90-е: Шоу должно продолжаться – 4

– Хм… – Астарот посмотрел на Надю. Надя вся вытянулась в струнку, в глазах у нее светилось «пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!» Неужели я в ней ошибся? Пока все выглядит так, что девушка прямо из кожи вон лезет, чтобы быть по-настоящему полезной. И идея неплохая, и репетирует прямо с отдачей. А что до ее игр с Астаротом… Ну, так многие девушки делают. Эдакая гарантия, что не выгонят что ли.

– Давайте еще раз, вот как Пантера предложила, – важно кивнул Астарот. – Только давай вот как… Когда мы доиграем, ты поешь это свое тра-ля-ля еще. Ну, как бы эту твою песню мы своей заглушили, а когда замолчали… ну, ты понимаешь, да?

– Ага, – Надя радостно покивала. Губы ее дрогнули, обозначив победную улыбку.

Пожалуй, расслабляться рановато, надо приглядывать за девчонкой. Но пока готов признать, что она молодец.

– Да, это прямо отличная фишка! – радостно заявил Кирилл, когда песня смолкла во второй раз. – Бельфегор, помнишь, мы говорили про «ведьминский» альбом? У меня есть еще три песни подобных, просто им вроде как чего-то не хватало! Если их все сделать с вот такими же песенками, то получится…

– Я же говорил! – Бельфегор по-мальчишески подпрыгнул на месте. – Давай тогда соберемся вдвоем и все допилим до ума.

– И я! – воскликнула Надя. – Можно я тоже с вами? Я сегодня же вечером поеду к бабушке и…

– Астарот, это правда будет суперкруто, вот увидишь! – Бельфегор ухватил Астарота за обе руки и запрыгал, напевая мотивчик «тра-ля-ля», который только что пела Надя.

– Огонь-идея, – поддержал ребят я, уловив в лице нашего фронтмена намек на обиженное сомнение. – Астарот, мы просто этим всех на концерте, отвечаю!

Астарот кивнул и выдавил из себя улыбку.

– Работайте, нормально должно получиться, – сказал он.

– Блин, жалко, что клип мы сделали под старую версию, – сокрушенно вздохнул Бельфегор. – Надо бы теперь эту записать…

– Может тогда сразу нацелиться на запись альбома, а? – предложил я. – Давайте поставим дедлайн, наберем готовых песен и…

– Дедлайн? – переспросил Астарот. – Что еще за дедлайн?

«Хех, артефакты будущего все еще продолжают вылезать в речи», – подумал я.

– Ну, это такое понятие заграничное, – отмахнулся я. – Вроде «последней черты». Даты, к которой все должно быть готово.

– Надо к лету чтобы было, – задумчиво проговорил Бельфегор. – Я в рок-клубе слышал, что летом вроде как собираются сделать фестиваль с открытыми сценами. И если мы запишем альбом и его представим, то у нас могут быть более хорошие условия, как для участников.

– А еще альбом можно размножить на кассетах и продавать через ларьки звукозаписи, – проговорил я.

– И на фестивалях тоже! – подхватил Бельфегор. – Слушайте, а мы же собирались сделать фото для обложки. А может…

– Клип! – вдруг страшным голосом воскликнул Бегемот.

– Что клип? – недоуменно переспросил Астарот.

– Ну клип же! – Бегемот звякнул обеими палочками по тарелкам. – Сегодня выходит программа на ТВ «Кинева» вечером. В нашим клипом!

– Оу… – Бельфегор замер и захлопал глазами. – Чуть не забыл…

– Может быть, пойдемте все вместе ко мне? – предложил Макс. – Ну, чтобы всем вместе программу посмотреть?

Глава 6

– Только сегодня мы не до утра, ладно? – сказал Макс, запуская нас в уже знакомую роскошную квартиру. – У меня завтра рано утром приходит уборщица, нельзя, чтобы она вас тут застала.

– Заметано, – кивнул Астарот.

