрице, рьяно поклоняющейся Кеолу и обретенному Хетту…

О судьбе, которую в проклятом королевстве решили за нас.

Я посмотрел на небо – две луны призрачными мазками зависли над самым горизонтом, почти касаясь края безупречно голубой воды. Палящее солнце близилось к зениту.

По моей шее скользнула едкая капля пота.

Я натянул нить, связывающую меня с драконом в подземелье. До болезненного укола в груди, до пляшущих точек в глазах. Невидимым обручем стянуло виски, когда я напряг волю. Сердце лихорадочно билось от страха: что, если?..

Сестра всхлипнула еще раз, и я выдохнул, отдавая приказ.

«Один сидит на троне, другой же – в тени его. Один ведет к жизни. Другой же – смерть. Отныне и навек».

Глава 1

Блисс

Мой друг, я сижу здесь, в тени пламени, которое греет и никогда не угасает, среди каменных стен, расписанных величием крылатых гигантов. Где-то рядом раздаются голоса тех, кто зовет себя моими сородичами. Но все это – ничто. Пустота, которая звенит в моем сердце, где когда-то жила она. Моя мать. Моя звезда, чей свет навсегда угас, оставив меня во мраке этого заточения.

Она отдала мне все, что у нее осталось: последние крохи, последние силы, последний вдох надежды. Даже тогда, когда голод уже вытянул из ее плоти жизнь, в ее глазах сияла любовь. Любовь, которую я так боялась не оправдать.

Без ее света, без ее голоса мне осталась лишь одна спутница. Пустота.

И как же горько… как же тихо… Как же голодно…

Из блокнота БоМаяк. Спустя три дня после бойни на маяке 945 год правления Астраэля Фуркаго

Темнота.

Глубокая, обволакивающая синева моря и пузырями воздуха возносящийся последний вздох.

Сначала борешься, машешь слабыми ручками-прутиками в надежде, что достанешь до уходящих все выше и выше лучей солнца.

Жизнь бьется птицей в легких, требуя глоток воздуха.

Быстрее. Быстрее! Быстрее же!

И ты открываешь рот, и ты впускаешь холодные воды Арридтского моря, неожиданно раскаленными иглами пронзающие грудь, и уходишь безмолвно в цикл, в лапы богодракона Ваи…

Ты – ходящий по земле.

Бессчетное число раз я видел, как умирают те, кто осмелился зайти в море без дозволения моего народа. Как их безжалостно поглощают воды, не оставляя и жалкого кусочка.

Что был человек, что не было. Что было существо, что… Смерть приходила за каждым, прерывались жизни, сменялись правители, исчезали эпохи… И никто не расколол мое сердце. Что за дело мне до сухопутных, хвастающихся блеском чешуи?..

Драконы Рейна не успели защитить нас. Но Владыка вод не отрекся от меня – в момент нападения я оказался на корабле, сидел на искусно выполненной носовой фигуре, весело насвистывая и чистя кинжал. Я находил это по-своему забавным… Меренайт на меренайте, ха-ха…

Когда тень бесшумно спикировала на корабль, с треском ломая его, сминая, как игрушку, меня отбросило в море, где истинная сущность помогла выжить – отрос хвост, мышцы налились силой, вернулась быстрота реакций. А когда вторая тень стала нещадно разрывать тела, черные драконы Рейна поднялись из глубинных вод и бросились в битву.

Всех, кто оказался между ними, растерзали когти и зубы.

«Красавец» тонул и утягивал на дно барахтающихся на поверхности фарффлов. Крики, рев драконов, яростные взмахи крыльев…

Я отчаянно искал Бернарда и не находил. Подплывал то к одному, то к другому телу, зная, что скоро кровь привлечет морских хищников.

А потом я услышал предсмертную песнь сестры.

Защити… защити капитана…

Она верила, что я жив. И звала к маяку, тянула меня любовью к капитану, бесконечной, как океан, глубокой, как проклятая впадина. Вынырнув возле скалистого уступа, я едва успел пригнуться – разъяренный черный дракон набросился на меня.

