Книга лучей

Эссу подлетел ближе, напитывая его силой. – Давай. У тебя получится. – затем он взмахнул второй рукой, и от его ладони распространился мощный импульс энергии, который разорвал чёрные камни на части. Те разлетелись, но ненадолго. Они уже начинали группироваться вновь.

Тир потёр энергоголову, выпрямляясь. Его энерготело меняло цвет на, напряжённый амарантовый, изредка подрагивая. Эссу выпустил ещё несколько импульсов.

– Помоги мне. Не страдать же нам здесь до скончания витков? – Тир распрямился, готовясь сделать то, что они делали уже тысячи раз. Когда их руки соприкоснулись, вокруг них вспыхнуло поле яркого света. Тир почувствовал, как его тело наполняется энергией Эссу. На удивление, в этот раз он ощутил ту же боль и досаду, что переполняла его самого. Но его смесь была пронзительной, очищающей, чистой.

– Сконцентрируйся, – приказал Эссу, направляя энергию на Барьер. – Камни питаются твоими слабостями. Если хочешь их уничтожить, перестань их ненавидеть.

Тир хотел что-то ответить, но не стал. Вместо этого он расслабился и сосредоточился, зная, что теперь ему ничего не грозит. Камни вновь окружили их, но теперь они не казались такими страшными. Он притянул своё копьё и нанёс удар по ближайшему камню. На этот раз он не раскололся – он исчез, растворившись в потоке белого света.

Когда всё закончилось, и трещина была залатана. Эссу подлетел к Тиру, со снисходительно-сдержанным взглядом. Он не выражал ни гнева, ни разочарования – и в этом скрывалось его худшее качество. Тёплый, всепроницаемый взгляд надежды тянул за собой ощущение липкой вины, как будто каждое усилие с моей стороны было ничтожным, а каждый мой протест – бесполезным. Он никогда не кричал, как бы я не старался его вывести из себя. Взгляд Эссу был таким, будто всё уже предрешено, и он лишь наблюдает за тем, как я снова оступаюсь, проявляя упрямство. Ни осуждения, ни злости – лишь мучительная, непоколебимая уверенность в том, что ничего не изменится.

– Я ничего не мог поделать! Они сами на меня набросились! Ты сам виноват, что поставил меня сюда! Ты знал, что я ненавижу эту работу! Ты знал, что я не достоин, ты знал, что я жалок и слаб! Ты…!

– Тебе не стыдно, бессмертное существо? – спокойно спросил Эссу.

Удостоверившись, что мой потенциал понемногу приходит в норму, мой наставник попросил повторить бой, от которого я отпирался до последнего. Отказываться было мучительно больно, но и делать я этого не хотел. Наконец, спустя шесть доводов, я согласился.

Эссу аккуратно высек небольшую трещину на Барьере. Было ощущение, будто на меня надели старые кандалы. Те самые, которые я никогда больше добровольно не натяну. Тяжесть их тащила вниз, и каждая секунда под этим натиском была ужасной, как рождение – ни тепла, ни облегчения. Только боль. Мне хотелось разорвать их, разлететься во все стороны, сгореть так быстро, чтобы не осталось ничего.

Я сражался, изредка пропуская заряд за зарядом. Мне давно говорили, что уроки будут повторяться до тех пор, пока не будут усвоены. Эти слова раздражали меня больше всего. Я ненавидел этот навязчивый принцип. Что толку от моей свободной воли, если она ничего не стоит перед системой наказания? Что толку бороться, если борьба всегда заканчивается одинаково?

Эссу находился рядом, пытаясь понять, что именно заставляет Тира сражаться не с камнями, а с самим собой.

«Разве это жизнь? Разве я родился, чтобы снова и снова умирать ради чужих целей? Где моя свобода? Где мой выбор?». – Камень ударил его в ногу, закружив его в пространстве, и в эту секунду Тир почувствовал себя ничтожной пылинкой в огромной машине по перемалыванию душ. Ох, как же он разозлился!

Законы мироздания никто не отменял. Сначала ты давишь на жертву до опредлённой черты, а затем жертва давит на тебя. Я разделил себя на три части и градом направил в атаку полученное безумие, бессилие и гнев, многократно усилив их отчаяньем. Послав вслед поле стазиса, я отшвырнул камни прямиком в новообразованную трещину, израсходовав весь свой едва восстановившиеся потенциал.

