Капкан чувств для миллиардера

После мы обе стандартно смеемся, согнувшись. Веселым это кажется только нам, когда это видит кто-то из парней, работающих с нами, они только глаза закатывают, сообщая нам, что мы немного не в себе. Чтобы было понятно, это действо происходит каждый раз, когда мы долго не видимся. Минут десять или пятнадцать.

– Долго тебя ждать пришлось. У Дёгтя мочевой был полнющий? – спрашивает Оля, когда мы поднимаемся на нужный нам третий этаж.

– Я ещё за булочками для нас с тобой заходила, – сознаюсь, открывая замок на двери.

– Тиль опять будет дуться, что мы едим перед ней.

– Поэтому ты кофе нам принесла? – спрашиваю подругу.

В ответ Оля лишь усмехается.

На одном из групповых практических занятий нам нужно было создать и применить математическую модель для защиты данных в определенной информационной системе, как от этого мы перешли к созданию собственного искусственного интеллекта, для нас всех остается загадкой.

Войдя в небольшой плохо освещенный коридор, зрительно ловлю красный отблеск на стене и зависаю. Продолжаю идти вперед, а смотрю всё в ту же точку, где его видела.

– Закорская, блин! Ты ещё спину выгни, как кошка, и зашипи, глядя на стену. Это от пожарной кнопки был отблеск, – кивает на противоположную стену, где и установлен коробок с пожарной сигнализацией.

Смотрим с Олей друг на друга, плохо улыбки сдерживая, я бы даже сказала, она давится смехом.

Свет в коридоре резко включается. Похоже мы Тиль своим шумом потревожили раньше времени.

Глава 7

– Тим, хотя бы сделай вид, что не испытываешь презрения к имениннику, – настоятельно рекомендует брат, максимально низко над моим ухом нависнув. – Каждый имеет право делать выбор самостоятельно.

– Спать с девушкой, которая во внучки годится, по-твоему, это нормальный выбор? – интересуюсь, вскидывая брови.

– Если девушку устраивает, что её дедушка трахает, то почему бы и нет? – Кир занимает стул слева от меня. – Она не выглядит обреченной, скорее наоборот, – смотрит в сторону именинника и его молоденькой пассии. – Думаю, что он с лихвой компенсирует ей затраченное на него время, – мы оба знаем, как именно компенсирует. – Твои взгляды на жизнь давно устарели. Хотя и сто лет назад подобные союзы редкостью не являлись… Пора взбодриться, мой брат.

– Если ты сейчас скажешь, что стоит вкусить молодой крови, я разобью тебе нос у всех на виду.

У нас с Кириллом разница в возрасте пять с половиной лет. Раньше дрались мы с ним безбожно. Сколько бы нас ни ругали, лет до шестнадцати бои были до первой крови. Начинал их обычно не я, но удержаться не мог, когда малец меня провоцировал исподтишка. Во взрослой жизни мы зацепились единожды, когда Кирилл беспробудно бухал перед разводом, на который сам же и подал, узнав, что Алина, перебрав на встрече выпускников, поцеловалась со своим одноклассником. Ещё одна одноклассница, подружка Алинина, скинула видео Киру, и он засвистел. Мы на тот момент были в Красноярске в командировке, за час брат разгромил весь гостиничный номер.

Сейчас он, с одной стороны отошел, с другой – стал слишком уж взбалмошным, похлеще, чем мой сын, которому двадцать два.

– Ведешь себя как старый дед. Просто попробуй разок…

– Просто заткнись, – не выдерживаю.

Я далеко не святой, но никогда не вступал в интимную связь с девушками значительно младше себя. В этом не было необходимости. Женщины в тридцать – сорок лет, особенно при помощи современной косметологии и медицины, остаются в прекрасной форме.

Мне нет дела до того, что кто-то будет гадать, с папой ли идет девушка или с любовником, но разница в культурном воспитании, взглядах на жизнь, мышлении – всё это сказывается отнюдь не в сторону «за». Я заранее знаю, что период «притирки» мы не пройдем. Я не тот человек, который готов меняться или подстраиваться под кого-либо, в надежде найти состояние, в котором нам обоим будет комфортно. А самое главное, я не встречал ни одной девушки, которая, вступая в отношения, не надеялась бы на их серьезное продолжение. Что бы они не говорили, как бы не заверяли и меня, и себя, в своей независимости и приверженности свободным отношениям, в душе каждая ждала и надеялась, что дело закончится свадьбой. Я же слишком привык к свободе.