– А у тебя есть чистая видеокассета? – спросил Бельфегор. – Я только сейчас подумал, что надо же записать программу, хочу маме показать, она сегодня вечером работает допоздна, сама посмотреть не сможет.

– Можно у Ирины попросить запись, – тихо сказал я.

– У меня есть, – покивал Макс. – Сейчас сразу вставлю…

Макс скинул пальто прямо на пол и торопливо ушлепал в гостиную.

– Слушайте, он с нами будет играть или нет? – шепотом спросил Бельфегор. – Он классный басист, но пока как-то все непонятно, да?

– Будет, – усмехнулся я. – Он просто очень нервный басист. И играть с нами он хочет. Просто не давите на него пока, лады?

– Пока что? – прошептал Бельфегор.

– Тсс! – я приложил палец к губам. – Мне интуиция подсказывает, что надо дать ему поболтаться вот так. Думаю, после концерта расставим все точки.

– Ну что вы там возитесь, заходите уже! – крикнул Макс.

В этот раз даже Надя тоже пошла с нами, хотя частенько отказывалась участвовать во «внерепетиционных» тусовках. У нее были какие-то свои резоны, как будто свое общество она рассматривала как приз и выдавала порциями. Удобно на самом деле. Так лучше, чем если бы она липла, как репей, и везде таскалась с нами. Хотя в дальней перспективе она, возможно, действует вполне умно…

– А статья когда выходит? – спросил Бельфегор, обращаясь ко мне. – Жан ведь что-то говорил насчет того, что подгонит статью под выход передачи, чтобы одновременно вышли и клип, и статья о том, как мы клип снимали. Или я что-то путаю?

– Хм, – я почесал в затылке. С Жаном мы много общались, но в основном речь шла про его журнал, про ту старую статью, ради которой он мерз вместе с нами в зимнем лесу, я даже подзабыл уже, признаться. Просчет! Пора бы уже составить график публикаций и отслеживать его внимательнее. Это же наш пиар, штука не просто важная, а архиважная в деле продвижения на рок-олимп… – «Молодежная правда» вообще-то сегодня выходит. Макс, ты не выписываешь?

– Неа… – Макс покачал головой. Какой-то он нервный. На дверь косится все время, будто кого-то ждет…

– До программы еще минут пятнадцать, можгу пока сбегать до киоска и купить! – предложил Бельфегор. – Вдруг напечатали!

Не дожидаясь нашей реакции, рыжий вскочил, умчался в коридор и загрохотал ботинками, обуваясь. Хлопнула дверь.

– Я пока соображу что-нибудь перекусить, – пробормотал Макс и поднялся.

– Я помогу! – услужливо предложила Надя, и они оба ушли на кухню. Квартира была большой, так что, о чем они там болтают, было не слышно. Только надин смех иногда доносился.

– Что-то мне очково как-то… – поежился Бегемот. – Кажется, что уже так давно снимали… Особенно после сегодняшнего дня.

– Песню можно перезаписать потом на видеоряд, – я пожал плечами. Хотел сказать, чтобы не волновались, и все нормально, я же видел. Но не стал. Во-первых, я видел только клип, а там еще было интервью, которое Стас и его кучерявый помощник записывали и на опушке леса, и в темном промерзшем доме, и в театре потом. И как именно это все было нарезано, я понятия не имел. Вряд ли Стас попытается смонтировать так, чтобы макнуть «ангелочков» головой в унитаз, но творческая душа – еще большие потемки, чем обычная, никогда не знаешь, что именно может задеть. Так что я заткнулся в тряпочку.

– Мне тоже страшно, – вздохнул Кирилл. – Вроде и времени совсем немного прошло, но мы с тех пор так много всего поменялось. Нас в рок-клуб приняли, концерт «Папоротника» был. И все остальное… тоже…

– Так это же хорошо, – усмехнулся я. – Будет такой «привет из прошлого» как будто. Напоминание нам, что расти – это хорошо и правильно.

