Просто выжить

– Хорошо. Давайте тогда разделим продукты. Тут безопасно, людей около этого домика я ни разу не встречал. – похоже, Бернхард ждал именно такого моего ответа, да и не мог он не понимать, что я с ним сейчас пойти никак не могу. Значит, считает меня обузой, и рад, что от меня избавился. С другой стороны, они меня спасли, и тащили на себе пару километров до сюда, а ведь могли бы просто бросить там, в машине. Так что, я у них в долгу, как не крути.

– Давайте разделим. Что у нас есть?

– Все в соседней комнате, там вроде гостинной. Сможете дойти туда?

– Надо постараться.

Понимание того факта, что я сейчас останусь один, очень мобилизует. Потому ныть некогда, и на боль надо постараться просто не обращать внимания; скорее всего у меня легкое сотрясение мозга. Так уже бывало со мной раньше, в тот период моей жизни, когда я активно занимался спортом. Тошнота и головная боль. Плюс я не ел ничего три дня – откуда силам взяться.

Я оперся о кровать, и поднялся на ноги. Ничего страшного пока, голова кружится, на пару секунд потемнело в глазах, но быстро рассеялось. Тело особо не болело, но судя по ощущениям на мне было немало синяков разного размера. Хотел бы я сейчас на себя посмотреть со стороны, пятнистого и разноцветного. Ладно, это все лирика. От протянутой в помощь руки я отказался – ходить надо самому, не тяжелораненый все же. Пошел довольно легко, даже сильно не шатаясь. Боялся, что будет совсем плохо, но в реальности пока ещё жив, ещё повоюем.

В соседней комнате на диване лежал Михаэль, который увидев меня сразу вскочил.

– Привет! – я постарался выдавить улыбку

– Добрый день. – мальчик ответил серьезно и вежливо.

– Ты в порядке?

– Да, спасибо. Мы тебя спасли – напомнил он мне

– Михаэль, это невежливо. – Бернхард уже поставил на стол мою же сумку с продуктами, и доставал оттуда содержимое.

В сумке по итогам нашей ревизии оказались еще две банки мясных консервов и банка с чем-то вроде ветчины, у нас дома она частенько бывала. Пачка макарон, две пачки риса, пакет с карамельками, и штук пять яблок. В общем и целом – не густо. Стало ясно, что вопрос с питанием на ближайшее время твердо застолбил собой первую строчку списка актуальных задач, вместе с задачей осмотра места аварии.

– Давайте поделим мясные консервы напополам, возьму себе ещё пачку риса и пару яблок. Пойдет? – я решил проявить инициативу

– Да, вполне. У нас в шале всегда что-то есть из еды. Надеюсь, что найдем вечером. Потому вы берите обе пачки риса, мы возьмем только макароны, консервы и несколько яблок. Конфеты тоже забирайте, мы стараемся поменьше сахара употреблять

Я так и не понял, сказал ли он про сахар всерьез, или в шутку, но от предложения не отказался. Бернхард и Михаэль живо запаковали в свои рюкзаки полученную часть еды, все остальные вещи у них уже были собраны. Такое ощущение, что они собирались уйти сегодня в любом случае, очнусь я или нет. Что же, их право, если так подумать. Сейчас наверное каждый сам за себя, а их вообще двое. К тому же, я всё же очнулся.

Мы сдержанно попрощались, пожелали друг другу удачи, пожали руки, причем мальчик подал вполне себе крепкую руку. Гости осмотрелись на выходе, и бодро зашагали в сторону гор, возвышающихся с одной стороны дома темно-зеленой стеной. Я сел на диван около стола, взял яблоко побольше, и начал есть. Надо было спокойно все обдумать, не спеша и не паникуя.

2.

Прежде всего, я нашел в себе силы приготовить поесть что-то посерьезнее яблока: на маленькой кухне в углу гостинной была газовая плитка на одну конфорку, и газовый баллон в шкафчике под ней. По счастью, газ в баллоне присутствовал. Воды своей в домике небыло, но Бернхард с сыном оставили мне пару полных полуторалитровых бутылок, тех самых, что мы с Аней брали с собой из дома, тогда ещё с апельсиновым соком. Сок уже давно закончился, но как тара бутылки работали нормально. До озера, по словам моих бывших попутчиков, было не более километра пути, частично через лес, в общем не очень сложно. Я залил воду в маленькую кастрюльку, которая также нашлась в домике, и когда вода закипела всыпал туда пачку риса, убавив огонь до минимума. Соли в домике не оказалось, хотя это как раз было странным – все здесь свидетельствовало о том, что домик регулярно посещался. Наверное, соль просто закончилась. Пришлось есть вареный рис несоленым, но в моем положении не до жиру, и так вполне сойдет. Усилием воли приходилось себя придерживать, чтобы не сожрать все разом, а есть помедленнее, поспокойнее.

Надо сделать пробный выход из домика, посмотреть местность вокруг, и заодно убедиться, что я способен ходить дальше, чем десять шагов. Кроме того, заявление Бернхарда о том, что тут безопасно, принимать слепо на веру точно не следовало – если к ним никто за три дня не пришел, то это не значит, что не придут ко мне на четвертый. Надо посмотреть, куда уходить в случае опасности. Также нужно собрать все вещи – все, которые я возьму с собой. Уходить, возможно, понадобится быстро, вещи должны быть под рукой. Было бы неплохо сейчас сварить оставшийся рис. Eсли что, то его будет проще потом разогреть, или даже есть холодным, чем искать где его сварить. Эххх, надеюсь, что вопрос с едой решится, причем быстро. Правда, пока я совсем не представляю, как.

Ну вот, план на остаток сегодняшнего дня готов, осталось только его исполнить. С импровизированным обедом так же почти покончено, не сильно у меня получилось себя сдерживать. Встал из-за стола, вроде неплохо чувствую себя, если говорить относительно того, что было полчаса назад. Головная боль конечно целиком не прошла, но стала меньше, а может я привык, и морщиться уже ненужно. Осмотрел себя бегло: мда, майка сильно заляпана кровью с головы, а поменять не на что. На джинсы тоже попало всего, но они черные, потому сильно не бросаются в глаза. Куртка порвана на спине – либо во время аварии за что-то зацепился, либо уже потом. Тот еще общий вид, наверное. И тут я внезапно вспомнил, что в машина осталась сумка с одеждой, что я собрал “про запас” и с туристической обувью. В белых кроссовках, которые сейчас на мне, не сильно по лесу походишь. Oни конечно удобные в городе, но скользят по траве и хвое ого-го как. Да и заметны издалека. Черт, если мне повезет добраться до места аварии спокойно, то может повезти и еще раз, и сумка еще будет там. Однако, это уже план на завтра.

Вещей, которые я хотел бы взять с собой, оказалось до грустного мало: сваренный рис в той самой кастрюльке, которую я закрыл крышкой и замотал и завязал скатертью со стола, чтоб драгоценный продукт не рассыпался. Три яблока, конфеты, банка мясных консервов. Так же решил помародерствовать в домике, и приватизировать две ложки, две вилки, столовый нож (круглый, как оружие не использовать никак) и небольшую обычную кружку. Подумав, взял с собой тонкое одеяло, которым я был накрыт, и простынь с дивана – могут пригодиться. Все это постарался аккуратно разложить по своей сумке. Всё же сумку с собой таскать неудобно, мне тут же вспомнился рюкзак у Бернхарда на плечах: сейчас такой не помешал бы точно. После недолгих раздумий сумку во время моей сегодняшней вылазки из домика решил с собой не брать: я надолго и далеко отходить не собираюсь. А если кто-то придет в это время в гости? Даже если я это увижу, что мне это даст? Все мои ничтожные припасы будут потеряны. Пришлось принять промежуточное решение – сумку надо вынести из дома, и спрятать неподалеку, благо она темно-зеленого цвета, бросаться в глаза не должна.

Снаружи вовсю бушевала весна – на небольших кустах повылезали листья, расцветив лес в светло-зеленый оттенок. Вечнозеленые ели так и остались вечнозелеными, только позволили себе на кончиках ветвей несерьезные светло-зеленые отростки. Ну а большие лиственные деревья пока еще стояли голыми, но с многообещающими почками на ветвях. Почти сразу нашел, где припрятать сумку – метрах в пятидесяти от домика на траве лежало большое поваленное дерево, и его ветки, пусть и без листвы, создавали достаточно маскировки для такого небольшого предмета. Спрятал так, чтобы можно было достать, прикрываясь упавшим стволом, с другой стороны. Покачал головой своей паранойе и перестраховке, но тут же вспомнил, что именно эти качества нас с Аней вполне возможно спасли от более серьезных неприятностей, которые могли бы возникнуть, останься мы в городе. Хотя, кто знает, может быть сидели бы сейчас в своей квартире тихо, и были бы в безопасности. И тут же понял, что нет: сидеть в клетке, пусть даже безопасной, я не хотел бы. Уж лучше вот такая вот опасная свобода. Найду жену, и вообще будет все здорово – такие приключения, будет о чем в старости вспоминать. В том, что жену я найду, я ни капли не сомневался, правда совершенно без понятия, откуда эта уверенность взялась.

Краткая рекогносцировка принесла такие результаты: домик стоял у самого подножья горы, идти от него можно было на запад – к озеру, а далее южнее, на перевал через Альпы. Именно этой дорогой и ушел Бернхард с сыном. Направление строго на север вело бы меня назад к месту аварии – это мой завтрашний путь. В той же стороне находились и казармы Миттенвальда, да и сам город, там же Бернхард и встретил солдат. Восточнее поднимался склон небольшой горы, плотно поросшей лесом. Строго на юг я далеко не заглядывал, в ту сторону лес был совсем уж густой и труднопроходимый. Тропинок вокруг моего пристанища было достаточно много, одна из них вела напрямую к домику, до дверей, что мне совсем не нравилось. Ладно, одну ночь переночевать. Кстати, а дальше что? Найду место аварии… Вряд ли там что нибудь осталось. И что потом? Надо бы наметить планы на разные случаи.

Старался идти по лесу как можно тише, не хрустеть и не сопеть, правда сразу же понял, как на самом деле это сложно. В обычной жизни мы практически не задумываемся о том, насколько нас слышно со стороны, особенно при ходьбе. И если стараться обращать на это внимание и снижать собственные шумы, то простое передвижение превращается в сложное и быстро изматывающее занятие. Скорее всего это все решается практикой, но её у меня как раз и не много: на лесные прогулки до этого дня мы выбирались редко. Впрочем, заодно я с удивлением убедился, что практически пришел в себя, и вроде бы не рискую внезапно грохнуться в обморок. Слабость еще осталась, но она быстро и не пройдет. Зато головная боль потихоньку меня оставляла. Прошелся напоследок по завтрашнему северному направлению: и сразу не очень оно мне понравилось. Лес в ту сторону был реже, просветов в нем много больше. Наткнулся на несколько тропинок, поглазел на них, но не смог определить, ходил ли по ним кто-то недавно, или нет. Следопыт из меня так себе, видимо. Атлас остался тоже в машине, а вот он сейчас бы пригодился. Здешние места я знал очень поверхностно, примерно представляя себе, где я сейчас, и так же примерно, где машина. Выходило, что если взять от домика восточнее и вверх, то можно было постараться выйти к месту аварии сверху, по небольшому поросшему лесом холму, откуда мне будет проще все разглядеть без сильного риска внезапно быть атакованному.

Так никого и не обнаружив, но вдоволь прогулявшись несколько часов, я решил возвращаться. К воде озера не подходил,там меня было бы видно с любого берега, как на ладони, а сам бы я вряд ли что-то толком разглядел. Посмотрел метров с тридцати, под прикрытием деревьев, никакого подозрительного движения не увидел. Прикинул, что ходить до поверхности воды – значит каждый раз подвергать себя риску быть обнаруженным. Впрочем, вон, нескольких сотнях метров правее от меня деревья почти вплотную подходят к воде. Если надо будет “заправиться” – пойду туда.

В домике осмотрелся и убедился в том, что кроме очень мелких насекомых в убежище никто не забрался, вернулся за сумкой к своему тайнику, и тщательно закрыл за собой дверь. Выходить сегодня вроде больше не собирался, разве что в туалет (его в домике не было). Сел в гостинной, достал свою кастрюлю с рисом – прогулка здорово разгуляла аппетит, да и три дня лежа без сознания сил мне точно не прибавили. Поел несоленую рисовую кашицу, закусил несколькими карамельками из мешочка. Сахар мне сейчас точно не помешает. Спать отчего-то не хотелось, только после даже такой скромной еды пришла усталость, и нежелание двигаться. Подумал, что бы еще можно и нужно сегодня сделать, но так ничего и не придумал. У входной двери поставил два стула друг на друга так, что верхний краем опирался на дверь. Если дверь начнет открываться вовнутрь, то стул должен упасть, предупредив меня. Главное, чтобы стул не упал ночью сам по себе, тогда я, наверное, от страха через крышу выпрыгну. Заставил себя лечь в кровать, обувь не снимал, куртку тоже решил оставить – в домике к вечеру стало прохладно. Сумка рядом: готов, как пионер, только непонятно, к чему. Лежал и прислушивался к малознакомым для меня, городского человека, шумам леса – почти все они казались опасными и искусственными. Думал, что уснуть не удастся до темноты, но слабость и разведка движением дали о себе знать, потому сам не заметил, как уснул, как это часто бывает.

Проснулся не отдохнувшим и не уставшим, как будто и не спал. Часов на руке не ношу, телефон давно разрядился в кармане куртки, а другой возможности узнать время у меня нет. Солнце еще низко, за горами: судя по всему утро, причем довольно раннее. Что ж, поставил свою кастрюльку с рисом на горелку, плеснул чуть воды, разогрел. Такой вот легкий завтрак, закуска из пары карамелек, и надо выдвигаться. Ночь прошла тихо, я ничего не слышал и никто меня не будил. Стулья так и стоят у двери; сам разобрал свою баррикаду, открыл дверь, впуская неожиданный при таком солнечном свете холодный ветерок в дом. Сумку на плечо, и вперед.

Сперва нужно долить воды, так как одна из бутылок, оставленных мне Бернхардом, уже почти пуста. Осторожно, не спеша, дошел до озера, а там прошелся вдоль опушки леса до замеченного мною накануне места. Действительно, место удобное, одно из деревьев, как на заказ, буквально нависает над водой. Без проблем набрал бутыль доверху, стараясь не поднимать муть со дна, и не собрать мелкие веточки, плавающие на поверхности. Как раз о воде я сильно не переживал – в горах полно озер и ручьев, сейчас весна к тому же. Скорее есть шансы, что воды будет слишком много. Обратно возвращался мимо домика, попутно отметив, что в нем пока все тихо и вроде никто не появлялся.

Дальше пошел карабкаться на склон, вверх, скользя кроссовками по веткам и влажному от росы грунту. После меня на земле оставались явные следы, это было видно даже мне, а уж знающий человек наверное увидит мой путь как автобан с указателями. Но уже ничего не поделать, дальше постараюсь идти аккуратнее. Вышел на середину холма, перевел дыхание, и взял направление на север, в сторону, где по моим расчетам должно было находиться место аварии. Сколько там говорил Бернхард до места, четыре или чуть больше километра? Спешить ненужно, надо внимательно смотреть по сторонам. Пару раз в траве шуршали то ли змеи, то ли мыши. Опасных для жизни человека змей тут не должно быть, так что я не обращал на шуршание особенного внимания. Несколько раз спугнул птиц, которые, впрочем, довольно скоро возвращались на свои места.

Вот и вершина холма: я чуть ушел в сторону, зато стратегически тут очень выгодное место. Запыхался – силы пока не вернулись полностью, и чуть кружится голова, но в общем и целом ничего страшного. Отметил для себя, что головная боль так и не прошла, но снизилась до той степени, которую можно временами игнорировать. Дошел по верху до начинающегося с другой стороны спуска вниз: в той стороне, по идее, автобан, но его отсюда не видно, к моему разочарованию: слишком много деревьев, плюс еще холмы впереди. Зато увидел вдали шпиль церкви Миттенвальда: церковь стояла посреди городка, достаточно высокая, чтобы быть хорошим ориентиром для населенного пункта с одно- и двухэтажной застройкой. Сейчас шпиль торчал из-за деревьев сильно впереди меня и чуть правее, и теперь я точно знал, как ориентироваться на месте. Так, значит точка аварии практически прямо передо мной, примерно под склоном воооон того пригорка, прямо по курсу.

Пошел совсем медленно и спокойно, стараясь прислушиваться с звукам вокруг, вертеть головой по сторонам и не суетиться. Один раз присел на траву передохнуть, попил, заставил себя посидеть минутку, чтобы успокоить нервы – уже хотелось быстро бежать вперед и смотреть, что там, но как раз спешка сейчас может только помешать. А вот и та самая дорога, чуть ниже, метрах в тридцати вниз по склону от меня. Тут дорога уже уходит в сторону, к городу – значит, место аварии впереди. Пошел вообще тихо, контролируя каждый шаг. Вот и выход из того поворота, на котором мы встали. Еще чуть вперед, пригнувшись. Впереди удобное дерево, на самом склоне, добрался до него, прислонился к стволу. Дышу, слушаю вокруг: все спокойно, кроме обычных для леса звуков. Внизу на дороге наша ветка, так и лежит, вроде на том же месте, куда мы ее и оттащили. Пятен крови не вижу, как и никаких тел. Отчетливо видны следы на противоположной обочине, оставленные моим опелем, когда он соскальзывал вниз под напором толпы бешеных. Саму машину отсюда не увидеть, это надо спускаться на дорогу. Заставил себя ещё несколько минут простоять неподвижно, прислушиваясь, но нет, ничего не изменилось, ничего подозрительного. За это время высмотрел примерный маршрут вниз: тут склон был сильно разбавлен корнями деревьев, спуститься можно достаточно просто.

Спускаюсь вниз скорее, уж тут скрываться бесполезно, на склоне я отлично виден отовсюду, в своей светлой куртке и белых, пусть уже и достаточно грязных, кроссовках. Вот и дорога. Как сейчас помню, как “разбирал” вот этот вот куст, освобождая ветку. Вот тут стоял шевроле с трейлером. Ничего. Потоптался на месте, посмотрел вокруг – ничего, ни следов крови, ни следов борьбы. А это скорее всего означает, что Аня забралась в трейлер, и они уехали. Только сейчас с удивлением понимаю, что я на самом деле очень боялся найти на этом месте следы крови, или даже тела. Боялся настолько, что даже себе в этом не признавался, а вот сейчас отпустило. Жизнь налаживается! Теперь только понять, куда они могли уехать? Неважно, раз уехали, то их шансы спастись сильно повысились. А если спаслись, то уж мы друг друга найдем, это точно. Думать однако буду потом, сейчас мне нужно еще одно везение – сумка с одеждой в моей машине.