Мои эфемерные руки сковали золотые браслеты. Я не мог больше ни атаковать, ни передвигаться. И только сейчас я понял, что натворил. Осознание этого, погасило мой внутренний свет до очень тусклого и грязного.

Болтаясь в космическом пространстве, я сгорал от стыда, наблюдая, как мой наставник с большим трудом справляется уже с целой армией монстров, пришедших из Барьера. Он подавлял их волю, успокаивал хаос, латая трещину и параллельно вставляя чёрные камни в пазы, тем самым расширяя вселенную. Мастерски изящная, оточенная работа. Интересно, сколько миллионов раз он так делал, чтобы у него это так благоприятно выходило?

Наконец, он закончил. Вселенная стала чуточку бесконечней, а значит, я стал чуточку несчастнее. Эссу неторопливо направился ко мне, скрывая в себе тяжкий груз, который он сам не выбирал, но теперь не мог от него избавиться.

– Дух повержен в пух и в прах. В мире добрых чудесах! – язвительно и невпопад поприветствовал его я.

Я видел, что наставник методично борется с усталостью и весьма успешно. Преобразовывая хаотчиную энергию в созидательную, он быстро восстанавливал своё энерогополе, приходя в норму. Я же отражался в нём холодным и застывшим комком противоречий.

– Задача выполнена так или иначе. Ты сам виноват, что так получилось. На сегодня всё. Пусти! – я начал рвать браслеты, прекрасно понимая бессмысленность этого действа и параллельно давя на жалость.

– Ты не усвоил урок – мягко, медленно, но строго ответил наставник.

– Знаешь ли, метод кнута и пряника – это когда ты видишь пряник хоть иногда. – Сарказм так и источался из меня. – Вот взять, например, тебя! – Я с укором отчеканил последнее слово. – Много ли ты любви получаешь за свою работу? А куда тратишь?

Наставник заканчивал восстанавливаться, глядя на меня с удивлением.

– Смирившись со своей участью, со своим кнутом, ты получаешь много любви. А я – мало! Не, не, не, не. Так не пойдёт. Хватит. Достаточно. Дай мне любви. Я хочу любви!

Эссу покачал головой и протянул мне руку, которая стала наполняться священным, золотистым цветом. Моё сознание наполнилось восхищением и благоговением, окружая мой мир блаженством и чувством великого спокойствия. Чувством благодарности и важности своей работы. Счастья от того, что я есть. Самые лучшие мгновения. Ну почему это не может длиться вечно?

– Лучше?

– Да… Благодарю… Извини меня, Эссу. Прости меня, наставник… – Я почувствовал раскаяние. Обычная побочная реакция на любовь.

Эссу не ответил. Он держал меня в этом золотистом свете, который давно уже перевесил уделённую мне длительность, не ожидая ни извинений, ни обещаний, ни благодарности. Его строгость была частью программы. А не потому, что он хотел меня наказать. Он знал, что никто, никто кроме меня не сможет вынести меня на новый уровень. Я любил его. Я так сильно его любил.

– Ничего. Скоро мы обязательно попробуем ещё раз. Я знаю, что ты этого не любишь, но без тебя совсем никак. Знал бы ты, насколько ты важен… – Эссу отстегнул браслеты, поклонился мне и устремился в недра космоса, оставляя после себя золотой луч.

Почему, чем старше душа, тем она строже к себе и другим? Я думал об этом, подлетая к распорядительному пункту GK-217, который парил огромной, причудливой конструкцией, построенной с максимальной эффективностью. Массивные сваи примыкали к жёлтому гиганту, жадно выкачивающие плазму, и отправляли её дальше по монохромным контурам архитектоники – в безупречные энергетические линии, сверкающими огненным жаром.

Распорядительный пункт казался неподвижным, но внутри него происходило непрерывное движение: мельчайшие детали бесшумно скользили, крошечные вспышки энергии пробегали по краям отголосками звёздного пламени. Почти совершенная красота, замкнутая в строгие рамки недоступной мне логики.

Центральный блок, массивный и монолитный, высился в самом сердце распорядительного пункта, похожий на сердцевину цветка, от которой расходились в стороны четыре главных ответвления. По ним вечно циркулировала бешеная жёлтая энергия, ни на секунду не останавливаясь. На главные ответвления, как жемчужины на нити, были нанизаны десятки тысяч белых ответвлений поменьше. Каждое со своим порталами, ведущим в иные места, иные миры.

