Тайна Пророка Моисея

Мне было противно, что я быстро забыл тех, кого любил.

Разумеется, я не собирался встречаться с Хрычем, и не видел его, потому что после коротких расспросов о Кате и тёте Гали, я быстро пошёл на остановку электропоездов.

Нужно было скорей вернуться в Сибирь и оформить заграничный паспорт. Но на душе было очень плохо. Катя любила меня, а я легко забыл её. Словно издалека я услышал голос Ромы:

– А ты чо не говоришь со мной?

– Рома, ну, что ты привязался к нему?

Он стоял в проходе передо мной, играя мускулами груди, постукивая огромным кулаком правой руки по своей ладони.

Слова и поведение ромы меня ничуть не интересовали и не отвлекали от моих тягостных размышлений о том, что я забыл свою первую любовь, Катю. Но то, что Рома пытался привлечь к нему моё внимание заставило меня подасадовать на себя6 почему я не встал и не ушёл в соседний вагон?

Я чуть напрягся, чтобы рывком подняться на ноги и уйти в тамбур, как вдруг заметил, что Рома исчез. Его как ветром сдуло. И девушка исчезла.

Я откинулся на спинку сиденья и вновь начал смотреть в окно. Секунду или две секунды, спустя в передней части вагона прозвучал звук открываемой двери. И в вагон – видел боковым зрением – впрыгнула юная девушка, лет четырнадцати. Та, в стильном кожанном костюме, которую я принял за парня.

Я глянул в её сторону и отвернулся. Девушку преследовали парни. Я плохо относился к девушкам, которые нарочно соблазняли своим поведением парней, а потом кричали:"Помогите кто – нибудь!"

Но, отвернувшись, я тотчас вспомнил, что в поле моего зрения, кроме бежавшей девушки, попали Дятел и часть его банды. Причём, у Дятла было разорвано лицо, вероятно, ногтями – вертикальными кровавыми полосами. И он, настигая девушку, в замахе держал в правой руке кастет, целя ей в голову.

Я вновь глянул на девушку. Она смотрела влево. вправо, видя на лавках горожан. А те, судя по движению их голов, быстро отворачивались от девушки.

Я понял. что если сейчас встану на ноги, она, увидев надежду во мне, могла замедлить бег и получить смертельный удар от Дятла.

Я вскинул вверх правую руку и начал двигать ею из стороны в сторону, привлекая внимание незнакомки. Она увидела мою руку и ещё быстрей помчалась вперёд.

Я сидел на краю лавки у прохода. И девушка, подскочив ко мне, метнулась на лавку, сильно вцепилась в мою левую руку.

Парней было пятеро. Кроме окровавленного Дятла был и Хайло. Он бежал последним в группе и махал над головой, как саблей, ножом.

Я "пяткой" правой ладони ударил девушку в голову, чтобы освободить свою левую руку. Толчок был очень сильный, и девушка отлетела к стене. Согнулась и закрыла голову руками.

Дятел, стремительно подскочив к предпоследней лавке, крикнул на бегу:

– Ты поступил правильно!

Он прыгнул, словно нырнул, распластавшись в воздухе, с выброшенной вперёд рукой с кастетом, целя в голову девушки.

Я, вскакивая на ноги и падая спиной на стену, вонзил левый кулак Дятлу в висок. Он рухнул на грязный пол и затих с выкинутой вперёд рукой.

Я мышцами спиный оттолкнулся от стены, уже вскидывая над своей головой руку, потому что набежавший к лавке бандит рубяще наносил удар дубиной мне по голове. Второй – резко остановившись, замахнулся, чтобы горизонтально ударить дубиной тоже по моей голове.

Едва дубина коснулась моей левой руки, я круговым движением защемил её под мышкой и вонзил "феникс" в горло парня. И тотчас сделал головой "нырок", уходя от горизонтального удара дубиной. Она рубанула по лицу парня. Удар был очень сильный – брызнула кровь.