Крик откуда-то снизу срезал мое улучшившееся настроение как ножом. Кричит мужчина, кричит жалобно и протяжно, как кричат от боли и страха. Бросаюсь к обочине, откуда свалилась моя машина – ну вон же она, ниже и впереди, всеми колесами вверх. И кричат именно оттуда, и мне отлично видно дергающиеся ноги двух человек внутри кабины, со стороны открытой двери пассажирского сиденья. Это я соображаю, уже сбрасывая с плеча вниз сумку и скользя по склону. Что я буду делать и как вмешиваться в то, что происходит внутри совершенно непонятно, но как-то даже неважно. Живой человек, попавший в беду – значит, надо выручать. К тому же, машина моя, и то, что в ней возможно ещё лежит, тоже мое. Я уже недалеко от открытой двери, мне почти виден салон моей машины. И у самой машины мои подошвы проскальзывают по рыхлому склону, и я со всего размаху падаю на пятую точку и на спину, на секунду теряя дыхание и вскрикивая.

При этом крике человек, который в машине лежит сверху на другом человеке, оборачивается на меня. Я отчетливо вижу грязное лицо со знакомыми уже безумными глазами, какую-то грязную одежду и руки, руки в крови. Безумец, не сводя с меня глаз, начинает шустро вылезать спиной вперед из салона автомобиля – человек под ним уже не кричит, но дергается и пытается оттолкнуть от себя напавшего. Я вскакиваю на ноги, и бросаюсь вперед – пока угроза в салоне, у меня преимущество. Однако, “псих” достаточно сноровисто выбирается из салона, опережая меня, он уже встает на корточки и готовится атаковать меня, а я не успеваю буквально пару шагов, пока ещё не осознав это. Безумец цепляется своими штанами за дверную ручку, рывком пытается встать, и рывком же падает на землю, лицом вниз. Он как раз успевает поднять голову и опереться на руки, когда я с размаха бью его ногой в лицо. Я вложил в удар всё что мог, и подскальзываясь, падаю опять назад, тут же перекатываюсь на бок, и судорожно встаю, подбирая ноги под себя и готовясь к драке. Однако, драки уже не будет: псих лежит на боку, и голова его задрана неестественно вверх и вбок. Открытые глаза, потеряв всякое выражение, смотрят в весеннее небо, как будто гадая, куда делось утреннее солнце.

Я подскакиваю к кабине, оттягивая чуть в сторону тело. В салона на спине лежит мужчина, одетый в военную куртку и военные брюки. То, что он не жилец, можно определить даже не будучи доктором – из его груди торчит нож, воткнутый по самую рукоять, и судя по куртке и виду самона, ранений ножом у него несколько. Он ещё шевелится, видит меня, пытается сфокусировать взгляд, но умирает буквально в ту же секунду. Я выпрямляюсь у перевернутой машины, и только сейчас, по ощущениям, шумно выдыхаю в первый раз. Кручу головой вокруг, никого не вижу. Однако, крик был громкий, да и шум значительный, наверняка слышный на приличном расстоянии. Мысль о том, что сюда кто-то может сейчас идти, и далеко не факт, что эти кто-то будут не безумцами, заставляет меня буквально подпрыгнуть на месте, и заняться делом. Прежде всего заглянуть в салон, там, где передние сиденья: нет, пистолета нет, но вот бардачок все ещё закрыт. Открываю крышку, и это успех – мне на руки из бардачка выпадает мой складной нож, которым Аня еще недавно готовила мне еду. Там же, в бардачке и мой атлас, подмигивает мне красной обложкой, и я его забираю с собой. Нож в карман джинсов, карман достаточно тугой, чтобы нож не вылетел, даже если я буду валяться по земле. Тут же, на потолке машины, который сейчас служит полом, валяется открытая коробка от моего пистолета, но ни самого пистолета, ни патронов я не вижу, хотя стараюсь заглянуть во все уголки по сторонам. Теперь надо осмотреть заднее сидение, стараясь не прикасаться к лежащему на нем телу. Странно, но человек подо мной со множественными ранениями, погибший только что при мне, не вызывает ровным счетом никаких мыслей, страха или горя. Ничего.