Все страсти, которые необходимы для того, чтобы обзавестись опытом, уже пережиты. Так что, увы и ах. Мне хватило суток, чтобы понять, что с Эммой нас ничего не должно связывать.

– Папуля, привет! – мне на плечи ложатся ладошки дочурки. – Как я рада тебя видеть, – звонко чмокает меня в щёку. – Хоть где-то тебя поймала! Ты то в командировках, то в офисе занят. Соскучилась очень. – Обнимает меня со спины, за шею, так крепко, что аж пищит. В детстве тоже пищала, но от восторга, когда я приезжал в отпуска.

– Я тоже соскучился, но что ты тут делаешь? – строго спрашиваю её.

Так уж вышло, что я привык всё контролировать. И обычно выходит неплохо. Во всем, кроме собственной семьи.

– С Глебом приехала.

– Егоров?

– Ну да, у его отца день рождения.

– Вы встречаетесь?

– Пап, это допрос? – Стелла смотрит мне в глаза и немного хмурит свой

носик. – Если скажу, что да, ты против будешь? – Дочка не представляет, насколько я против буду. Просто чертовски. Видимо, поняв, что её ответ мне не понравился, она нехотя добавляет. – Нет, мы просто друзья. Мы с ним не вдвоем, тут ещё несколько наших ребят. Одногруппников.

Иногда мне кажется, что отправить её учиться в МГУ было ошибкой. В голове всё так же пусто, но обросла знакомствами с подобными себе сверстниками, и теперь, кроме не прекращающего веселья в её жизни мало чего осталось. Стоящего – вообще ничего.

Глеб Семенович Егоров – сын того самого моего партнера по бизнесу, который, разведясь с женой после долгих лет брака, пустился во все тяжкие, начав таскаться с юными барышнями. Меня бы это особо не волновало, но есть одно «но». Молодая любовница требует больших затрат, в том числе временных. Чем моложе у него девка, тем сильнее он забивает на наши проекты совместные. То тут, то там косяки тупые всплывают, зля меня несусветно. Но если на отца при желании надавить можно, так чтобы он вспомнил, что вокруг происходит, то с сыном дела обстоят куда хуже. Глеб – прекрасный пример того, почему детей излишне баловать и распускать не стоит. Он привык, что получить желаемое можно, не прилагая усилий.

– Пап, у тебя что-то случилось? – доверительно спрашивает дочка, ластясь.

Кир хмыкает. После того, как Рита ему рассказала о нашей поездке в Долгопрудный, он задался целью меня свести с Эммой, читайте как извести, выбесить, довести до греха.

– Лапуля моя, твоему папе просто в отпуск необходимо смотаться. Теплое море, яркое солнышко, раскаленный песочек. Приятная компания, в конце концов. Того и глядишь смягчится. Перестанет перегрызать глотки подчиненным. И мне.

– Ах ты мой бедный, – бросаю в его сторону с иронией.

– Я сам видел, как Горев, – говорит об одном из моих заместителей. – Перед тем, как к тебе постучаться, таблеточку валидольчика рассасывал в приемной.

– То-то от него мятой несет.

Я не такой ужасный, как может показаться. Будучи строгим с собой, я не даю спуску другим. Вот и всё.

Спустя несколько часов домой возвращаюсь действительно злым. Эмоции настолько сильны, что контролировать их почти не выходит. Как бы это ни было прискорбно, доченька выросла похожей на мать, намного больше, чем мне того бы хотелось. Хватило часа, для того чтобы понять – Глеб Егоров ей не безразличен. В противном случае стала бы она тереться о него у всех на виду? Надеюсь, что нет.

Когда я её почти что силой домой тащил, она, всхлипывая, убеждала меня, что влюбилась в него. От этого только гаже на душе.

Много раз мы с Семеном обсуждали девиантное поведение его сына. Оно настолько хреновое, что на репутации бизнеса отца сказывается. Но результатов особо наставления не принесли, может быть, кокаин марихуаной был заменен, но даже в этом я не уверен.

Дома засада меня поджидает, лежа в гостиной на моём диване.

– Ульяна, что ты тут делаешь? – спрашиваю устало у почти обнаженной девицы.

– Ты мне не рад? – удивленно, почти жалобно проносит моя… условно говоря, девушка. Очень условно. – Совсем по мне не скучал?

В первую секунду хочется проигнорировать этот вопрос. Она совсем не виновата в том, что мне успели настроение испортить.

– Скучал или нет? – в её голосе слышится недовольство.

Ну, что сказать, мы приехали. Больше всего на свете я не люблю, когда имеют мой мозг.

– Когда мне тебя не хватает, я тебе звоню. Забыла принцип нашего с тобой общения? – произношу слишком холодно.

Врать я не люблю, как и вводить людей в заблуждение. С первых дней нашего знакомства Ульяна понимала, что к чему, и её это устраивало.

– Какой же ты… – Уля вскакивает на ноги и идет за своими вещами. Они аккуратно сложены на кресле в паре метров от неё. Она знает: я терпеть не могу, когда вещи «эротично» разбросаны по квартире. – Ты просто… Просто… – пыхтит от негодования. – Невыносимый! – Правильно, я не тот человек, которого «козлом» можно назвать безнаказанно, пусть даже это и правда.

Всё так же наблюдая за ней, опускаюсь на диван. Свалила бы побыстрее. Отдохнуть в тишине хочется, а не слушать сопение обиженное.

Уля резко оборачивается, и выражение её лица мгновенно смягчается. Она закусывает губу и делает шаг в мою сторону.

– Уль, давай без этого.

– Ты устал, я же вижу. Прости меня, Тим. Надо было предупредите тебя заранее. Но я собиралась с работы домой, когда поняла, что без тебя очень тоскливо… Не сердись, пожалуйста, – продолжает движение в мою сторону, подойдя вплотную опускается на колени, упираясь ими в диван.

– Езжай домой. Могу такси тебе вызвать.

Последнее, что я вижу – её глаза, полные печали. После, потеряв всякий интерес к происходящему, прикрываю веки и откидываюсь на спинку дивана.

Глава 8

Учеба меня увлекает не так сильно, конечно, как когда-то художественная гимнастика, но тоже немало. У МФТИ высокий уровень рейтинга – второй по стране среди технических вузов, преподавательский состав соответствующий. Попадаются, конечно, те, кто любит помучить студентов ради своего удовольствия, но такое – единичные случаи. Осознавать, что ты учишься среди лучших – бесценно. А ещё я от лабораторий пищу. Они фантастические.

– Эми, ну оторвись ты уже! – Окликает меня кто-то из одногруппников.

Мы в большом амфитеатре, самой вместительной аудитории вуза. Оли пока что нет, но человек десять из наших уже собрались. Пока они гогочут весело, я новую программу тестирую. Вчера оставалась с ночевкой у Оли и мы, наконец-то, добили прогу. Мама Оли часто предлагает мне к ним переехать, но…

– Девушка-программист – это горе в семье, – продолжает дергать меня один из компании.

Саркастического подтекста в его словах нет, скорее хочет отвлечь в диалог. Обычно мы весело проводим время… с Олей, это все видят и знают. По отдельности и даже просто в более широком кругу, мы не такие. Каждый своим долгом считает нас растормошить или понять, в чем же секрет кроется.

– Отвали от неё, – к нам присоединяется ещё один наш одногруппник. Никита.

Он поднимается по лестнице, подойдя ближе, плюхается на скамью рядом со мной.

– Ну что, Олененок, опять мешают работать? – Никита опирается предплечьем на столешницу парты, почти ложась на неё. – Вы опять с Лялей до утра сидели?

– У меня синяки под глазами? – спрашиваю с усмешкой.

– Нет, Тиль сказала, что у неё апгрейд намечается.

Никита – мегамозг. Он с нами в теме. Помогает, когда я не справляюсь, и учит Тиль играть в шахматы. В пятнадцать лет Никита стал самым молодым гроссмейстером в России, а за год до этого ему было присвоено звание мастера спорта России. После того, как он неоднократно становился победителем международных шахматных турниров, открыты стали все двери. Почти что все вузы планеты готовы были, нет – жаждали, его принять, но он остался учиться на родине. Несмотря на все достижения очень скромный и сдержанный парень. «Отвали» сегодня впервые в его исполнение услышала, если быть честной, впечатлена.

– Мы немного, – поднимаю глаза и ловлю его милую улыбку. – Хочется чего-нибудь эдакова.

– Шутишь? Тиль вся эдакая, – смеется. – Позвонила мне ночью в слезах и стала спрашивать, что такое любовь. Ты представляешь? Сказала, что ей кажется, что она в меня влюблена, но переживает, что ещё слишком мала для таких чувств, – прикрывает глаза и головой легонько качает из стороны в сторону, словно сам не верит в то, что говорит. – Я спросонья прозрел. Она голос на твой изменила, ты обратила внимание?

– Я бы не поняла, но она меня предупредила. Голос – мой. Цвет волос – Олин.

Все мы свой голос слышим иначе, я не исключение. Внутреннее ухо улавливает все вибрации нашего организма. Колебания голосовых связок приводят в вибрацию косточки нашего черепа, кожу, рот, что сказывается на «внутреннем звучании» нашего голоса. Сама бы я не поняла, что наша детка стала говорить как я.

– У вас с ней всё больше общего становится. – В ответ я лишь усмехаюсь, на что он начинает горячо меня уверять. – Я серьезно. Она ведь такая же, как и ты, чуткая. Даже не спорь, я в твою холодность не верю.

Передергиваю плечами, мол, как скажешь.

Никита – один из тех немногих парней, с кем я могу общаться вообще без смущения. Да что там немногих, он и Петя, ещё один из нашей компании парень. Всё. Но тем особо я подобрать не могу, разве что Тиль обсудить, поэтому чаще молчу.

– Сходим вместе в кино на этой неделе? – спрашивает Никита ни с того, ни с сего, в шок краткосрочный меня повергая.

– Давай на следующей, – сходу ничего лучше придумать не могу.

– Нет, на этой, Эми, – произносит с нажимом.

– Вау, каким ты бываешь! Режим нахалюги включен? – прикрываю бук и немного в сторону отставляю, смотрю на Никиту.

Он голову вскидывает, тянет вверх подбородок, дескать, да! Я такой!

– Я рад, что заметила, каким я дерзким бываю, – смеется, и на его правой щеке ямочка становится видна.

– Да уж, попробуй тут не заметить! Ты прямо ух был, – поддерживаю его веселый настрой. – На этой, так на этой. Ольку с собой возьмем и Петю. Давай?

Он вздыхает, выдерживая паузу многозначительную.

– Как скажешь, – его голос грустью наполнен, шутливой. – Я думал, будет сложнее. Унижаться придется, на коленях там ползать. Умолять. Пресмыкаться, – его губы дергаются, как будто вот-вот и рассмеется.

– Я не смогу быть к тебе так жестока.

– Только ко мне?

– Нет, к тебе мы не поедем, – отшучиваюсь, ему подмигнув. В следующую секунду поднимаюсь на ноги, потому что в проходе появляется светлая головёшка Оли моей.

Сейчас наши руки свободны, поэтому приветствие по стандартной форме проходит.

Ещё в начале двадцатого века традиционные эвенкийское, как эвенское, рукопожатия происходили при помощи двух рук, а не как мы привыкли – одной. Гость протягивал две руки, сложенные друг на друга, ладонями вверх. Хозяин того дома, в который осуществлялся визит, пожимал их снизу и сверху так, что правая ладонь оказывалась сверху. Для женщин приветствие схожее было, только чуть более эмоционально: после приветствия руками, они, будучи переполненными радостью от встречи, прижимались обеими щеками друг к другу, сначала с одной стороны, потом со второй. Старшая по возрасту женщина целовала гостью нюханьем. Этот процесс таил в себе смысл глубокий, приветствующие могли прочувствовать лучше друг друга, обменяться энергией.

Надо объяснять, как мы с Олей здороваемся? Именно так. Прошлым летом, когда Оля возвращала из Китая, я была у родных в Благовещенске. Мы договорились там встретиться и вместе в Москву возвращаться.

Познакомившись с моей бабушкой, Оля впечатлилась безмерно. Бабуля моя наполовину казашка, наполовину эвенкийка. Ба, принимая гостей, до сих пор чтит самобытность и традиции своего народа. Она единственная в семье, кто является носителем эвенкийского (тунгусского) языка. О тунгусах – как ей больше нравится себя называть – она может говорить очень долго. Оказалось, что Оля слушает с не меньшим вниманием.