– Но получается, что нас увидят такими, как мы там, а мы уже другие… – Кирилл поерзал.

– Да ладно, не накручивайте, – хмыкнул я. – Это не последний наш клип, стопудово. Кстати, надо бы подумать, на какую песню снимать следующий…

– Я уже думал, – сказал Астарот. – Теперь, с басгитарой и поливоксом можно и наш адский цикл продвинуть.

Я чуть не скривился, как от зубной боли. Все-таки эти демонические приколы были лично мне «против шерсти». Русский рок для меня всегда был или чем-то глубоко философским, или жизненным или сказочно-историческим. А вся эта демонологическая нечисть – какая-то хрень, прости-господи. Я надеялся, что Астарот, получив порцию славы за нормальные песни, сделает выводы и откажется от мыслей о «тяжеляке». И, в принципе, положа руку на сердце, мое предположение более или менее сбывалось. Но иногда он вспоминал, что все началось с того, что он начал писать песни про ад, сатану и прочих вельзевулов. И вообще на самом-то деле группа называется «Ангелы Сатаны», а вовсе не «Ангелы С»…

– Снимать про ад труднее, тут спецэффекты нужны… – проговорил я как бы в воздух. – Иначе стремно будет выглядеть…

– Да не, я все придумал уже, – сказал Астарот. – Нам нужна будет железная клетка только. Можно решетка, типа той, что на ВДНХ в самой дальней части. Там старая, дореволюционная такая, ромбами. И если под ней разжечь костер, то в темноте будет смотреться очень… ну, круто.

– А телевизор не пора включать? – воскликнула вернувшаяся в комнату Надя. В руках она несла две большие тарелки с бутербродами.

– Еще пять минут, – сказал Бегемот и предсказуемо первым потянул руки к бутерам. Схватил и немедленно откусил от него половину. На лице толстяка разлилось блаженство.

– Вот еще компот, – Макс поставил на стол кувшин с вишневым компотом. – И чайник сейчас закипит, если кто-то хочет…

Макс включил телек, на экране появилась пластилиновая заставка ТВ «Кинева».

– Где там Бельфегор, что он так долго ходит? – Астарот бросил взгляд в сторону двери.

– Да нормально, там сначала новости будут, – невнятно сказал Бегемот, уминая второй бутер. – Там сегодня митинг был против повышения цен, слышали?

– Где был митинг? – спросил Макс.

– Ну, на площади Ленина, возле памятника, – жуя объяснил Бегемот, подняв руку указующем жесте Владимира Ильича. Как бы проиллюстрировав, какой именно памятник он имеет в виду.

На экране появилась Катя.

– Добрый вечер! На экране ТВ «Кинева», первая независимая телекомпания Новокиневска, в эфире новости города и области. Шокирующее открытие ждало горожан на второй день девяносто второго года. Придя в магазины, они обнаружили, что цены буквально за одну ночь выросли в два, в три, а то и в четыре раза. Наши корреспонденты провели опрос общественного мнения на улицах Новокиневска…

Раздался звонок в дверь. Потом повернулась ручка, и дверь открылась.

– А, я же не закрывал! – воскликнул из прихожей запыхавшийся Бельфегор. – Пришлось бежать в дальнюю союзпечать, в ближней уже всю «молодежку» разобрали!

– Ну и что там, есть статья? – жадно спросил Астарот.

– Да, есть! – Бельфегор споткнулся, торопливо сбрасывая ботинки, и чуть не грохнулся всем собой об паркетный пол. – Я пока не читал, просто посмотрел. На целую страницу! И фотки есть! Смотрите, как Астарот классно получился!

Все загалдели и повскакивали со своих мест. Столпились вокруг Бельфегора и газеты, столкнувшись лбами.

– О, Астарот в натуре как демон получился! – крошки посыпались на газетный лист с очередного надкусанного Бегемотом бутера.

– А вот мы все вместе… Это когда мы так стояли?