Этот огромный механизм дышал и жил по своим законам, установленным волей Кластера. Здесь обитали сотни тысяч таких же душ, как я. Эти души горят жаждой действия, мечтами о великих свершениях и счастьем от своего труда. От своего существования. С каждым циклом они становились всё дальше, всё более недоступными для моего понимания. Они совершенствовались, страстно отдаваясь тому, что им суждено, и заводили множество знакомств.

Я видел их повсюду – счастливые разноцветные фигуры, парящие близ пункта. Они были бликами света вокруг огромной звезды, которая дарила нам своё тепло. Они грелись в её лучах, черпая силы, чтобы вновь отправиться туда, где ждали новые задачи. Души обсуждали свои дела, новосозданные для них планеты, предназначения и роли, которые нужно было в них отыграть. Не понимаю, почему им это так безумно нравится.

Бесконечные роли в театре без конца и начала, где души заперты в смертном теле со множеством ограничений. Безусловно, это помогало отвлекаться от вечных обязанностей. Но чтобы вот так этим… гореть? Я слышал обрывки их разговоров, и всё это казалось таким пустым. Эти миры, с их законами, жизнями и драмами… Они воспринимались мной как ещё один виток давно надоевшей пьесы, где текст давно был выучен наизусть.

Мы были хранителями этого сектора расширения Вселенной. Наш долг – направлять потоки энергии, восстанавливать разрушенное, и удерживать равновесие Баланса. Но с каждым циклом, с каждым новым миром этот долг становился бременем, который давил на меня своей неотвратимостью.

Старые души, такие как Эссу. – такие строгие. И к себе. И к другим. Я думаю, это потому, что они слишком много видели? Быть может, они устали видеть, как всё возвращается на круги своя и перестали ждать чего-то нового? Я не знал. Но чувствовал, что с каждым новым витком эта строгость становилась частью меня, вплеталась в моё существо невидимой сетью, стесняющей меня изнутри. Я боролся с ней до последнего.

Сектором Расширения Вселенной GK-217 руководила Зольда. Она же распорядитель работ. Она же распорядитель Любви. Она же, всевидящее око происходящего. Госпожа-распорядительница была подчиненна одному из миллионов галактических Кластеров, к которому направляла отчётность. Только её внимание было моим главным утешением в вечной жизни.

Работа порталов требовала очень точной сонастройки с нестабильной звездой для того, чтобы черпать с неё ресурсы. Расчётами работы портально-зарядительной станции руководили самые старые души, которые вскоре должны перейти на новый уровень самосознания, направляясь в Кластер. Там они начнут обучение иного уровня. Они также мне чужды и непонятны. Но их работу по регулированию и расчётами энергетического синтеза я отрицать не мог. Я залетел в центральный блок, в один из сотен входов.

– Ой! Тир! Тир, ты вернулся! Ну наконец-то, я так переживала, так переживала, ты себе не представляешь. – Зольда бросилась ко мне навстречу, обнимая. – С тобой точно всё в порядке? Выглядишь статично. Это с твоей-то динамикой! А давай, давай я выпишу билет на Астру? – Она начала кружить вокруг меня, не переставая лепетать приятные мне глупости. – На два цикла! На два прекрасных цикла, ты отдохнёшь, ты развеешься и всё будет снова в порядке, я обещаю – Последние слова она еле проронила.

– Спасибо, Зольда. Ты просто чудо, – я виновато улыбнулся, чувствуя, что слов было недостаточно.

– Ой, ну что ты, не стоит. Для меня это пустяки… – Она махнула рукой, но в её голосе прозвучала лёгкая неуверенность. – Слушай, Тир… – Зольда замялась, её взгляд скользнул в сторону, а потом опустился вниз. – Насчёт твоего прошения на Нову…

Я сразу всё понял.

– Очередной отказ, да? – Я выдохнул и, прежде чем она успела что-то ответить, обнял её так крепко, чтобы она не чувствовала себя виноватой. – Ничего. Здесь тоже можно жить. Иногда.

Её руки чуть дрогнули, будто она хотела сказать что-то ещё, но вместо этого тихо вздохнула. Мягко выскользнув из моих рук, она скрыла лицо, преобразив его в маску гейши. Когда-то я рассказывал ей о таких. Она была в восторге.

– И ещё кое-что… Извини, что плохая новость за плохой новостью, но Эссу… прямо сейчас он разговаривает со мной об Ограничении над тобой. Я честно пытаюсь на него повлиять, но нарушенное правило – есть нарушенное правило, – она шмыгнула носом.