Могу сказать, что парни к такому привыкли. А вот девчонки нет-нет да похихикивают. Но разве стоит обращать на такое внимание.

– Ты изумительно пахнешь, – шепчет Оля, понюхав меня.

Весьма сомнительно, если учесть тот факт, что мы с ней утро начали с поглощения жаренных, естественно, в масле пирожков.

Думаем мы с ней обе об одном и том же, потому прижавшись лбами друг к другу, хохотать начинаем.

– Как у вас весело. А мне расскажите девушки? Я тоже хочу посмеяться, – раздается голос из-за моей спины.

Резко дернувшись, оборачиваюсь и встречаюсь с глазами светло-карего цвета, которые смотрят на меня в упор.

***

Смотрю на Кирилла Алексеевича, и морозец по коже идёт. Они с братом одного роста и комплекцией схожи, при этом легко различимы. Но вот глаза – они одинаковые, теплого светло-карего цвета, если взглянуть в них на свету, то по внешнему ободку радужки виден зеленый отлив. Я такого раньше ни у кого не встречала или не обращала внимания. У Тимура Алексеевича заметила сразу, теперь и у его брата.

Моё сердце, если честно, до сих пор галопом несется куда-то. Засада: даже руку не приложить, чтоб придержать, слишком заметным жест будет. И так слишком много внимания Кирилл Алексеевич к нам привлек своими словами. Периферийным зрением я вижу, как одногруппники поглядывают в нашу с Олей сторону.

Ещё в первый день я в сети прочитала всё, что нашла о Самургановых. Быть одной из отряда девиц, которые вокруг Тимура Алексеевича скачут, я не хочу. Даже при всем желании не смогла бы – слишком уж унизительно. Полностью выкинуть мысли о нём, мне это не помогло, но держать себя под контролем могу.

Сегодняшний день показал: мне есть к чему стремиться. Как ни крути, первой мыслью было: Тимур тут из-за меня. Только потом я поняла, что не Тимур, и не из-за меня.

В самом разгаре неделя встреч с потенциальными работодателями. Сначала мы слушаем представителей каждой компании и министерств, они рассказывают, что хотят получить от работы специалистов. Условно для себя выбираем приоритетное направление и выполняем задания. Я особо не заморачиваюсь: каждый год мы с Олей практику в казначействе проходим. Но сегодня легко, похоже, не будет.

Подойдя к проректору по учебной части, Кирилл Алексеевич, указав в нашу, точнее мою сторону, о чем-то попросил собеседника, на что кивок утвердительный получил.

Я хмурюсь. Неужели так просто вопросы решаются, прямо при всех?!

– Ты мне ничего рассказать не хочешь? – С подозрением в голосе уточняет Оля, сидящая рядом.

Мне неуютно становится, чувствую, как краснеть начинаю. Ну что за засада! И рассказать нечего, и обманывать её не хочу …

– Что именно? – поворачиваюсь и смотрю на подругу.

– Самурганов Кирилл Алексеевич – исполнительный директор акционерного общества «Арманд Интеграция Проект», и ещё нескольких десятков фирм, но это не важно. К нам обычно приходит помощник его младшего заместителя по особо неважным делам, или что-то вроде того. Хочешь сказать, он случайно лично почтил в этом году нас вниманием? – её губы в улыбке растягиваются.

У меня пульс ускоряется тут же. Кошмар. Что со мной будет, когда я впервые в жизни пойду на свидание? Сердце порвется от ужаса?

– Эвэдыч торэвэчинри – гу? – спрашиваю у Оли, говорит ли она на эвенском языке, за что получаю удар локтем в ребра.

– Нашлась эрудитка. Бабушка твоя рассказала, что ты ни эвенкийский от неё, ни эвенский от дедушки не переняла.

– Как же нет, если только что блеснула перед тобой знанием эвенского языка, – обиженно говорю.

Если честно, так и есть. Я не самая прилежная ученица была, и лет до пяти особой разницы между этими языками не понимала. Спасибо, что вовсе не путала, а то от бабули влетело бы мне. Потом было много гимнастики, а через год мы переехали в Киргизию, и изучение киргизского языка стало более приоритетным. Русский язык в Кыргызстане наряду с киргизским является государственным, но незнание одного из них всё равно дискомфорт вызывало, поэтому пришлось изучать.