– Это когда Стас девчонок у реки снимал!

– Нас еще отогнали, чтобы мы в кадр не попали.

– А, точняк! Абаддон смотрится, как великан!

– Там такой пригорок был, я потом свалился и снега нагреб полные ботинки.

– О, а вот тут Кирюха с девчонками, весь в малине!

– Он вообще-то Каббал!

– Да-да, точняк!

– Поверни чуть-чуть, а то не видно!

Нда, проблемы горожан, шокированных внезапно взлетевшими ценами моих «ангелочков» явно волновали в меньшей степени, чем статья на целую полосу.

– О, там программа про нас начинается! – Бельфегор смял газетный лист и прыжком подскочил почти вплотную к телевизору. – Нажимай, нажимая запись! Где эта кнопка?

Макс схватил пульт и нажал кнопку. Глазок записи засветился красным, зажужжал видеомагнитофон.

– …посмотреть, так сказать, изнутри на творческий процесс, которым заняты рок-музыканты, – сказала ведущая Катя. – Обычно принято приглашать в телепрограммы признанных звезд, но мы подумали, что вам будет интересно узнать подробности про ребят, которые только начинают свой путь…

– Сделай погромче! – попросила Надя, устроившись вплотную к Астароту и схватив его за руку.

На экране появилось лицо Астарота крупным планом. Напряженное, нахмуренное. В темноте ночного театра, где мы снимали «ангелочков на сцене».

– …я же не сумасшедший, – сказал он и одними губами улыбнулся. – Силы зла, о которых мы так много поем в своем творчестве, прежде всего олицетворяют демонов в человеческих душах…

Программу смотрели в полном молчании, не отрывая глаз от экрана. А я смотрел все больше на реакцию ребят. Надя смотрела большими глазами. С неожиданным и совершенно непонятным восторгом. Пальцы ее нервно сжимали руку Астарота. Мысленно примеряет голубой экран к своей симпатичной мордашке?

Бельфегор улыбался до ушей и мял в руках несчастную газету с так пока и не прочитанной статьей.

Кирилл замер и как будто боялся пошевелиться.

Лицо Бегемота менялось, а когда он сам появился на экране в качестве героя, вообще уткнулся в ладони и что-то прошептал. Кажется, даже не очень центзурное.

Макс нервничал все больше. Он то и дело оглядывался в сторону двери, вцепляясь руками в подлокотники кресла.

Астарот сидел с непроницаемым видом, изображая покер-фейс.

На самом деле, было неплохо.

Заметны были и огрехи операторской работы, все-таки ребята новички, это было заметно. И монтажные склейки вызывали вопросики. Но ТВ «Кинева» была вся сделана в таком же примерно духе, так что не сказать, чтобы это как-то особенно резало глаз. Просто я привык к совсем другому зрелищу на экране. А у этого вот любительского уровня явно был какой-то шарм. Живое все было такое. Не выхолощенное идеально-отточенными приемами телевидения двадцать первого века.

Невидимый в кадре Стас задавал вопросы, ребята на них отвечали. То стоя по колено в снегу, то сидя на полу темной избы, то в коридоре театра. И все это вызывало такой ворох прикольных воспоминаний, о том, как мы все это снимали, и какие приключения тогда переживали, что улыбка сама собой наползала на губы.

Нормально сделали.

Хороших пацанов порекомендовал нам порно-оператор Костя. Надеюсь, Стасу поставят зачет за эту работу. Ну и надо продолжать с ним сотрудничать и дальше, пусть растет и развивается. Такая дружба – штука полезная со всех сторон.

Наконец зазвучала музыка, и понеслись первые кадры клипа, который я уже видел, и даже не один раз. Пересмотрел его многократно, выискивая косяки. Потом вспомнил всякие другие клипы монстров старого русского рока, нарезанные из прогулки в парке или по питерским подворотням и махнул рукой.

И тут раздался звонок в дверь.

