Твой любимый киллер 2. В городе, где гаснут светлячки

– Да нет. Если честно, мне все равно. – Он будто специально пытался задеть меня, изо всех сил демонстрируя свое равнодушие. – Я по делу.

Усевшись на край незастеленной кровати, он вновь положил на журнальный столик какую-то папку темно-синего цвета.

– Что это? – открывая небольшую бутылку воды, спросила я.

– Характеристики, которые ты просила. Ты была права, есть нечто странное.

Я нахмурилась, выдавливая очередной психотропный препарат из блистера.

– В смысле?

– Старшую девочку двенадцати лет учителя характеризуют как тихую, замкнутую, не имеющуюу друзей. Учится плохо, на контакт идет слабо, интересуется аниме и депрессивной музыкой.

Перестав, заглатывать таблетки немаленькой дозировки, я уселась рядом и взяла в руки папку.

– А младший ребенок?

– Мальчик, восемь лет, склонность к неконтролируемой агрессии по отношению к одноклассникам и сестре. Часто дерется. Конфликтен. Несмотря на это, учится хорошо, почти отличник. С мамой отношения не очень. Наш психолог говорит, что она в нем души не чает, балует, а он ее ни во что не ставит.

Я пробежалась по всем характеристикам и усмехнулась.

– Какая положительная семья, надо же.

– Есть идеи? – Он вопросительно уставился на меня. – Что нам это дает?

– Дети часто повторяют поведение родителей. Я не могу утверждать, но атмосфера в этой семье явно не была здоровой. Возможно, было какое-то насилие.

– И? Как нам это поможет найти преступника?

Я ненадолго задумалась, расхаживая туда-сюда по комнате.

– Если дети такие, то отец скорее всего вел себя как-то не так… В характеристике с работы написано, что он достаточно спокойный, сдержанный, занимал подчиненную должность. В романтических отношениях с кем-то замечен не был. Причем, в телефоне его вы тоже ничего не нашли?

– Ну, кроме порнухи в истории браузера – ничего. Никаких переписок, интересных заказов.

– А психолог с женой общался?

– Да, сказал, что тревожно-мнительная женщина, об отношениях особо не рассказывает, за исключением каких-то начальных этапов, когда он ее заваливал подарками.

– Странно все это.

– Согласен. – Костя тоже пребывал в глубоком недоумении.

– Обычно такие тихие и сдержанные во внешнем мире оказываются настоящими тиранами в домашних условиях, – размышляла я вслух.

– Ты-то откуда знаешь? – Он перевел взгляд прямо мне в глаза, и у меня мурашки пробежали по телу.

Я замялась на какое-то время.

– Ну просто… предполагаю.

– Думаешь, проблема была именно в нем самом?

– Да. И если мы поймем, что он был за человек, то скорее всего и поймем, за что его убили.

Вдруг у Кости зазвонил телефон. Он достал его из кармана и практически сразу взял трубку.

– Да, малыш? – вполголоса сказал он и поспешил уйти в ванную комнату.

Слово “малыш” резануло меня по сердцу. Есть такие слова, которые, как оружие, впиваются в тело и сразу же ощущаются, как некое физическое воздействие. Это было то самое слово. Потому что я не знала, в чей адрес оно звучит.

Несколько секунд я сомневалась, стоит ли мне издеваться над собой еще больше и подслушивать разговор. Но любопытство победило, и я тихо подкралась к двери в ванную и прислонилась к ней ухом.

– Нет, я сегодня пораньше приеду, не как обычно… На ужин? – голос Кости был таким ласковым и мягким, будто бы это вообще был не он. – Да, можно лазанью. Хотя даже если ты пельмени сваришь, я тебе руки расцелую.

У меня дыхание перехватило. На шатких ногах я отошла от двери подальше, решив больше не насиловать себя прослушиванием этого диалога. Подойдя к окну, я уставилась на бизнес-центры, которые хорошо проглядывались во влажном полуденном осеннем тумане. Как бы мне хотелось, чтобы он развеялся. Я будто не могла дышать из-за него. Я задыхалась.

– Так что ты говорила? – разрезал глухую тишину его голос.

Я не хотела оборачиваться, а ком в горле мешал что-либо сказать.

– Ника? Я к тебе обращаюсь. – В отношении меня его голос звучал, как звон стали.