– Зака-зака, ну колись уже, что у тебя происходит? Он уже трижды на тебя посмотрел за последнюю минуту, – продолжает Оля над ухом жужжать.

И тут происходит нечто, хотелось бы сказать, что чудесное, но нет, скорее, наоборот. Тот самый проректор, который минутами ранее разговаривал с Кириллом Алексеевичем, подходит к трибуне, на которой микрофон установлен, и начинает стандартное приветствие. Как всегда, лаконично мысли свои излагает, в конце добавляет:

– Закорская Эмма и Маер Ольга, идемте за мной. Остальных прошу начинать знакомство.

Стрельнув глазами в сторону, успеваю заметить скрывающуюся за дверью спину Самурганова, выходящего из аудитории. Ну, конечно, его время слишком дорого стоит, чтобы до конца представления присутствовать.

Само по себе внимание к себе меня не напрягает, с одной поправкой – это должно быть уместно. Когда ты выходишь на ковер с лентой в руках, а вокруг тебя под завязку трибуны заполненные, ты понимаешь, что смотреть сейчас только на тебя будут. А когда ты в составе нескольких сотен студентов приходишь слушать чью-то речь, тестирование проходить, не ожидаешь оказаться в эпицентре всеобщего внимания. Сейчас именно так происходит, шумовая волна по залу прокатывается, всем интересно: с чего вдруг у нас исключение произошло, благо быстро стихает под грозным видом наших преподавателей.

– Эми, шевелись, – поторапливает меня Оля.

Она в отличие от меня даже ручку и тетрадь не доставала, сидела на лайте, как будто бы чувствуя, что ей не понадобится.

В кабинете проректора Самурганов не старается хотя бы немного улыбку свою широченную припрятать. Вид у него такой, мол, ты же всё поняла, зачем мы тут собрались?!

– Оля, Эмма, в этом году практику проходить будете в «Арманде», – заметив, что мой рот открывается, Геннадий Васильевич приподнимает ладонь, пресекая мои не начавшиеся возражения. – С казначейством вопрос решен, можете не беспокоиться. Им мы подберем кого-то из ваших одногруппников. От вас требуется стандартный функционал: тестирование системы безопасности, разработка и внедрение новых инструментов защиты. Насколько я помню, до этого вы только с государственными структурами работали. Нужно расширять кругозор, – заканчивает с довольно добродушным видом.

– Вам у нас понравится, девушки, – развалившись в кресле, сообщает Кирилл Алексеевич с гаденькой улыбочкой на губах. Отчего-то я слышу подтекст в его словах, и мне это не нравится.

За десять минут я успела много раз передумать ответ на вопрос, послал его старший брат или его самого была инициатива поставить меня в неловкое положение.

– Благодарим. Непременно именно так и случится. Мы можем идти? – Оля собирается на ноги подняться.

– Нас обычно в команде четверо, – подаю голос, опомнившись.

– Вот мы и проверим вашу эффективность, – произносит Геннадий Васильевич шутливо, но при этом глаза его серьезными остаются.

Глава 9

Вчера я настолько была увлечена подбором одежды для первого рабочего дня, что бедный Жор был вынужден слушать мои споры с самою собой весь вечер. Он даже из домика вылез и, сидя у края клетки, взирал на меня с тоской, как мне казалось. А может, не казалось. Что мешает ежу быть эмпатом и чувствовать, как сильно я переживала? Искусственный разум может, чем ежи хуже?

Никогда ещё я так усердно не готовилась к практике. Вернее, не заморачивалась с обликом. ОАЭ всегда на подкорке. Я не государство на берегу Персидского залива имею ввиду. Опрятность. Аккуратность. Элегантность. Куда бы ни шла, что бы ни делала, эти три пункта основа внешнего вида. В десять лет я знала, что и куда можно и нужно надеть. Стандартный набор – джинсы и джемпер, и то нужно подбирать внимательно, чтобы облик оставался женственным. Каким бы ты ни был чудесным человеком, в первую секунду никто не сможет приоткрыть дверь и в твой внутренний мир заглянуть. А если ты будешь неряшлив, то дальше никто и не захочет заглядывать глубже.

Чуть позднее, лет в двенадцать, ко мне пришла любовь к макияжу. С того момента я начала сама себя красить на выступления, а не мама, как это было раньше. За отсутствие или избыток макияжа нас ругали.