Я вонзил "фениксы" двух рук в горло двумя парням и повернулся к Хайлу. Тот, раскрыв хайло, стоял, держа в поднятой руке нож. Но быстро опомнился и бросился назад к противоположному входу в вагон.

От Хайло воняло. Он "наложил" в штаны.

Я не стал бы преследовать Хайло, но заметил боковым зрением, что в тамбуре моего вагона появилась другая часть банды Дятла. И нужно было запугать их.

Хайло пытался открыть дверь, и не смог. Повернулся ко мне лицом, которое было перекошено гримасой дикого ужаса, и, двигая перед собой дрожавшей рукой нож, истерично завопил:

– Не подходи, убью!

Я прыгнул на него и снизу вонзил переднюю часть туфли в челюсть Хайло. Отскочил вбок и повернулся лицом к банде.

Они бежали по проходу изо всех сил, взбадривая себя истерическими криками и матами, размахивая дубинами.

Я тоже изо всех сил бросился им навстречу. Знал, что банду сейчас начнёт пугать моя агрессия. И бандиты замедлили свой бег.

Я вонзился в толпу, не обращая внимания на удары дубинами в пах, по плечам, в грудь. Бил, как пулемётными очередями – в горло, в печень, в солнечное сплетение. Бил ногами в колено. в голень и отскакивал вбок, но не назад.

И боковым зрением во время жуткого боя, я заметил, что девушка, переоезая через спинки лавок, двигалась в мою сторону. Её толкали бабы и мужики. Кричали ей:

– Ты чо лезешь по головам?!

И кричали мне:

– Прекрати бить хороших парней!

"Остатки" банды быстро пятились, махая перед собоц дубинами.

Я заметил лежавшего под лавкой Рому, который показывал мне средний палец руки. Я рванул его палец, выдернул из сустава.

– За что ?! – завопил Рома.

Его девушка, которая тоже лежала под лавкой, крикнула ему:

– Заткнись, дурак, а то парни тебя найдут!

Когда "остатки" выскочили из вагона, ко мне метнулась девушка и вцепилась в мою руку. Я, следя за вопившему бандитами, которые катались между ног дачников, быстро спросил:

– Он тебя ограбил?

– Да.

Я шагнул к лежавшему Дятлу, перевернул его на спину.

– Что он взял у тебя?

– Мобильник, паспорт, кредитку, деньги.

Я вытаскивал награбленно добро из карманов Дятла, а девушка дёргала вверх замок "молнии", хотя "молния" была закрыта. Но когда я протянул ей паспорт, спросив:"Это твой?" то пальцы девушки растопырились, и она ничего не смогла взять в руки.

И так как поезд замедлял ход, я быстро встал, чтобы выйти из вагона. Девушка вновь вцепилась в мою руку. Но едва мы спустились из тамбура вагона на бетонную площадку, как девушка резко оттолкнула меня от себя и бросилась бежать вдоль железнодорожного полотна в ту сторону, откуда пришёл поезд. А я стоял, внимательно вслушиваясь в звуки, что раздавались за моей спиной. Я предполагал, что банда могла опомниться и выскочить на площадку, чтобы начать новый бой.

Но поезд ушёл, и за моей спиной наступила тишина.

На следующим элктропоезде я приехал в Москву и поспешил на площадь "Трёх вокзалов", чтобы как можно быстрей уехать в Сибирь. Я укпил билет и шёл к своему поезду, как вдруг увидел Виталину. Она вела себя скованно. Сказала, что Катя попала в беду и ей нужна моя помощь, что она будет ждать меня в ресторане.

Я не придал никакого значения тому, что Виталина вела себя испуганно. В ресторане я не заметил, как она в стакан минеральной воды что – то положила. Я сделал несколько глотков и потерял сознание. Недели две я находился в странном сонном состоянии. Тогда я вспомнил фразу Латуша "Я вернусь в блеске славы и удачи". Но я знал и другое: моё будущее погибло.