Макс так дернулся, что стало понятно, что именно этого он и ждал. И этого же боялся. И, возможно, именно поэтому он вообще нас к себе сегодня позвал, воспользовавшись удачно подвернувшимся поводом посмотреть всем вместе клип.

– Я открою, – буркнул он и вскочил. Но никто не обратил на это особого внимания, «ангелочки» были поглощены зрелищем на экране. И, кажется, у каждого в голове сейчас медленно шевелилась мысль о том, что на них прямо сейчас смотрит несколько тысяч пар глаз. И слушает их песню.

Я тихонько встал и подошел к двери так, чтобы из прихожей меня не было видно.

– Прости, я не один, – тихо сказал Макс кому-то.

– Мы же договаривались! – женский голос. Даже скорее девичий.

– Ну, так получилось, – начал оправдываться Макс. – Давай в следующий раз, а?

– Кто там у тебя?! – требовательно спросила девушка.

– Просто знакомые, – ответил Макс.

– А ну-ка пусти меня, я хочу посмотреть, что там за знакомые! – раздались звуки возни, видимо гостья оказалась очень настойчивой. – Пусти, я сказала!

– Ширли, подожди! – воскликнул Макс, но шаги уже грохотали по прихожей. Я шагнул в сторону и облокотился на стену. Типа, вообще ни разу не подслушивал.

Девушка в распахнутой кроличьей шубке и вязаной красной шапочке остановилась в дверях и презрительным взглядом окинула всех собравшихся. Которые ее даже не заметили, кажется.

– Почему-то я не удивлена, – презрительно бросила девушка, окатив меня ледяным взглядом. Потом развернула «главный калибр» обратно к Максу. – А что же ты не «Секс-агрессора» то собрался уходить? Еще-то хуже никого найти не мог, чем эти…

– Пойдем на кухне поговорим, – пробормотал Макс, схватил девушку за руку и утащил. Меня он не заметил.

Я посмотрел еще раз на своих «ангелочков». Кажется, они не оторвались бы от телека, даже если рядом начать из пушки стрелять.

Так что я аккуратно, на цыпочках, вышел из гостиной и подошел к плотно закрытой двери кухни.

– …вообще оказывается предатель! – зло говорила девушка. Ширли, точно. Та самая муза «Пинкертонов», девушка их солиста Николауса, которую Макс по пьяной лавочке трахнул, и начал из-за этого настолько активно переживать, что даже принял решение, что ему нужно сбежать в другую группу. Но личность он сомневающаяся, так что зашел как-то очень издалека.

– Ничего я не предатель, – пробубнил Макс. – Ник сам сказал, что я могу катиться на все четыре стороны, никто меня не держит.

– Мало ли, что сказал Ник! – взвизгнула Ширли. – Да ты вообще ему ноги целовать должен, за то, что он тебя согласился в группу взять! Он мог бы найти и нормального басиста, не то, что ты!

– Ширли… – пробормотал Макс. – Я нормальный басист!

– Да ладно! – зло выплюнула девушка. – Он тебя вообще взял в группу только из-за твоей мамочки, понял?!

– Что?! – ахнул Макс.

– Сюрприиииз! Да? – на кухне что-то с громким звоном разбилось. – Ты никакой, понял? И басист никакой, и любовник никакой! Но если ты не идиот, то сейчас выгонишь этих бомжей и позвонишь Нику. И будешь перед ним пресмыкаться, как уж на сковородке! Чтобы он тебя простил, ясно?!

– Ты ему сказала?… – ошарашенно пробормотал Макс.

– Ты дурак что ли?! – вызверилась Ширли. – Пресмыкаться ты будешь за то, что вообще посмел этих сатанистов сраных к себе в гости притащить. Да блин, Ник когда узнал, с кем ты связался, он чуть стену кулаком не проломил.

– Никакие они не сатанисты, – уже тверже ответил Макс.

– Ой, смотрите, у кого голос прорезался! – Ширли издевательски захохотала. – А я говорю, что ты сделаешь сейчас то, что я скажу. Потому что иначе…

– Иначе? – прошептал Макс.