Киса не понимал, кто друг, а кто враг. Полоснув меня когтями, зверь скрылся в море вместе с капитаном, истекающим кровью.

Песнь сестры оборвалась.

С трудом вскарабкавшись на камни, я заставил рыбий хвост утянуться, а костяные наросты – сгладиться. Попытался встать – и потерял сознание от боли.

* * *

Я завязал последний узел на волосах Джен и срезал прядь. Погребальное облачение готово, осталось только приманить чистильщиков. Они разорвут тело, и жизнь поглотит жизнь. Ах, эта гребаная жизнь!

– Закрыть портал – вот что нужно было сделать.

Я со злостью обернулся к Наставнику, еле сдерживая крик: рана до сих пор болела. Голубоватый огонь, покачивающийся над его головой, осветил наши лица. Старик отыскал меня на второй день. Приволок на маяк, подлечил, а потом преспокойно достал «Некромантов и драконов» и расставил фигуры.

И пока я не сыграл с ним партию, Наставник не отдавал мне портупею с кинжалами. Пока не зажили эти гребаные раны от когтей, не затянулись, оставив три белеющие полосы поперек груди, он не выпускал меня.

– Вы знали.

– Да, знал.

– И ничего не сделали.

– И ничего не сделал, – бесстрастным эхом отозвался он.

Я судорожно вдохнул, пытаясь остановить рвущиеся изнутри чувства. Буйные, как море в шторм. Дикие, как ветер, срывающий паруса.

«Месть, месть, месть!» – злобно кричал принц-меренайт, сын Веллинга III.

«Горе, горе, горе…» – скорбно выл моряк, семьсот лет ходивший под парусом «Красавца».

Ворчливый Бернард, которого было весело подначивать. Всегда по-глупому улыбающийся Бриан – сколько партий мы с ним сыграли в «Некромантов и драконов».

И моя суровая сестрица, отчаянно скрывающая влюбленность в капитана…

Они были моей семьей.

Я выхватил кинжал и вонзил его в землю. И еще раз. И еще. Почва была сухой и твердой, совсем не поддающейся. С шестым ударом кинжал наткнулся на камень и жалобно заскрежетал.

Бернард хотел бы остаться в земле. Он любил воду, уважал капитана, был хорошим корабельным мастером. Но пуще всего мой бормочущий друг мечтал о жилище из крепкого дерева, о саде, что разобьет собственными руками.

О земле, которая станет домом.

Редко, лишь украдкой мастер говорил мне об этом на кратковременных стоянках. «После, – всегда бормотал Бернард. – Только подсобим маленько капитану, а после…»

Когда кинжал разрыхлил землю, я отбросил его и принялся копать, долго, упорно, срывая ногти. Затем вновь взялся за клинок. И так, пока яма не стала велика настолько, чтобы я мог улечься в нее и свободно шевелить руками, улечься и еще одного уложить.

Я его и уложил.

А затем присыпал землей да камнями. Огонь горел, всю ночь освещая мои руки, под утро пропитавшиеся сухостью Сожженных земель. Я смочил их своими слезами, лившимися и лившимися…

На плечи легла скорбь, прижимая меня к камням могилы. Грубым, обтесанным ветром и временем. Да примет Ваи в свои объятия Бернарда…

Пришел рассвет, и я встал. Не раздеваясь, доплыл до края скалы, на которой горел маяк. Неторопливо вскарабкался по лестнице, оставив дорожку мокрых следов. Подошел к возвышавшемуся в человеческий рост кусту и надломил стебель, на котором распустился навстречу солнцу пронзительно синий бутон. Синий, как глаза Бриана. Из стебля потек алый, густой, словно кровь, сок. Ветер вырвал цветок из моих пальцев, и я проводил его взглядом.

Затем взял на руки легкое тело сестры и подошел к краю вздымающегося над морем утеса. Ее лица уже коснулась тень смерти – без воды оно иссохло и потрескалось, как маска. Я шепнул слова молитвы, призывая богодракона отвести ее в цикл.

И бросил в море.