ГЛАВА

– Женя, ты на меня тогда обиделся? – спросила очаровательная Юлия с надломом в голосе и прижимаясь ко мне, когда мы вошли в плацкартный вагон поезда.

– Нет. Я даже не видел твоё лицо.

Мы сели напротив другу друга на лавки, и я вновь обратил внимание на то, что у Юлии изящные "молочные железы". В русском разговорном языке эти "железы" всегда принято было называть "сиськи", "титьки", "вымя". Но Юлия для меня уже была идеальной девушкой. Она ждала меня шесть лет. А на "зоне" та, котоаря ждала "зека" всегда была святой. И если кто – нибудь намекал:" Твоя там поди куваркается…" – за такое и убить могли.

И я никогда не посмел бы даже мысленно назвать её верхнюю часть корпуса "сиськами". А слова "грудь", "груди" не подходили для обозначения грудной "клетки" и двух "желез" девушки.

Лицо Юлии порозовело. Она сжала коленки и положила на них ладони.

Прелестная девушка не знала, что своим великолепным телосложением она обязана была своей маме. Не потому что мама родила Юлию, а потом, что первые семь лет держала девочку на руках, весь день.

Чувство приязни, любви мамы, тепло её тела пробуждали в девочке сексуальность, закладывали в её душу чувство будущего материнства. А для этого нужно было формировать тело так, чтобы легко рожать детей, кормить их своим молоком.

Я знал об этом уже в девять лет. А так же: почему один реб      ёнок проявлял талант и становился первым среди первых, а другие, как, например, дети Пушкина, родившись с талантами – не проявляли Талант или Гений.

В свои девять лет, читая книгу Андре Моруа о Гюго, я с удивлением увидел строчки, в которых автор сказал, что Природа таланта неизвестна.

Тогда, уже в девять лет, я знал, почему феноменально ленивые Бальзак, Дюма, Пушкин, Лермонтов стали Великими. А трудолюбивые, дисциплинированные дети ничего не смогли добиться. И мне было смешно читать или слушать по ТВ речи педагогов, Лауреатов премий о тайне Таланта. Мол, Природа отдыхает на детях Гениев.

Впоследствии, уже в двенадцать лет я написал статью о том, как в первый год жизни маленького человека закладывался "мотив" будущего проявления таланта, лень и страстное желание быть первым среди первых.

Я звонил в редакции СМИ, но едва начинал говорить о статье, как тотчас раздавался хохот и связь обрывалась.

Я отправил статью в США, и вскоре получил гонорар и предложение о сотрудничестве. Передо мной открывался блистающий мир. Вот поэтому я сказал Кате, что буду богатым.

Разумеется, я не собирался умничать и показывать Юлии свой интеллект. Она, прелестно края лицом, понимая, что я мысленно раздел её, быстро спросила:

– Женя, у тебя какое образование? Я ничего не знаю о тебе.

Я не ответил на её вопрос потому, что мне было тяжело вспоминать о том, что моя мечта о блестающем мире внезапно рухнула.

Я вспомнил, что та девушка – подросток была одета необычайно шикарно. Такие девушки в "электричках" не ездили. Поэтому я спросил:

– Как ты оказалась в "электричке"? Шесть лет назад.

– Очень просто, – начала говорить Юлия с нарочитым задором. – Моя биологическая мамашка пыталась меня отравить. А ей, конечно, помогал её бывший муж Хрыч.

– А Хрыч работал директором детсткого дома?

– Да. Ты его знаешь?

– Знал. Я вырос в этом детстком доме.

Очаровательная Юлия охнула и всплеснула руками.

