Моя маленькая львица

Да, она совсем не походила на чайных невест в твидовых юбочках. И это заставляло Влада думать о ней слишком часто. Гораздо чаще, чем того требовали приличия и его собственные правила относительно женщин.

Львица дернулась в очередной раз, и тело Влада само подалось вперед – ближе к девчонке. Он чуть шире расставил колени, чтобы коснуться пахом ее тела. Острое желание прижаться к Леоне затуманило разум Влада, и ему стало только хуже, когда он увидел, как девчонка приоткрыла чувственный ротик и издала тихий вздох.

Черт, все пошло не по плану…

***

Все пошло не по плану!

Этот идиот распутал мои узлы и припечатал меня к рингу. Убью его, как только смогу выбраться… Вот хрень, как он прижимается…

Я только перестала дергаться, решив своим спокойствием усыпить бдительность Влада, как он, странно осматривая мое лицо, прижался своим гребаным инструментом к моему телу. Так много одежды между нами, но почему-то мне кажется, будто я чувствую, какой он горячий. Там – под брюками.

И, позволив этой мысли зажечь во мне огонек, я нервно выдохнула. Смольнов, сжимающий мои руки над моей головой, совершил странное движение, которое должно было заставить меня возненавидеть его, но вместо этого я только больше захотела узнать его поближе. С другой стороны.

Влад повел бедрами и медленно, но достаточно надавливая, потерся ширинкой своих брюк о мою ширинку. Я задышала чаще, не в силах противиться новому чувству, разворачивающему внутри меня катастрофу.

Смольнов опустил глаза на мою грудь, то поднимающуюся, то опускающуюся под его торсом. Он перехватил мои запястья одной рукой, желая освободить вторую руку, но я снова предупреждающе дернулась, и тогда парень, ухмыльнувшись, просто опустил лицо. Положение не позволяло мне разглядеть, что он собирается сделать, но мне и не пришлось ждать.

Этот хренов ублюдок прижался губами к моему соску, вероятно, проступившему сквозь тонкую ткань от холода. И от чертова возбуждения, что убивало клетки моего мозга одну за другой. Я должна была что-то сделать. Закричать или начать брыкаться с новой силой.

Но это невероятное блаженство, проникшее под кожу с касаниями языка Смольнова, буквально отключило мой инстинкт самосохранения. Я немного выгнула спину – непроизвольно, просто сама природа будто двигала мной изнутри. Влад разглядел в этом зеленый свет и набросился на меня, забыв обо всем на свете.

Он отпустил мои запястья, чтобы иметь возможность изучить мое тело всеми возможными способами. Одной рукой он обнял меня, приятно обжигая спину своей горячей кожей. Второй рукой задрал вверх мою футболку и, оттянув в сторону ткань хлопкового лифчика, припал ртом к чувствительному соску.

Будто наэлектризованная, я вздрогнула, но Влад лишь крепче прижал меня за спину к своему лицу. Все происходило так быстро – бездумно, по наитию, по ведению тела. Я обхватила руками его голову, не позволяя парню ни на миг оторваться от моей груди. Я толкнула правую ногу, и Влад приподнял свою, чтобы я могла бедрами обхватить его ногу. Хотелось потереться о его тело, и я позволила себе это чертово наслаждение.

Смольнов хрипло выругался и прикусил мой сосок. Я вскрикнула и в отместку дернула его волосы. И плевать, что мне понравилось больше, чем я ожидала. Черт возьми, я вообще этого не ожидала! Мы больше не боролись. Напротив, страсть выбила мозги, и мы с жадностью голодного зверя рвались поглотить друг друга.

Пламя внутри полыхало так, что я забыла напрочь обо всем: кто я и кто он, что мы здесь делаем, свою девственность.

Черт!

Мысль о девственности отрезвила. Я с трудом нащупала в себе едва уловимый голос разума и буквально заставила себя ухватиться за него и вылезти наружу из этого омута. Смольнов как раз пробирался к моей ширинке, когда я нащупала неподалеку выпавший из руки изогнутый нож.

Ухватилась за него и, задыхаясь от желания, приставила лезвие к боку Влада. Уперевшись ребром в острие ножа, Смольнов замер. Поднял на меня пьяный взгляд и хищно улыбнулся.

– Второй раунд, моя львица? – шепнул он, позволяя мне чуть больше надавить на рукоять ножа.

Я с вызовом посмотрела в его наглые серые глаза.

