Легенда о цветке и клинке

– Мы едва успели… – Хонока прошептала, опускаясь на край постели. Она дрожала, но старалась держаться. – Юи… это действительно был… ученик?

Юи молча кивнула, сжав губы. Внутри у неё бушевал шторм.

«Да. Это был кто-то из нас. И они просто хотят… скрыть это. Как будто он – ошибка. Как будто его не было. Это неправильно.»

– Потом… потом обсудим, – выдохнула она, встряхнув головой, словно сгоняя страх. – Сейчас нам надо успеть на занятия. Нас могут пересчитать.

Хонока вскинула глаза:

– Ты думаешь, они заметят?

– Думаю, всё под контролем. Но лучше не рисковать.

Обе вскочили на ноги. Пол был холодным, но не страшнее той реальности, которую они только что увидели. Юи быстро переоделась в униформу – тёмная юбка до колен, белая рубашка с воротником и символом колледжа на груди. Лёгкий пояс с амулетами, рукава аккуратно заправлены. Хонока последовала её примеру, скользнув босыми ногами в мягкие носки и туфли.

– Волосы… – пробормотала Хонока, заплетая себя в аккуратную косу. – У тебя – выбились.

– У тебя тоже, – Юи помогла ей, словно это был ритуал: восстановить порядок, чтобы скрыть хаос внутри.

Закончив, они переглянулись. Взгляд был быстрый, но в нём хватило всего: страха, силы, и того молчаливого обещания – "я рядом, я не предам."

– Готова? – шёпотом.

– Да. Пошли.

Они открыли дверь, и вышли в коридор, где уже слышались шаги других девушек. День начинался. Академия просыпалась. Магический купол, как всегда, мерцал невидимым светом над их головами, а в воздухе витала свежесть утренней сакуры. Всё казалось нормальным.

Но для Юи и Хоноки этот день уже никогда не станет обычным.

Глава 6. Рамэн со вкусом тайны.

Юи и Хонока вышли из комнаты быстрым шагом, почти бегом, стараясь не выдать себя. Коридоры женской части академии уже начали оживать: открывались сёдзи-двери, слышались лёгкие шаги, шелест ткани, негромкие женские голоса. Некоторые девушки стояли у окон, потягиваясь в утреннем свете, другие направлялись к умывальням или к гакусёку – школьной столовой. Всё казалось обычным. Спокойным. Как будто ночь ничего не принесла, и никто не сгорел в центре поляны.

Но для Юи и Хоноки мир уже треснул по шву.

– Быстрее, – прошептала Юи, подгоняя подругу. – Нам нельзя опаздывать. Вдруг идёт перекличка.

– Надеюсь, на нас не будет написано, что мы ночью летали, – попыталась пошутить Хонока, но в голосе всё ещё дрожала тревога.

– Мы Обакэ, – ответила Юи, глядя прямо перед собой. – Главное – лицо держать спокойно.

Они свернули в центральный коридор, ведущий к классу. Бумажные фонари на потолке мягко светились, озаряя путь. Сквозь открытые створки окон тянуло ароматом цветущей сакуры, и на пол медленно падали розовые лепестки. Тишина, спокойствие – будто сама академия пыталась сохранить свою иллюзию.

Но Юи чувствовала, как за этой оболочкой всё уже другое.

«Они хотят это скрыть. От всех. Даже от нас. Даже от учителей, если надо. А значит, это не просто случайность. Это угроза. Это начало чего-то… большего.»

Они подошли к большой, резной двери с иероглифом "Ки"– энергия. Это был их основной класс.

Хонока глубоко вдохнула и тихо сказала:

– Улыбка. Спокойствие. Мы ничего не знаем.

– И ничего не видели, – кивнула Юи. – Пока.

Девушки одновременно взяли за ручки раздвижной двери и вместе вошли в класс, стараясь быть такими же, как все. Но в их сердцах уже горело знание, которое нельзя забыть.

Они почти вбежали в класс, едва успевая остановиться перед резной перегородкой, за которой уже сидели девушки – в строгих формах, с аккуратно собранными волосами, с прямыми спинами. Комната была просторная, с бумажными стенами и длинными столами, за которыми сидели ученицы. Из окон лился мягкий утренний свет, освещая каллиграфические свитки с магическими символами на стенах.