– Тогда я знаю тебя! Мне девочки рассказали о тебе… Дело в том, что после смерти моего прадедушки – Хрыч и его родители пытались несколько раз через суд опротестовать завещание прадедушки и дедушки, который умер раньше своего отца. Требовали от моей мамы – вначале – всё, а потом только часть…И пытались убедить маму, что всё будет потрачено на детей детсткого дома, на больных детей. И пригласили маму и меня в детсткий дом. И пока шёл разговор в кабинете Хрыча, я ходила по детсткому дому. Ко мне подошёл Дятел. А его отец в это время пугал мою маму. Дятел сразу сунул руку под мою юбку. Я ткнула пальцами ему в глаза и убежала.

– А Хрыч – твой биологический отец?

– Да.

Я в изумлении смотрел на Юлию потому что цепь событий была потрясающей.

– Сколько тебе было лет, когда ты пришла в детский дом?

– Мне было пятнадцать. Я это время работала няней в детстком саду, чтобы получить полную дееспособность. Так как мама часто болела. Ей было восемьдесят пять лет. И она боялась, что могла умереть. И меня отправили бы в детсткий дом или к этим, биологическим…

В это время ко мне подошла проводница и протянула мне листок бумаги.

– Просили передать вам.

Шесть лет в "исправительно трудовой колонии" приучили меня всегда быть настороже, никому не доверять и не брать в руки послания от неизвестных мне людей.

– Что в записке? Прочитайте.

– "Есть разговор, важный для тебя. Ждём в тамбуре".

Я жестом попросил Юлию оставаться на месте и быстро пошёл к тамбуру.

Едва я шагнул в тамбур, как тотчас заметил, что входная дверь вагона была чуть приоткрытой, а перед ней стоял "качок". Трое других стояли напротив меня. Один впереди других. Он заговорил:

– Женя, пора нам начать сотрудничать.

И хотя прошло шесть лет, но я запомнил голос того бандита, который потребовал от меня добровольно взять на себя убийство человека.

Я изо всех сил, оттолкнувшись ногой от пола, метнулся вперёд и вонзил кулак в зубы главарю банды. Отметил, что мой кулак сломал передние зубы бандиту. И я тотчас отбросил себя к той стене, перед которой стояли бандиты. Рубанул сбоку второго ребром ладони по горлу.

Двое ещё только валились на пол, а я метнулся к третьему. Отбил локтём его тяжёлый удар кулаком в лицо и молниеносно вонзил "феникс" в горло врагу. И в это время я ощутил, что кто – то внизу обхватил мои ноги. Я начал стремительно поворачиваться к лежавшему на полу бандиту. Но тот, который стоял у приоткрытой двери рванул меня за одежду. И я, заваливаясь назад, увидел, что дверь тамбура была полностью открытой. А я вываливался из вагона. Увидел оскаленное в торжествующем смехе лицо четвёртого бандита. Вцепился в него и, падая спиной на край тамбура, дёрнул его на себя, во время падения. И он перелетел через меня и исчез под откосом.

Сила инерции стянула меня вниз, из тамбура. И я схватил двумя руками поручень, уже вися вниз головой. А пятками, носками пытался зацепиться за что – либо в тамбуре и вырвать себя наверх. И увидел появившегося на краю тамбура вожака банды. Он, выплёвывая сломанные зубы, начал злобно хохотать. И ударом ноги сбросил мои ноги вниз. Я повис на поручне.Но спрыгнуть под откос я не мог. Наверху осталась Юлия.

Вожак банды, вцепившись руками в угол тамбура, начал бить ногой по моим рукам. Я, перехватывая поручень, поймал ногу вожака и рванул её на себя. Но рывок был слабым. Бандит выдернул из моей руки ногу, отступил назад и, смеясь, достал из кармана нож. В это время я увидел руку Юлии с газовым баллончиком. Девушка выпустила струю газа в глаза вожаку. Он вскрикнул, бросил нож в мою сторону и отпрыгнул назад, в глубину тамбура.

Я рванулся наверх изо всех сил и выбросил себя в тамбур. В нём находилась только Юлия. Девушка указала пальцем в коридор вагона. Я впрыгнул в коридор, увидел вожака. Он. раскинув руки, неуверенно бежал в противоположную сторону вагона.