Собрав все силы в кулак, я сглотнула ком в горле и постаралась выровнять дыхание.

– Да? Извини, я просто задумалась. – Мой голос казался ровным, хотя местами гулял.

– На чем мы остановились?

– На том, что, если мы поймем, что он был за человек, скорее всего поймем и за что его убили.

– Согласен.

Вдруг у него снова зазвонил телефон. Я подумала, что он снова уйдет в ванную, но на этот раз он почему-то решил ответить при мне.

– Да? Что? Подполковник, подожди, куда ехать? – Костя выглядел слегка обескураженным. – Да, сейчас буду.

– Что такое? – спросила я, хотя рабочие дела в тот момент, если честно, меня не особо интересовали.

– Да какое-то новое дело появилось. Сейчас поеду и узнаю. – Он даже не смотрел на меня, а, уставившись в телефон, отвечал кому-то на сообщение. – А ты пока подумай над нашим.

Мне, если честно, не хотелось думать совершенно ни о чем. Меня не особо волновали эти уголовные дела. Мне не очень-то интересно было, почему умирал тот или иной человек. Меня больше интересовал тот, кто его убил, ведь это был довольно жестокий человек, а значит, близкий мне по взглядам, примерно такой же разрушитель, в котором нет ничего святого.

Но с кем разговаривал Костя? Кто был на другом конце провода в тот момент, когда он так нежно просил приготовить лазанью на ужин? Вряд ли это была мама. Конечно, я все понимала. За прошедшие годы он вряд ли мог оставаться один, но раньше я почему-то об этом не задумывалась. Наверное, потому что у меня вокруг не было ничего, кроме больничных стен, и никого, кроме персонала больницы, и я думала, что и у остальных так же. Но, пока я прозябала в четырех стенах не очень приятного желтоватого цвета, жизнь вокруг продолжалась. Люди все так же создавали семьи, рожали детей, совершали преступления, умирали и убивали друг друга…

Интересно, не появились ли у Кости дети? А может, он женился? Хотя кольца на пальце я не заметила. Но ведь он мог его и не носить. Как же не хватало Русланы. Она бы быстро нашла всю информацию, которая была мне необходима на тот момент.

POV Костя

– То есть ты хочешь, чтобы я все здесь бросил и поехал в это захолустье? – недоумевал я. – А как же дело, к которому мы только приступили?

– Ну, с этим делом мы и без тебя способны разобраться, – парировал Бабушкин. – А там реально твоя помощь нужна. К тому же, что ты возмущаешься? Это твоя работа. Тем более, ты теперь в штате.

Я устремил взгляд в стол, ненадолго задумавшись. Раньше я бы поехал без вопросов, но теперь у меня есть девушка, с которой мы не так давно съехались. Не хотелось бы оставлять ее одну. К тому же, неизвестно, насколько это может затянуться.

– А что там случилось хоть?

– Уже несколько лет без вести пропадают дети. Сначала это было редко, но потом все чаще. Местное население начало напрягаться, сотрудники не справляются с расследованием.

– То есть как, вообще концов не могут найти? – удивленно спросил я.

Подполковник вздохнул и, не скрывая раздражения, сказал:

– А вот езжай и разбирайся. И эту свою возьми заодно, чтоб она тут лишний раз операм глаза не мозолила.

– Николь?

– Веронику Владимировну! – Он был чрезмерно напряженный, и я уже побаивался вступать с ним в дискуссию.

– Ладно. Вышли мне все материалы. Когда мне надо отправляться?

– Завтра.

Я был слегка возмущен этим фактом и даже хотел сказать ему пару слов по этому поводу, но по его лицу понял, что делать этого не стоит.

Выйдя из СК, я отправил Николь сообщение о том, что к вечеру следующего дня она должна собраться и быть готовой к командировке. Она позвонила, видимо, чтобы узнать подробности, но разговаривать с ней у меня желания не было, поэтому звонок был проигнорирован.

Я сел в машину и поехал домой, где ждала меня Настя.

***

Следующим утром я проснулся очень рано. Разбудила меня тревога, причины которой я никак не мог понять. Такое состояние начало появляться у меня после событий трехлетней давности, произошедших со мной из-за связи с Николь. Обычно после этого состояния происходит нечто не очень хорошее, поэтому часто я списывал его на интуицию.