– Иначе я все расскажу Нику, – с победными интонациями выпалила Ширли. – Как я уснула, пьяная, а ты взялся мне свой вялый хрен в разные места засовываеть. Как думаешь, в какое месиво он тогда твое личико измолотит, а?

– Велиал! – раздался из гостиной громкий голос Бельфегора. И сразу же раздался его торопливый топот. – Велиал, ты где? Ты пропустил Жана! Он рассказал там про наш будущий концерт и свой журнал!…

Он вывернул из-за угла коридора, проскользил на носках по паркету и со всего маху врезался в дверь кухни. Та распахнулась.

Ширли и Макс стояли друг напротив друга. А между ними на полу – разбитое стеклянное блюдо.

– Что тут такое происходит? – все с тем же радостным выражением лица спросил Бельфегор. Следом за ним на кухню влетели остальные «ангелочки».

– Вот сейчас и узнаем, – проговорил я. – Да, Макс?

Глава 7

Макс пробурчал что-то неразборчивое и отвернулся к окну. Шарли стояла посреди кухни, раскрасневшаяся и злая. Ноздри раздувались, в глазах – прямо-таки адское пламя. Ух, какие страсти, оказывается у них там кипят!

– О, привет Ширли! – выпалил Бельфегор, растянув губы в улыбке. Девушка презрительно поджала губы и наморщила нос.

– Вас тут только не хватало… – бросила она.

– А мне кажется, что мы как раз вовремя, – я пожал плечами.

– Макс, мы не договорили! – Ширли шагнула к Максу, схватила его за плечо и развернула к себе. Макс отшатнулся и выпрямился.

– А мне кажется, ты уже все сказала, – тихо проговорил он.

– Что ты там мямлишь опять? – выпалила девушка. Бывают такие, которых гнев делает только красивее. Только Ширли была явно не из их числа. Лицо перекошено и покраснело какими-то пятнами. Ко лбу прилипли мокрые пряди волос, как будто она только что кросс бегала. «Похожа на порося…» – подумал я и фыркнул.

– Тебе что-то показалось смешным, да? – взгляд девушки переместился на меня.

– Да так, неожиданно просто, что хваленым «Пинкертонам» приходится басиста шантажом удерживать, – сказал я.

– Я не с вами разговариваю, – отрезала Ширли. – Идите отсюда, вас никто не звал!

– Милая барышня, а вы знаете притчу, как к дону Хуану пришли гости и угостили его чак-чаком? – хмыкнув, спросил я. – А зря, зря! История, меж тем, очень поучительная… Хотите, расскажу?

– Слушай, ты! – если раньше Ширли отмахивалась от меня, как от назойливого насекомого, мешающего ее чрезвычайно важному разговору, то сейчас она развернулась ко мне вся. И сжала кулаки, будто собиралась кинуться в драку.

– Так вот, сидит, значит, дон Хуан на стуле, ковыряет вилкой рагу из кактуса и думает, то неплохо бы чего-то сладенького заточить… – я привалился к двери в подчеркнуто расслабленной позе.

Тут Ширли разразилась длинной матерной тирадой, замысловатой такой, касающейся моих сексуальных привычек, родственных взаимоотношений и планов на ближайшее будущее.

«Ангелочки» пару секунд внимали молча этому спичу, а потом, не сговариваясь, громко и заразительно заржали.

– Фу, как некультурно, – хмыкнул я. – Во-первых, перебивать невежливо, а во-вторых…

– Ты что, тупой? – закричала Ширли. – Пшел отсюда, вместе со своей историей и этими… этими…

– Ты пошла вон отсюда, – вдруг тихо, но твердо сказал Макс.

– Что?! – опешила девушка.

– Что слышала, – буркнул басист. – Вали отсюда. И Нику передай, чтобы отвалил от меня. Вместе с «Пинкертонами».

– То есть, ты официально заявляешь, что уходишь из группы, так? – глаза Ширли стали похожи на щелочки.

– Могу заявление об уходе написать, – огрызнулся Макс. – В трех экземплярах!

– Ты вообще слышал, что я тебе сказала? – прошипела Ширли.

– Слышал, – мрачно подтвердил Макс.

– Я все расскажу Нику! – с угрозой сказала девушка.

– Ой, да рассказывай уже, – скривился Макс. Потом подумал и добавил. – Шлюха. Надо в вендиспансер сходить провериться. А то мало ли, может ты и с остальными… того… трали-вали.

– И что, теперь ты с… этими? – Ширли мотнула головой в нашу сторону.

– Если официально примут, то да, – с вызовом сказал Макс. – А если нет, то как-нибудь без вас переживу, поняла? Астарот, ты примешь меня в вашу группу?

– Конечно, Макс! – наш фронтмен перешагнул через разбитую тарелку, оттер Ширли плечом и протянул Максу руку. А тот торопливо ее пожал. Ширли открыла рот, чтобы что-то сказать. Но сразу же его захлопнула. Дернулась и рванула к выходу.

Проталкиваясь через нас всех, зыркнула на меня как-то особенно зло.

Грохнула дверь.

«Ну вот все как-то само собой и решилось», – подумал я. С Максом, конечно, еще будут всякие проблемы. Судя по тому, что я успел услышать и узнать, у него явно комплекс мажора. Он все время переживает, что люди с ним общаются не потому что он такой хороший и талантливый, а потому что у него мама. И папа. И всем от него что-то нужно. А сам он при этом юноша не очень смелый и решительный. Это сейчас на него что-то нашло. Видимо, давно запасал крупицы твердости духа, чтобы одним махом их применить в разговоре с этой неприятной особой. А в «Пинкертонах» занимательная кадровая политика, конечно…

– Кстати, что там было про Жана? – спросил я, потерев ладошкой лоб.

«Хорошо, что в Ирине я не ошибся», – подумал я, складывая меховые жилеты в матерчатый баул. В запаснике драмтеатра остро пахло нафталином. Тусклая лампочка едва-едва освещала темное подвальное помещение. Очень порадовало, что работа над рекламным роликом велась уже безо всякого моего участия. Ирина позвонила мне и сообщила, когда первый съемочный день. Да, уже договорились с мужиками в теплушке, которые охраняют развалины. За костюмами надо будет зайти в театр, Борис уже подобрал нужное. Нет, никаких проблем, на перекрестке нас подберет Гоша на своем уазике. Тяжелое довезет, остальные своим ходом доберутся. Взяла в столовке несколько больших термосов, сделаю горячий чай и кофе, чтобы можно было отогреваться, если замерзнем. И, кстати, Вова, ты играешь одного из бандитов. Главного злодея. Нет, не спорь, так точно будет лучше!

– Вот, смотри, я тут еще нашел такую шляпу! – Бельфегор сунул мне в руки фетровое изделие, почему-то отороченное клочковатым искусственным мехом и с пришитыми к тулье глазами. – Это из детского спектакля про Красную Шапочку. Волк в ней ходил. Сначала думал не брать, но на тебе будет отлично смотреться!

Я нахлобучил шляпу на голову и гордо подбоченился.

– Бойтесь меня, я злище! – с пафосом сказал я. – Что там еще? Много надо еще надо собрать?

– Вот есть корона, с ней надо осторожнее… – Бельфегор зашуршал газетами. – Сейчас я ее закутаю, чтобы не отломать что-нибудь, пока везем. А ты пока сложи вон ту кучу в сумки. И вон то, здоровое. Это королевская мантия.

– Да уж, костюмов у нас прямо тонны, – пробурчал я, пытаясь впихнуть громоздкую, как ватное одеяло, королевскую мантию. – Слушай, а зачем нам сегодня костюм короля? Мы же битву с бандитами снимаем в развалинах.