Я подсечкой сбил его с ног, завернул его правую руку ему за спину и рывком защемил ладонь между лопатками.

Огромный мускулистый "качок" был тяжёлым, но я рывком поднял его на ноги и поволок в тамбур, где швырнул лицом на грязный, заплёванный пол. Приказал Юлии выйти в коридор.

– Нет, – строго сказала девушка, прижимая к груди баллончик с газом.

Я наклонился к вожаку и тихо заговорил:

– У тебя два выхода. Живым выпрыгнуть из вагона или полететь вниз со сломанной шеей. Я с большим удовольствием сломаю тебе шею Говори, что произошло шесть лет назад, подробно?

– Ты меня напрасно держишь за фрайера, – прохрипел вожак, старательно смеясь.

– Ну, и ладно, – шёпотом ответил я и сильно сжал пальцами голову бандита, чтобы сломать ему шею.

– Сто…сто… – сипло бормотнул бандит.

– Говори.

– Я киллер. Я получил по электронной почте приказ. После того, как ты потеряешь сознание, заставить тебя…

– Врёшь! – сказал я и сильно сжал пальцами голову бандита. – Киллер таким делом не занимается. Ты сделал выбор!

– Стоп! Скажу!

Лицо вожака было чудовищно багровым, а из глаз непрерывно текли слёзы. Они были перемешаны с соплями и слюнями.

Чтобы поговорить наедине с моим врагом я попросил Юлию:

– Сходи в туалет, принеси подтирочную бумагу, чтобы он утёр свой мордоворот.

– Это западло, – прохрипел бандит.

Едва Юлия вышла из тамбура, я двумя ногами встал на голову вожака и заговорил тем ужасным голосом, при звуке которого у людей тряслись руки и ноги:

– Я шесть лет мечтал найти тебя, утащить в укромное место, а потом наслаждаться: резать тебя по кусочкам и кормить тебя твои мясом. Ты понял: кто я для тебя?

– Да, понял. Я скажу честно.

Когда вернулась Юлия с куском туалетной бумаги я, нарочито резко и грубо вырвал ладонь со спины вожака и приказал ему встать на ноги.

– И так, кто тот человек, котрого ты пытал и убил?

– Я не убивал, – сипло ответил бандит, утирая лицо подтирочной бумагой. – Он сам…у него сердце остановилось.

– Кто он?

– Вот и я пытался узнать: кто он? С кем должен был встретиться? А он молчал, поэтому я…

– Кто послал тебя схватить его?

– Он секретный.

– Говори правду, – сказал я тем голосом, каким говорил бандиту наедине.

У него заметно дрогнули руки, когда он возил по мордовороту уже мокрым куском бумагу.

– Я был у него в номере отеля. Он запретил смотреть на него. Стоял за моей спиной. Показывал по карте города, где остановится этот человек, где мы должны были увидеть его. Этот "Гость" долго ждал, а никто не пришёл. И тогда заказчик приказал схватить его и вырвать имя неизвестного.

– А почему твоего заказчика заинтересовал я?

– Не знаю.

– Говори подробней.

– Когда он указывал на карту, то пальцем постучал по линии электропоездов и сказал, что в такое – то время приедет в город Женя…ты…и отправится на такой – то вокзал. Сказал: "Он связан с этим делом. О том, что сделать с Женей, скажу после того, как вы допросите "Гостя". И он бросил передо мной пакетик с веществом, для тебя…Я так потом понял, что "Гость" ехал к тебе и ждал тебя, Женя.

– А Виталину где ты нашёл?

– Она проститутка. Рассказывала о тебе, что ты бабник. Я решил её использовать, когда "Гость" умер, а заказчик приказал заманить тебя.

– Сколько бабла обешал заказчик?

– Миллион евро, мне.