Настя уже не спала. Она всегда просыпалась рано. С кухни доносился аромат свежих сырников, который привлек мое внимание себе и заставил меня подняться из теплой постели.

Это было великолепное осеннее утро. В окно на кухне пробивалось золотое утреннее солнце. Ночью прошел дождь, поэтому за окном было все буквально устлано мокрыми осенними листьями. Настя в шелковом белом халате мельтешила по кухне в наушниках, занятая приготовлением завтрака. Она не замечала меня, что позволило мне какое-то время понаблюдать за тем, как она пританцовывает в такт музыке и напевает что-то себе под нос.

Настя казалась мне великолепной девушкой. Она была очень чувственной, искренней, доброй и умной. Если бы ее нужно было охарактеризовать одним словом это было бы слово “нежность”. Это то, чем она меня окружала на протяжении уже двух с половиной лет, что мы были вместе. И я был безмерно рад этому.

Она долго проживала горе от потери матери. Первый год она часто плакала, и я просто находился с ней рядом, проводил с ней время. Так мы стали друзьями. Нам было просто интересно общаться друг с другом. Мы часто вместе смотрели фильмы и проводили выходные где-то на прогулках, много разговаривали. Так мы оба не заметили, как у нас появились теплые чувства друг к другу. И однажды, когда мы пришли в парк смотреть фейерверк на День города, мне захотелось ее поцеловать. Как оказалось, она была не против, и с того дня мы начали встречаться. Мы редко ссорились, но даже если это и происходило, то умели обсуждать проблему. Она всегда искренне говорила мне о своих чувствах, и я старался делать так же. Она поддержала мое решение закончить юрфак заочно, чтобы меня приняли в СК, и помогала мне, чем могла, особенно в периоды сессий.

Мы часто проводили время с моими родителями, которые были несказанно рады тому, что мы решили быть вместе. Они считали, что именно они приняли в этом непосредственное участие. Я это не отрицал.

Но безусловно, она не знала правду. Она понятия не имела, кто такая Николь, никогда не видела ее лица в рамках уголовного процесса, не знала о том, что я с ней встречался и безумно любил ее когда-то. Я считал, что эта информация может разрушить наши отношения. И, конечно же, она понятия не имела, что Николь вернулась, и уж тем более, что это именно благодаря мне убийца ее матери освободилась так рано. Она не знала, что я работаю с ней, и мне приходится проводить с ней время. И она ни в коем случае не должна была об этом узнать.

POV Николь

Покидав в спортивную сумку парочку вещей, которые должны были мне пригодиться в поездке, я принялась собирать таблетки. Их было немало, поэтому для них я выделила отдельную косметичку коричневого цвета. Там не было никакой косметики, она использовалась исключительно как аптечка.

Оделась я во все тёмное, ибо какого-то другого цвета в моем гардеробе практически не было. Я понятия не имела, куда мы едем, поэтому искренне надеялась, что тёплые вещи мне не пригодятся, потому что их я даже толком не успела купить после освобождения из диспансера. Со мной оставалось только старое драповое пальто черного цвета, купленное мною лет шесть назад.

Я долго ждала его, и приехал он совершенно один часов в девять вечера. Он зашёл за мной и сухо приказал спускаться к машине, затем повёл меня, словно конвоир, даже не предложив донести сумку. Только наручников на запястьях не хватало.

Я села в его джип на переднее сиденье, пристегнулась и уставилась в окно.

Мы ехали молча около часа, но сна у меня не было ни в одном глазу, потому что между нами стояла атмосфера недюжинного напряжения. Мне хотелось начать какой-то разговор, но я прекрасно понимала, что у него совсем нет желания болтать со мной, поэтому я терпеливо ждала, пока он начнёт его сам.

Трасса тянулась бесконечно. Мимо то и дело пролетали легковые автомобили и большегрузные фуры. Я наблюдала за потоком фонарей за окном, за придорожными кафешками и отелями, мойками и шиномонтажами, за стоянками дальнобойщиков и заправками.

Мы заехали на одну из заправок, и я нарушила молчание:

– Можно я тоже выйду, а то устала сидеть?

– Как хочешь, – сухо ответил он, вытаскивая ключ зажигания.

Я задумалась всего на пару секунд, после чего все-таки вышла из машины.