Юи и Хонока быстро поклонились, извинившись за своё появление, и поспешили к свободным местам. Сердце билось в горле, дыхание ещё не до конца восстановилось после их стремительного возвращения и тревожных событий.

«Успели… Слава духам, успели…» – подумала Юи, усаживаясь и быстро выпрямляя спину, как учили.

Рядом с ней Хонока села чуть не уронив сумку и вытерла со лба капельку пота, едва заметную. Она поймала взгляд подруги и едва кивнула. Всё в порядке. Пока всё в порядке.

И в тот самый момент, когда они успели выровнять дыхание и стать как все – раздался звонок.

Мягкий, серебристый, будто его звенели колокольчики на ветру. Он отозвался в воздухе, прокатился по коридорам и стих, оставив после себя ощущение начала чего-то важного.

Сквозь сёдзи-дверь, точно в такт этому звону, вошла преподавательница – высокая женщина с чёрными волосами, уложенными в сложную причёску, и магической палочкой, подвешенной к поясу на тонкой красной ленте. Её кимоно было украшено древними символами стихий – огня, воды, ветра и земли. Её взгляд был строг, но не злой – испытующий. В ней чувствовалась сила.

– Доброе утро, ученицы, – сказала она сдержанным голосом, проходя к центру класса. – Сегодня начинается ваш путь. Путь магии, дисциплины и традиции. Не все из вас пройдут его до конца.

Юи сглотнула.

«Какое начало… А ночь ещё не ушла из головы…»

Она прижала к груди свой амулет, холодный от пережитого, и глубоко вдохнула. Это был её первый день. И он уже изменил всё.

Сёдзи-дверь с мягким шелестом отодвинулась в сторону, и в класс ступила учительница.

Она двигалась плавно и уверенно, словно вода скользила по камням горной реки. Высокая, изящная, в строгом, но элегантном тёмно-синем кимоно с золотыми узорами феникса и стилизованных пионов – символов мудрости и силы. Её волосы, собранные в высокий узел и закреплённые резной шпилькой с подвесками, покачнулись, когда она склонила голову в лёгком поклоне перед классом.

На шее – тонкая цепочка с амулетом в форме капли. На поясе – свиток, подвешенный на шёлковом шнуре, и тонкий жезл из чёрного дерева, оплетённый серебряной нитью. От неё веяло магией – старой, утончённой, опасной. И в то же время в её взгляде была сдержанная доброта.

Ученицы поднялись со своих мест, поклонились в унисон.

– Охаё годзаймас, Хираги-сэнсэй! – прозвучало почти в унисон, хором.

Учительница – Хираги Рэйко-сэнсэй – едва заметно улыбнулась уголками губ и кивнула:

– Доброе утро, девушки. Присаживайтесь.

Ученицы сели, а Юи с Хонокой переглянулись, чуть отдышавшись после утреннего бегства и переживаний. Юи пыталась сосредоточиться на происходящем, но мысли всё ещё ускользали к телу в лесу, к зловещим словам взрослых. Но теперь всё должно было быть иначе. Она заставила себя сосредоточиться на учительнице.

Рэйко-сэнсэй прошла к кафедре, развернула свиток, и тот сам по себе раскрылся, вспыхнув мягким голубым светом. Символы поплыли в воздухе, формируя волшебную диаграмму – сложную плетёнку из древних кандзи, символизирующих «внимание», «дух», «открытие» и «форма».

– Сегодня – наш первый день, – сказала она, её голос был негромким, но чётким, и будто проникал сразу вглубь сознания. – И он начинается с того, кто вы есть, кем вы станете, и что готовы ради этого отдать.

Юи почувствовала, как холодок пробежал по спине. Эти слова – точно ответ на события ночи. Как будто сэнсэй знала.

«Отдать? А кто-то уже отдал. Жизнь…» – пронеслось в её голове.

– Здесь вы научитесь владеть формой, скрывать свою суть, усиливать образы. Но запомните, – её взгляд обвёл весь класс, – магия – не украшение. Это инструмент. И оружие.

Класс притих. Даже Хонока перестала ерзать рядом.

Юи сидела, затаив дыхание, и чувствовала, как внутри неё что-то пробуждается. Инстинкт? Страсть? Предчувствие?

«Я здесь. И я не буду просто украшением. Я найду ответы. Я стану сильной. Настоящей.»

Хираги-сэнсэй провела ладонью над светящимся свитком – магическая диаграмма растворилась в воздухе, оставив после себя лёгкое мерцание. В классе воцарилась полная тишина. Даже ветер за окном, казалось, затих, прислушиваясь к её словам.

Учительница сложила руки перед собой и слегка поклонилась:

– Меня зовут Хираги Рэйко. Я – наставница первой ступени трансформационной магии и истории обакэ.

Мой род – кицунэ, лисья линия. Я обучалась в этом колледже, как и вы, и вернулась сюда, чтобы передать вам то, что когда-то передали мне. Я буду с вами весь этот год. Возможно, дольше. Возможно… навсегда.

Её голос был тёплым, но твёрдым. Он не звал к доверию, но вызывал уважение.

– Этот класс – ваш новый дом. Поэтому я хочу, чтобы вы знали не только меня, но и друг друга. Сейчас каждая из вас по очереди встанет, назовёт своё имя, род и дар. Без лжи. Здесь, под куполом, ложь – это слабость.

Юи почувствовала, как внутри кольнуло – без лжи.

«А как же я? Как же Хьюи? То, кем я была ночью…»

Она сжала пальцы на коленях, чтобы остановить дрожь.

– Начнём с первого ряда, – указала сэнсэй на крайний стол у окна.

Девочка в углу – стройная, с серебристыми волосами и печальными глазами – встала, прижав руки к юбке.

– Я… Я Аканэ Сэцуна. Из рода юки-онна… Дар – замораживание и туман. Я… ещё не умею много, но стараюсь.

Сэнсэй одобрительно кивнула, и Сэцуна быстро села. Затем встала следующая. У неё были маленькие рожки и короткий, пышный хвост:

– Танака Рико. Род – тануки. Дар – маскировка и гипноз.

Одна за другой вставали девушки. Были среди них кицунэ с разным количеством хвостов, тенгу с острыми чертами лица и хитрым взглядом, бакэ-нэко с кошачьими ушами и гибкими движениями. Некоторые были робкими, говорили тихо, другие – гордо и даже вызывающе.

Когда дошла очередь до Юи, она почувствовала, как сердце громко стучит в груди.

Она встала медленно, словно под прицелом невидимого взгляда.

– Юи Асахина, – произнесла она чётко. – Род – обакэ. Моя форма – меняющаяся. Дар – иллюзии и трансформация.

Несколько девочек переглянулись, зашептались. Видимо, среди них не так часто встречались чистокровные обакэ.

Хираги-сэнсэй на секунду задержала на ней взгляд, будто разглядывая насквозь.

– Обакэ – древний и сильный род, – спокойно сказала она. – Мы посмотрим, как ты проявишь себя.

Юи села, стараясь дышать ровно. Рядом Хонока тихонько коснулась её локтя – знак поддержки.

«Мы справимся», – будто говорило это прикосновение.

Когда все представились, сэнсэй подошла к доске и начертила мелом первую мандалу – символ трансформации.

– Запомните: кто умеет изменить себя – может изменить мир.

Теперь откройте тетради. Мы начинаем.

Класс застыл в ожидании, когда Хираги-сэнсэй развернулась к ученицам, поправив складки своего кимоно. На её лице не было ни улыбки, ни строгости – только невозмутимая, отточенная веками преподавания сдержанность. Она провела ладонью по воздуху, и в воздухе перед ней вспыхнули иероглифы: 「内の美」—"внутренняя красота".

– Сегодня мы начнём с основ. Или, как я люблю говорить, с корней древа, из которого вырастает истинная магия.

Кто-то из вас может быть прекрасен, как весенний цветок сакуры. Кто-то – умеет принимать самые чарующие облики. Но… – она сделала паузу, – если ваши манеры грубы, речь резка, а сердце черствеет – вся эта красота ничего не стоит.

Юи слушала внимательно, но в мыслях всё ещё звучал тот крик… и тени сгоревшего тела.

Хираги-сэнсэй обвела класс внимательным взглядом. Затем – неожиданно – мягко спросила:

– Но прежде чем мы продолжим. Я хочу задать один вопрос.

Скажите… что произошло сегодня ночью? Что упало? Что горело?

Тишина повисла над классом, как тонкая паутина. Некоторые девушки опустили глаза. Другие начали переглядываться. Кто-то закашлялся. В конце концов, тихий голос раздался из середины ряда – принадлежал ученице с чёрными перьями в волосах и острым, чуть изогнутым носом. Тэнгу.

– Я… я знаю немного, сэнсэй. Говорят… это была одна из нас. Она… летала ночью. И решила применить огненное заклинание. По ошибке. Оно вышло из-под контроля… и… случилось несчастье.

В классе раздались вздохи. Кто-то шепнул:

– Ужас…

Юи сжала кулаки под партой. Несчастье? Ложь. Или… полуправда?

Учительница кивнула, словно всё это уже знала. Её голос стал немного строже:

– Не забывайте, девушки. Магия – не забава. А полёт без разума – путь к падению.

Это – предостережение. И боль, и урок. Будьте осторожны.

Она сделала шаг вперёд, словно поставив точку, и провела пальцем по доске. Новая надпись засияла: 「言葉の礼」– "этикет речи".

– Продолжим. Потому что красота – не только в облике. Она в словах. В том, как вы приветствуете, как прощаетесь, как благодарите. Грубое слово уродует даже самое прекрасное лицо.

– "И слова могут ранить не хуже заклинаний…", – подумала Юи, вспоминая разговор учителей над телом ночью.

Хонока слегка кивала, сжав губы. Она, как и Юи, прекрасно понимала: это предупреждение было не просто о манерах – это было о дисциплине. О том, что на кону стоит гораздо больше, чем оценка.

– Итак, – сказала Хираги-сэнсэй, – давайте начнём с приветствий. Покажите мне, как вы войдёте в комнату, если там присутствует старший по статусу.

Девушки начали вставать одна за другой и выполнять поклоны, произносить фразы с разной степенью уверенности. Юи медленно встала, сложила руки и чётко произнесла:

– Охаё годзаймас. Ваша покорная ученица приветствует вас с уважением.

Сэнсэй кивнула.

– Хара – центр тела. Твёрже. Голос – чи. Не бойся. В тебе есть основа. Обакэ не склоняются по ветру. Они учатся управлять им.

Юи впервые позволила себе лёгкую улыбку. И вновь подумала:

«Я не просто буду красивой. Я буду сильной. И я узнаю правду.»

Урок продолжался, как течёт река: плавно, но с ощутимым подводным течением. Хираги-сэнсэй шагала между рядами, не произнося ни звука. Лишь шелест её одежды нарушал тишину, в которой, казалось, слышно было даже биение сердец учениц.

На доске появлялись и исчезали магические иероглифы – сверкающие, пульсирующие, словно живые. Каждый из них отражал то, что нельзя было передать простыми словами: уважение, покой, сдержанность, достоинство. Энергия дисциплины. Энергия формы.

– Манера речи, – произнесла учительница, – не просто украшение. Это ваш щит. Ваш ключ к доверию. Ваш способ влиять без заклинаний.

Хонока подняла руку:

– Сэнсэй, а правда, что императрица Сая использовала речь, чтобы остановить битву?

Хираги-сэнсэй на миг задержала взгляд на ней, и уголки её губ чуть дрогнули:

– Да. Она говорила три часа. Без одного заклинания. Только слова – но её речь была выстроена так, что даже духи Юрей замерли в воздухе и отступили. Это – сила истинного слова. И этому вы научитесь.

Юи слушала, не отрывая взгляда от доски. Каждый новый иероглиф будто оживал внутри неё. Она представляла, как будет произносить их, сдержанно, красиво. Как её слова станут оружием не хуже магического лезвия.

– Ваша задача, – продолжила сэнсэй, – не только научиться красивой речи, но и понимать, когда молчание красноречивее тысячи слов.

Юи снова вспомнила ночь. Она не сказала ничего, но видела всё. И знала – молчание тоже может быть выбором. И тайной.

В классе поднялась лёгкая тревожная волна – то ли от темпа урока, то ли от мыслей, спрятанных в каждой из учениц. Но учительница будто чувствовала это.

– Сейчас – упражнение. Вы разделитесь по парам. Одна из вас – хозяйка дома, вторая – гостья. Приветствие. Поклон. Первая фраза. Уважение – прежде всего.

Юи повернулась к Хоноке. Та уже встала, поправляя форму и будто сбрасывая с себя остатки ночного страха.

– Добро пожаловать в мой дом, – с поклоном произнесла она. – Мне великая честь видеть вас, Асахина-сан.