– А сейчас ты следил по приказу заказчика?

– Нет. Он болше не выходил со мной на связь.

– Ты поставил "жучок" в мащину. А как ты следил за нами?

– У неё в "мобильнике" есть программа. Кто поставил – я не знаю. Но я видел все ваши перемещения.

Я быстро ощупал карманы куртки на бандите, выхватил "мобильник" и протянул его Юлии.

– Забери "сим – карту".

– Я тебе, Женя, хотел предложить по – доброму – сотрудничество. А потом уйти по "крысиной тропе", потому что за тобой следят, тонко.

– Ты кому – нибудь говорил, что мы приехали в этот город?

– Нет. Я работаю только на себя.

– Как тебя зовут, по – фене?

– "Медведь". Я раньше был "медвежатником"

– Ладно, Медведь, я воспользуюсь твоей "крысиной торопой". И дам тебе миллион евро.

– В "симке" есть все мои адреса и номер телефона заказчика.

Я молчал и смотрел на бандита. И он, понимая, что разговор закончен, шагнул к двери тамбура, распахнул её и выпрыгнул вниз. В это время Юлия торопливо вынула из кармана свой "мобильник", вскрыла его корпус и протянул мне "сим – карту".

– Женя, я никому даже на секунду не давала свой "мобильник".

Я стремительным движением прижал палец к своим губам и тихо шепнул:

– Т – с – с…

Потому что в этот миг в моей голове что – то соединилось, в пордсознании, и я увидел уже в сознании мелькнувшее "Нечто", которое состояло из "правильного" первода той строчки на стене здания в городе Ахетатон: "Слово царя царей Эхнатона, переданное парасхиту Рамсесу".

Никакого отношения переведённое мной "СЛОВО" не имело отношения к речи царя царей. Оно означало что – то другое. И это "другое" мелькнуло в моём сознании и исчезло. И я не успел понять правильный перевод фразы.

Латуш знал моё будущее, видел его. А если бы предупредил, что меня в будущем ожидали тюрьма и концлагерь, то я, конечно, не вернулся бы в детсткий дом. А Юлия была бы убита…

Я посмотрел на прелестную девушку.

Я с ней общался первый день, а в моей душе было такое чувство, словно я знал её очень давно.

Юлия внимательно сомтрела в мои глаза – в один, потом – в другой. И я понял, что сейчас девушка думала.

– Женя, ты бабник? – спросила она, а потом с надломом в голосе добавила: – Ты мне будешь изменять?

– Нет, никогда.

– Но у тебя было много!

– У меня только ты. – Я обнял ладонями её лицо и сказал: – Ты моё восхищение, моё обожание, мой прекрасный мир. Отныне и всегда ты будешь центром этого мира. И всё, что будет происходить вокруг нас, я буду воспринимать через тебя.

Юлия топнула ногой и сердито воскликнула:

– Ты часто говорил это другим! Ты зазубрил текст. Какое у тебя образование? Почему ты скрываешь?

– Нет, Юличка, я это сказал в первый раз.

Очаровательная девушка прижалась ко мне всем телом, разулыбалась и нежно проговорила:

– Мне понравилось. Продолжай…

ГЛАВА

"Сталинский дом" был огромным, мрачным и угрюмым.

– В этом доме, – сказала Юлия, когда мы подошли к широкой лестнице, – в советское время имели право получить квартиры только академики, министы и маршалы.

Высокий входной проём закрывали створчатые стальные двери. Над ними висела видеокамера. Едва мы подошли ко входу, как прозвучал щелчок – створки высокого проёма плавно и быстро ушли в стены.