Было темно, а заправка освещалась только теплым светом уличных фонарей. Я куталась в свой черный свитер и старалась посильнее втянуть шею в воротник, ибо за пределами машины было достаточно прохладно.

Он тоже вышел, заблокировал двери, вставил в бак заправочный пистолет и направился к минимаркету.

– А мне надо идти с тобой? – крикнула я вслед. – Не боишься, что я сбегу?

Он остановился и обернулся на меня, оглядев с некоторым презрением.

– Если честно, мне все равно.

Эта фраза ещё долго эхом звенела в моей голове. Я решила остаться возле машины.

Его не было достаточно долго, и, когда я уже захотела сесть в авто, вспомнила, что двери были заблокированы. Пришлось стоять ещё какое-то время. Заправка была пуста ровно до того момента, пока на неё не заехал водитель газели. Это был тучный бородатый мужчина не очень опрятного вида, который тут же вышел из авто и оглядел меня с головы до ног.

Я сразу же бросила взгляд на минимаркет. Кости возле кассы почему-то не было, и мне оставалось лишь догадываться, куда он делся.

Мужчина быстро сбегал в минимаркет, оплатил бензин и вернулся к машине, продолжая пристально смотреть на меня.

– Что, забыла, как машину заправлять? – с усмешкой спросил он, видимо, решив, что это моя машина.

– Это не моя машина, – коротко бросила я.

– Ага, что-то я больше никого здесь не вижу. Ездишь с воображаемым другом?

Я промолчала, так и не придумав, что ответить на столь сомнительный комментарий.

Он, видимо, перепив какой-то “храброй” заправской воды, приобретенной в минимаркете, решил подойти ко мне.

– А можно познакомиться со столь прекрасной особой?

– Не стоит, – коротко ответила я, даже не сдвинувшись с места.

– Почему? Думаешь, если на джипе ездишь, то вся такая из себя крутая? С простыми мужиками уже не знакомимся?

Он стоял буквально в метре от меня, а я уже подумывала варианты, куда его ударить, чтобы было побольнее.

– Просто у меня принцип: не знакомиться с сомнительными старперами на заправках посреди ночи.

– М-м, дерзко. Но разочек-то можно сделать исключение? – Он улыбнулся какой-то неприятной сальной улыбкой и подошёл ещё сантиметров на тридцать ближе.

Я всем своим видом старалась не показывать никаких эмоций. Но в тот момент я поняла, что во мне ещё кое-что изменилось: страх. Страх, который я раньше практически не испытывала или по крайней мере точно не испытала бы в подобной ситуации, появился, словно из ниоткуда и разрастался по моему телу мелкой дрожью.

– Слушай, подойдёшь ещё хоть на шаг, самое ценное до дома не довезешь. Жена расстроится. – Я пробежалась взглядом сначала по его паховой области, а потом по обручальному кольцу на его безымянном пальце.

– А я настойчивый! – Он подошёл ещё ближе, сократив расстояние между нами буквально до двадцати сантиметров, из-за чего мне пришлось слегка отстраниться.

– А у меня психиатрический диагноз. Я три с лишним года в психушке пролежала.

Он рассмеялся.

– Так меня ещё не пытались отшить! Ты думаешь, я в это поверю?

Боковым зрением я заметила Костю, который покупал кофе на кассе минимаркета. Я просто молилась, чтобы он сделал это как можно скорее и обратил внимание на то, что происходит снаружи.

– Тут неподалёку есть хороший мотель. Не желаешь прокатиться? – никак не отвязывался мужик, а страх во мне все нарастал, ограничивая возможности мыслить трезво.

Глава 4. Город N

POV Николь

Костя тем временем выходил из магазина и наконец увидел меня.

– Слышь, отойди от неё! – злобно сказал он, ускоряя шаг по направлению к нам. – Что он хочет? – обратился он ко мне с вопросом.

– Чтобы я с ним в мотель прокатилась.

– Мужик, давай я с тобой прокачусь? – Костя поставил два стаканчика с кофе на капот. – Я такие трюки могу исполнить, тебе точно понравится. – Он слегка отдернул пальто, продемонстрировав кабуру с табельным оружием и наручниками, висевшими на поясе.

Глаза мужика округлились.

– Так вы что, менты что ли? Прошу прощения. – Он слегка приподнял руки, признавая свою капитуляцию, и быстро удалился в сторону своей машины.