Везение все еще со мной: между телом и спинкой сиденья я вижу мою сумку, в которую я перед выездом упаковывал одежду и обувь. Хватая ее, выдергиваю лямку из-под тела, которое при этом чуть наклоняется на один бок. На левом боку, под открывшимся отворотом куртки на трупе кобура, в которой черным матовым пятном торчит рукоятка пистолета. Бедняга скорее всего даже не успел вытащить оружие, когда на него набросился безумец с ножом. Сначала осторожно вытаскиваю пистолет, повозившись с клапаном кобуры пару секунд и радуясь, что снова нашел свою пропажу, но тут понимаю, что это не мой ствол: мой был чуть больше и чуть тяжелее, a этот компактнее, и не черный, а скорее темно-серый, это в полумраке салона мне он черным показался. На стволе тавро WALTHER. Это бинго, это суперприз – боевой пистолет. Выкидываю обойму, два патрона точно есть, дальше потом будем разбираться, сейчас не видно. Обойму на место, пистолет пока в карман куртки, карман на молнию застегнуть. Теперь бы неплохо ещё и кобуру снять – носить пистолет в ней не в пример удобнее, чем в кармане. Выскакиваю наружу, ещё оглядываюсь. Пока я возился внутри, ничего же толком вокруг не слышал. Зато сразу стало понятно, как погиб этот человек внутри: скорее всего он так же увлекся поисками “сокровищ” и тоже ничего не слышал. А вот я уже в сомнениях – может все же уходить? Но нет, надо все нужное собрать, к тому же, сейчас я вооружен.

Хватаю погибшего за ноги, вытягиваю его из машины на пару метров. Опять оглядываюсь – никого, но такое ощущение, что сюда выдвинулась уже армия. Воображение услужливо нагнетает картинки толп безумцев, привлеченных шумом, идущих сюда. Распахиваю на теле куртку, стягиваю ее с тела, правую руку вверх за голову, снимаю одну петлю кобуры с его плече, потом вторую. Кобуру с ремнями в мою найденную сумку, атлас туда же, сумку снова застегиваю на молнию. Где же ещё одна сумка, с ноутбуками и инструментами? Её что, забрали, а эту оставили? Но так ли она сейчас нужна? Инструменты не помешали бы точно, но они тяжелые, а у меня уже и так две сумки с собой, так что всё. Напоследок прохлопываю карманы солдата, в поисках патронов, стараясь не заляпаться кровью, но ничего похожего. Где вообще носят патроны? Либо в разгрузке, но разгрузки на трупе нет, либо на поясе, откуда мне знать. Поворачиваю тело на другой бок – точно, сзади на ремне два поясных чехольчика для обойм, коричневой кожи. Отлично, снимаю их, повозившись, и тоже в сумку, в боковой карман.

Всё, больше тут делать нечего, теперь самое время уходить наверх, откуда я и пришел. Правда, наверх так быстро уже не получится, но меня подгоняет уже вполне ощутимый страх. Сумки на спину, карабкаюсь вверх по склону практически на четвереньках. Добираюсь до дороги, наверное, меньше чем за минуту, наверху никого, отсюда зато теперь отчетливо видно, что внизу у машины лежат два тела. Ладно, пошел дальше вверх, некогда переводить дыхание. Второй подъем идет куда тяжелее – я уже завозился, и слабость наваливается вовсю. Дыхание с хрипом, не до него сейчас, добраться бы до вершины холма, откуда я внимательно оглядывал все вокруг. До вершины сейчас как до Джомолунгмы, а мне каждый шаг дается с трудом, да и не шаги это, я уже чуть ли не ползком ползу, частично на коленях.