– Слезай с меня, – с угрозой в голосе проговорила я, чувствуя, как нож впивается в мягкую плоть Смольнова.

Тот скривил лицо и отодвинулся, вероятно, не желая портить рубашку пятнами крови. Парень слез с меня, с некоторой жалостью наблюдая за тем, как я одергиваю футболку на место.

Я села напротив и свободной рукой смахнула волосы с лица. Второй рукой я продолжала держать нож наготове. На случай, если этот членистоногий задумает снова меня оседлать.

Мы сидели друг на против друга, стараясь отдышаться и выбраться из глубокого забытья в реальный мир. Между нами все еще потрескивал воздух, и, казалось, Смольнов вот-вот кинется на меня с новой силой, желая закончить начатое, только я не могла позволить этому случиться. Не сейчас. Не с ним.

И пусть на какие-то несколько минут мне было хорошо. Слишком хорошо, черт возьми! Настолько, что мозг продолжал рисовать картинки вероятного исхода событий, если бы я не уткнула нож в тело Смольнова.

Он мог бы взять меня прямо здесь – посреди запыленного ринга в темной заброшенной комнате, где время от времени слышатся из основного зала звуки кричащей толпы. Никто не обратил бы внимания, если бы за нашей дверью начали раздаваться стоны.

Ну уж нет! Если этот золотой мальчик получит мой первый раз, он решит, что имеет надо мной безграничную власть. Такие, как он – властители мира – уверены, что могут взять что угодно и когда угодно. Подчинить себе весь мир и, конечно, любую женщину в нем. Но я не позволю этому болвану так высоко задрать нос.

– Знаешь, львица, – прошептал он, запуская руку в свои карамельно-коричневые волосы, растрепавшиеся от приступа страсти. Словно не зная, что сказать, он замолчал, и тогда я перехватила инициативу:

– Отдышался? – грубо поинтересовалась я, и, когда Смольнов усмехнулся моей дерзости, продолжила: Отлично. Теперь мы наконец-то можем поговорить, – заключила я, вбивая во Влада острый взгляд.

Я не боюсь Смольнова. Меня воспитывала нора, и я могу дать отпор любому.

Только до встречи с Владом я и не думала, что однажды мне придется бороться с самой собой.

Глава 6

– Итак, откуда ты обо мне знаешь? – Леона нетерпеливо прошлась вдоль края ринга, придерживаясь за слабо натянутый канат.

Смольнов сидел, облокотившись на один из угловых столбов.

– Имеешь в виду свое происхождение? – уточнил он со скучающим видом. Он старался выглядеть максимально равнодушно, и ему это удавалось, хотя внутри него жужжащими осами свербели спутанные мысли.

Смотреть на Леону после того, что едва не случилось между ними, было странно. Каждое ее движение отзывалось в его теле. Она склоняет голову на бок, выжидающе глядя на него – у Влада что-то стягивается в глубине за ребрами. Волнение? Нехорошее предчувствие? Девчонка щурится, одаривая его подозрительным взглядом, и он, сам того не замечая, начинает улыбаться.

Тряхнув головой, Влад отвел взгляд. В нем говорило потревоженное и неудовлетворенное желание. Между ног неприятно тяжелела нереализованная энергия. Он мог бы сделать с ней такое…

Она казалась ему самым любопытном экспонатом выставки чудовищ рода Пожарских. Ее старшие братья были Владу максимально понятны: они выросли в условиях полной финансовой безопасности, они ни в чем не нуждались, кроме грязного пиара, который могли обеспечить себе на раз-два. Влад знал, каково это – иметь все, и его всегда окружали люди, вылепленные из того же теста.

И вот в его жизни появилась Леона Пожарская. Бродяжка, нищенка, мелкая уличная воровка. До безумия привлекательная в своем отчужденном бунтарском характере. До опасного обозленная на жизнь. Влад видел по ее глазам, как внутри хрупкого тела росла империя. Этот стержень может сделать ее королевой. Воров или клана Пожарских – пока непонятно. Но одно ясно как день: нужно всеми способами удержать ее на своей стороне.

– Ты назвал меня Пожарской, – напомнила мелкая хищница. – Кто сдал тебе эту информацию?

Влад усмехнулся и принялся делать вид, будто его очень интересует вид его собственных ногтей, под которыми после борьбы на пыльном ринге забилась грязь. Какая мерзость…

– Ты сама себя сдала, – прямо заявил он.

– Чем же? – облокотившись спиной на канаты, девчонка обхватила верхний трос, широко расставив руки в стороны. Ее красивая грудь выставилась вперед, словно в насмешку над подавленным желанием Влада лизнуть эти острые манящие соски еще хоть разок. Долгое воздержание было не в его стиле.

А тут еще и такая любопытная девица… Он еще не встречал таких. С которыми нужно уметь совладать. Совладать с самим собой, в первую очередь. Если бы не контроль, Смольнов бы уже кинулся на нее. Судя по отклику ее тела, Леона была не против. Нужно было лишь настоять. Навязать ей свою игру.

Но Влад слишком поразился урагану, взметнувшемуся внутри него. Женщины не должны вызывать такой всплеск эмоций. Ничто не должно. Это мешает контролю над ситуацией. Это может сбить с курса его корабль, двигающийся в направлении единоличного владения ювелирным холдингом и золотодобывающей компанией отца. Чувства в этом деле непозволительны.

– Ну, хотя бы тем, что кинулась на шею папочке, когда тот проводил аукцион среди народа.

Смольнов тихо рассмеялся, вспомнив об этой странной акции. Александр Федорович хотел щегольнуть своей щедростью и решил провести быстрый аукцион у одного из своих магазинов. Кажется, работница школьной столовой тогда выиграла серьги с бриллиантами. В газетах были смешные заголовки. Но не смешнее самого Пожарского. Как этому пингвину только удалось удержать в руках такой бизнес?

Пока Влад размышлял о щедрой акции старшего Пожарского, Леона тоже вспоминала тот день. Только с другого ракурса.

Был жаркий август, ей только исполнилось десять. От маминого подарка на день рождения в кармане осталась смятая купюра, и маленькая Элеонора, как назвала ее мать, шла в магазин, чтобы купить книгу. О юной принцессе, что примкнула к пиратам, чтобы отыскать своего настоящего отца. От одной обложки – голубоватой, переливчатой – у девочки подгибались колени. Но самое главное: цель книжной принцессы целиком и полностью совпадала с целью самой Леоны.

Судьба решила любопытным образом исполнить мечту малышки. По соседству с книжным магазином – у модного ювелирного бутика с красивым названием «Пожарский» – Леона увидела мужчину, которого знала по двум фотографиям.

На первом снимке, обнаруженном в мамином туалетном столике, он был запечатлен с другим мужчиной и с самой мамой Леоны, которая в молодости была неотразимой красавицей. На втором снимке, вырезанном из какого-то очень старого журнала, заветный мужчина обнимал двух мальчиков: крепкого темноволосого и долговязого кудрявого блондина.

Мама была пьяна, когда застала дочь за изучением фотографий. Она ткнула длинным ногтем в лицо мужчины и с неприкрытой обидой в голосе сказала:

– Знаешь, кто это, моя милая Лео? – дождавшись, когда большеглазая девочка помотает головой, она ответила сама: Это твой папочка. Но мы ему, конечно, не нужны. Так что выброси это.

Женщина выдернула картинки из рук дочери и, театрально швырнув их в сторону, покинула обшарпанную комнату. Леона взяла снимки обратно, ведь мужчина – этот высокий статный красавец – с тех самых пор стал для нее тайным маяком.

Девочка отказывалась верить, что не нужна ему. Просто он не знает, что она – его маленькая дочка – на самом деле существует и проживает свое детство в таких тяжелых условиях. Она верила, что, стоит отыскать его – папу, имени которого она даже не знала, как все встанет на свои места. Жизнь наладится. Ей больше не придется прятаться от жутких любовников матери, не придется скитаться по ночам в поисках более безопасного места, не придется просить еды у соседей.

Папа мог бы забрать ее. Она даже подружилась бы с братьями. Эти мальчишки на фото, которые уже, должно быть, выросли, точно были сыновьями ее отца. Их всех, включая саму Леону, выдавали глаза – пронзительно-голубые, какие редко встретишь у случайных прохожих.

В тот день у ювелирного магазина она увидела отца. Она узнала его сразу, хоть сначала ее привлек только голос – громкий, властный и веселый. Он зазывал людей, предлагая сыграть в беспроигрышную лотерею. Леона растолкала толпу и протиснулась в первый ряд, где отец стоял в окружении расфуфыренных работниц ювелирного салона и обещал разыграть комплект бриллиантовых сережек.

Он постарел, если сравнивать с теми снимками, что все еще хранились между страниц «Алых парусов» – любимой истории Леоны. Но, как ни крути, выглядел он отлично. Статная фигура, завидная выправка – и костюм сидит великолепно! Волосы, темные с проседью, зачесаны назад. Глаза сияют жизнерадостностью, и кажется, будто они настолько голубые, что само небо меркнет на их фоне.

– Дорогие гости! – провозгласила одна из женщин, увешанных украшениями, пока отец Леоны отошел в сторону, чтобы сделать глоток воды из поданной бутылочки, – Александр Федорович Пожарский скоро начнет розыгрыш. Просим вас не расходиться!

Пожарский. Вот как его на самом деле зовут. Значит, и Леона вовсе не Элеонора Васильевна Банщикова, как ее записала мама. Она Леона Александровна Пожарская. Девчонка чувствовала это, стоя там – в толпе людей, ожидающих свои бриллиантовые серьги.

А ей нужно было только одно – чтобы он увидел ее. Он понял бы сразу. В ее глазах – таких же чисто-голубых, как и у него самого, – была написана правда.

Но Пожарский отказывался смотреть на странную девочку в потертой одежде, и тогда ей пришлось взять быка за рога. Леона вышла вперед, как раз в тот момент, когда Пожарский взял в руки шкатулку с дорогущими серьгами. Она налетела на отца и во всеуслышание заявила:

– Я твоя дочь! Твоя дочь! Ты мой папа!

Она не думала о том, как это выглядело. Она делала то, что считала правильным. То, чего просила ее душа, отчаянно мечтающая о спасении. Но маленькая Леона совсем не знала, какой на самом деле Александр Пожарский.

Он махнул рукой охраннику, который в тот же миг подхватил девочку за подмышки и буквально оторвал ее от безупречного костюма своего босса.

– Какие бродяжки стали изобретательные, – усмехнулся Пожарский, даже не глядя на Леону. – Что только ни скажут, чтобы отвлечь внимание, – он продолжал смеяться, как бы оправдываясь перед публикой, – А потом и не заметишь, как серьги из рук пропали! Карина, дай девочке денег, – он кивнул одной из помощниц, и та направилась к Леоне, замершей в руках охранника.

Сердце пробивало дыру в грудине. Леона не могла отвести взгляда от Пожарского, образ которого стирался вместе со слезами, заполнившими ее глаза. Она всего лишь бродяжка. Мама была права: они ему не нужны.

Леона пересилила брезгливость и, изогнувшись, укусила охранника за руку. Тот выругался и отпустил девочку. Кинув на Пожарского короткий, но полный ненависти взгляд, она нырнула в толпу.

Именно в тот день Леона пообещала себе, что однажды заставит этого человека увидеть себя. Но ее методы ему, конечно, не понравятся.

– Откуда ты знаешь про тот случай? – холодно спросила Леона, внимательно наблюдая за эмоциями на лице Влада.

Тот пожал плечами.

– Мой отец всегда внимательно следил за твоим.

– Зачем? – не поняла девушка.

– Он хотел выкупить бизнес Пожарского, – честно признался парень, – у тебя действительно очень красивое и богатое на историю наследие. Ты хоть знаешь, что у Пожарских во владении не просто ювелирный завод – у них свои месторождения камней. Полный цикл производства! – глаза парня горели, и Леона отметила про себя, что он, как и свой отец, питает некоторое восхищение к делу ее предков, – Пожарским только драгоценных металлов не хватало. Мой отец ждал момента, когда твой развалит то, что создавалось веками. Он хотел выкупить все по дешевке и своими силами выстроить империю на новый лад.

– Но дочка его прикончила? – уточнила Леона.

Влад ухмыльнулся:

– Дочки крайне опасны для отцов, – в его словах прозвучал понятный подтекст, и Леона презрительно сощурилась.

– Только для плохих отцов, ты же знаешь, – поправила девушка.

– У Давида и Кирилла сейчас есть все шансы реабилитироваться после хреновых скандалов, – голос парня опасно понизился, – а я, как ты понимаешь, хочу завершить то, что начал мой отец.

– Украсть дело Пожарских? – Леона прекрасно понимала план Влада, но пока не могла понять, нравится он ей или нет. К тому же, ей здорово мешало то, что улыбка на лице парня была слишком очаровательна, и ее тело отчетливо помнило, как приятно эти губы ласкали ее грудь. Одна эта мысль нарисовала на лице девушки пунцовые пятна, так что ей пришлось отвернуться, чтобы не выдать Смольнову своих грязных мыслей.

Ринг скрипнул, когда парень поднялся с места. Поверхность прогнулась, и девушка почувствовала, как Влад замер позади нее.

– Только не говори, что желаешь Пожарским процветания, – мужской голос опасно провибрировал у самого уха Леоны. Она ощутила приятный жар его тела позади своего и с трудом смогла совладать с растущим желанием сделать шаг назад и прижаться задом к его телу.

– Я мечтаю, чтобы от этой фамилии ничего не осталось, – в сердцах прошипела она, даже не думая, что сама является частью этой фамилии.

– Именно поэтому я пришел в казино за тобой, Леона, – Смольнов говорил вкрадчиво, и это сбивало с толку. Она умела бороться с мужчинами, но все ее стычки с обитателями норы ни на миг не походили на то, что происходило между ней и Владом.

С мальчишками она всегда боролась на равных – как свора диких гиен, делящих падаль. Влад, конечно, ни на миг не походил на гиену, жаждущую полакомиться отбросами.

С ним все было по-взрослому. Большие цели, опасные методы. Его появление превратило детские мечты Леоны о справедливости в реальный план действий, и это пугало. Сделать шаг в пропасть, из которой уже не выберешься, не так-то просто.

– Что ты хочешь от меня? – она повернула голову и окинула парня подозрительным взглядом.

– Я хочу, чтобы мы действовали сообща. Вместе избавимся от Пожарских, а в конце я тебя щедро награжу, – Смольнов озвучил свое предложение, и Леона, усмехнувшись, отвела глаза.

Что она теряет? Ведь она собиралась сделать именно это – разрушить клан Пожарских. А Смольнов еще и заплатит.

– Но у меня два условия, – парень спустил ее с небес на землю. – Первое: ты ведешь себя тихо. Никто не должен о тебе знать. Ты мой тайный информатор. Правая рука, если хочешь.

Он выделил последние слова вкрадчивым голосом, надеясь продать подороже идею стать его помощницей, но Леона на удивление не поддалась очарованию Смольнова. Она едва заметно скривила лицо в презрении, но позволила парню продолжить.

Влад пока не знал, как разыграть козырь с дочерью Пожарского, так что ему было важно, чтобы Леона не высовывалась и действовала, как элитная шпионка, подчиняющаяся его приказам.

– Какое второе условие, босс? – с насмешкой в голосе проворковала Леона, хлопая ресницами на манер покорной девочки. На губах Смольнова появилась хитрая полуулыбка.

– Не влюбляйся в меня, львица. Я помолвлен.

Он и сам не знал, зачем обозначил это условие. С чего бы ему переживать, влюбится эта бродяга в него или нет? Можно подумать, ему есть дело до ее чувств. Леона – лишь инструмент, который он использует для достижения своей цели. В конце он щедро одарит ее деньгами и отпустит в свободное плавание под любой фамилией, какая придется ей по душе. Кроме фамилии Пожарская, конечно же.

Но что, если не отпускать ее? Оставить возле себя. Использовать для особых поручений. Люди с таким характером всегда пригодятся в работе. Правда, эта ее непокорность… Не лучшее качество для подчиненного. Значит, нужно найти способ ее подчинить. Пока Влад решал, что делать с девчонкой, та буквально прожигала его свирепым взглядом.

Слова Смольнова неприятно кольнули Леону. Не то что бы она собиралась углубляться в отношения с ним, но… Что, черт возьми, между ними было?

– Засунь свои условия в свою же задницу, – сквозь зубы процедила она, испепеляя Смольнова взглядом.

Тот скривил лицо и оперся на канаты.

– Это значит, что ты планируешь в меня влюбиться или хочешь, чтобы я засунул что-нибудь в твою миленькую задницу? – нагло уточнил он.

Его серые глаза поблескивали в полумраке, и Леона, нахмурившись, ткнула его кулаком в грудь. Тот сделал вид, что ему невыносимо больно. Девушка презрительно фыркнула и, перемахнув между канатами, спрыгнула с ринга.

– Буду считать, что ты согласна, – заключил он, наблюдая за тем, как ее симпатичная задница покачивается в узких джинсах, направляясь в сторону выхода.

Не оборачиваясь, Леона вздернула вверх руку, демонстрируя Владу средний палец.

Она согласна. Не может быть иначе.