Юи слегка покраснела, но ответила ровно:

– Благодарю за тёплый приём. Пусть наши слова будут чисты, как вода горного ручья.

Сэнсэй, проходя мимо, кивнула:

– Хорошо. У вас есть уши. И сердце. Запомните эту фразу.

Урок продолжался ещё полчаса. В завершение Хираги-сэнсэй подошла к доске, и её голос стал чуть мягче:

– Завтра – практика облика. Сегодня – основа. Помните: красивая форма – это не только тело. Это голос. Речь. Внутренний свет. И тьма.

И пусть вы обакэ, кицунэ или тэнгу – вы все сначала – ученицы. А значит, ещё многое впереди.

С этими словами она провела рукой, и иероглиф на доске 「心」– "сердце"вспыхнул золотым.

– Занятие окончено. Пожалуйста, останьтесь на минуту те, кто чувствует… что носит в себе не только слова, но и тайны.

Юи вздрогнула.

"Это ко мне? Или к кому-то ещё?"

Лучи солнца пробивались сквозь бумажные ширмы окон, раскладываясь золотыми полосами по полу. В воздухе ощущался тонкий запах древесной пыли и магического ладана, оставшегося от утренней медитации. Урок подходил к концу, но казалось, что время замедлилось, растянулось, словно тёплый сироп.

Юи сидела прямо, но плечи предательски ныл и. Её веки тяжело опускались, и она едва не кивала головой в такт голосу учительницы, словно под гипнозом. Всё тело требовало отдыха – ночная вылазка, тренировка, страх, утро… теперь всё это догнало её. Она чувствовала, как усталость вползает в каждую клеточку, как вязкий туман.

Рядом Хонока чуть наклонилась к ней и прошептала, стараясь не попасться на внимательный взгляд Хираги-сэнсэй:

– Я умираю с голоду… если Обасан Мидори сейчас не подаст мисо-суп, я превращусь в привидение.

Юи усмехнулась краем губ. Шёпот подруги немного взбодрил её, как глоток свежего воздуха.

– Если ты станешь привидением, – прошептала она в ответ, – я превращусь в воронку и засосу тебя обратно.

– Уж лучше в тануки, чтобы добыть рисовые лепёшки, – фыркнула Хонока.

Однако внутри Юи не было так весело. Желудок жалобно заурчал – она даже прижала к нему руку, надеясь заглушить звук. Но главной была не жажда еды.

Главной была жажда ответа.

«Я должна выяснить, что здесь происходит. Кто погиб. Почему учителя скрыли это. Я не могу просто так сидеть и делать вид, будто всё в порядке.»

Хираги-сэнсэй между тем подошла к алтарю в углу зала. Преклонив колени, она произнесла заключительные слова урока:

– Истинное лицо – это то, что прячется за иллюзией. Кто стремится к истине – не должен бояться видеть.

Эти слова отозвались в Юи эхом. Она подняла глаза и впервые за весь урок почувствовала, как внутренний сонный туман на секунду рассеялся.

Она должна остаться начеку. Пока другие будут отдыхать, она будет искать правду.

Зазвенел финальный гонг – лёгкий, серебристый, словно по чаше провели пальцем. Девочки поднялись, поклонились учительнице. Хонока потянулась всем телом:

– Я сейчас съем всё, что не приколочено.

Юи устало улыбнулась.

– А я… съем что-нибудь, но потом. Мне нужно кое-что сделать.

– Ты уверена? Ты как привидение сама выглядишь…

Юи кивнула, глаза стали серьёзными.

– Пока другие спят… кто-то должен бодрствовать.

Прозвенел серебристый звонок – лёгкий, высокий, словно капля упала в хрустальную чашу. Он оповестил об окончании занятия, и девушки, сидевшие с прямыми спинами, почти синхронно поднялись. Фуросики на партах были аккуратно свёрнуты, чернильницы убраны. Ученицы склонились в поклоне – тихо, грациозно, как лепестки сакуры, опадающие на пруд.

Хираги-сэнсэй слегка кивнула им в ответ, подхватила свои свитки и неспешно вышла за ширму. Её шаги стихли в коридоре, как будто растворились в самой школе.

Едва за ней закрылась дверь, атмосфера в классе мгновенно переменилась. Сдержанное напряжение рассеялось, словно его сдул весенний ветерок. Девушки стали перешёптываться, кто-то потянулся, кто-то достал веер, и только одна фраза громко раздалась среди перешепта:

– Я умираю с голоду! – воскликнула Хонока, и в её голосе слышалась неподдельная страсть.