За второй огромной дверью сбоку была комната консъержа, а впереди – огромный вестибюль. В его середине наверх шла широкая лестница, по обеим сторонам которой, как охранники, стояли две скульптуры – Ленина и Сталина. Рядом с лестницей находился лифт. Когда мы подошли к нему, Юлия тихо сказала:

– Там наверху…Вот по этой причине я редко бываю здесь. И всегда нанимаю троих, четверых мужчин, чтобы они несли, как грузчики, коробки с едой…

Я понял, быстро обернулся и посмотрел в сторону консъержа. Угреватый парень лет двадцати уже клал на аппарат телефонную трубку и ласково улыбался нам. Я тоже ответил парню улыбкой.

И когда я подошёл к окошку кабины, и сделал ладонью приглашающий жест, то парень охотно и быстро сунулся к окошку, продолжая ласково улыбаться.

Я схватил его крупный сизый нос двумя пальцами правой руки, а левой – сильно припечатал голову консъержа к столу.

– Кому ты сейчас звонил?

– Своей девушке. А почему вы ведёте себя так, как будто у вас отсутствуют культура, порядочность?

Я закрутил пальцами его ухо и, продолжая сильно удерживать голову парня на столе, повторил вопрос:

– Кому ты звонил?

– Зачем вы делаете мне больно? Я человек чести, кристальный человек.

– Говори, кристальный человек, или я оторву тебе ухо!

– Парням, чтобы они встретили Юлию.

– Ещё раз позвонищь, и я тебе оторву не только уши, но и яйца!

Я вернулся к Юлии и кивнул головой в сторону лестницы.

– Парни будут ждать. А пока они терпеливо будут ждать, расскажи, что там происходило?

Однажды, когда Юлия приехала в город и поднялась на лифте на свой этаж, то увидела перед кабиной огромную бабищу, лет сорока. Она назвала себя: дочь маршала из графского рода. Сказала, что её квартира пятикомнатная находилась напротив квартиры Юлии.

– Давай меняться жильём. У меня любовники. Порой тесно. А тебе одной зачем большая квартира?

Юлия молча прошла мимо "графини". И в тот же день уехала в загородный дом. Вернулась через месяц. Перед лифтом её встретил аульный джигит с букетом искусственных цветов, какие обычно вешают на кладбище, на памятники.

– На, пойдём в ресторан.

Юлия не остановилась и не ответила. Потом, спустя месяц, к ней подскочил второй аульный джигит и, глядя в бумажку, начал по слогам читать, громко:

– Я благородный из столба!…стула… Ты ниже меня по лестницам…Я люблю болты…Нет, болтать. Давай знакомиться, дэфка.

Но Юлия не дослушала чтение "речи" и скрылась в квартире. Потом появился третий "столбовой аулец", быстро заговорил:

– Я крутой. У меня всё в кулаке. Три знакомых полковника полиции. Я держу весь район. Будешь кривляться – накажу.

Он попытался войти в квартиру Юлии, следом за нею, но получил удар током в голову и вылетел на площадку.

Юлия начала нанимать "грузчиков". Аульцы, как всегда, ожидали её на лестнице, но не подходили к девушке. Молча смотрели.

Когда кабина лифта остановилась и дверь плавно ушла в стену, я увидел стоявших прямо перед нами троих "столбовых аульных" парней. Я тотчас нажал кнопку, и кабина лифта пошла на верхний этаж. Я надеялся, что аульные "столбы" вернулись в квартиру своей "графини". Но они ждали нас у лестницы.

Я, спустившись вниз, увидел и "графиню". Она, огромная бабища с ощеренным ликом, похожая на "Мамку" с "зоны" – стояла перед дверью своей квартиры. И едва увидела меня, заговорила зычным мужским голосом:

– Проучите его хорошенько, чтобы не лез куда не надо. А девку ко мне. Я её зараз сделаю проституткой. Ишь, корчит из себя недотрогу благородную. Будешь, сука, у меня сортир мыть.

Парни стояли перед первой ступенью лестницы и смотрели на меня. Я жестом руки попросил их расступиться и пропустить нас, но они продолжали стоять на одном месте. И тогда я, осмотрев "столбовых парней", вежливым голосом заговорил: