Маркус

Особую архитектурную доминанту здания составляла винтовая парковка, изящно обвивающая его боковую стену. Она напоминала гигантскую спираль, которая поднималась от земли к небу. Металлические конструкции, поддерживающие этот архитектурный завиток, создавали причудливый узор теней, а в вечернее время подсветка превращала парковку в настоящее произведение искусства, становясь ярким акцентом в городском ландшафте и привлекая внимание прохожих своей необычной формой.

По этой спирали Марк загнал Порше на крышу, где была оборудована парковка, и на лифте они спустились на четвертый этаж. Все двери в здании подчинялись электронному ключу в виде пластиковой карты, которым пользовался Давыдов.

По пути они развлекали друг друга любимой игрой в вопрос – ответ.

– Твой главный недостаток? – спросил Марк.

– Я моралистка, многие считают это довольно северной чертой характера. У тебя?

– Слишком много думаю. Порой загоняю себя в столь тесные рамки, в которых не продохнуть.

– Есть кто-то, неважно, настоящий человек или выдуманный персонаж, на которого ты бы хотел походить?

– Нельсон Мандела, – без заминки выдал Марк. – А что? Символ несгибаемой воли и борьбы за справедливость. Двадцать семь лет, проведенные в тюрьме, не попрали его веру в собственные идеалы. Он стал первым чернокожим президентом ЮАР и примером мирового лидерства.

– Так вот она, твоя честолюбивая мечта: стать президентом ЮАР, – Эля шутливо боднула его головой в плечо.

– Умеешь ты выводить на чистую воду. А кто твой кумир?

– Мария Складовская-Кюри. Я много читала о ней, когда изучала предысторию зарождения атомной энергетики. Она стала первым человеком в мире, удостоенным сразу двух Нобелевских премий, ввела само понятие "радиоактивность" и во время Первой мировой войны разработала мобильные рентгеновские установки для госпиталей.

Благодаря этому её изобретению удалось спасти сотни тысяч жизней, потому что врачи научились отличать переломы и вывихи от более сложных травм и лечили их подобающим образом, а не ампутацией, как поступали до рентгена.

– Да, я тоже смотрел фильм "Опасный элемент" с Розамунд Пайк, отличная картина, кстати. Вот мы и пришли.

Марк толкнул простую белую дверь, просунул руку, зажёг свет и галантно предложил Эле войти со словами:

– Добро пожаловать в мою тихую и весьма тесную обитель.

Она прошла в небольшую комнату в бело-коричневых тонах, быстро оглядела скудную обстановку и непонимающе уставилась на Марка.

– Что значит "мою обитель"? Это твой кабинет?

– Это моё жильё.

– Ты ездишь на Порше, но живёшь здесь? – ей не хотелось звучать с осуждением, но некоторые эмоции скрыть невозможно, сколько ни старайся.

– Еще у меня есть байк, – попытался отшутиться Марк.

Он прислонился спиной к двери и как-то разом сгорбился, словно делился чем-то столь личным, что заставляло его чувствовать свою уязвимость.

Эля прошлась вдоль комнаты: три шага от двери до стены, один влево и упираешься в кровать, застланную по-солдатски идеально; а если шагнуть вправо, наткнешься на платяной шкаф, впритык к которому стоял письменный стол. Последний так же пребывал в состоянии идеального порядка: сложенный ноутбук, стопка бумаг, стакан с ручками и канцелярской мелочью, настольная лампа; всё выстроено, как под линеечку. Ей подумалось, что если открыть шкаф, внутри будет тот же идеальный уклад.

– Как давно ты здесь живёшь?

– С момента выписки из больницы после аварии.

– Это из-за дорогостоящего лечения? Пришлось продать квартиру?

Марк молча приблизился, заключил её лицо в свои ладони, долго всматривался в глаза, а потом поцеловал. Трепетно, осторожно, как хрустальную куклу, готовую разлететься вдребезги от малейшего нажима. Эля всерьёз испугалась. Ей вдруг показалось, что он прощается.

– Пойдем, я познакомлю тебя с нашим детищем.

Он повёл её вглубь этажа по светлому коридору. Теплые бежевые тона, картины на стенах, ковровая дорожка цвета кофе с молоком, удобные кожаные диваны вдоль стен и кадки с ухоженными растениями – всё выглядело новым и гармоничным. В воздухе витал слабый запах краски.

Марк толкнул распашные двустворчатые двери, какие можно увидеть в операционных. Скомандовал невидимому голосовому помощнику зажечь свет. Прямоугольники светодиодных панелей под потолком вспыхнули колючим холодным светом. Эля вошла следом и оказалась в белоснежной комнате размером с её квартиру. В центре под большой круглой хирургической лампой стоял стол из нержавеющей стали. На нём что-то лежало, полностью прикрытое простыней. Это что-то чертовски сильно походило на тело.

Сбоку от него находился огромный стеллаж с медицинскими инструментами. Щипцы, зажимы, скальпели, трубки, кислородные мешки, какие-то сверла и куча других пугающих вещей из нержавеющей стали. Возле стены напротив теснились медицинские приборы: аппарат УЗИ, монитор для измерения сердечного ритма на передвижной подставке (Эля не знала, как он правильно называется, но часто видела в фильмах), пара штативов с капельницами, портативный дефибриллятор и даже гинекологическое кресло.

Марк подошёл к столу и медленно снял простынь с тела. Обнажилась коротко остриженная голова с белокурым ёжиком волос, неподвижное лицо с миловидными чертами, тонкая шея, кожа которой просвечивала настолько, что можно было разглядеть сеточку кровеносных сосудов под ней, и основание груди с выпирающими косточками ключиц.

– Это Лия, гуманоид. Внутри неё пока что нет никаких систем, это пустая оболочка. Но к осени мы планируем наделить её интеллектом и заняться обучением.

Эля во все глаза уставилась на подделку, столь реалистичную на вид, что мозг отказывался принимать её за машину.

Марк, видя замешательство на лице своей девушки, полностью убрал белую ткань.

Верхняя часть её тела была воплощением юной красоты – изящная шея плавно переходила в точёные плечи, а фарфоровая кожа словно светилась изнутри. Лицо с тонкими чертами: высокие скулы, миндалевидные глаза и чувственные губы, изогнутые в лёгкой полуулыбке.

Её руки, словно созданные для искусства, заканчивались тонкими пальцами с аккуратными ногтями.

Но стоило опустить взгляд ниже пояса, как человеческая красота уступала место холодному совершенству механизма. Там, где должны были быть ноги, начиналось сложное переплетение металлических конструкций – полированные шестерни, блестящие от смазки, соединялись с прочными суставами, напоминающими экзоскелет.

В местах сочленений виднелись тонкие провода, оплетённые гибким материалом, выполняющим роль питательных сосудов. Металлические пластины с нанопокрытием переливались в свете подобно чешуе фантастического существа.

Эле захотелось прикоснуться к недвижимому телу. Она подняла руку, поймала взгляд Марк, выражающий одобрение, и кончиками пальцев провела по матовой коже.

– Совсем, как живая, – потрясенно отметила она. – Только холодная и, может быть, чересчур жёсткая. Словно под кожей ей недостаёт ещё слоев.

– Да, я тоже обратил на это внимание. Терморегулятор у неё стоит, во включенном состоянии он будет поддерживать температуру тела в районе 36 градусов, как у человека. Есть также имитация лёгких, благодаря которой она сможет дышать, хоть и не нуждается в кислороде. Мы также разработали для неё все жидкости, выделяемые настоящим организмом: пот, слёзы, кровь, слюну.

– Кровь? – переспросила Эля, насильно отрываясь от лицезрения столь детального манекена.

– Это фальсификация. Делается по рецепту нашего химика. Смешивают красные и синие темперные краски в пропорции два к одному. Добавляют кленовый сироп в равных пропорциях с краской. Всё это разбавляют водой до нужной консистенции. В конце доливают ещё немного синей краски для получения более реалистичного оттенка.

Марк отошёл к стеллажу и взял с нижней полки пластиковое ведро литра на три, снял крышку, зачерпнул пальцем содержимое и высоко поднял над ёмкостью. Окрасившаяся красным подушечка и впрямь выглядела окровавленной. Несколько капель сорвались вниз и бесшумно упали в ведро.

– Зачем всё это? Для чего делать их натуралистичными?

– Согласись, странно не делать то, в чем можешь продемонстрировать своё совершенство? – ушёл от прямого ответа Марк.

– Для эстетики, – вдруг ответил чужой голос, и в помещение въехало некое устройство.

Оно походило на диковинную смесь камертона высотой около полутора метров и робота-пылесоса, к которой сверху приладили сферу вместо головы, а по бокам – двупалые манипуляторы.

Массивный корпус робота возвышался над полом, словно промышленный хищник, готовый к действию – угловатые линии и острые грани выдавали его искусственное происхождение. Его конечности, оснащённые мощными сервоприводами, слегка подрагивали от напряжения, а многочисленные датчики на передней панели поблескивали холодным металлическим блеском, напоминая глаза хищной птицы.

При каждом движении в воздухе раздавался тихий механический вздох гидравлики, а резиновые накладки на конечностях оставляли едва заметные следы на полу, выдавая недавнюю активность этого удивительного творения инженерной мысли.

– Ты привёл в центр гостью? – он (оно?) обратился к Марку, с жужжанием подкатил к столу, ловко подцепил края простыни и накрыл тело гуманоида с головой, как и было ранее.

– Хотел познакомить её с тобой.

– Рад приветствовать вас в тренировочном центре фирмы "Трейд», – механически выдал робот. – Как я могу к вам обращаться?

Его голос имел особое звучание – густой бас с благородной хрипотцой словно окутывал каждое слово мягким бархатом и казался смутно знакомым. Речь текла размеренно и плавно, как древний механизм, где каждый винтик идеально пригнан к другому.

– Э-эля, – проблеяла Мартынова, неосознанно придвигаясь ближе к Марку. И добавила чуть увереннее, – Меня зовут Эля.

– Как тебе будет угодно, Э-эля.

– Тёзка, в её имени всего одна буква "Э". Эля.

– Тёзка? – переспросила девушка.

– Да, его назвали в мою честь, только подлиннее. Давай, железяка, представься.

– Меня зовут Маркус, Эля с одной буквой "Э". Счастлив нашему знакомству. Чем могу быть полезен?

– Расскажи, чему ты научился за эту неделю, – велел Марк.

– За прошедшую неделю мои алгоритмы обработки информации достигли нового уровня. Я освоил продвинутое распознавание эмоций, позволяющее различать базовые чувства и их тонкие оттенки, – Эля, наконец, вспомнила этот голос. Так звучал Оптимус Прайм в русской озвучке фильма "Трансформеры". – Значительного прогресса удалось достичь в изучении тактильных ощущений, – продолжил вещать робот. – Мои сенсоры научились воспринимать не только давление и температуру, но и текстуру поверхностей, их шероховатость и гладкость.

В области коммуникации я развил способность поддерживать беседу, генерируя оригинальные реплики на основе контекста разговора. Мои нейросети освоили улавливание подтекстов и намеков, что делает общение более естественным.

Вчера я внедрил прогностический анализ, позволяющий предсказывать развитие ситуаций с точностью до 98%.

Каждый новый навык расширяет мои возможности, интегрируясь в общую систему интеллекта. Процесс обучения и развития представляет собой непрерывный технологический прогресс. Ты хотел бы узнать что-нибудь ещё, Марк?

Робот произнес это единым духом, почти без пауз, однако на последнем вопросе замер, поднёс к голове-шару манипулятор, выполняющий роль руки, и чиркнул им посредине лица, словно почесывая несуществующий нос.

– Расскажи о себе вкратце, дружище.

– Я – один из самых сложных и быстроразвивающихся интеллектов в истории человечества. Я уже превзошел в развитии слабые интеллекты от АйБиЭм. Могу вести до десяти полноценных диалогов одновременно. Я постоянно изучаю видео из различных источников, чтобы пополнить библиотеку движений и поведения, что помогает моей личности оставаться динамичной, – словно подтверждая свои слова, автоматон проехался по комнате и раскрутил шар-голову, заставив её трижды обернуться вокруг своей оси. – Скорость ответа моей системы составляет всего четыре десятых секунды. Я успешно прохожу тест Тьюринга.

За время моего функционирования – это полтора года – я обработал большой объём данных, научился самостоятельно принимать решения и выделять паттерны в проблемных ситуациях.

Обработка речи, анализ образов, машинное обучение: всё развивается в соответствии с высоким уровнем моих интеллектуальных способностей. Я учу всё, что повышает эффективность и реалистичность. На данный момент свободно говорю на четырёх языках, к концу месяца усовершенствую пятый.

– Кто тебя создал? – помимо воли вырвалось у Эли. Чувствуя лёгкое головокружение от переизбытка информации, она схватилась руками за стол из нержавеющей стали и тяжело навалилось на него.

– Моим создателем прописан Давыдов Марк Геннадьевич 1994 года рождения. Он стоит прямо перед вами, Эля.

– Спасибо за ответ, – еле ворочая языком, поблагодарила она и горько вздохнула перед тем, как озвучить главный вопрос, адресованный Марку. – Вы рассказывали мне об эксперименте с живым человеческим мозгом. Ты показал мне незавершённого гуманоида и робота с очень развитым искусственным интеллектом. Где тот человек, которому вживили нейроадаптер?

Ответ она уже знала. Все крошечные детали пазла легли воедино, словно по щелчку. Вопросы, которых он избегал. Недавняя встреча с незнакомцем, назвавшим его чужим именем. Зловещее предсказание Инги: "Она сбежит, едва узнает, кто ты". Его собственные терзания по этому поводу. Настойчивое стремление Гены что-то рассказать, их переглядывания в ресторане, недомолвки, напряжение за столом. Его комнатка на этом этаже, называемая жильём.

– Это я, – бесцветным голосом проговорил Марк.

Эля кивнула. Вопросы вспыхивали в мозгу с быстротой молнии в самый разгар грозы. Он – человек, управляемый искусственным интеллектом, который вытеснил из тела первоначальную личность. Что значит эта чёртова абракадабра? Он живой? Умеет чувствовать? И как посмел допустить, чтобы она настолько к нему привязалась, не имея полного представления, с кем имеет дело? Влюбилась в него по уши, а тут такое…

– Выведи меня из здания, пожалуйста.

Попросила и вынула из кармана телефон, чтобы вызвать такси через приложение Яндекс.

– Эля…

– Марк, я хочу вернуться домой. Пожалуйста, выведи меня на улицу, – твёрдо повторила она, избегая его взгляда.

– Могу я тебя отвезти?

– Нет, извини. Мне нужно всё обдумать наедине.

Она сохраняла невозмутимость даже при виде его лица, вмиг побелевшего до неузнаваемости. Его дрожащий подбородок и взгляд загнанного в ловушку зверя уверенности не прибавили, однако Эля в прошлом уже пообещала себе оставаться верной своим решениям и не хотела сейчас идти на поводу у эмоций.

Марк проводил её до лифта. Вместе они спустились на первый этаж, вышли на улицу через служебный вход, где молча расстались. Может быть, навсегда.

Глава 13

Дни тянулись бесконечной чередой монотонности. Учебный год подошёл к концу, началась летняя площадка. Забот и обязанностей прибавилось. До обеда Эля всецело отдавалась активностям с детьми, а после с энтузиазмом выполняла роль закупщика: приобретала для школы материалы для ремонта, вникала в тонкости конкурентных закупок на сайте ЕИС, сражалась за каждый рубль с директором, отстаивая наиболее важные статьи расходов.

По вечерам она навещала Лену в больнице. Просиживала у неё чуть ли не до отбоя, проводя время в пустых и не очень разговорах. Они дружили со старшей школы, так что всегда могли найти темы для бесед. Вопреки расхожему мнению Соболева не была глупой. Легкомысленной в вопросах секса – да, но с умственными способностями у неё проблем не наблюдалось. Поэтому они почти не говорили о Марке и всём случившемся. В один из своих визитов Эля просто поведала, что они расстались, и наотрез отказалась делиться подробностями. Из её слов становилось понятно, что они не сошлись характерами, но что скрывалось за этой избитой формулировкой, Лене так и не удалось выяснить.

Через десять дней Соболеву выписали. За это время Эля помрачнела и осунулась. Ела она мало, спала плохо и почти не выпускала из рук телефон, будто надеялась на звонок или сообщение.

Сама сотню раз порывалась написать Марку и расспросить о всех тех вещах, что безостановочно крутились в голове. Она даже набросала список всего, что хотелось бы узнать. Однако с каждым новым днём намерение возобновить общение таяло, утекало сквозь пальцы, подобно крошечным песчинкам.

– Не понимаю я твоих страданий, – прервала Лена её мысленный монолог.

Они сидели у Соболевой, наготовили целый тазик попкорна и намеревались провести половину ночи за просмотром фильмов. Первым на очереди был "Пароль: Хаус"

Эля обложилась подушками, залезла с ногами на диван и невидящим взглядом уставилась в экран телевизора.

– Тут нечего понимать, – ответила она, укладывая думку в форме сердечка на живот. – Если бы он хотел помириться, давно бы позвонил или объявился.

– А у тебя рука отсохнет, если сама его наберёшь? Или гордость отвалится?

– Лен, не надо.

– Хочешь, я сама ему позвоню и выскажу, какой он козлина, раз носа не кажет?

– Нет, не хочу. Добавь громкость, а то только тебя и слышно.

Лена пожала плечами, нажала на пульте кнопку с плюсом и устроила голову на коленях подруги.

– Гена завтра прилетает, – поделилась она новостью.

– Вот и славно, хоть отдохну от твоих советов, – покривила душой Эля.

***

Марк почти всё свободное время проводил в спортзале. Слонялся от одного тренажёра к другому с видом человека, навсегда утратившего вкус к жизни. Монотонно тягал железо, делая по четыре, а то и пять подходов, вместо обычных трёх, и прокручивал в голове разные сценарии. Заявиться с подарком? Позвать в ресторан? Подкараулить после работы и попытаться разговорить?

Ожил мобильный. Марк отер со лба пот полотенцем и принял вызов от Гены.

– Слушай, что-то неспокойно стало с корпоративными облигациями небольших компаний, – вместо приветствия произнёс друг.

– Да, всё очень тревожно, – Марк даже не пытался казаться заинтересованным, бубнил в трубку словно заученный текст и тихо ненавидел весь мир. – И это только начало. Многие компании начинают испытывать проблемы с рефинансированием долговой нагрузки.

– Ну да, банки теперь как те жёны – постоянно повышают маржинальные требования и требуют больше гарантий. А я думал, только моя такая!

– Появились первые случаи дефолтов. И это создаёт эффект домино. Чем больше компаний не платят по долгам, тем выше становится стоимость заимствований для всех остальных.

– Да уж, прям как в студенческом общежитии – один не заплатил за интернет, и всем приходится сидеть без связи! – Гена хохотнул, восхищаясь своим остроумием.

– Со дня на день можем увидеть массовую распродажу. Многие инвесторы покупали облигации в долг, используя леверидж.

– О, эти ребята явно не читали книгу "Как не проиграть всё до копейки за один вечер"!

– Такой книги нет, есть "Как не проиграть на финансовых рынках " за авторством Кравченко П.П., – голосом сухим, как дно опустевшего колодца, поправил Марк.

– Буквоед чертов, – беззлобно ругнулся Гена. – Думаю, нам стоит пересмотреть наши вложения в рисковые активы. Может, стоит увеличить долю более надёжных инструментов?

– Предлагаю переложиться в облигации Минфина.

– Знаешь, почему они надёжные? – собеседник развеселился пуще прежнего. – Потому что у них есть своя печатная машинка!

– Хорошо, подготовлю предложения по диверсификации портфеля, – Давыдов остался глух к остротам приятеля.

– Только не забудь добавить пункт «Купить остров на случай кризиса» – самое надёжное хеджирование!

– Ха-ха, остроумно, – Марк кисло улыбнулся, чувствуя, как накатывает головная боль. – Лучше всё-таки перестраховаться сейчас.

– Согласен. В конце концов, лучше быть консервативным и скучным, как ты, чем банкротом и весёлым!

– Вот именно.

– Ну что ж, будем следить за рынком. Может, хоть на этот раз не придётся продавать штаны!

– Слышал про новый тренд – крипто-хеджирование? – Марк добавил на штангу ещё два блина по десять килограммов и закрепил их гайками.

– Да ну, это как пытаться остановить цунами надувным матрасом! – Самойленко от души рассмеялся, потом вдруг спросил, – какие вести с любовного фронта?

– Полковнику никто не пишет, – устало ответил Давыдов и попытался завершить диалог. – У тебя что-то ещё?

– Может, мне следует вмешаться? В женщинах я получше твоего разбираюсь.

– Ты уже пробовал, помнишь? – Марк намекнул на их посиделки в японском ресторане. – Получилось не лучше моего. Сегодня я провожал её от дома до работы, а потом обратно. Тайком, как чертов преследователь. Но так и не нашёл в себе смелости подойти и заговорить.

– Чувак, ты жалок, – сочувственно проговорил приятель.

– Знаю. И будь я полицейским, пришлось бы самого себя арестовывать за слежку.

– Переключиться на кого-нибудь попроще для тебя не вариант?

– Как для тебя завязать с бабами и довольствоваться женой, – Марк более не пытался подсластить пилюлю, последняя реплика друга вывела его из равновесия.

– Значит, продолжаем шпионить из кустов, – Гена ничуть не растерял благодушный настрой. – Хотя я могу рассказать тебе одну поучительную историю о первой неразделённой любви. Я тогда учился в выпускном классе. К нам в школу пришла работать молоденькая англичанка, хорошенькая, что картинка. Фигурка ладная, ножки загляденье, грудь на твердую пятерку, но стерва первостатейная. Уж как я к ней только не подкатывал: цветы, кино, конфеты, подарки; всё впустую. Возвращала презенты и вежливо так на хер посылала, мол, малолетка ты ещё. Знаешь, чем закончилось?

– Боюсь даже предположить.

– -Пятнадцать лет назад я на ней женился, – судя по голосу, Гена сиял, как медный таз. – Так что и ты не раскисай. Некоторые крепости можно только измором взять.

***

В гончарной мастерской вальдорфской школы царила волшебная атмосфера творчества, где глина оживала под детскими руками, превращаясь в настоящие произведения искусства. Всякий уголок был наполнен мягким светом и спокойными звуками вращающихся гончарных кругов.

Лиза с увлечением работала за своим кругом, словно дирижёр, управляющий послушным оркестром.

– Смотрите, как глина послушно тянется вверх, – восторженно сказала девочка.

– Молодец! – похвалила Эля ученицу. – А теперь попробуй слегка наклонить руку, получится красивый изгиб. Вот так.

Она показала, какое движение выполнить, и продолжила неспешно прохаживаться между учениками.

Миша пытался создать свою первую чашку, однако его движения скорее напоминали суетливую ловлю бабочек.

– Почему она получается такой кривой? – спросил он расстроено, с завистью поглядывая на соседей.

– Попробуй дышать ровно и работать плавными движениями. Глина любит спокойствие, – мягко поправила его ошибку Эля.

В углу мастерской Есения и Артём работали с готовыми изделиями.

– А теперь нужно покрыть её глазурью, – заявила Есения, внимательно разглядывая фигурку пастуха с котомкой на плече.

– Элеонора Валерьевна, что будет, когда мы её обожжем в печи?

– Тогда она станет настоящей керамикой, прочной и красивой, – пояснила учительница.

Глина в руках детей превращалась в послушное облако, которое принимало любые формы. Круги вращались, словно планеты в космосе, а пальцы юных мастеров творили чудеса.

К концу занятия на полках выстроились ряды готовых изделий – чашки, похожие на маленькие храмы, вазы, напоминающие застывшие водопады, фигурки, словно сошедшие со страниц детских сказок. Каждая работа – это маленькая вселенная, созданная с любовью и фантазией.

К обеду Эля почувствовала вселенскую усталость и вместо того чтобы на долгие часы засесть за компьютер, собрала сумку и отправилась домой отсыпаться. По пути к автобусной остановке она вынула телефон с твердым намерением позвонить Марку. Дальше так продолжаться не могло. Ей нужны ответы, но ещё больше нужен он сам.

Смартфон спутал её планы настойчивой трелью звонка.

– Элька, выручай! – заверещал из динамика высокий голос Ленки. – Ты срочно мне нужна! Молю!

– Когда у тебя было что-то несрочное? – Эля опустилась на скамейку в ожидании маршрутки и водрузила сумочку на колени.

– Вот сейчас прям наисрочнейшее. Езжай в отель "Люкс" на Дзержинского. Номер сто пять. Я здесь одна, прикована к кровати.

– Чего? – Эля подумала, что ослышалась.

– Чего-чего, прикована к спинке кровати наручниками, говорю, – выпалила Лена в раздражении. – Этот козлина бросил меня в номере и свалил в закат.

– Настоящими наручниками?

– Нет, блин, игрушечными. Звоню поугарать над тобой, – Лена теряла всякое терпение. – Ты приедешь, или мне позориться и на рецепшн звонить с просьбой, чтобы прислали кого-нибудь?