Воды сомкнулись…

Я постоял, приглаживая взглядом лениво плещущиеся волны. И внезапно поразился тому, насколько четко они вырисовываются там, далеко внизу.

Посмотрел на небо. Чистое, голубое небо, которого, по преданию, жители Сожженных земель не видели вот уже тысячу лет. Только капитан Рейн мог развеять этот пепел, эту тьму, укрывавшую отверженных существ. Только он!..

Надежда затеплилась во мне и сразу погасла. Кто бы из дитто черного дракона ни снял темную завесу, ему бы понадобился не один и даже не десять драконов, да еще полный источник. А капитан Рейн лишился большинства своих зверей и был истощен.

– Кто?..

– Костераль выполнил обещание, – тихо ответил Наставник. Он уже некоторое время наблюдал за мной, не вмешиваясь в обряд.

– Какое?

– Оба близнеца в Таррвании.

Будто вторя его словам, ветер пронзительно завыл, отбросил мокрые пряди с моего лба. Но огонь Наставника горел ровно и спокойно.

– Он обманул капитана. Обманул императора и императрицу, – медленно проговорил я, отпуская гнев на волю. – Из-за него погибли драконы и Джен! Даже Бернард!.. – Я сорвался на крик, потому что все еще помнил вспухшее тело с проломленным, смятым черепом. Не успел! Опоздал! Но тут же пришла и другая мысль: мог ли я вообще его спасти с такой раной? – Вся команда погибла из-за одного предательства! Гребаного предательства гребаного Костераля! Чего же он хочет?!

Наставник усмехнулся и покачал головой. Огонь качнулся вслед за ней, сменив цвет с синего на фиолетовый.

– Это уже третий вопрос, – медленно произнес старик. – Но я отвечу тебе. Поверишь ли ты, если я скажу, что он всегда мечтал о мире и справедливости? И этот поступок – лишь одна ступенька, крохотный шаг к истинному освобождению Таррвании.

Я сцепил руки и честно ответил:

– Нет. Я не верю вам, Наставник, и не верю ублюдку Костералю. – Глаза древнего создания по очереди прокрутились, заставив меня дернуться и вспомнить, с кем говорю. Но я твердо продолжил: – Мне придется доложить королю Арридтского моря об открытом портале и вероломстве императора. Да морской народ уже и так за эти три дня обнаружил мертвых драконов и затонувший корабль… – Я горестно посмотрел на ясное небо, на тепло улыбающееся солнце. – Соглашению конец. Как и дружбе с сухопутными. Вот чего добился бастард.

* * *

– Воды моря волновались три дня, братец, – шепнула мне Астер. Ее глаза сверкнули ядовитой синевой.

– Они пели о мертвых людях и предательстве! – подпела Хаси. В ее голосе скользнули злые нотки.

– О том меренайте, что упустил предателя, убившего нашу любимую сестру! – прошипела Астер, воздев трезубец.

Ее шипение подхватила Хаси. Их спинные гребни поднялись в возбуждении. От меренайтов исходили волны угрозы и гнева. Я сохранял невозмутимость.

Сразу, как я спрыгнул в море и опустился на глубину, недоступную сухопутным, меня взяли под стражу и повели во дворец отца.

Мы проплыли мимо подводного города, возле которого неусыпно бдили два дракона. Внутри полусферы тускло мерцали огни. Мы проплыли сквозь коралловые поля, взметнув косяк ярко-синих рыб. Плыли и плыли, пока не достигли нефритового дворца, величественно укоренившегося на дне морском, словно огромный краб над сокровищами.

Двое воинов, стоящих на охране возле главных дверей, окинули меня угрожающими взглядами, но расцепили скрещенные копья и опустили гребни.

Командующий армией отца, Донг, мой старший брат, встретил меня грубоватой шуткой. В его залитых тьмой глазах плясали тревожные зеленые искры. Наши отношения можно было назвать дружескими – если такое вообще встречается среди хищных меренайтов. Мы оба не любили церемонии, оба старались обойти остальных мальков.

И наши человеческие матери дружили, пока их не пожрал отец.