Являясь главным распорядителем профессий в этой части Вселенной, я порой забывал, что она одна на всех и может взаимодействовать со множеством душ одновременно, успевая внимательно выслушать каждого.

– Ну не грусти! Всё будет хорошо! Слышишь? Будет, обязательно будет. Ты выдержишь. Ты сильный, ты очень сильный!

– Конечно, выдержу! – бодро ответил я. – Что там старик снова придумал? Возвращение на Землю? Лишение энергетического потенциала? Всё это мы проходили по нескольку раз. На Земле я снова буду совершать самоубийства. И быстренько вернусь сюда. К тебе. – Я с любовью смотрел на неё, наслаждаясь её совершенством.

– Тир… – обескураженно проронила она.

Я перебил её. – А энергетический потенциал… и любовь… Ну, мне много не надо. Чувство полёта, да путёвки на Астру по твоей доброте – отличная награда.

Она взяла меня за руку, останавливая, и посмотрела на меня с тоской. – Тир… только не пугайся. Эссу собирается отправить тебя на Рудники.

Я резко одёрнул руку, словно её прикосновение вдруг обожгло меня, и отлетел на метр, пытаясь отгородиться от сказанного. Грудь сдавило так, будто в ней родилась чёрная дыра, и я начал задыхаться. Пальцы дрожали, но удержать дрожь я не мог – руки предали меня.

– Что?! – голос сорвался на крик. Тяжёлый, рваный, будто слова разрывали меня изнутри. Я покачал головой, пытаясь этим жестом отменить услышанное, вытеснить его, сделать несказанным.

– Тир… – Она произнесла моё имя тихо, с печалью, подлетая ко мне, но я уже ничего не слышал.

– Нет… нет… нет, – повторял я, отдаляясь ещё дальше, как загнанный зверь, которому больше некуда бежать. Холодный страх сковал каждое ощущение тела, превратив энергоруки в ватные столбы. В ушах стучало отчаянье, и всё, чего я хотел, – сбежать, скрыться, раствориться, лишь бы не слышать это снова.

Я сжал голову руками, пытаясь раздавить её слова в своей голове, но они уже засели там, как яд.

– Ты лжёшь! Ты лжёшь! – И мигом вылетел со станции.

* * *

– Ты не слишком с ним строг, Эссу? – Зольда смотрела на наставника с укоризной, её голос был мягким, как шелест забытых чувств. – Он ещё совсем юн, едва коснулся своего предназначения. Ты ведь видишь, как он страдает?

Эссу выпрямился, как древнее дерево, и лишь чуть повернул голову. – Какой же он юный? Он не юн. Он упрям. А страдания… это только начало. Ты помнишь, что он сделал?

– Конечно, помню, – Зольда закрыла глаза, перечитывая старые и новые, горькие сводки. – Преступление против своей природы. Против божественного порядка. Злословие. Нарушение правил Сектора GK-217. И, разумеется, Высших Правил. – Всё это я помню, – она опустила взгляд. – Но ведь в его ошибках есть нечто большее, чем вина. Есть поиск, который пока не увенчался пониманием. Разве уже это не заслуживает ещё одного шанса?

Эссу направился к выходу. Его строгий прагматизм поранил чувства Зольды. – Шансы ему были даны – не один и не два. Он их исчерпал. Ты хочешь, чтобы я был снисходительным? Спроси меня, что стало с теми, кто последовал его примеру, – голос Эссу стал резким. Ну же.

– А если он всё же не справится? Если Рудники сломают его? – Зольда почти расплакалась.

Эссу остановился. Недолго молчал, взвешивая суть вопроса, до самых корней. Потом резко развернулся, и в его тоне проскользнула уверенность.

– Если он не поймёт свою важность для Вселенной по-хорошему, то поймёт по-плохому. Это необходимо, а не жестоко, Зольда. Не путай эти понятия. Его страдания создаёт только он сам. И не волнуйся, Госпожа-Распорядительница, – в уголках его рта мелькнула насмешливая улыбка. – я сделаю так, чтобы он понял. – Это пойдёт ему на пользу. Обещаю. Ну, я полетел искать эту бестолочь – он поклонился и вылетел, дав понять, что больше не настроен на разговор.

Ухмылялся он недолго. Отлетая от станции, он не учёл, как будет искать Тира. Такого никогда ещё не было, и это было по высшей мере вопиюще и неслыханно, что ученик сбегает от своего учителя. Однако, всё это ерунда. Всё варианты уже записаны в Хрониках. Эссу развернулся и направился к одному из главных ответвлений.

Хроники – отдельное измерение, в котором можно очень легко заблудиться. Для путешествия по ним нужны Архивариусы – очень чувствительные существа с отличной памятью. Ему нужен был тот. что отвечает за не так давно сформированный сектор GK-217.

Хроники были пространством, в котором прошлое, настоящее и будущее переплетаются, как нити огромного, сложнейшего ковра, сплетённого из воспоминаний и событий. Картины на этом ковре не имеют фиксированных границ или устойчивых ориентиров. Лишь бесконечные потоки временных линий, которые изгибаются, превращаясь то в арки, то в коридоры, ведущие к неведомому.

Каждый шаг, как погружение в чужую память. В воздухе располагались полупрозрачные образы – сцены из давно забытых войн, мгновения торжества, отчаяния, любви. Они кружились, соблазняяи уводя всё дальше вглубь своих рассказов. Отголоски голосов и шёпот тех, кто когда-то жил, желая поведать свою историю были опасны и могли увлечь очень на долгое время, заставляя забыть обо всём на свете.

Лишь Архивариусы могли чувствовать их структуру, видеть незримые потоки истории и распутывать узлы событий. Они знали, как различить настоящий путь среди множества ложных закоулков и как отыскать сектор, который только недавно начал своё формирование.

GK-217 – новый сектор, ещё неустойчивый, но уже наполнившийся собственными событиями. Архивариус в своём скромном величии, вёл меня туда, где нити реальности только начинали вплетаться в полотно Хроник.

Выбрав нужный отдел, Архивариус предоставил Эссу допуск уровня «II», Эссу получил доступ в сектор «Тир». Этот сектор разделён на семь подуровней. И доступны из них только те, которые соответствуют уровню допуска посетителя.

Когда-то давно, Эссу пробовал открыть воспоминания уровня выше, чем уровень «II» но они исчезали. Рассеивались, точно сон. Он знал, что ещё не готов прыгнуть так далеко и знал, как важна размеренность в вопросе эволюции. Иными словами, он не мог видеть будущее своего ученика и куда может привести его упрямство. Поэтому, он начал подходить к вопросу местоположения Тира неспеша, начав с быстрого изучения его душевного состояния. Он так делал уже не раз и еле сдерживался, чтобы не проронить слезу. Сейчас это был единственный вариант его отыскать, не беспокоя других.

Закончив изучать Тира, Эссу горько проговорил: «Это моя вина. Надо было быть изначально немного строже. Тогда всё было бы проще. Прости меня. Прости».

* * *

– Я знаю, что не смогу победить тебя! Но я хотя бы попробую! – закричал Тир, бросая в меня заряды.

Его ярость и страх вырвались наружу, вздымая ураган мелких брызг. Они летели в меня, угрожая мне моими худшими кошмарами. И это я виноват. Я научил его этому. И теперь приму всё, что он бросит на меня. Боль и отчаяние пронзили меня тысячами уколов, передавая его ощущения и одновременно ослабляя мой потенциал.

Тир замер, увидев, что я не сопротивляюсь. Его ненависть дрогнула, на миг уступив место сожалению. А затем он влетел в огненный, тёмно-синий вихрь сверхновой.

– Ох, Тир…

Некоторое время мы кружили внутри взрывающейся звезды песчинками, подхваченными силой космической хаотики. Вокруг бушевали потоки чистой энергии – ослепительные вспышки света и раскаты вселенского грома, которые не прекращались ни на мгновение. Внутри всё дрожало, изгибаясь от силы, готовой растворить всё на своём пути. Я искал его – пытался различить среди хаоса слабый отблеск его присутствия, но каждый раз энергия нестабильной звезды смывала все его следы.

Внутри сверхновой поиск утрачивает смысл. Взрыв происходит перманентно: яростные волны накатывают друг на друга, стремясь захлестнуть всё, что осмелилось сюда проникнуть. Здесь каждый миллиметр был на грани уничтожения. Слишком сильное напряжение, слишком много огня. Если я попробую связать его сейчас, то поток энергии разорвёт нас обоих на мельчайшие частицы. Это не смертельно, но Тир много с этого выиграет.

Он где-то здесь. Он не мог уйти далеко. И мне казалось – он знает, что я его здесь не найду. Я чувствую его страх, его отчаяние, хотя он упрямо пытается скрыться среди этого космического шторма. Что скрывается за этим страхом? Наверное, обречённость. Может быть, даже задор. Понимает ли он, что это только вопрос времени? Рано или поздно он устанет бороться, и я найду его.