– Дебил сука, – буркнул Костя себе под нос и, взяв стаканчик кофе с капота, принялся его пить.

Я потянулась за вторым и, сделав глоток, услышала:

– Вообще-то я оба себе купил. У них просто не было тары побольше.

Я виновато посмотрела на него и поставила стаканчик обратно на капот, сказав лишь жалкое:

– Прости.

– Ладно, пей уже, раз начала.

Я вздохнула и выдавила из себя ещё одно:

– Спасибо.

Он покосился на меня:

– Будь на твоем месте любая другая, я сделал бы то же самое.

Меня это разозлило, и я попыталась сдержаться, но не смогла:

– Так может, мне стоило поехать с ним? – спросила я.

– Ещё не поздно догнать. – Он посмотрел на меня с осуждением. – Но ждать, пока ты наразвлекаешься у меня времени нет. Мы не в отпуск едем.

– Слушай, зачем тебе все это? – Я наконец задала вопрос, который вертелся в моей голове с самой нашей встречи на парковке психдиспансера.

– Ты про что?

– Ну ты… Забрал меня, нашёл работу, берешь меня куда-то. Для чего?

Он с раздражением посмотрел на меня, слегка скривив губы, затем допил свой кофе и сел в машину со словами:

– Поехали.

От монотонного пейзажа захотелось спать. Мы не развлекали друг друга даже каким-то легким разговором просто потому, что он этого не хотел, а я не хотела казаться навязчивой. Но надолго задремать мне все равно не удавалось. Я просыпалась в тревожном ожидании чего-то, чего не могла объяснить.

Тоска никуда не девалась. Складывалось впечатление, что мы не три с половиной года не виделись, а лет десять. Я никогда не видела, чтоб человек за такое короткое время так сильно менялся. Наверное, потому что я и не расставалась ни с кем так надолго.

Пару раз ему позвонил контакт “любимая” с красным сердечком в конце, но оба раза он сбросил звонки. Я сделала вид, что не обратила на это внимание, так как лежала с полузакрытыми глазами и пыталась вновь погрузиться в сон, лишь бы ничего не чувствовать.

Со временем темный пейзаж за окном сменился на холодный утренний мрачный и сырой. Это был тот пейзаж, при котором по утрам не хотелось просыпаться в школу, вытаскивать ноги из-под теплого уютного одеяла.

С трассы мы свернули на какую-то более узкую, но все еще асфальтированную дорогу и какое-то время ехали через пустые незасеянные поля. Но вдруг вдали стали виднеться редкие постройки. По мере приближения я увидела частные дома, которые стали мелькать все чаще, а потом и двухэтажные многоквартирные дома послевоенной постройки.

Мы прибыли в город N.

В мрачных город, который заволокло утренним туманом так, что нормально разглядеть что-то не представлялось возможным.

Я не думала о нем как о каком-то пугающем, как только приехала. Он был похож на обычный поселок городского типа, которых по нашей стране разбросано тысячи.

Населения там было немного, и им хватало всего одной школы. К слову, за школой виднелось кладбище, поэтому иронию местных чиновников я ощутила сразу, как только разглядела это зрелище среди тумана в утренней заре.

Школа, построенная в один этаж хрен знает когда, была достаточно тусклой, обшарпанной, выкрашенной когда-то в странный персиковый цвет, который теперь выглядел грязно и потрепано. Как и многое в этом городе.

Более-менее прилично выглядела гостиница, в которую мы сразу же пошли заселяться, как только припарковали автомобиль. Отелей в этом городе не было, но мне, откровенно говоря, было бы и матраса достаточно для комфортной жизни.

Раньше на моих счетах были миллионы, что не мешало мне жить в обшарпанной трешке с бабушкиным ремонтом на окраине столицы вместе со своими подругами. Хорошие были времена. Пока я все не разрушила своими руками.

– Здравствуйте! – сам от себя не ожидая, достаточно громко воскликнул Костя, напугав клюющую в стол портье. – Мы бронировали два номера на сегодняшнюю дату.

Это была женщина пожилого возраста, где-то около пятидесяти, с короткими рыжеватыми волосами и непропорционально-округлыми формами. Она сразу же бегло оглядела нас и взяла паспорта, которые Костя бросил на стойку минутой ранее.