Час. Тоскливый, медленный час меня обстоятельно допрашивали, выуживая подробности. Я устало отшучивался, но на каждую мою фразу сыпались сотни злословий от братьев и сестер.

Их радовала моя неудача.

А вот главный зал встретил меня криками и визгами.

– Разорвать!

– Опрокинуть море на их рыбацкие деревни!

– Разорить города!

– Смерть, смерть, смерть!

Веллинг III сидел на нефритовом троне, подперев щупальцем голову, и ждал. Взгляд короля был мрачен, а корона недобро блестела в свете зеленых огней – то сияли морские камни в пиках и трезубцах воинов, в стенах и ложах-ракушках придворных. В руке его величества виднелась прядь розовых волос.

Я завис перед королем, медленно покачивая мощным хвостом. Жабры мерно пропускали воду. Человеческая часть меня забилась в дальний уголок, подавленная хищной натурой. Вот и настало время показывать клыки и поднимать костяные гребни.

Время рассказывать истории.

Я воззвал к Владыке вод и начал говорить:

– Ваше величество, дозвольте мне объяснить все так, чтобы поняли даже тупоголовые икринки, только метнувшиеся из трески. – Братья и сестры зашипели, а отец одобрительно хохотнул. – Как вы помните, мы приглядывали за капитаном, чтобы он не натворил дел в нашей акватории. В нашем море. В нашем доме, да поразит всякого сухопутного Владыка вод! – Придворные одобрительно заревели. Так и должно быть… плывите, рыбки, плывите на крючок. – И вы знаете, как он живуч. Ставлю все свои чешуйки на то, что он сейчас зализывает раны в какой-нибудь укромной пещере, окруженный драконами, и готовит ответный удар по силам императора. В конце концов, в подводном городе лишь часть Сопротивления. Малая! Мы работали… – Я помедлил, прежде чем продолжить. Расклад сил после предательства Костераля явно изменился. Вот только король пока об этом не знает. – Мы работали с разными городами, начиная от Шаффола и заканчивая Гер’оц’тиром. На западных землях уже чистят сталь для капитана Рейна. Таррвания готова к войне. Император оскорбил нас. Он решил, что мы глупые рыбешки, хватающие воздух на песке. Он плюнул в тех, кто милостиво пропускает его суда и сдерживает ярость темного моря. – Я обвел глазами придворных. Они смотрели злобно, готовые мстить прямо сейчас. Впрочем, им неважно было, куда направить эту ненависть. Хищная натура меренайтов требовала рвать, грызть, душить, топить. Убивать. Император станет отличной целью. Только так я смогу спасти подводный город от гнева Веллинга III. – Капитан отомстит за принцессу Дженнифер, свергнет императора и займет трон. Он отомстит за честь нашего народа!

– Честь! Честь! Честь! – завопили меренайты, поддерживая меня. Их рты оскалились клыками, гребни встопорщились в возбуждении. Мощные хвосты подняли муть со дна, и на мгновение лицо короля оказалось скрыто.

Когда завеса опустилась, я постарался не выдать своего волнения.

Король не просто задумался – он помрачнел. Словно чернильный кальмар окатил его в испуге. Отец щелкнул щупальцем, призывая всех к спокойствию. «Рыбешки» безропотно повиновались. Даже мои строптивые братья и сестры.

– Блиссингер. – Голос короля звучал низко и почти зло. – Ты принес скорбную весть. Кровь смоет только кровь. Так возьми воинов и принеси мне весть радостную. Приказываю послать волну смерти на ближайшую деревню на континентальной Таррвании!

Мои отвратительнейшие братья и сестры возбужденно завопили, сотрясая воду щупальцами, хвостами, кулаками. Я уставился на отца в деланом изумлении, скрывая горечь. Простите, принц Рейн, я лишь хочу спасти Руфину и тех, кто бежал от гнева императора…

Деревню смоет огромной, выше нескольких змееросов, волной, которую породит общее усилие меренайтов, а жителей пожрут морские твари. И добьют воины, вознося хвалу Владыке вод. Прежний король не позволял себе таких опрометчивых поступков – принц Рейн оберегал Таррванию даже в минуты горького забытья, помня о своем долге.