Глава 7

Пятничное утро порадовало солнцем. В воздухе впервые по-настоящему повеяло весной. Я накинула толстовку и черные лосины и, крепко удерживая чашку с горячим кофе, поднялась по металлической лестнице на крышу.

На старом местами потрескавшемся шифере растянулась Динка – наша местная кошечка. Я присела рядом и осторожно погладила ее гладкую головку между черных ушей. Кошка повернулась и лениво осмотрела меня.

– Спи, еще рано, – прошептала я, и Динка, словно уловив смысл моих слов, снова опустила голову на лапы. Этот зверек, как и я, слишком долго ждал солнца.

Не помню, радовалась ли я когда-то лету. Ждала ли его прихода как чуда. Кажется, страх, к которому меня приучила жизнь, напрочь отбил всякое желание чему-то радоваться.

Но солнце, которое постепенно становится теплее и ближе после долгой темной зимы, в этот раз несет с собой надежду. Я никогда не была так близка к своей цели. Я доведу дело до конца: избавлюсь от своей семейки и получу деньги от Смольнова.

Брошу нору. Сбегу, куда глаза глядят.

Только смогу ли бросить место, которое приютило меня на долгих семь лет? Место, где, помимо меня, были и другие бродяги, слишком рано вкусившие взрослую жизнь. В голове пронеслась стая знакомых лиц – ребят, с которыми мы слонялись по улицам, выполняя задания Вепря. Мы не были друзьями, но я не могла не чувствовать себя ответственной и за их жизни тоже.

Сейчас я была одной из самых старших жительниц норы. Вырастая из неприметного детского возраста, маленькие «эльфы» Вепря покидают нору и переходят на службу в казино или бойцовский клуб – туда, где можно заработать на нормальное жилье.

Нора была пристанищем для подростков. Здесь мы обучались навыкам, необходимым для выживания и для работы, ради которой Вепрь нас приютил. И, хоть я всем сердцем ненавидела это грязное промерзшее место, оно было моим единственным домом. А его обитатели – моей единственной семьей.

В норе было тихо. На то мы и зовем это место норой, что жизнь здесь кипит преимущественно в темное время суток. Наткнуться хоть на кого-то до десяти утра – большая редкость. Я составляла исключение, но не потому что была жаворонком.

Я попросту очень мало спала. Ложилась поздно, вставала рано. Мне постоянно казалось, будто желание отоспаться преследует меня по пятам. Но страшная привычка всегда ждать опасности с самого детства не позволяла мне расслабиться ни на миг. Так что сон для меня был роскошью. А вот мешки под глазами – верным спутником.

Я отпила горький черный кофе и, отставив чашку, отклонилась назад, подставляя лицо солнечному свету. Было еще достаточно холодно, и под кофтой по животу и ребрам бегали мурашки, но весна пришла. В этот раз точно. Снег вот-вот растает, и промозглая сырость покинет нору. Станет лучше.

Этой весной я заставлю своего отца поплатиться за то, что он отверг меня. И тогда все встанет на свои места.

Хочу видеть Пожарского на коленях. Хочу, чтобы он выплакал все те слезы, что я, запуганная до полусмерти очередным маминым собутыльником, не могла выпустить из себя. Я хочу, чтобы ему было так же больно, как мне.

Это будет лучшим подарком на мое грядущее двадцатилетие.

***

– Ты помнишь, какой сегодня день? – Влад перевел на Леону вопросительный взгляд в ожидании ответа.

Девушка склонила голову на бок и, окинув парня долгим карим взглядом, кивнула. Тот в очередной раз подумал о том, как его раздражает этот светлый парик и линзы, скрывающие истинный цвет ее глаз.

Ему нравилось, когда она была собой. Взлохмаченной брюнеткой с пронзительно-голубыми глазами, бросающими вызов. Она хмурила черные брови, так ярко выделяющиеся на ее бледной коже, и плотно сжимала пухлые губы, от чего те становились пурпурно-розовыми.

Влад задержал свое внимание на ее губах. Словно два лепестка розы – насыщенные, мягкие, нежные. Интересно, они такие же сладкие на вкус, как и на вид?

Парню пришлось тряхнуть головой, чтобы сбросить наваждение. Эта девчонка притягивала на себя слишком много его мыслей и взглядов. Ему стоило скорее доставить в Москву свою лондонскую невесту, которая, к счастью, имела русские корни и вполне сносно владела родным языком Влада.