16 поездок. Маршруты московские в рассказах современных писателей

Катя натянула рукава свитера так сильно, что они полностью закрыли ладони. Голубей слеталось всё больше. Наверное, если сидеть долго и кормить их без остановки, то слетятся все голуби ЮВАО.

– У автобуса поменяли номер, и я не смогла в него зайти, – продолжила женщина. – Я привыкла, что был номер 63, а он стал М7. Они постоянно меняют номера маршрутов, и я только сейчас поняла, что специально, чтобы люди тренировали зеркальные нейроны и не сдавались. Я всё-таки села в этот автобус, поехала, посмотрела из окна на те места, в которых давно не была, и в моей голове словно тоже зажглись новые станции, как на схеме метро… Понимаете?

В МФЦ часто приходят безумцы. От их вида Кате с такой же частотой становится грустно, но теперь для грусти не было никакого места. Грусть просто ходила вокруг, стучала в запертые окна и двери.

Не отпускал только запах. Те самые сладкие духи, которыми пользовался кто-то важный, очень давно. Уйдёшь – потеряешь, так и не вспомнишь. Вот дача: дикие незабудки в траве, раскачивающиеся перед грозой колокольчики. Мамин хлопковый сарафан, пояс развевается на ветру. Крохотной рукой, перепачканной гуашью, Катя поднимает колокольчик – в нём от дождя прячется шмель, а на лапках у него оранжевая пыльца.

– Есть такая точка, в которой время и место достигают гармонии, – женщина словно ехала с горки на велосипеде – всё теперь, не остановиться, а она накручивала для чего-то педали, и впереди возвышалась кирпичная стена. – Мы уходим от неё по ошибке, из глупости и вредности, но никогда не поздно вернуться. И эту точку всегда можно отыскать снова, это конкретное место. И мы все были там когда-то в детстве, а потом многие из нас ушли, и вот цель нашей жизни – вернуться. Мне так жаль, что я вернулась совсем недавно, а кто-то не вернётся никогда, но как будто если не уйдёшь, не потеряешься, то не сможешь потом ценить все эти чудеса. Я хожу сейчас по городу и сама не верю своему счастью, что нашла, и будто всё вокруг выстраивается в нужном порядке…

Катя посмотрела женщине в прозрачные странные глаза и увидела в них искреннюю любовь просветлённого проповедника, не ведающего о том, что творит. Когда Катя пошла не туда? До того как ей исполнилось четыре, её часто возили на ту самую дачу, а потом стали возить реже. Наверное, тогда всё лучшее с Катей и произошло, сразу же после рождения, а потом началось то, что она называла в мыслях то фортом боярдом, то конным забегом.

– Что вы вообще говорите? – спросила Катя очень тихо и втянула ещё раз носом аромат духов. – Зачем?

– Вы не видите, потому что не верите, но мир ведёт человека за руку, а потом человек убегает, и мир перестаёт заботиться, теряет его из виду. Надо вернуться на нужный маршрут, и тогда человек перестанет быть одиноким…

– Хорошо, а теперь я пойду.

– Вы обязательно почувствуете, если будете знать, что конкретно ищете. Сейчас я просто подхожу к карте метро и вожу рукой по ней, – женщина прикрыла глаза и выставила руку. – Еду туда, где пальцы становятся горячими, и нахожу там для себя что-то. Кто-то ориентируется на запах, кто-то – на звуки и знаки. Что было бы с трамваями, если бы они ходили в неправильные стороны? Вот так и вы едете, не по рельсам, а по траве…

– Возьмите ваше кольцо, – сказала Катя и положила его женщине на колени.

Развернувшись, она пошла к МФЦ. Конечно, ей теперь выпишут штраф, и совершенно заслуженно.

– Вот как важно быть на нужном месте, посмотрите в небо! – крикнула женщина в спину. – Вы теперь не сможете это забыть, не отвертитесь, никогда! Не сможете жить так же, как раньше!

Катя остановилась, посмотрела наверх – терять нечего. На небесном ватном одеяле кружила стая птиц, формируя в полёте округлые узоры.

– Мурмурация! Скворцы вернулись домой, – женщина вытряхнула голубям остатки хлеба. – Вот что значит доверять миру, чувствовать себя с ним в безопасности, что бы ни происходило. Только так можно вынести что угодно. Только так!

Катя сердито обернулась. Женщина надела кольцо и медленно пошла куда-то – осторожно, бережно понесла в себе остатки разума, с удивлением глядя по сторонам. Исчезал сладкий запах: перед глазами стоял расплывчатый узор верблюжьего одеяла. Шкатулка с пуговицами, солнце в ящике с постельным бельём, книжная полка. Прогулка в летнем парке, когда у дуба делали насечки, проверяя, на сколько выросла Катя. Как же хотелось тогда расти, прожить день, чтобы вырасти, чтобы выше и выше.

Катя вернулась в здание, в третий раз за утро поздоровалась с охранником. Он поздоровался с ней в ответ. Позвонить сиделке, зайти в аптеку, решить, когда укладывать маму в больницу, позвонить врачу. Мурмурация. Скворцы, значит. Здесь правда много скворцов, весной они прилетают худые и уставшие после рабочего перелёта.