Юи не ответила – она уже срывалась с места. Усталость, тянувшая плечи вниз, на время отступила. Желудок жалобно сжался, подгоняя её быстрее.

– Обасан Мидори, жди нас! – прошептала Хонока, хватая Юи за руку. – Если там остался рамэн – он наш!

Они выбежали из класса почти бегом – не по правилам, не по этикету, но… разве этикет когда-нибудь помогал голодному?

Коридор мелькал стенами, мягкий свет фонарей отражался в лакированном полу. Девушки промчались мимо цветочных композиций, нарисованных ширм, и лёгких занавесей, за которыми кто-то уже начинал готовиться к послеобеденному отдыху.

Сердце Юи колотилось от напряжения и волнения. Отчасти – от голода. Отчасти – от всех мыслей, что накопились за утро. Но сейчас был один приоритет:

Еда. Горячая. Настоящая. Живая. С маслом. С лапшой. С бульоном, пахнущим домом.

Они влетели в гакусёку – школьную столовую, залитую тёплым светом. Из кухни доносился аромат имбиря, соевого соуса и обжаренного лука.

А за прилавком, как всегда, стояла Обасан Мидори – в белом фартуке, с повязкой на голове и неизменной широкой улыбкой. Она уже ставила миски на поднос, словно знала, что именно эти две голодные души сейчас ворвутся, готовые обнять рамэн, как старого друга.

Как только Юи и Хонока подошли ближе к раздаче, аромат свежесваренного рамэна ударил им в нос – густой, насыщенный, с нотками имбиря, куриного бульона и жареного чеснока. Пар поднимался над мисками, лаская лицо, словно кто-то нежно провёл по щеке ладонью. Но тепло этого момента быстро омрачилось словами, которые тут же прозвучали, словно гром среди весенней тишины.

– Какой ужас… какой ужас… – схлестнула руками Обасан Мидори, её голос дрожал как струна. – Вы слышали? Про ту бедняжку… погибшую ученицу?

Её глаза расширились, а щеки порозовели от волнения. Юи почувствовала, как в груди защемило – слова, сказанные вслух, сделали трагедию более реальной. До этого всё было как в сне: дым, крик, тайна, шёпот учителей… А теперь – подтверждение. Слово, обронённое среди запахов кухни, превратилось в приговор.

Хонока сжала край подноса чуть крепче, кивнула сдержанно:

– Да… мы слышали.

– Жаль… очень жаль, – повторила Обасан, снова всплеснув руками, теперь ещё тише, словно отдавая дань молчаливому трауру. – Такая молоденькая… А ведь только учебный год начался. Родителям, говорят, письмо отправили. Сердце разрывается.

Юи опустила взгляд, будто в бульоне своей миски могла найти ответы. Пар застилал стеклянные глаза, и она чуть отстранилась, чтобы скрыть эмоции. Горечь в горле стала сильнее, чем запах специй.

– Спасибо за еду, – тихо произнесла она, голос её дрогнул, но она быстро взяла себя в руки.

– Спасибо, Обасан, – добавила Хонока, мягко, с уважением, наклоняя голову.

– Ешьте, девочки, ешьте, – сказала повариха, отступая назад, – пусть еда вас успокоит. А бедной душе – пусть будет покой…

Они взяли свои миски с горячим рамэном. Лапша красиво извивалась в густом бульоне, украшенном ломтиками яйца, зелёным луком и тёмным нори. Девочки пошли к свободному столику, и каждый шаг казался чуть тише обычного – словно даже пол понимал, что сегодня говорить громко не стоит.

Они сели, и только теперь, наконец, отпустили дыхание.

– Она знала, – прошептала Хонока, – Обасан всё знала. И сказала это… вслух.

Юи кивнула. В голове шумело. Она взяла палочки и поднесла немного лапши ко рту, но вкуса не почувствовала. Горячее тепло хоть и разогнало усталость, но не унесло тревогу.

«Теперь мы точно знаем, что всё это – правда. Но кто она была? И почему умерла? И почему это скрывают?»

Она проглотила лапшу и подумала:

«Я всё узнаю. Обязательно.»

Глава 7. Плетение судьбы.

Юи доела последнюю ложку рамэн