Но теперь капитан ослаб, а император не успеет призвать других дитто. И я прекрасно это сознавал.

– Но не они убили Джен!

– Моя дочь мертва, – отрезал король. – А значит, умрут и они.

Он стукнул трезубцем по полу три раза. Громкие, тяжелые три раза. И рев тысячеглазого змеероса отозвался ему в ответ.

Жабры за ушами обожгло.

Король жестоко улыбнулся.

– Бери воинов, Блиссингер.

Я поклонился, прикусив губу и пробормотав что-то про честь, а мои братья и сестры восторженно завизжали.

* * *

– Вам… надо убираться… из города. Я еле… сдержал гнев короля. Но скоро… он разгадает… мой маленький фокус… и вспомнит о вас.

Я тяжело дышал, ввалившись в комнату Руфины. Она, понурая, сидела на строго заправленной кровати. Когда фарффл подняла голову, слезы блеснули в ее больших глазах.

– Император слишком легко находит ключи к жадным сердцам… – прошептала она. – Как мог Костераль… А Бриан! – Руфина всхлипнула, закрывая ладонями лицо.

– Послушай меня! – Я подбежал к ней и схватил за плечи, а потом бережно взял ее руки в свои. – Магия Рейна еще действует, значит, он жив. Ты и сама это чувствуешь! Чувствуешь же?!

Фарффл посмотрела на меня, и внезапно ее зрачки расширились. Она прошептала:

– Да… – Затем ее голос отвердел. – И что сделает король?

Я медленно и четко ответил:

– Нападет на деревню в Таррвании. Я поведу его войско, как провинившийся. Все, кого мы встретим на пути, погибнут. И предупредить об этом некому.

– Ясно, – так же жестко ответила Руфина. А затем моргнула два раза. И тихо спросила: – Блисс, как нам сбежать?

– Ты сможешь управлять драконами? Убедить их?

– Да.

Я улыбнулся. Хоть маленькая удача.

– Мой брат доставит вас в безопасное место в водных пузырях. А драконы будут охранять во время пути. Отличная история выйдет, правда?

Руфина потерла рога, а затем решительно встала.

– Я подниму всех в городе. Но ты… тебе придется…

– Не думай об этом, – прервал я ее. – Законы морского народа суровы. И жестоки. А теперь вперед! Беги в город! Я смогу ненадолго отвлечь отца.

Фарффл бросила на меня последний взгляд и сорвалась с места, подхватив сумку.

Я же размял пальцы, хрустнув ими пару раз.

Кровь смоется кровью – иначе никак.

Глава 2

Винсент

Моя мать умерла тихо, как затухает свеча. Я держу лоскут ткани с цветком, вышитым мамиными руками. Ее никто не похоронил – тело съел дракон. Тот единственный из девяноста трех, что успел наброситься на падаль. И еще сорок один фарффл бродит поблизости, скуля от голода, прячась в трещинах пещеры. Я смотрела, как дракон поглотил останки моей мамы, слышала, как тишина наполнилась хрустом костей. Драконы ненасытны. Как и я. Теперь мне стало ясно, что тьма тоже испытывает голод.

Из блокнота БоДворец Алого заката. Главный зал 945 год правления Астраэля Фуркаго

Тан показал язык. Аджит неодобрительно кашлянул. Я еле заметно поднял бровь, и парни вытянулись по струнке.

Точнее, их отражения.

В детстве я несколько раз успел подсчитать все зеркала в этом зале, стоя на скучных собраниях Сената: ровно двадцать, больших и маленьких, овальных и квадратных, заключенных в замысловатые рамы с изумрудами. Архитектор постарался на славу. Любой, зашедший в зал, не смог бы сдержать вздох восхищения. В Таррвании говорят: «Если хочешь доказать, что ты богат, не доставая кошелек, скажи, сколько зеркал в твоем доме». Их изготавливали из особого мягкого металла, редкого и капризного, так что не всякий мог позволить себе этот предмет истинной роскоши, для утреннего омовения обходясь грубыми медными зеркалами или вовсе отражением в воде.