– Командировочные что ли? – поинтересовалась портье, вбивая наши паспортные данные в систему.

– Нет, туристы. – Если честно, я сама не поняла, был это сарказм от Кости или он просто пытался скрыть причины нашего истинного визита.

– Ага, у нас же достоприменчательностей вагон и малая тележка, – усмехнулась портье. – Туристы так и прут.

Костя не стал никак комментировать этот выпад, хотя я заметила, как у него заиграли желваки от бестактности этой дамы.

– Подожди-и-те. – Она вдруг подняла на него взгляд. – А вы случайно не из-за пропажи детей приехали? Столичные следователи?

Что ж, хотя бы от нее я узнала, по какому поводу мы проехали шесть сотен километров.

– Миледи, извольте уже внести нас куда надо, и мы пойдем спать, а то всю ночь в дороге… – запричитал Костя.

– Точно-точно, извините меня. – Портье тут же вернулась к делу, и через пару минут, паспорта нам вернула.

Мы взяли ключи и поднялись на третий этаж по старой деревянной лестнице. В гостинице все коридоры были оклеены пожелтевшими засаленными обоями с темным лиственным узором, что нагоняло немного тоски на и так тусклые помещения.

Наши номера находились напротив, чему я была не столь искренне рада, ибо в таких местах стены всегда довольно тонкие, а постоянно слушать его болтовню с его “малышом”, “зайкой”, “котиком” и другими животными мне не очень-то и хотелось.

Я не ложилась спать, ибо знала, что просто не смогу проснуться, поспав всего два часа. Пока выдалось свободное время, и на улице уже более-менее рассвело, я решила прогуляться и осмотреться в этом городе.

Он был будто написан на холсте черно-белыми красками. За все время я не увидела в нем практически ничего цветного, за исключением ярко-желтых вывесок пивнух.

Старые частные дома с потрескавшимися стенами, панельные пятиэтажки, местный клуб с профилем Ленина на круглых колоннах, мигающие фонари, раздолбанные дороги – больше там не было практически ничего. А, ну еще бар возле гостиницы с аутентичным названием “Золотой кабан”.

Может, дети не пропадали, а просто бежали отсюда куда подальше?

Спустя где-то минут сорок, я вернулась в номер, чтобы принять таблетки и не сходить с ума от очередного приступа депрессивных мыслей. Там, в коридоре, я наткнулась на Костю.

– Где ты была? – будто подозревая меня в чем-то, спросил он.

– Просто осматривалась. Нельзя?

– Собирайся, пойдем в местное отделение выяснять обстоятельства дела. Жду тебя внизу.

До отделения ехать было не так уж и долго, хотя оно и находилось в другой части города. К слову, выглядело оно так же тускло и вполне вписывалось в обстановку.

Нас встретили местные полицейские и сразу же проводили в кабинет следователей.

Это было помещение с несколькими рабочими местами, на которыми, разве что ноги не запрокинув на столы, вольно развалились опера.

Как только мы вошли, Костя сразу представился и, естественно, продемонстрировал всем свою свеженькую ксиву, после чего мужчины практически сразу принялись жать ему руки.

– А это что за прелестное создание с вами? – спросил один из оперов, капитан по фамилии Березин, видимо, рассчитывая, что для меня это должно было прозвучать, как комплимент.

– А это Васильева Вероника Владимировна, мой консультант, я частенько прибегаю к ее услугам в расследованиях.

Я лишь слегка кивнула головой, не проронив ни слова, чем вызвала у того же опера весьма недоумевающее выражение лица.

– Не будем терять время, приступим, – холодно бросил Костя, заставив новоприобретенных коллег вернуться к рассмотрению материалов дела.

– Извините, я опоздал, – послышался слегка хриплый голос за спиной, что в момент заставило меня обернуться.

Передо мной стоял мужчина лет тридцати пяти. Он был достаточно широкоплеч, высок и имел весьма недурный вид. И даже бритая налысо голова ничуть его не портила. Портило его только потрепанное выражение лица.

– Познакомьтесь, это наш главный следователь – майор Панкратов, – представил мужчину кто-то из оперов.

На меня он взглянул как-то пренебрежительно, после чего пожал руку Косте и сел за большой овальный стол, за которым и должен был проходить брифинг.