Тир ловко уворачивался от моих поисковых лучей, но мы всё же сокращали дистанцию. Я чувствую, он на самом деле знает, чего я хочу. Но не может принять. Хроники показали, что, если у него есть хоть малая возможность отсрочить боль – он это сделает.

Вспышка слева. Он показался первым, выпустив в меня два заряда, которые на самом деле не были направлены на меня.

– Эссу! Я согласен на всё, кроме Рудников! Эссу! Слушай меня, старый д… дух! Ты мудрый, а всё-равно не понимаешь, что со мной! – И снова скрылся в недрах термоядерных реакций.

Ныряя вслед, я подумал о том, что он хочет меня заманить в ловушку и остановился, немного задумавшись. Через пару мгновений я поделил себя на несколько миллионов копий и расставил их вокруг бушующей сверхновой, включив поисковое зрение. Так он не сможет сбежать. Теперь осталось найти среди других, мощнейших энергетических выбросов. Немного времени у него на восстановление есть, и вероятно. он на это и рассчитывает. Скорее всего он знал, что будет окружён и знал, что моего потенциала будет недостаточно в таком объёме, чтобы пускать дополнительные лучи. Возможно, он надеется, что пока я буду тратить потенциал – он будет его восстанавливать.

Неужели ты и вправду рассчитываешь покинуть сектор? Гммм… ладно. Пора заканчивать представление. Давно пора, на самом деле. Всему виной моя мягкость. Я максимально сконцентрировался на синхронизации с ним. Меня больше не существует. Есть только ты, Тир. И твои мысли отныне наши.

– Всё, что угодно… Всё, что угодно… – шептал я в ужасе, стараясь слиться с хаосом вокруг. Спрятаться, исчезнуть. Похоже, это всегда удавалось мне куда лучше, чем возиться с камнями. Камни. Чёрные, мерзкие тени Вселенной, воплощённые в материю. Ненавижу. Они хранили в себе самые тёмные мысли, низкие поступки и самые отвратительные эмоции всех существ, когда-либо живших. Даже прикасаться к ним было отвратительно.

Почему их так много? Почему этих чёрных камней всегда больше, чем белых? Я помню, как всё начиналось. Вначале мне доверяли только белые камни. Они были теплыми на ощупь и дышали счастьем. В них отражались проблески знаний, доброты, воспоминания о самых чистых и радостных поступках. С ними было легко. И тогда я верил, что всё это имеет смысл. Что я важен.

Теперь же – только чёрные. Они поглощали свет, и каждый раз я чувствовал, как что-то внутри меня разрушается. Работать с ними – словно пытаться удержать жидкую грязь голыми руками. Каждая попытка изменить их казалась бессмысленной. Чёрное всегда побеждало.

Я растворялся в безудержном потоке, становясь частью его бесконечного хаоса. Взрывы сверхновой проходили сквозь меня вихрем ослепительно-огненных тонов. Я позволял ему впитывать меня, поглощать до самого основания, лишая формы и содержания.

Потоки раскалённого света тянулись сквозь меня, как через пустую оболочку. Всё стало одним: я, звезда, её безумный свет и пронизывающий колебаниями жар. Никаких границ, никакого сопротивления. Только мягкая, тягучая отдача этому бурлящему океану.

Я стал ничем. Ничтожной частицей. И в то же время всем – струящейся частью пылающего процесса. Звезда растягивала время, закручивая его в нелепые, медленные кольца, а я утопал в этом зыбком, текучем мгновении. Не было ни начала, ни конца, лишь бесконечное движение.

Вспышки накрывали меня, и я чувствовал: чем глубже я растворяюсь, тем дальше ухожу. Пусть оно станет моим убежищем, пусть скроет моё присутствие от тех, кто хочет мне навредить.

Тягучая, невесомая реальность затмевала мою бесполезность и растворяла мою ненужность. Всё так, как и должно быть… Возможно даже, я проведу здесь какую-то часть вечности. Так хорошо. Нет ничего. Можно заснуть, хотя бы на какое-то время. А потом они поймут. Они всё поймут. И простят. Да. Надо спать.

Чья-то рука коснулась меня, и я испытал восхитительный ужас.

* * *

– Эссу… прошу, не оставляй меня здесь. Прошу… – голос мой дрожал, ломаясь на отчаянных нотах. – Мне страшно… Я боюсь…